Уголок тонких губ дрогнул в подобии усмешки, но больше на гладко выбритом лице — имевшем широкие острые скулы, но резко сужавшемся к угловатому подбородку, из-за чего напоминавшем вытянутый треугольник — не отразилось ни одной эмоции.
— В крайнем случае он просто сойдет с ума, — хмыкнул мужчина, плавным движением поднимая волшебную палочку. — Легиллименс.
Окклюментивный блок раскололся со вспышкой острой, ножом проворачивающейся в мозгу боли, и перед глазами замелькали мысли и воспоминания, сопровождаемые странным хрипящим бульканьем. Его выворачивали наизнанку, потрошили медленно и методично, перебирая память, как мешок с крупой, и отсеивая всё незначительное. Он пытался закрыться, пытался думать, о чем угодно и даже об этой насквозь лживой ведьме, только бы не дать им добраться до воспоминаний об Ордене, но хрипы — его, это же его хрипы! — становились всё громче и судорожнее, пока вторжение в голову не прекратилось так же резко и неожиданно, как и началось. Перед глазами плясали слепящие разноцветные пятна, но слух всё же различал голоса.
— Надо же, — вновь хмыкнул насмешливый баритон. — Целый замок заняли. Кого-то потянуло на старину? Что ж, спасибо, мистер Дирборн,— голос приобрел по-настоящему издевательские нотки, и глаза Карадока с трудом различили в мельтешении пятен что-то, похожее на черную нить, свившуюся полукольцом. — Вы нам очень помогли.
— Пожалуйста, - с трудом прохрипел Карадок, со всей отчетливостью внезапно поняв, что это не нить. Это удавка из гладкого черного шнура. — Вы же… Джанет, вы же… не такая. Вы же не…
Сквозь пятна проступило равнодушное лицо в обрамлении блестящих завитых волос. Такая красивая. Такая… пустая.
— Смотри-ка, — протянул мужчина, поворачивая голову и собственническим жестом беря стоящую рядом с ним женщину за подбородок. — А ведь всего несколько секунд назад он считал тебя паскудной ведьмой и предательницей славных идеалов Альбуса Дамлбдора. Как быстро люди меняют свое мнение.
Яркие зеленые глаза смотрели в ответ с такой жалкой, почти собачьей преданностью, что будь Карадок в состоянии, он бы рассмеялся. И только? Неприступная и благовоспитанная Джанет Ричардсон оказалась обыкновенной шлюхой, раздвигавшей ноги перед каким-то Пожирателем Смерти.
Именно это он и процедил, чувствуя, как на губах лопается кожа и появляется привкус крови. И ощущая острую необходимость ударить хотя бы раз, если уж они твердо решили ее убить.
— Шлюха…
Пожиратель убрал руку от застывшего маской женского лица и медленно повернул голову. Эластичный черный шнур шевельнулся в его руках, как живой, обвивая ладони в перчатках.
— Зря вы так, мистер Дирборн, — уголок тонких губ медленно приподнялся в очередной усмешке. — Я бы мог еще передумать и убить вас быстро. Но я, знаете ли, не люблю надуманных обвинений.
Зеленые глаза равнодушно смотрели, как он делает широкий шаг вперед и черная удавка захлестывает шею распластавшегося на полу мужчины. Как на предплечьях еще сильнее проступают голубоватые вены, тонкая ткань рубашки натягивается на плечах, и Дирборн хрипит и царапает пальцами гладкий шнур, с силой врезающийся ему в горло. Пока наконец не падает на пол, вывалив язык из приоткрытого рта и глядя на темные доски невидящими глазами с полопавшимися сосудами.
— Если когда-нибудь меня придут убивать, надеюсь, это будет Авада, — сухо сказала Джанет и запахнулась в кардиган, затягивая небрежным узлом белый вязанный пояс.
— Согласен. Не эстетичное зрелище. Но, как вариант, ты еще можешь перерезать вены и красиво помереть в ореоле из собственной крови. Это если тебе вдруг захочется драматично наложить на себя руки.
— Антон, — фыркнула Джанет и повернулась, чтобы взять висящую на спинке стула сумочку на длинном ремешке и спрятать в нее подобранную с пола палочку. — Скорее я наложу руки на тебя, чтобы неповадно было подставляться перед мракоборцами.
— Подумаешь,— фыркнул с точно такими же интонациями Долохов, быстро и привычно обыскивая труп на предмет артефактов, и яркие зеленые глаза немедленно попытались прожечь дыру у него в груди.
— Ты засветил нож! Я всё просчитала, я рисковала, накладывая Империус на вахтенного, а ты…! Мало того, что из-за этой дуры Медоуз под нас теперь копает вся ее боевая группа — и между прочим, про тебя они уже знают! — так тебе вздумалось еще и покрасоваться и побросать ножи!
— Вы посмотрите на нее! Она просчитала! Да ты, моя красавица, оказывается, еще и не Бог весть какой стратег! А что ж сама свои планы в жизнь не претворяешь? Ручки марать неохота?
— Отстань! — огрызнулась Джанет, закидывая ремешок на плечо.
— Сердце мое полно жалости, — процитировал Долохов с нескрываемым сарказмом. — Я не могу этого сделать.
Она рассмеялась сухо и отрывисто и первой вышла в тесный задний дворик через кухню с заляпанным кровью полом и лежащими в неловких изломанных позах мертвецами. Подождала, пока он закончит разбрызгивать что-то мерзко пахнущее из серой канистры, неторопливо прикурит и бросит спичку в приоткрытую дверь. В кухне вспыхнуло яркое желтое пламя.
— Что это за дрянь?
— Бензин. Авроры даже внимания на этот пожар не обратят. А если вдруг и обратят, то в жизни не догадаются, что это не маггловских рук дело. Так что не шипи, копать под нас Аврорат может сколько угодно, мы всегда на шаг впереди. Палочку у трупа забрала, я надеюсь?
— По-твоему, я совсем дура? — вновь фыркнула Джанет и положила ладонь на сумочку. Антон повернулся к ней с тлеющей сигаретой в углу рта и совершенно невозмутимым выражением на лице.
— Мне всегда нравилось то, как трезво ты смотришь на вещи.
— Мерзавец, - прошипела Джанет и притянула его к себе за расстегнутый ворот рубашки.
Когда на залитой огнем кухне взорвался газ, в холодном воздухе еще слабо мерцала синеватая дымка портала.