- Выметайтесь.
Взгляд женщины не изменился. Она все так же внимательно смотрела на него, взвешивая на незримых весах.
- Как я уже сказала, я могу вас вылечить.
Джеймс нахмурился. Она произнесла это без тени эмоций, ровным, спокойным тоном. Так, как никогда не говорят коммивояжеры - уж он то их навидался. Она не спрашивала, а сообщала. Так же, как сообщила приговор минутой назад.
Парень ухмыльнулся, мысленно благодаря оледеневший мозг. Будь иначе...
- Вот как? Допустим. Ваше предложение?
Тишина. Только медленно-медленно скользящий по его телу взгляд.
- Вы знаете о супергероях?
"Ах, вот оно что."
- Да, их, кажется, около двадцати.
Что-то такое было в новостях пока он за ними еще следил. Кажется, фрики в карнавальных костюмах. У кого-то даже были подтвержденные сверхспособности. Ни одного целителя, правда.
- Сорок четыре. В следующие десять лет появятся больше шестисот тысяч.
Ни грамма сомнения в голосе. Ни капли эмоций на будто высеченном из железного дерева лице. И у женщины, и у замершей в дверях девочки.
- Допустим. - повторился он. - К чему это? Вы - герой и хотите предложить мне услуги парацелителя?
Женщина покачала головой.
- Будь я героем - вас бы уже усыпили, как и полагается агрессивному животному.
Кажется, он фыркнул.
- Почему вы так решили, Доктор?
Разумеется, он знал. Куда интереснее было, сколько знает она.
- Вашего послужного списка хватило бы на высшую меру даже два года назад, когда вы были несовершеннолетним. - женщина на мгновение задумалась. - Джессика Браун покончила с собой через два месяца после увольнения.
Разговор у статуи, тот случай, когда его ударила девушка, выговор в кабинете директора, заплаканная учительница, которой отец швырнул деньги...
Джеймс улыбнулся. Искренне, по настоящему улыбнулся - чуть ли не впервые за все месяцы, проведенные в больницы. Воспоминание прокатилось по телу теплой волной, восполняя силы.
- А ведь я предупреждал - не смешивай снежок с кокосом, спидбол до добра не доведет.
Доктор не улыбнулась. Впрочем, и не нахмурилась.
- Александра Фосса госпитализировали с тяжелыми химическими ожогами носоглотки и лица, он не пережил первые сутки лечения.
Полицейская частота на радио бесились за много кварталов от него. Джеймс сидел за мусорным баком, нещадно пачкая дорогую одежду. На его губах застыла улыбка - он помнил как напиток из бокала начал разъедать губы проигравшего в покер соперника. Кажется, ему были нужны деньги на операцию... потому и сел за его стол.
Голос женщины был четким, хорошо поставленным, но монотонным. Она будто зачитывала его грехи с бумажки, не чувствуя ни малейшей симпатии к жертвам или ненависти к нему. Доктор и определяла их в грехи только потому, что так было принятно.
Кажется, проблемы с психикой здесь не только у него.
- Хороший был парень, - искренне ответил Джеймс. - Жаль, не умел правильно рисковать.
Взгляд женщины не изменился ни на йоту. Только сфокусировался еще сильнее - так сам Джеймс выглядел на фото, когда старался обдумать большое количество информации.
- Сергей Верхов, иммигрант из России. Убит винтовочным патроном с дистанции в тысяча двести метров, оставил после себя четырех детей.
На прицеле винтовки - чья-то жизнь. Он еще не разобрался - чья, но он разберется, непременно разберется. Это даже интересно - придумывать биографию человеку, которого видишь в первый раз. Абсолютно случайного человека, который случайно жил и точно так же умрет через пару секунд.
Значит, это оказался русский. Забавно. Он почему-то считал его немцем.
- Хорошо, хорошо, убедили. - он улыбнулся. - Так что вы от меня хотите, Доктор? Денег? Покаяния?
Женщина покачала головой.
- Нет. - она задумалась. - Я хочу предложить вам сверхсилы. Это не потребует оплаты в денежном выражении.
Джеймс кивнул. Если на мгновение допустить, что она и правда может дарить суперсилы, то деньги для нее - бумага. И все-таки...
- Почему мне?
