Да нет… Его все-таки сторонились.
За последние три года Мойра была его единственным новым знакомым, с которым общение продлилось дольше пары-тройки встреч. Он пытался ходить на свидания поначалу. Некоторые девушки были даже не против его веснушек. Но они же были и не против секса втроем, занюхнуть кокса или выйти замуж за уродливого старика, лишь бы он катал их на своей дорогущей машине. В общем, это было немного не то, что искал Чарльз.
С досадой он вывалил уже остывшие макароны в помойку. Чувство вины грызло изнутри. Не стоило злить Мойру и ругаться с ней. Она ведь правда хотела помочь, как и Рейвен. Не их вина, что Чарльз, зарывшись в себя, стал занудным и эгоистичным нытиком. Стоило наведаться завтра в участок и извиниться. А сегодня ему нужно было пойти и расслабиться. Да. Чтобы утром все начать заново!
Чарльз добрался до ближайшего бара пешком, в надежде проветрить голову по пути и остудить мысли. Изначально он не планировал нажираться до свинячьего визга, но виски был хорош, а собеседник еще лучше. Он внимательно слушал излияния Чарльза, поддакивая через раз, и не бесил наставлениями на путь истинный…
— Понимаешь, друг мой… Ну вот кто… Кто придумал эти веснушки? Зачем?.. — Чарльз страдальчески закатил глаза и залпом проглотил остатки выпивки, чуть не подавившись.
— Сочувствую, приятель. Но не думаю, что виски избавит тебя от веснушек, — мужчина смотрел на собеседника с легкой насмешкой.
Чарльз показал бармену пальцем в стакан и для верности послал ему телепатический сигнал. Тот дернулся всем телом.
— Эй! Еще раз так сделаешь — выкину за дверь! Нечего мне тут телепатить свои пьяные заказы! — бармен пылал праведным гневом, наливая новую порцию Чарльзу, уже пошедшему на попятную.
— Прости-прости, друг! Я ни при чем! Это все виски. Вот видишь? — он вылил в себя всю порцию разом, закашлялся, и собеседник, сидящий рядом, дружески похлопал его по спине.
— Виски все же лучше пить и смаковать, а не вдыхать легкими.
Раскрасневшийся от кашля Чарльз закивал и в конце концов попросил бармена дать ему бутылку, кинув на стойку приличную сумму.
— Чарльз Ксавье!
Собеседник крепко пожал его руку, подставляя стакан под льющийся из бутылки виски. Ну не отказываться же от бесплатной выпивки, тем более что завтра суббота.
— Эрик Леншерр, и тоже мутант.
— Выпьем за мутантов! — при слове «мутант» Чарльз повеселел. Он любил встретить собрата.
Они чокнулись.
— Так и какая у тебя мутация, друг мой? Нет-нет, стой! Я сам угадаю!
— Угадывать с телепатией не азартно, — губы Эрика уже не улыбались, но глаза все равно продолжали смеяться.
— Я без нее. Давай так, если я угадываю, то ты пьешь. Если нет, то я.
— А это вообще неспортивно.
— Ты недооцениваешь мои возможности! — Чарльз выпрямился, ударив себя в грудь. Он был уже достаточно пьян, чтобы поверить в свое всемогущество. — Поехали! Итак, ты… Телекинетик!
— Мимо.
— Черт, это была самая распространенная мутация, — впрочем, Чарльз не чувствовал досады и щедро плеснул себе в стакан, чтобы запить проигрыш. — Ты… Метаморф!
— Просто скажи, что не хочешь делиться выпивкой!
— Нет-нет, стой, я сейчас. Ты…
Когда Чарльз все-таки смог открыть глаза, и при этом его не вырвало от яркого дневного света, он понял, что не дома. Потолок и люстра были незнакомы, да и лежал он на диване, а не в кровати, накрытый чужим пледом. В животе крутило, голова раскалывалась, и он ни черта не помнил. Кажется, он пошел в бар. Пил там с каким-то мужиком. А что потом? Что-то про мутантов…
Попытки вспомнить отозвались рвотными позывами. Кое-как свалившись с дивана, он добрался до санузла и обнялся с унитазом.
И так вот каждый раз! Внутренний голос больно стучал в затылок, напоминая Чарльзу, что такие попойки всегда заканчивались для него не лучшим образом. Поэтому он нечасто посещал питейные заведения.
