— Проблема только в том, что нам нечего ему предъявить, — наконец заговорила Алиса. — Кроме того, что он иностранец. У нас с той ночи ни лица, ни отпечатков пальцев.
— У нас есть голос, — не согласился Фрэнк, и в мыслях у него на мгновение четко проступило лицо Доркас. — Это уже что-то. Если, конечно, мы допускаем, что и в Эксмуре, и в Министерстве был один и тот же человек. Во всяком случае, у нас пока что нет причин не рассматривать такую возможность. И судя по тому, как он колдует, заканчивал он точно не Хогвартс. С таким боевым потенциалом и незнакомыми нам заклинаниями первое, что приходит в голову, - это как раз таки Дурмстранг.
— И есть еще одна загвоздка, — кивнул Фабиан. — Мы снова подняли архивы, причем не только наши, но и маггловские. Его нет в стране. И никогда не было.
— То есть? — тихо вставила Эванс. — А откуда тогда Дамблдор…?
— А оттуда, — вновь кивнул Фабиан, — что десять лет назад Долохова видели в Хогсмиде, в «Кабаньей Голове». В компании Мальсибера, Нотта и прочих личностей, которых и до этого часто замечали в обществе Темного Лорда. Уж не знаю, откуда Аберфорту известно, как выглядит Долохов, но он его опознал. После этого наш товарисч еще несколько раз появлялся на приемах в мэнорах, особенно активно летом и осенью семьдесят первого, но весной семьдесят второго внезапно исчез, и больше никто его видел. Как раз после того взрыва, что разнес Косой переулок, если вы помните.
Джульс сухо хмыкнула. Еще бы не помнить. Они все тогда были очевидцами, выбравшимися на Пасхальных каникулах в Лондон, чтобы развеяться. И сама Джульс тогда впала в настоящую истерику, поскольку ухитрилась поссориться с Джанет и не смогла отыскать ее в паникующей толпе после того, как прогремел взрыв. Превративший в пыль деревянный помост, с которого только что вещал какой-то известный защитник прав магглорожденных. Оказавшиеся по соседству магазины после этого закрылись на несколько дней, чтобы восстановить разрушенные помещения, а точное число жертв, обуглившихся до неузнаваемости, разорванных на части или погребенных под завалами, стало известно только к концу Пасхальных каникул. И за каждым обеденным столом в стране еще на протяжении полугода спорили, что Министерство занизило официальные цифры едва ли не в половину по сравнению с реальными.
— Иными словами, — продолжил за Фабиана Фрэнк, возвращаясь к первоначальной теме разговора, — этот Долохов как минимум нелегал. И нам в любом случае есть, о чем с ним побеседовать.
— Дерьмо, — ответила Джульс невпопад, и перед глазами у Фабиана на мгновение промелькнул исчезающий в толпе тонкий девичий силуэт с вьющимися светлыми волосами, рассыпанными по куртке из серо-голубой драконьей кожи.
— Оно самое, — согласился Фабиан и попросил, рассеянно крутя в руке ключи. — Джульс, пойдем домой, а то поздно уже. А вы держите меня в курсе событий.
— Да что там держать, — хмыкнул Фрэнк, рефлекторно потянувшись правой рукой к бинтам на левой. Фабиан поднял на него глаза, но обмен взглядами занял всего секунду, но не более.
Присмотри за ней.
А ты за собой. На пять минут одного оставить нельзя.
— Меня муж наверняка ждет, — буркнула тем временем Джульс, внимательно рассматривая свои ногти. И беспрерывно прокручивая в голове очередную дурацкую песенку Селестины Уорлок. Молли, помнится, пришла от этого, с позволения сказать, хита в полный восторг.
— Да пошел он, твой муж, — честно ответил Фабиан и поднялся с дивана. — Идем! У меня мороженое есть.
Эванс удивленно округлила глаза. Наплевать, решил про себя Фабиан. Можно, конечно, было остаться в мэноре, но тогда утром Аластор снимет с него голову за невыполненную работу. А оставлять здесь Джульс — оставлять ее один на один со всем… этим — тем более было нельзя.
Джульс не то, что вышла, а почти выползла за ним из мэнора в неприятно стылую ноябрьскую ночь, подняв ворот куртки и нахохлившись от холода. И попросила хриплым голосом, отмахнувшись от очередного туманного щупальца.