- Вы должны были прекратить биологическое существование еще четыре месяца назад. Не смотря на проводимую терапию. Ваша опухоль практически сожрала внутренности, пустив местазы буквально везде - но почему-то вы еще живы. Вероятно, вы сможете пережить процедуру.
Ага. "Вероятно" и сразу же "пережить". Последнее, чего ожидал от своей жизни парень - что однажды он окажется в числе подопытных корпоративных крыс, продающих за пару сотен собственную жопу.
- С вероятностью?
- Тридцать четыре процента.
Не так плохо. Тут его шансы в лучшие времена болталась в районе шестнадцати.
- Вы хотите чтобы я работал на вас? После того, как получу силы?
"Как" - не "если". Так думать почему-то стало не страшно - просто непродуктивно.
- Да.
Джеймс кивнул. Чего еще она могла добиваться?
- А если я решу послать вас после того как получу силы, меня положит ваш ручной терминатор?
- Верно.
Указанный терминатор даже не поморщилась и не стала киношно поправлять направленный на него пистолет в кармане школьной формы. Кажется, за весь разговор она даже не сменила позы. И что у нее за сила, если Доктор уверена что она убьет его, какую бы силу он не получил?
Джеймс покачал головой. Это не важно. Совершенно не важно. Даже если она врет, и все это - развод на деньги, он уже весь ее. С потрохами и ливером. И, вопреки стереотипу, в комнате это понимают абсолютно все.
Впрочем, оставался один вопрос. Нет, не "что она ему прикажет" - как раз на
это ему совершенно плевать.
- Вам не важен мой моральный облик или вы просто уверены, что сможете держать меня под контролем?
Доктор даже не колебалась.
- Оба ответа верны.
Джеймс ухмыльнулся. Он оказался прав. Женщина действительно не понимала, в чем заключается неправильность его поступков, когда зачитывала их. Скорее всего она анализировала их в контексте полезности и вреда, репутационных и финансовых издержек. Его выходки ей интересны только потому, что их будет очень интересно опубликовать в СМИ.
Говоря проще, Доктор - клинический социопат. Да и девочка вряд ли лучше.
- Тогда давайте уже сыворотку. Я весь ваш.
Доктор в последний раз смерила его изучающим взглядом, и открыла серебристый кейс. В нем лежало шесть одинаковых пробирок. Ультрамариновая, с пузырьками воздуха, застывшими в глубине раствора. Иссиня-черная, с фиолетовым осадком. Золотая, больше похожая на расплавленный металл. Стальная, почти не бликующая. Белая, почти неоновая, накапливающая внутри лучи света. Сиреневая, напоминающая йогурт.
В каждом виале были сверхсилы. Всем своим существом он ощущал это - маленький кусочек чистой, неизбывной, непредставимой и неограниченной мощи. Наверное, что-то подобное испытывает человек рядом с активным ядерным реактором, только это в сотни раз сильнее.
Джеймс попытался прислушаться к интуиции, но вскоре понял, насколько это глупо. Интуиция - это подсознательная обработка информации. У его подсознания нет данных, которые можно было бы ему выдать. Он не знал о виалах ничего - и все, что его мозг мог ему выдать, это идиотские ассоциации голубого с морем, розового с лесбиянками, а белого - с церковью.
Поэтому парень просто закрыл глаза, встряхнул рукой, чтобы потерять тактильную память - боль, кстати, куда-то пропала - и вытащил случайный виал, отдав его Доктору. Та, судя по звуку, легко открыла пузырек, и отдала ему - Джеймс все так же не разжимал глаз. Он знал, что если узнает цвет выбранной сыворотки, то никогда не перестанет сомневаться, правильный ли выбор сделал.
Вкуса у жидкости не было. Она больше напоминала газ - так же легко спустилась вниз по пищеводу. Ничего не произошло.
А затем Джеймс узнал, что такое настоящая боль.
Глава 1
Ему редко снились сны.
А сейчас он и вовсе не спал. Скорее дремал, застыл в коме на грани между пробуждением и вечным забытием. И все же это было почти сном, почти грезой за миг до пробуждения...
Захватывающей, искренней, вселяющий детской восторг грезой.
Алый прямоугольник запал-карты, ласково греющий пальцы.
Четыре торпедных шахты, прикрытых полусферическими колпаками. Хищные обводы массивных, но от того не менее красивых двигательных пилонов.
Шлюз, родное тепло узкого ложемента. Голубоватое стекло из окварцованного керамита.
