Комната дяди — она тоже стояла запертой, как папина, - оказалась сверху донизу оклеена маггловскими плакатами с мотоциклами и даже с девушками в купальниках. И большая колдография тут тоже была.
-Это он? - спросил я, указав на человека, страшно похожего на моего отца.
Разве что он был постарше и… ярче, что ли? Нахальнее, вспомнил я подходящее слово.
Рядом стоял какой-то очкастый взъерошенный тип, еще один, ниже на голову, пухлый, с водянистыми глазами, радостный. И еще один, потрепанный и какой-то удивленный.
-Его однокурсники, - тихо пояснил дедушка. - Он единственный учился на другом факультете.
-Я вижу…
-Упустили… - он коснулся колдографии, и дядя на ней возмущенно отстранился. - Знаешь… я не стану ругаться, если ты попадешь на этот факультет.
Я хотел было сказать, что не попаду туда, но промолчал.
*
Через несколько недель в нашем доме появился незнакомый мужчина.
Вернее, сперва нарастало напряжение, как бывает перед грозой: воздух дрожит и вибрирует, волосы встают дыбом, если к ним прикоснуться… А потом дедушка пропал на два дня и вернулся не один.
От гостя скверно пахло, он был лохматым и бородатым, а еще страшно худым, и босые ноги его казались черными от грязи. И бабушка, явно заготовившая приветственную речь вопреки данному дедушке обещанию, осеклась, увидев это пугало, и только приказала домовику приготовить ванну и привести в порядок «этого», после чего удалилась к себе.
Отмытый и выбритый, «этот» оказался совсем молодым. Правильно, вспомнил я, папа же был всего на год с небольшим моложе брата…
Почти неделю дядя просто спал, не просыпаясь. Если бы его не будили, чтобы накормить, он, наверно, и не пошевелился бы… Хотя нет, иногда по ночам я просыпался от жалобного собачьего воя, но думал, что мне чудится, а может, правда на улице собака тоскует… Но нет, домовик сказал, это дяде что-то снится, вот он и воет. Не хотел бы я видеть такие сны!
Еще неделю дедушка вразумлял дядю. Я почти ничего не слышал, но, кажется, это оказалось не так-то просто: дяде непременно нужно было кого-то то ли спасти, то ли, наоборот, убить, я не всё уловил. Успокоился он далеко не сразу, и только после того, как дедушка пообещал разобраться в происходящем… ну, по мере возможностей.
Прошло еще два месяца. За это время дядя перестал дергаться от каждого шороха и сделался похож на человека.
Меня к нему не допускали, но я достаточно хорошо знал дом, чтобы потихоньку подглядывать. Он точно знал, что я подсматриваю, будто чуял: смотрел точно туда, где я прячусь, иногда даже улыбался… А я пытался представить, что это — мой папа, но у меня не выходило. Папа — каким я его узнал по рассказам дедушки, из записок в потертом блокноте — был намного холоднее и сдержаннее.
-Послушай, я знаю, что ты там, - сказал однажды дядя. - Покажись хотя бы ненадолго… Тебе запретили ко мне приближаться и разговаривать со мной, я в курсе, а ты послушный ребенок, как твой отец, но… увидеть-то тебя я могу?
Я подумал, что от этого вреда точно не будет (и неужели дядя не видел меня на колдографиях, когда был в кабинете у дедушки?), поэтому вышел из тени. Это не обычная тень, хотя их в доме тоже в избытке, а моя собственная, в ней очень удобно прятаться: ты вроде бы и здесь, а тебя не то чтобы не видят, а просто не замечают. (Дядя, однако, заметил, но я уже понял, что у него очень хороший слух и обоняние, так что он просто мог услышать мои шаги или даже дыхание.) На ярком солнце такое не получится, конечно, если вокруг нет чего-то, отбрасывающего тени: на пустынном пляже не спрячешься, а вот в саду — запросто. А уж в доме — тем более, он и сам иногда меня прятал, если я ухитрялся зазеваться.
Дядя вздрогнул, когда я появился на площадке второго этажа, и вгляделся в мое лицо, запрокинув голову.
-До чего похож… - прошептал он. - Жаль, нельзя поговорить с тобой. Понять, такой же ты или нет…
Я уловил, как вдалеке хлопнула дверь, и поспешил отступить в тень, а дядя, понурившись, пошел к себе. Ему в самом деле было не по себе в нашем доме. Лучше, чем в тюрьме, но всё равно плохо.
