-Но зачем?!
-Уборку делать?
-Да нет же, подтягиваться!
-А вы что, не видели, как Поттер на метле висел? - совершенно серьезно спросил он. - Я представил, прикинул… На обычной перекладине я еще с минуту провисеть бы смог, а вот если она взбрыкивать начнет, тогда пиши пропало!
-И ты решил тренироваться, - заключил я.
-Ага. Но, говорю, перекладина хлипкая оказалась, - с огорчением сказал он.
-Укрепить не пробовал? - хмыкнул Нотт.
-Не подумал, - самокритично ответил Забини и взялся за палочку. - Помогите, что ли? В спальне не особенно удобно, конечно, но…
Но демонстрировать наши умения где-то вне слизеринского общежития было нельзя, мы это прекрасно понимали. Даже в заброшенный класс может кто-нибудь случайно забрести, а снаружи заниматься подобным и вовсе негде. Не в Запретный же лес убегать!
-Вот бы метлу, - мечтательно произнес Забини, в очередной раз свалившись на кровать. - Чтоб и высоту регулировать — тут вон потолки какие, места полно! - и такое вот родео, как на матче, устроить… Ну хотя бы чуть-чуть, осторожненько!
-Ты же знаешь, что первокурсникам запрещено… - начал было Нотт, но тот перебил:
-Да, но Поттеру можно, а чем мы хуже? И потом, нам же не для квиддича, а…
-И как ты намерен ее получить? - спросил я с интересом. Купить-то не проблема, достаточно написать домой, а вот доставка — вопрос другой.
-Элементарно, о чистокровнейший из чистокровных! - захохотал Забини. - Не ты ли как-то обмолвился, что ваш домовик легко может попасть в Хогвартс?
-А ты представляешь, что может сказать моя бабушка, если я попрошу тайно прислать мне метлу?
Забини примолк: видимо, был наслышан.
-Уменьшать метлу не стоит, - добавил Нотт. - Неизвестно, как это может повлиять на ее летные качества, и не размажет ли она тебя после такого о потолок.
-Еще ты можешь случайно выбить окно и продемонстрировать метлу всему замку, - добавил я, и Забини пригорюнился. Но не надолго.
-Идиоты, - сказал он вдруг. - Кретины! У нас же у всех чемоданы с чарами расширения пространства!
-И чем это тебе поможет?
-Тем, что я просто привезу метлу с каникул, - проворчал он. - Мне же не гоночная нужна, я свою старую возьму, скажу, на уроках можно на своих, а то школьные очень уж убогие. Будто матушка станет проверять!
Мы переглянулись и согласились, что его идея имеет право на существование.
*
-Уизли и Поттер остаются в школе на каникулы, - сообщил Малфой вечером в гостиной. - Неудивительно! На месте первого я бы тоже не пожелал возвращаться в курятник, по недоразумению названный домом, а на месте второго…
-Был бы сиротой и жил у магглов под лестницей, - завершил я, потому что мне порядком надоело его нытье по поводу проигрыша нашей команды.
-Ты о чем? - очнулся Нотт.
-О том, что Поттер вырос у магглов, - ответил я. - Это не секрет. А я, видишь ли, до Хогвартса ехал в одном с ним купе и успел услышать много интересных подробностей.
-Расскажи! - загорелся Малфой.
-Я не собираюсь сплетничать, - отрезал я, - и тебе не рекомендую.
-Конечно-конечно, старший братец лучше знает, - скривился он.
-Во всяком случае, Блэк намного лучше воспитан, - изрек Забини, - а ты, Малфой, на наследника рода что-то не тянешь. Как дитя малое: дразнилки через слово, подножки… Ты б еще язык Поттеру показал!
-Он просто обиделся из-за того, что Поттер не пожелал с ним дружить, - пояснил я, и Малфой побагровел.
-С тобой тоже, хоть ты и ехал с ним всю дорогу бок о бок! - выпалил он.
-А я не ставил себе целью непременно сойтись поближе со знаменитостью, - пожал я плечами. - Я, видишь ли, не нуждаюсь в свите: Ригель - и без того достаточно яркая звезда.
-Сказано… - с уважением протянул Забини и от души хлопнул меня по спине.
Малфой так и не нашелся с ответом, хотя тоже мог бы сказать что-нибудь о своем созвездии.