— Дашь сигарету?
Фабиан молча полез в карман. Еще в первый месяц вынужденного отказа от курения у Джульс появилась привычка рассеянно жевать фильтр незажженной сигареты.
— Как Медоуз? — продолжила подруга говорить невпопад. Как будто сама не знала заранее, каким будет ответ. Фабиан помолчал, глядя, как она кусает фильтр, оставляя на нем следы зубов и изредка придерживая сигарету пальцами, а потом тихо сказал.
— Красивая будет девочка. Очень.
Зеленые глаза влажно блеснули, губы в темной помаде задрожали, и она выронила сигарету, судорожно подавшись вперед и уткнувшись носом в куртку у него на плече.
— Не могу, — выдохнула Джульс сиплым голосом и сдавленно всхлипнула. — Я… я рада, я очень рада, но… Не могу! Самой противно, а… Мерлин, да что я за…?!
— Тише, тише, — забормотал Фабиан, прижимая ее к себе и касаясь губами холодного виска.
Опять накрутила себя на пустом месте. Ну вот и что мне с тобой делать, родная?
— Фаб, я…
— Я знаю.
— Мне бы хоть так… Хотя бы рядом… А тут… Я разозлилась, когда она сказала, понимаешь? — призналась Джульс обреченным голосом, упорно пряча лицо у него на плече. — Когда тут такое, а я… И они это поняли. Они оба поняли.
— Успокойся, — велел Фабиан негромким голосом и мягко отстранил ее от себя, чтобы стереть мокрые черные дорожки с бледного лица. — Они знают, что ты их любишь.
Они оба, черт возьми, прекрасно знают, что Фрэнка ты любишь больше, чем Алису. Не знаю, как она с этим справляется, потому что я бы так не смог. Но Алиса всегда с легкостью делала вещи, которые не удавались никому из нас.
Джульс опустила глаза и снова уткнулась ему в плечо. Туман вокруг заклубился с новой силой.
___________________________________
*жена Гизельберта де Лонли, младшего сына Аженора де Лонли и одного из участников Первого Крестового Похода (тот еще был авантюрист, даст Бог, когда-нибудь я и про него фанфик напишу).
Ее настоящее имя звучало, как “Айлис”. Хэлвис ее называла нормандская знать.
Скаль Фиэн (ирл. Scáil Fiáine) – «Яростная Тень», мой хедканонный клан кельтских боевых магов, на протяжении тысячелетий контролировавший территорию современной Ирландии и Шотландии. Родовое имя получили за привычку нападать на врагов из тумана. Предки современного Гарри Поттеру Благородного Дома Селвинов.
========== Эпилог ==========
Комментарий к Эпилог
Seelenzorn - Eisherz
За ночь лужи успели покрыться тонким и скользким льдом, с хрустом ломающимся под ногами.
До чего же премерзкая погода, думал Карадок, торопясь вниз по улочке к прячущемуся среди домов небольшому и, вероятно, непопулярному маггловскому кафе. Даже вывеска у него была совсем скромной: тонкая бледно-желтая полоска над дверью и двумя окнами с незатейливым названием по середине, выписанным маленькими темно-синими буквами с завитушками.
Странный выбор для такой женщины. Предлагая позавтракать вместе, Карадок ожидал услышать название одного из тех дорогих кафе, стоящих на главной улице лондонского магического квартала и каждое утро собирающих за столиками толпу респектабельных чистокровок. И уже готовился потратить на этот завтрак треть месячной зарплаты. Но вместо этого был вынужден переспросить и с неудовольствием признать, что прежде не слышал такого названия.
И потому ведь и не слышал, что оно было маггловским.
Под ногами хрустело всё сильнее и сильнее — тротуар здесь совсем обледенел после вчерашнего дождя, — и раздражающий хруст с каждым шагом всё больше напоминал скрипучий голос Джимми Кёрка.
Где-где встречаетесь? Дирборн, старина, ты же сам понимаешь, такие женщины не ходят по маггловским забегаловкам. Она просто не хочет, чтобы приличные люди видели ее в компании какого-то усача с четвертого уровня.
Чушь! — решительно отмахнулся Карадок от зудящего в ушах противного шепотка. Если бы она не хотела, то просто отказалась бы, как отказывалась от всех прочих приглашений. Другое дело, что она не хочет сплетен и пересудов, а потому не желает афишировать возможные отношения.