И тогда, поразмыслив, я пошел к дедушке.
-Что такое? - спросил он.
-Дедушка, - сказал я, - разреши мне поговорить с дядей.
От неожиданности он чуть не выронил газету, которую внимательно читал.
-Тебе, кажется, запрещено приближаться к нему?
-Я и не приближался, дедушка, - пожал я плечами, - и я же пришел просить позволения поговорить с ним, а не пробрался в его комнату среди ночи!
-Гм… - он отложил газету. - Хорошо, тогда скажи, для чего это тебе понадобилось?
-Я хочу, чтобы он рассказал мне о папе, - ответил я.
-Будто ты мало о нем знаешь!
-Мало, - сказал я. - Вернее… я помню всё, что рассказали вы с бабушкой, но вы наверняка не знали всего. Каким он был в школе, что делал, с кем дружил… Вряд ли он рассказывал вам всё-всё-всё! А дядя сам это видел. А когда вы измените ему память, он может об этом уже и не вспомнить, верно ведь?
-Память… - проворчал дедушка. - Мы никак не можем определиться, что с ним делать! По мне — милосерднее было бы вовсе эту память стереть и заменить… ничем не заменять. Лежал без сознания все эти годы после тяжелого ранения, вот и всё!
-И еще мама, - напомнил я. - Ее же тоже надо как-то… ну… убедить. И непонятно будет, кем тогда я им прихожусь?
-Вот-вот. Я бы вовсе оставил ее в покое, но… ты ведь знаешь, они с твоим отцом не были женаты. Формально она даже не вдова, а если бы и считалась ею, так все сроки траура давно вышли, и она вольна выйти замуж. И неизвестно, кем может оказаться ее избранник!
Я задумался, потом спросил:
-Дедушка, а за что дядю посадили в тюрьму?
-Официально — за массовое убийство посреди людной маггловской улицы, предательство соратников и пособничество Темному лорду, - спокойно ответил он, - ты в курсе, надеюсь, кто это такой?
-Конечно, - ответил я. - В папиной комнате уйма вырезок из газет, и все о нём.
-Вот-вот… Это твой отец, а вовсе не дядя был его приверженцем, - сказал дедушка, - а мы, представь себе, даже одобряли, когда он, еще не окончив школу, вступил в ряды Пожирателей смерти! Кто это, ты знаешь?
Я кивнул.
-Ну а дядя твой был по другую сторону баррикад, - добавил он. - И каким образом он угодил в тюрьму… мы с бабушкой теперь понимаем, но тебе еще рано знать о подобном.
-То есть о Темном лорде и Пожирателях — не рано, а об этом - рано? - удивился я.
-Ты всё равно ничего не поймешь.
-Значит, пойму позже, - упрямо сказал я. - Дедушка, пожалуйста, разреши мне поговорить с дядей!
-Иначе ты проберешься к нему тайком, я верно понял? - приподнял он густые брови.
-Я не хотел бы так поступать, - подумав, ответил я.
-Поэтому не оставляешь мне выбора, - вздохнул дедушка. - Учти, бабушка будет категорически против!
-Ну ты же ее уговоришь, правда? - сказал я и посмотрел на него так выразительно, как только умел.
-Постараюсь… - пробормотал он. - И не вздумай предложить ни о чем ей не говорить! Она все равно узнает.
-Я и не собирался такое предлагать, домовик ведь немедленно доложит… И вообще, зачем обманывать, если можно всё сделать честно?
Дедушка только вздохнул, поманил меня к себе и взъерошил мне волосы.
-Всё-таки ты не совсем такой, как твой отец, - сказал он. - Тот сделал бы всё тайком.
-Но зачем? - повторил я. - Это ведь намного сложнее. А когда всё откроется, будет только хуже.
-А правду говорить легко и приятно, - непонятно пробормотал дедушка и подтолкнул меня: - Иди к себе. Я поговорю с бабушкой.
Переговоры длились неделю. Всю эту неделю я старался отсиживаться у себя в комнате, выбираясь только к столу и на занятия. Бабушка была мрачна, как грозовая туча (до меня время от времени доносились громовые раскаты), но в один прекрасный день всё-таки дала свое дозволение.
Тем же вечером я постучал в дверь дядиной комнаты.
-Неужели все-таки разрешили? - спросил он, увидев меня на пороге.