Пока он умывался и полоскал рот, в памяти всплыло лицо Мойры. Щеки снова загорелись от стыда и чувства вины. Нужно было срочно позвонить ей. Только сначала разузнать, где он находится. А что если?.. Мысль о том, что МакТаггерт каким-то образом наткнулась на него пьяного ночью, заставила Чарльза поскорее утереться первым попавшимся полотенцем и вылететь в гостиную.
Квартира была двухкомнатная, не слишком богато обставленная и довольно аккуратная. Телепатия в таком жутком похмелье работала против Чарльза, лишь ухудшая пульсацию в голове, и он просто вошел на кухню.
Мужчина у плиты точно не был Мойрой, что заставило Чарльза облегченно выдохнуть и тут же снова напрячься.
— С добрым утром. Хотя уже полдень. Впрочем, в выходной день я раньше и не встаю.
Эрик Леншерр — имя медленно всплыло в памяти, стоило мужчине обернуться. Он готовил яичницу, рядом закипал чайник.
— Эм, с добрым. Слушайте, извините, что я… Я… — Чарльз попытался вспомнить, за что должен извиниться, но память отказывала. — В общем, просто извините, обычно я так не напиваюсь. И спасибо, что не бросили меня в том баре валяться на полу без сознания. Потому что, очевидно, я вырубился, раз вам пришлось привести меня сюда. Ох, черт, чувствую себя каким-то кретином…
Лицо Чарльза продолжало пылать от стыда, но хотя бы тошнота слегка унялась. Чему тошниться на пустой желудок? Он рухнул на табуретку у стола, хватаясь за раскалывающуюся голову.
— Аспирин в хлебнице, воду из-под крана налей.
— Спасибо, вы просто господь бог… — Чарльз чуть ли не лег на столешницу, доставая упаковку спасительного лекарства, и поспешно подошел к раковине.
— Можно на «ты». На брудершафт мы уже выпили, за мутантов тоже, — Эрик хмыкнул, глядя на страдания Чарльза с аспирином.
— Точно… Мутант, ты мутант. Так какая у тебя мутация? Прости, я не помню.
На этот раз Леншерр уже откровенно хохотнул.
— Да, действительно обидно. Ведь ради правды ты вылакал полторы бутылки дорого виски и угадал в конце концов. Пусть и с подсказками.
— Боже, надеюсь, ты поймешь, почему я не хотел бы повторять этот чудесный опыт.
Аспирин еще не начал действовать, но Эрик, стоящий рядом, не злился из-за вчерашнего и не был раздражен на непрошенного гостя. Его разум вообще был довольно приятен для телепатии: мысли плавно и спокойно сменяли одна другую, а не скакали, как у некоторых, и не жглись возбужденным любопытством. Стабильный эмоциональный фон вообще был тем, что доктор прописал для больной головы телепата. Если бы можно было сравнить сейчас Эрика с предметом, то Чарльз бы сказал, что он был холодильником: плоским, гармонично вписывающимся в кухонный интерьер, источающим прохладу, с приятной поверхностью цвета металлик.
— Металлокинез! — он вдруг вскинулся, но тут же схватился за голову.
А Эрик, в этот момент снявший сковороду с плиты, победно ткнул в его сторону указательным пальцем.
— Бинго! Твой мозг лучше работает во время похмелья, чем опьянения. Будешь яичницу?
— Не откажусь. Мой вчерашний недоужин остался в твоей канализации.
Чарльз пронаблюдал за тем, как Эрик накладывает завтрак по двум тарелкам из парящей в воздухе сковороды и наливает кипяток в чашки с кофе.
— Ты всех пьяниц подбираешь и спасаешь у себя дома?
— О нет, только мутантов. Мы ведь братья, должны держаться друг друга, не так ли? Вся эта толерантность, конечно, хорошо, но никто не поймет мутанта лучше, чем другой мутант. За мутантов, — Эрик чокнулся с Чарльзом кружкой с кофе и, отпив горького напитка, принялся за яичницу.
Чарльз тоже быстро орудовал вилкой, пока его желудок не начал переваривать себя или не взбунтовался снова. К счастью, обошлось.
Вся ситуация казалась до ужаса странной. Он пошел в бар, где последний раз был больше года назад, напился с каким-то типом, оказался у него дома и сидит тут завтракает, как ни в чем не бывало. А главное, почему-то его это не особо волнует. Словно все так и должно быть. Почему нет? Что тут такого?