Скромная и благовоспитанная женщина, не вешающаяся на каждого встречного мужчину, — это в наши дни большая редкость.
Конечно, с такой женщиной нельзя ожидать, что она уступит его ухаживаниям уже через пару свиданий, но Карадок был готов и потерпеть. А потому шел теперь по улице быстрым размашистым шагом, ежась от порывов холодного северо-восточного ветра, и отмахивался не только от скрипучего голоса Джимми Кёрка, но и от хриплого карканья Джульет Ричардсон.
Мистер Дирборн, вы у нас вроде человек наблюдательный. Так неужели никогда не замечали у моей кузины пару любопытных изумрудных сережек? Если спрόсите, то она ответит, что это всего лишь безделушка. Подарок, дескать, от очередного поклонника. На прошлое Рождество. Только вот носит она этот подарок, не снимая. Советую задуматься.
Вот еще. Джанет Ричардсон ни капли непохожа на свою кузину и уж точно не станет принимать ухаживания от двоих мужчин сразу. Да и мало ли кто и что дарил ей на прошлое Рождество? Быть может, ей пришлось по нраву само украшение.
Такая версия казалась Карадоку наиболее правдоподобной. Мисс Ричардсон была из тех женщин, что придавали своему внешнему виду огромное значение, и если она сочла эти изумрудные сережки выгодно подчеркивающими цвет ее глаз, то вполне могла носить их чаще других.
Дверь в кафе была плотно закрыта — чтобы, верно, не пускать внутрь холодный воздух, — но поддалась легко и с негромким мелодичным звоном колокольчика. Небольшое, весьма уютное помещение с занавесками, скатертями и салфетками в бело-желтую клетку почти пустовало, из шести круглых столиков были заняты лишь два. За одним из них, у дальней стены сидела женщина в длинном вязанном кардигане кипенно-белого цвета поверх короткого и такого же белого платья, а у самого входа в кафе расположился широкоплечий мужчина с томиком Оскара Уайльда в коричневой обложке. Карадок скользнул по незнакомцу взглядом, пока снимал пальто, и едва удержался от того, чтобы не поежиться, когда в ответ на него глянули — исподлобья и небрежно растрепанных каштановых волос — темные полуночно-синие глаза.
Карадок, сам не зная, зачем, попытался завязать вежливый разговор не о чем.
— Доброе утро. Так себе погодка снаружи, не правда ли?
Мужчина поднял широкую, как-то совершенно по-аристократичному изогнутую бровь, ответил едва заметным кивком и перевернул страницу, потеряв всякий интерес к вошедшему. Будь он моложе, Карадок бы принял его за одного из этих представителей маггловской молодежи, носивших, что попало — как-то не сочетались в его представлении отглаженная белая рубашка с подвернутыми рукавами и кожаные перчатки с обрезанными пальцами, — и пользовавшихся услугами парикмахера от силы раз в полгода. Впрочем, у чистокровных тоже десятилетиями не проходила мода отпускать волосы едва ли не до плеч, да и незнакомец был явно старше Дирборна. И почему-то вызывал желание убраться как можно дальше от него.
Пока не накликал беды на свою голову.
Но вряд ли Джанет согласится на прогулку в такую погоду. И на что-либо иное, поскольку ей и без того пришлось его ждать.
— Прошу прощения. Я опоздал.
Джанет подняла на него ярко-зеленые глаза с черными, придающими им сходство с кошачьими стрелками, и на удивление приветливо улыбнулась. Она и прежде казалась ему на редкость красивой женщиной, а с такой улыбкой и вовсе сделалась ослепительной.
— Ну что вы, мистер Дирборн, ни в коем случае. Это я пришла раньше. И взяла на себя смелость заказать вам кофе, раз уж сегодня так… прохладно.
Садящемуся на свободный стул Карадоку померещился короткий ехидный смешок со стороны входной двери. Но когда он быстро скосил глаза в ту сторону, мешающий свиданию мужчина по-прежнему читал книгу с непроницаемым выражением лица.
— Спасибо, — запоздало поблагодарил Карадок за чашку кофе. Тот горчил, но из вежливости пришлось сделать пару глотков и показать, что он оценил ее заботу. Подумать только, и эту женщину считают недотрогой, только и делающей, что отказывающей одному мужчине за другим. Да просто ни один из них не сумел — пусть эта фраза и ему самому казалась излишне пафосной — тронуть ее сердца.