Ключ на старт. Экстренный порт. Форсированный старт.
Плящущее под дюзами пламя выплюнутого сверхтоплива.
Синхронизация.
И десятки, сотни тысяч до невозможного ярких звезд.
Джеймс в очередной раз перевернулся с бока на бок, вздохнул и сел в кровати. Странный сон неохотно покидал разум, оставляя после себя только тянущую пустоту и память об усеянной звездами пустыне.
Темная комната была холодной, как ледник. По серой стене скользили капельки влаги, откуда-то доносился запах свежей плесени. Окон не было, а на голову давили километры и километры песка, железобетона и монолитного горного массива. Убежище было сделано на совесть.
Парень встал, тихо вздохнув. Подпрыгнул - резко, жестко, почти вбивая пятки в залитый бетоном пол. Наслаждаясь ровным, здоровым напряжением в мышцах. Руки, ноги, тело, даже шея - каждая мышца двигалась именно настолько, насколько это требовалось. Так, как это было нужно. Никаких лишних жестов, перенапрягающихся мышц или подрагивающих пальцев.
Усмехнувшись, Джеймс подпргынул, приземлившись на руки. Две, одна, четыре пальца, три - его не покачивало. Сальто на месте, стойка на вытянутых руках - и снова на паре пальцах. Равновесие не терялось, центр тяжести будто прилип к нужной точке. Он мог бы так простоять пару часов.
Слух, зрение, обоняние - Доктор не обманула, все вернулось в почти забытую норму.
Новые способности будоражили. Они потрескивали на грани понимания, манили, умоляли их использовать.
Джеймс был почти рад. Все не просто вернулось в норму - стало гораздо лучше, чем раньше. Рак прошел. Его тело не разваливалось на куски, легкие больше не вылетали изо рта вместе с кровью во время кашля. Ему больше никогда не придется почувствовать химию. Эту гребаную кислоту, льющуяся по венам.
Все было лучше, чем раньше.
Вот только раньше не было того страшного, изматывающего чувства, что бередило его разум. Джеймс прикрыл глаза и снова увидел земную тропосферу и застывшее в ней существо, похожее на смесь червя и кита. Ощутил, как тлеет странная, невозможная жизнь внутри рассыпающейся на куски твари.
Ощутил, и понял ее намерение.
Существо смотрело на миллиарды людей под ней не как на жертв. Не как на добычу. Жертва может убить охотника, у добычи могут вырасти зубы... оно смотрело на людей как на ресурс. Так, как они сами смотрят на нефть, газ или леса. Их изобретательность, их стремление к конфликту - для существа это было просто топливом. Ресурсом, который нужно добыть, переработать и отправиться дальше.
Джеймс впервые в жизни почувствовал себя ресурсом, и ему это не понравилось.
В переборку, заменяющую дверь, постучали. Не слабо, не сильно - аккуратно, прикладывая именно такое усилие, которое необходимо. Не слышно ни шагов, ни нетерпеливого переминания с ноги на ногу - только тихое дыхание. Он уже знал, кого увидит. Знал, что это единственная преграда, отделяющая его от свободы.
И начал двигаться еще до того, как в проем между дернувшейся переборкой и стеной ворвалась первая пуля.
Мир рассыпался на осколки. Нет, не осколки - карты. Одинаковые карты, которые змеятся в руках опытного шулера. Тянутся, прыгают из ленты в ленту. Поток белых прямоугольников почти бесконечен и в какой-то момент он понимает, что до невозможности грубо жульничает: карты из разных колод.
Боль. Яркая, жесткая, единственной вспышкой прокатывающаяся по позвоночнику. Он отпрыгнул влево - и получил пулю куда-то под лопатку. Он отпрыгнул вправо, и бой с его надсмоторщицей продолжился. Одна застывшая секунда растянулась на тысячу, в открывшуюся на считаные сантиметры переборку просунулся ствол маленького, почти игрушечного револьвера.
Черная вспышка: в какой-то из нескончаемых комнат он оказался не таким удачливым.
'Так вот как это - умереть? Чернота и все?'
Его волокло сквозь целую серию черных вспышек. Он купался в боли, с него срывало ту самую рубашку, в которой он родился. Мир трещал, надрываясь от чудовищного напряжения, а он все тянул и тянул на себя бесконечную карточную череду - череду невероятных вероятностей.
И - вот оно.