Казалось, один только мозг задавался такими вопросами. Остальная часть Чарльза чувствовала себя на своем месте. Может, это из-за спокойного пси-поля Эрика? Часто бывало так, что Чарльз невольно улавливал настроение кого-то, находящегося рядом, и попадал под его влияние: начинал злиться или заражался весельем. Сейчас его разум был уязвим из-за похмелья, а Эрик был спокойным и невозмутимым, как скала.
И еще кое-что…
— Кажется, тебя не смущают мои веснушки.
Эрик отвлекся от еды и поднял на него удивленный взгляд, и Чарльз тут же почувствовал себя идиотом. Зачем он вообще это ляпнул? Конечно, Эрику плевать, он Чарльза знает каких-то несколько часов, и после завтрака они уже навряд ли когда-либо встретятся.
— Честно говоря, по-моему, твои веснушки смущают только тебя. И не отрицай, я достаточно вчера наслушался.
— Черт, прости. Вчера был дурной день, у меня появилась еще одна веснушка, и я поругался с… одним близким человеком. И я опять жалуюсь, да. Знаю. Со мной это часто бывает в последние года три как минимум.
Эрик замер на секунду, задумчиво жуя последний кусок яичницы, потом пожал плечами и спросил:
— Этот близкий человек твой соулмейт? — вся его поза была расслаблена, но Чарльз напрягся, улавливая в разуме мужчины, что ответ был для него важен.
— Нет, нет, она не мой соулм… — последний слог застрял у него в горле, взгляд вдруг сделался остекленевшим, а лицо слегка побледнело.
Веснушки на белой коже выступили с куда большей отчетливостью.
— Ты в порядке? Чарльз? — Эрик смотрел на него с ноткой настороженности и беспокойства, забыв про кофе и пустую тарелку.
В то время как мысли Чарльза пустились галопом вперемешку с воспоминаниями. Мойра вчера сказала, что служила в Афганистане. И не просто где-то на границе, а в горячей точке! Навряд ли она отсиживалась на скамье запасных. И потом два года в убойном… Все знали эту ужасную статистику из «Нью-Йорк Таймс» о полицейских облавах на притоны, мафиозные группировки и подпольных продавцов оружия… Без жертв никогда не обходилось.
Веснушки Чарльза стали появляться как раз во время ее службы в Афганистане… И за последние годы она была его единственным новым знакомым. Устроилась на работу именно в этот участок. А вчера утром… Облава… Кого-то убили, и Чарльз знал, что МакТаггерт участвует в таких операциях… Неужели она… Как он мог не понять?..
Мысли путались, его снова замутило, и боль в висках, притупившаяся было от аспирина, навалилась волной.
— Чарльз? Эй? — Эрик уже приподнялся, внимательно заглядывая ему в глаза, и прижал пальцы к вене на его шее. Бешеный пульс Ксавье ощущался отлично.
Он перевел взгляд вытаращенных глаз с расширившимися до предела зрачками на Леншерра, не понимая, что от него хотят.
— Что?
— Ты просто что-то вспомнил, или у тебя какой-то приступ? Не ударялся головой, когда с дивана падал? Не тошнит? Нет проблем с давлением? — вопросы из Эрика сыпались, как горох из банки, четкие и точные. Видимо, Чарльз и правда выглядел так себе.
— Давление… Нет, просто я… — он вдруг снова встретился взглядом с серыми глазами собеседника. Мысли того плавно формулировались в описание симптомов: кожа бледная, пульс частый, хорошего наполнения, зрачки расширены, дыхание поверхностное… — Ты что, доктор?
Эрик растерянно моргнул, но взял себя в руки, возвращаясь пятой точкой на табурет. Кажется, Чарльз был в порядке. Хотя ему точно стоило проверить сосуды.
— Да, доктор. Акушер-гинеколог.
На секунду Чарльз хотел засмеяться, решив, что Эрик его подкалывает. Но успел задавить неуместное желание в ростке. Кажется, Леншерр не шутил.
Мысли о Мойре не выходили из головы. Мир Чарльза перевернулся с ног на голову в один миг, хотя это должно было случиться еще полтора года назад, когда они впервые встретились. Почему он не почувствовал ничего тогда? А почувствовала ли Мойра? Что если это все чушь про соулмейтов? Не все ведь влюблялись сразу!
— То есть, ты работаешь в роддоме?
— Не совсем, веду амбулаторный прием и делаю малые операции.
Для Чарльза медицина была чужда, но он тут же вспомнил о Рейвен.