-Да, - ответил я. - Можно войти?
Он пропустил меня внутрь и замер, явно не зная, что сказать и что вообще со мной делать.
-Дядя, - сказал я, посмотрев на него снизу вверх, - пожалуйста, расскажи мне о папе.
-А… ты разве мало знаешь? - он присел на кровать, чтобы не возвышаться надо мной. - Я думал, матушка только о нем и может говорить, были бы свободные уши!
-Конечно, бабушка много рассказывала, - осторожно сказал я, - но папа был очень скрытным. Вряд ли она знает всё. И уж точно она не знает, как он вел себя в школе, с кем общался и как именно стал… известно, кем.
-А ты думаешь, мы так тесно общались с ним, особенно на старших курсах? Я ведь ушел из дома, еще не окончив школу!
-А до того? - я без приглашения занял стул. - Даже если он ничего не рассказывал, со стороны всё равно многое видно. Особенно, если ты сам еще не взрослый.
-Я расскажу, конечно, - дядя запустил пальцы в густые волосы, обильно подернутые сединой. - Но вряд ли ты многое поймешь.
-Я запомню, - сказал я, как уже говорил дедушке, - а разберусь потом, когда вырасту.
Он помолчал, потом начал говорить, и говорил долго, до тех пор, пока не явился домовик и не увел меня спать. То же самое повторилось и на другой вечер, и на следующий — не так-то просто вспомнить и пересказать много лет жизни, особенно если никогда не думал о том, что вроде бы ничего не значащие подробности могут оказаться важными!
Рассказывал дядя и о своих однокурсниках — тех, что были на колдографии. Оказалось, у него даже есть крестник, сын того очкастого парня…
-Погоди, я покажу, - сказал дядя, порылся в книгах на полке и вытащил из одной старое письмо, - вот, гляди!
На маленькой колдографии черноволосый мальчик на игрушечной метле носился туда-сюда, за ним бегали мужские ноги, а в углу смеялась рыжеволосая женщина.
-Ему тут год, - сказал дядя, прикоснувшись к снимку, - я ему прислал эту метлу в подарок. Как странно… ты ведь родился раньше, а я о тебе и не знал!
-А если б знал, что-то бы изменилось? - спросил я с интересом.
-Вряд ли, - честно ответил он и отошел к окну. - Да и разве матушка подпустила бы меня к тебе? Меня вообще ни к кому нельзя подпускать… Так и Джеймс с Лили - через несколько дней их не стало… Я их убил.
-Как так? - я невольно вздрогнул, потому что помнил — в тюрьму дядя попал за убийство.
-Всё равно, что убил, - поправился он, отодвинув штору и глядя в ночную темень. - За ними охотился сам-знаешь-кто, они прятались под Фиделиусом… слышал, что это такое?
-Конечно, - ответил я, потому что давно прочитал об этом в дедушкиных книгах, - не очень надежная штука. То ли дело наш дом!
-Да, пожалуй… - дядя взял конверт, из которого прежде вынул фотографию и пояснил, - это последнее письмо Лили. Она пишет, что к ним заглядывала на чай соседка, старушка Батильда, и еще Питер…
-А какой тогда смысл прятать дом под Фиделиусом, если в гости ходит вся округа? - не понял я.
-Спроси что полегче… На чем я остановился? Ах да… Все полагали, что Хранителем тайны был я. Ну как же — лучший друг, крестный ребенка… А я знал, что решат именно так, поэтому предложил в Хранители человека, на которого подумают в последнюю очередь. Вот этого, - он развернулся и ткнул пальцем в колдографию, - Питера Петтигрю, мы звали его Хвостом, он вечно таскался за нами… Лили его жалела — ни талантов, ни внешности, ни храбрости… Но внешность обманчива!
-Это он их выдал? - спросил я.
-Да. Когда я это понял, когда увидел разрушенный дом и убитых Джеймса с Лили, то бросился за ним, но он успел уйти, крыса… - дядя явно сдержал ругательство, помолчал и пояснил: - Он анимаг. Мы все были анимагами, кроме Люпина. Научились еще на пятом курсе…
-Это же очень сложно, - нахмурился я, - а ты говоришь, этот Питер был бесталанным!