*
Каникулы прошли замечательно: и семейный рождественский ужин, и визит к маме и дяде в восхитительно теплые края, и сам отдых от однокурсников… Все-таки их постоянное общество порядком меня утомляло и, хоть я и не жаловался вслух, приятно было снова оказаться в своей спальне, навестить комнату отца, пройтись по дому — тот был рад встрече, я чувствовал.
Возвращаться в школу не хотелось, но выбора не было. Вдобавок дедушка, выслушав мои рассказы, разгладил бакенбарды и задумчиво произнес:
-Кажется, что-то затевается. Будь внимателен и не дай втянуть себя в какое-нибудь темное дельце!
-Я всегда начеку, дедушка, - заверил я.
В школу я вернулся за сутки с небольшим до начала семестра, как и большинство однокурсников, поблагодарил за присланные подарки, выслушал ответные благодарности за мои сувениры (что поделать, соблюдение ритуалов - важная часть нашей жизни). Малфой, правда, снова обиделся, потому что я подарил ему мемуары одного из известнейших игроков в квиддич, в которых как раз описывались случаи поимки снитча нетривиальным способом, в том числе ртом.
Радостный Забини продемонстрировал свою метлу, которую с превеликим трудом упихал-таки в чемодан, а я не стал говорить, что тоже взял свою. Лежит и лежит себе, есть не просит.
Ах да, забыл сказать, на сутки раньше обычно прибывали те, кто мог себе позволить купить портключ… либо же родственники или домовики доставляли учеников к воротам школы. Так не приходилось целый день трястись в поезде, приезжать усталым, а с утра отправляться на занятия. (Что мешало пустить Хогвартс-экспресс в ночной рейс и прицепить спальные вагоны, я не понимал, но, очевидно, это тоже было данью традиции.) Конечно, так поступали далеко не все, но многие, особенно слизеринцы. Намного хуже приходилось магглорожденным, особенно тем, кто жил вроде бы и не очень далеко от Хогвартса, но, чтобы добраться до школы, вынужден был сперва отправляться в Лондон, а уже оттуда проделывать утомительный путь на школьном экспрессе…
Вечером, еще до ужина я отправился побродить по полупустому пока замку. Впрочем, он и в разгар семестра был не так чтобы многолюден.
Люди на портретах дремали или негромко разговаривали, сновали по углам тени, доспехи в углах похрапывали или негромко полязгивали, будто тоже переговаривались. Иногда проплывало задумчивое привидение, и если бы не эти жемчужно-белые тени, я мог бы вообразить, что вернулся домой…
Послышался непонятный звук, и я поспешил скрыться в нише, укрытой густой тенью. Правил я не нарушал - отбоя еще не было, просто мне не хотелось встречаться с кем-либо.
Дверь какого-то класса приоткрылась и снова закрылась, но я никого не увидел. Зато почувствовал движение воздуха и услышал шаги и сопение, когда мимо меня кто-то прошел быстрым шагом. Это точно был не полтергейст Пивз, тот по полу не шлёпает.
Тут дверь открылась снова, и из класса вышел Дамблдор. Он посмотрел по сторонам, кивнул каким-то своим мыслям и удалился в противоположном направлении.
Каюсь, я любопытен. С каким это невидимкой директор встречался в заброшенном классе? А что помещение именно заброшено, я убедился, едва приоткрыв дверь — тут громоздились старые парты, целые и сломанные, еще какой-то хлам… Сам не знаю, что я рассчитывал тут обнаружить, уж не начертанную же кровью пентаграмму и погасшие черные свечи! Однако все-таки не удержался, вошел… и, похоже, не прогадал.
К дальней стене было прислонено огромное, чуть ли не под потолок высотой зеркало в вычурной золотой раме, на львиных лапах. В отличие от прочих предметов обстановки, пыльным оно не выглядело, а темное стекло так и манило заглянуть в него.
Я многое читал о злонравных зеркалах; почти все книги учили не доверять им и не злоупотреблять магией отражений без веской на то причины. Даже маленькие переговорные зеркальца могут быть опасны, что уж говорить о такой громадине, древней даже с виду! Неизвестно, что за чары на этом зеркале, что можно увидеть в его глубине…
Надо ли говорить, что я снова не удержался?
Правда, я был настороже, готовый в любой момент убраться подальше, но… все равно оказался не готов к тому, что увидел в отражении.