Говорили поначалу ни о чем и обо всем сразу. Посетовали на погоду, обсудили недавний квиддичный матч — Джанет, конечно же, ни капельки им не интересовалась, но слушала из вежливости и даже вставляла весьма остроумные комментарии, — потом перешли к тонкостям работы с гоблинами. Кофе в чашке начал стремительно убывать, чтобы промочить горло, но с каждым новым глотком горчил всё сильнее. Карадок заговорил о недавнем весьма забавном случае с охотничьим ножом гоблинской работы и вдруг подумал, что ее улыбка теперь выглядит совершенно фальшивой. Как будто кто-то с силой натягивал ей кожу на лице, заставляя разойтись ярко накрашенные губы.
Ей не интересно? Или…?
В глаза вдруг бросились изумрудные сережки, игриво поблескивающие камешками из-под завитых в крупные локоны светло-карамельных волос. И не только сережки. На среднем пальце правой руки точно так же блестело тонкое кольцо, а шею обвивало ажурное колье, украшенное россыпью небольших изумрудов.
Да это, никак, целый гарнитур. Интересно, и кто же делает такие подарки одинокой незамужней женщине?
В голове зашумело. Так резко и неожиданно, что он даже пошатнулся и едва не завалился в сторону, позорно рухнув со стула прямо на пол. На запястье цепко сомкнулись тонкие пальцы с длинными, блестящими от лака ногтями.
— Что с вами, мистер Дирборн? — заботливо спросила Джанет, вглядываясь в его лицо этими колдовскими зелеными глазами. — Вам нехорошо?
— Ничего, — собственный голос вдруг показался чужим и доносящимся как сквозь слой ваты. — Просто голова закружилась.
Сидящая напротив женщина улыбнулась вновь и спросила, не меняя интонации:
— Где находится штаб-квартира Ордена Феникса?
Что? Зачем ей…?
Мысль еще только зарождалась в будто набитой ватой голове, а одеревеневшие губы уже заговорили короткими фразами, произносимыми таким же деревянным, лишенным эмоций голосом.
— Заклятие Доверия. Не могу. Ответить.
— Жаль, — Джанет недовольно нахмурила тонкие светлые брови, на мгновение опустив глаза и разорвав зрительный контакт. И в гудящей голове молнией вспыхнула новая мысль.
Предательница! Опоила каким-то зельем, а теперь…!
Он сам не понял, как ухитрился на долю секунды стряхнуть оцепенение, и потянулся одной рукой к палочке в кармане, а второй вывернул сжимающую его запястье руку. Из-под белого рукава виднелась распахнутая змеиная пасть.
Сука!
Удар заклятием пришелся откуда-то сбоку, швырнув на пол и его самого, и разделявший их столик. Тонкая рука в белом шерстяном рукаве крупной вязки выскользнула из пальцев, и Карадок распластался на полу, слепо пытаясь нашарить волшебную палочку. Но та уже откатилась к светлым замшевым сапогам и мгновенно оказалась в тонких женских пальцах. Тело не слушалось, будто его медленно парализовывало, а прижатое к доскам ухо отчетливо уловило резкий, похожий на удар молотка, гулкий звук. Потом еще один. И еще.
Шаги. От входной двери к дальней стене.
Боевик, успел подумать Карадок. Не штабной, как он сам, а настоящий боевик.
— Как не стыдно, мистер Дирборн, — заговорил насмешливый баритон с легким акцентом, — выворачивать руки беззащитным женщинам.
В поле зрения появилась высокая — шесть с лишним футов, не меньше — широкоплечая фигура. А затем еще одна, изящная и светлая от корней завитых волос и до носов высоких замшевых сапог. Ведьма поднялась со своего стула, смотрящегося одиноким без столика с бело-желтой клетчатой скатертью, и отступила на шаг назад, скользнув ладонью по белому рукаву рубашки на плече. Под тканью проступил абрис мускулов, а по предплечью отчетливо змеились голубоватые вены. Как он не заметил этого раньше? Этого и кажущейся почти настоящей, детально прорисованной змеи, выползающей изо рта темного черепа.
— Думаешь, получится? — спросила Джанет таким тоном, словно собиралась обсудить с ним поездку на природу в ближайший уик-энд. — Всё же на штаб-квартире Заклятие Доверия.