-Ему выгодно было казаться таким, однако анимагию он освоил наравне с нами, - ответил он. - А потом… не знаю, почему он переметнулся. Возможно, решил, что мы больше не можем служить ему защитой и опорой, выбрал более сильного покровителя, только просчитался: покровитель исчез той ночью… И Питер исчез тоже. Превратился и шмыгнул в канализацию, а перед тем оттяпал себе палец и устроил взрыв! А я… последнее, что я помню — развороченная улица, тела убитых… потом авроры, а я смеюсь и кричу, что это всё моя вина… А потом уж была тюрьма.
-То есть вышло, как будто ты сознался сам? - подумав, спросил я.
-Да. А пересматривать дело… Отец сказал, что это безнадежно, - дядя помолчал, потом сказал: - Больше я ничего не могу тебе рассказать. Не получал, понимаешь ли, свежих газет с утра пораньше… А ты… ты знаешь, куда пропал твой отец?
Я покачал головой.
-Только то, что он затеял какое-то очень опасное дело, когда разочаровался в Темном лорде. Ну и, - я вздохнул, - он догадывался, что может не вернуться. И, чтобы род не прервался…
-Узнаю братца, - усмехнулся дядя, - всё-то всегда рассчитает!
Воцарилось молчание, потом я сказал:
-Дедушка говорит, что не знает, как поступить.
-Со мной?
-Да.
-Я тоже не знаю. Так заманчиво — взять и забыть обо всем! - он снова взялся за голову. - И о крестнике тоже… Я ведь даже не видел его с той самой ночи, не знаю, как он живет… Отец обещал выяснить, но так ничего и не сказал!
-Может, не успел еще? - осторожно сказал я. - Если это тот самый мальчик, о котором написано в книгах, то его должны очень хорошо охранять!
-Чего уж проще — послать домовика… я бы сам послал, да меня он не слушается! Хотя ты прав. Если кое-кто прознал о том, что я вышел из тюрьмы…
На самом деле я знал, что дедушка уже всё выяснил и поделился с бабушкой, которая сперва пришла в ужас, а потом в крайнее негодование, но… беда в том, что поделать они ничего не могли. И дяде говорить ни о чем не собирались, потому что он был способен наделать больших глупостей, и тогда… тогда вся эта история с вызволением его из тюрьмы лишилась бы всякого смысла. Это даже я понимал, в моем-то возрасте!
-Я не хочу лишаться памяти, - сказал вдруг дядя. - Даже такой скверной. Но я знаю, что выхода нет: Обет или сведет меня с ума, или убьет, когда я попытаюсь его нарушить. А я попытаюсь.
-А просто удержаться и не делать ничего такого… ну… ты не сможешь? - спросил я.
-Нет, - честно ответил он. - Не смогу. Не сдержусь, а в итоге подставлю всю семью. Поэтому… соглашусь на то, что предлагает отец, но при одном условии — он приглядит за моим крестником. И ты… ты же пойдешь в школу в один год с ним! Ты…
-Я не стану ничего обещать, - перебил я. - Я с ним даже не знаком. И вообще, еще неизвестно, пойду ли я именно в эту школу!
-Ясно… - дядя понурился. - Хорошо… Тебе, наверно, уже пора спать?
-Да, я пойду. Доброй ночи, - кивнул я и вышел.
Больше мы с ним не разговаривали до того самого дня, когда бабушка с дедушкой все-таки пригласили в гости маму.
========== Часть 5 ==========
Визит проходил, как обычно: мама расцеловала меня, расспросила об успехах в учебе… но ее явно смущало то, что бабушка как-то слишком приветлива. А совсем уж мама занервничала, когда она сказала:
-Милочка, у меня есть для вас новость… не знаю, правда, обрадует она вас или огорчит.
-Да, мадам? - тихо спросила мама и на всякий случай отставила чашку с чаем.
Наверняка она подумала, что ей хотят запретить видеться со мной или что меня отправляют куда-то… Для школы еще рановато, но вдруг где-то приём начинают не с одиннадцати лет, а с восьми?
-Видите ли, милочка, мы много лет полагали, что нашего сына нет в живых. Можно сказать, так и было… до определенного времени.
-Что?.. - хорошо, что мама поставила чашку, не то непременно бы облила себе платье, так у нее задрожали руки. - Вы хотите сказать, он… он…
-Жив, - коротко сказал дедушка и, видимо, дал знак, потому что дверь открылась, и в гостиную вошел дядя. Его даже заставили постричься и причесаться так, чтобы он больше походил на папу, но, по-моему, толка не вышло.