Да, зеркало отражало меня, но не только. Я был уверен, что в классе больше нет ни единой живой души, но… В зеркале виден был я — высокий худощавый подросток, а еще… Еще там был мой отец. Не такой, как на колдографии в его комнате, нет, уже совсем взрослый, каким он был бы сейчас.
Он улыбался и смотрел на меня — не мое отражение, а меня самого, - с гордостью. Одна рука его лежала на моем плече (я даже прикоснулся к нему, чтобы убедиться — никто не стоит позади меня), другой он ласково обнимал маму, светящуюся от счастья. А рядом стояли бабушка и дедушка, тоже гордые и счастливые, и дядя там был, вовсе не седой и рано состарившийся после Азкабана, а лишь чуть старше папы с виду, как и должно было быть… со своим крестником, кстати. И еще, и еще люди… Я узнавал прабабушек и прадедушек, дядьев и тетушек — Блэки были многочисленным родом!
«Были», - вспомнил я. Из наследников рода остались только дядя и я. Но дядя выжжен с родового гобелена, и даже если у него будут дети, первенство все равно у меня, пусть мой отец и младший из братьев. Это у магглов такие вещи еще можно оспорить, а у волшебников… решает магия.
Я присмотрелся внимательнее. Да, папа выглядел очень гордым мною и моими успехами, надо полагать. И еще… самодовольным.
Вот оно. Ни на одной из колдографий у него не было такого выражения лица, он всегда был очень сдержан, и даже если улыбался, в общем-то, искренне, взгляд оставался серьезным. И я не мог представить, чтобы он вот так обнял маму не наедине: это было неприлично, в конце концов, даже при родственниках!
И бабушка не стала бы нежно улыбаться дяде, выходки которого стоили ей многих седых волос. Она любила его по-своему, конечно, но вряд ли бы ласково поцеловала в щеку. Она и меня-то никогда так не целовала…
Про дедушку и говорить нечего: представить его вот таким блаженно-умиротворенным я попросту не мог.
И счастливо улыбающийся дядя… Он давно разучился так улыбаться. Мама — да, мама могла бы смотреть на отца вот такими сияющими глазами, но и то выглядело это как-то… слишком. Слишком выразительно, слишком преданно, слишком восторженно…
Это были какие-то болванчики, куклы, театральные актеры, но не мои родные!
Я протянул руку и коснулся холодного стекла. Мое отражение сделало то же самое, но я смотрел не на него, на отца. Показалось мне, или выражение его лица изменилось? Может, просто игра теней? Но нет, в самом деле — улыбка пропала, возле губ появилась точно такая же жесткая складка, какая была у него уже в юности, исчезло самодовольное выражение лица. И еще — он едва заметно покачал головой.
-Я знал, что это не вы, - едва слышно сказал я отражению. - Очень уж слащавая картинка для того, чтобы быть правдой. Меня такой не обманешь.
«В самом деле?» - словно спросили отражения, и мама крепче обняла второго меня. Там, в зазеркалье, нас не разлучали, она вышла замуж за папу и жила с ним и со мною, и…
Отец пристально смотрел мне в глаза, и я вдруг понял, что это в нём я отражаюсь, а вовсе не в мальчике… Он едва заметно кивнул, поправил лацкан, и я на мгновение увидел на его груди большой золотой медальон. Такого не было у него ни на одной колдографии, да и в доме он мне не попадался… На орден он никак не походил, как украшение - не вязался со строгим костюмом, так зачем он у папы?
Медальон мелькнул и исчез, а сахарная семья в отражении заулыбалась с новой силой, так, что мне вдруг захотелось прижаться к стеклу, войти в него, очутиться в зазеркалье, обнять их всех по-настоящему…
«И кто тут рассуждал о коварстве зеркал?» - мелькнуло у меня в голове, и я отшатнулся, едва не опрокинув некстати подвернувшийся стул. И, не успев задуматься, что делаю, я схватил этот стул за спинку и что было силы швырнул его в зеркало…
От звона и грохота, по-моему, должен был подскочить весь замок. Меня осыпало стеклянным крошевом — оно полетело в стороны, когда я встряхнул головой. Хорошо, в глаза не попало и лицо не порезало, а то хорош бы я был!
«Порча школьного имущества», - заметил внутренний голос, но я его проигнорировал. Может быть, я просто зашел в пустой класс и случайно врезался в это зеркало, подумаешь… Не нужно оставлять такие вещи без присмотра, если они действительно ценны!