— Моя сестра беременна. Ждет мальчика.
— Поздравляю, — Эрик хмыкнул в чашку с кофе, все еще следя за Чарльзом слегка обеспокоенно. И вдруг добавил: — Она замужем?
— Да, Хэнк женился на ней, как только узнал, что она в положении. Он хороший человек, хотя вся эта ситуация с ребенком его ужасно нервирует. Иногда переживаю за него больше, чем за Рейвен.
Эрик вдруг искренне улыбнулся, а не просто растянул губы в ухмылке.
— На самом деле рад за твою сестру. Знаешь, как только аборты стали легальны, многие женщины использовали возможность избавиться от нежеланного ребенка. И их мужья или бойфренды часто только «за».
Чарльз выпал из своих размышлений о Мойре, потому что эмоции Эрика окрасились мрачным чувством горечи. Он хмуро смотрел в чашку с почти допитым кофе.
— О, я… Я не знал. Неужели многие приходят к тебе на прием с такими просьбами?
— Ты и не представляешь. Многодетные, бедняки, жертвы изнасилований, бестолковые подростки. Мой отец тоже был акушером, он работал в родильном доме. Я хотел пойти по его стопам, но потом решил остаться в амбулатории. Пытался отговаривать некоторых от этого шага.
— Почему?
Чарльз правда не понимал, зачем заставлять рожать ребенка изнасилованную женщину или девочку-подростка, которая сама еще ребенок. Конечно, идеальным вариантом было вовсе не допускать подобного. Но… Не лучше ли было не ухудшать ситуацию? А потом эти дети попадали в приюты или росли в нелюбви.
— Потому что аборт — это убийство. Ты когда-нибудь видел трехмесячный плод? Внешне он выглядит как ребенок, недоразвитый, конечно, и все же…
Чарльз тяжело сглотнул, невольно улавливая всплывающие в памяти Эрика картины, от которых в животе все неприятно сжалось.
— Тем, кого не удалось уговорить, я делаю аборт. Плод нельзя достать целиком, поэтому его вытаскивают по частям: ручки, ножки, части головы и туловища.
— Ладно-ладно, не продолжай, прошу. Я тебя понял. Это просто ужасно. Прости, — Чарльз присосался к кружке, выпивая остатки горечи со дна, пытаясь унять дурноту. Все это было как-то слишком.
Эрик печально хмыкнул.
— Иногда, конечно, это необходимо. Навряд ли ты представляешь, как часто женщинам вообще не следует рожать.
Чарльз уже начал зеленеть, и Эрик ободряюще похлопал его по плечу:
— Мои извинения. Просто вчера была дерьмовая смена, как раз кровавый день, как я их называю. Медицинский юмор. Налить тебе еще кофе? А то на тебе совсем лица нет.
— Я в порядке. Ты просто… — Чарльз показал на голову Эрика и свою, и тот чертыхнулся.
— Черт, давно не общался с кем-то, обладающим телепатией, совсем забыл.
— Да все в норме. Правда. Я думаю, мы оба отлично излили душу друг другу, — губы Чарльза растянулись в искренней улыбке.
Человек перед ним был не только мутантом-собратом, но еще и врачом, пытавшимся спасать жизни. Наверное, нужно было приободрить его. Не стоило, в конце концов, зацикливаться на смертях, особенно еще не рожденных. Можно ли умереть, если толком не жил? Чарльз оставил эти философские мысли на другой раз. На часах была половина первого, и наверняка Рейвен уже хватилась пропавшего брата.
В гостях было хорошо, но Чарльзу не стоило злоупотреблять гостеприимством своего нового знакомого.
— Я думаю, мне пора идти. Не хочу заставлять мою сестренку беспокоиться еще и обо мне.
— Пусть не забывает пить витамины для беременных. Если нужно, всегда обращайтесь, — Эрик проводил Чарльза к двери.
— Кстати, Рейвен тоже мутантка, метаморф. В истинном обличье она синяя, но предпочитает перевоплощаться в блондинку. А ее муж Хэнк — у него необычное строение стопы. Еще мы знакомы с Энджел — она работает в кофейне официанткой, у нее есть крылья и ядовитые слюнные железы. Мне однажды досталось… Неприятно, если честно.
Чарльз продолжал болтать, обувая ботинки и натягивая куртку, попутно рассматривая стены квартиры, завешенные какими-то рамками. Кажется, это были медицинские документы Эрика. Благодарности от руководства и даже от пациентов.