Я осторожно прошел к двери, ступая по стеклам — крупные осколки лопались у меня под ногами. Починить зеркало не вышло — оно не реагировало на известные мне заклинания, значит, точно было зачарованным. Обычное-то я бы привел в порядок в мгновение ока.
Когда я уже взялся за ручку двери и оглянулся, мне почудилось, что в одном из чудом удержавшихся в раме осколков мелькнула папина улыбка. Настоящая. Именно такая, с какой он мог бы сказать мне «ты поступил правильно». Этого было мне вполне достаточно… Ну, почти. Я не удержался и забрал этот осколок с собой, хотя понимал, что ничего уже в нем не увижу, да и не собирался особенно всматриваться: даже разрушенные, такие вещи могут быть опасны. Тем более, следовало показать осколок дедушке!
И уже потом, в спальне, тщательно зарисовывая мельком увиденный медальон (ведь зачем-то он мне показался), я сообразил, что было выгравировано на раме зеркала. Там я особенно не приглядывался, заметил только, что буквы складываются в какую-то галиматью, а теперь, записав это, понял, что читать нужно было с конца. «Я показываю не лицо, но самое отчаянное желание», - вот что гласила эта надпись, и я невольно передернулся, подумав о том, сколько людей могли пасть жертвой этой зачарованной стекляшки!
Самое отчаянное желание, значит? Да, я очень хотел бы, чтобы папа был жив, но я наверняка знал, что его уже нет — магия рода не обманет. И еще в меня намертво было вколочено: ничего нет хуже пустых мечтаний о том, что могло бы быть, повернись дело так, а не иначе. Так что зеркало угадало лишь отчасти… Я желал бы видеть отца живым, несомненно, но понимал, что это невозможно. А потому одним из самых сильных моих желаний было узнать, как именно он погиб! И, кажется, зеркало дало мне подсказку, над которой еще следовало поразмыслить…
Ах да, о зеркале никто не обмолвился и словом, а виновных не искали. Как и обычно.
========== Часть 14 ==========
Следующую игру тоже выиграл Гриффиндор, несмотря даже на то, что матч судил наш декан. Подозреваю, он вызвался на это исключительно ради того, чтобы в случае необходимости поймать Поттера, если у того снова взбесится метла. Это уж точно легче было сделать прямо на поле, чем с трибуны — расстояние тоже имеет значение.
А еще через несколько недель Малфой примчался в гостиную с таким видом, что видно было: его распирает какая-то тайна, но он никому ничего не скажет, покуда его как следует не попросят.
Эту его манеру мы уже изучили, поэтому не стали обращать внимания на всевозможные намеки. Такая тактика помогла: через пару дней Малфой сдался и поведал — Хагрид завел дракона!
-Я же говорил, что этим кончится, - довольно сказал Забини. - Большой дракон-то?
-Я видел его только что вылупившимся, в окно подглядел, - сообщил Малфой и обозначил размер, широко расставив руки, - судя по энциклопедии, это норвежский горбатый, а растут они очень быстро!
-Словом, еще немного, и от хижины Хагрида останутся одни головешки, - кивнул Нотт, - и хорошо, если дракон не сожрет его самого и кого-нибудь еще.
-Не кого-нибудь, - изрек тот, - а гриффиндорское трио! Зря они, что ли, постоянно таскаются к Хагриду в гости? А еще, - тут Малфой понизил голос, - Уизли загремел в больничное крыло и, судя по тому, как ему разнесло руку, дракон уже попробовал его на зубок…
-А ты что забыл в больничном крыле? - спросил Нотт.
-Заглянул посмотреть на страдальца, - ответил он, - а в порядке конспирации сказал мадам Помфри, что зашел к Уизли за книгой, которую ему одолжил. И взял ее у него, кстати, да так удачно… Вот что нашлось внутри!
Он победно помахал листком.
-Дай-ка… - заинтересовался Забини, отобрал у него записку и прочитал: - Дорогой Рон! Бла-бла-бла… Я буду счастлив взять норвежского горбатого дракона, но доставить его сюда будет непросто. Я думаю, лучше всего будет переслать его с моими друзьями, которые прилетят навестить меня на следующей неделе. Проблема в том, что никто не должен видеть, как они перевозят дракона, - ведь это незаконно. Будет идеально, если вы сможете принести дракона на самую высокую башню Хогвартса в субботу в полночь. Тогда они успеют добраться в Румынию до наступления утра. Твой брат Чарли.