========== Вместо предисловия ==========
Внимание! Используются нехорошие слова!
Тысячи лет Мирак ждал. Ждал часа, когда он, наконец, покинет Апокриф и вернется в Нирн. Тысячи лет он потратил на то, чтобы продумать план в мельчайших деталях, сотни — на то, чтобы воплотить его в жизнь, на то, чтобы собрать культ из верных почитателей из числа смертных обитателей Солстхейма, чтобы переманить хотя бы часть младших даэдра Хермеуса на свою сторону… И вот, этот час, это мгновение с каждой минутой становилось всё ближе. Перестраивание камней-хранителей острова вот-вот завершится, а ловушка уже расставлена — правда, та, кого зовут Последней Драконорожденной, будто бы не желала появляться. Зато члены культа имени потихоньку начинали возвращаться на Солстхейм — живыми, но не слишком здоровыми.
Мирак собрал вокруг себя переманенных на свою сторону Искателей. Нужно было начинать раздавать им последние инструкции, рассказать, что и как следует сделать, когда настанет нужный миг.
— Скоро настанет час, — уверенно вещал он, как спокойствие Апокрифа было нарушено нежданным посетителем.
Первый Драконорожденный обернулся. На узорчатом металлическом полу с абсолютно растерянным видом лежал молодой норд с котомкой через плечо, наряженный не так уж и по-нищенски, но и небогато. На колдуна, решившего поклоняться Хермеусу Море, мальчишка похож не был — так что он и как (и зачем?) посмел нарушить покой этих мутных вод? Мирак уже собрался ударить наглеца молнией, оглушить параличом и просто задать славную трепку, но мальчишка, захлопав глазами, принял настолько деловой вид, что бывший драконий жрец на мгновение растерялся.
— Вы — господин Мирак? — поинтересовался он.
— Да. Это я. — Драконорожденный уже жалел, что глухая жреческая маска не дает возможности прожигать таких вот наглецов взглядом, и затем просто пытался делать свой голос как можно более жестким. — А кто ты такой и как смеешь врываться сюда?
— У меня письмо от архимага Коллегии Винтерхолда, — несколько торжественно произнес парень, вынимая из котомки аккуратно сложенный конверт. — Вам просили передать лично в руки.
Мирак не очень понимал, какое отношение к нему имела Коллегия магов из не такого уж далекого Винтерхолда — пока не вспомнил, что по словам его подчиненных Последняя Драконорожденная (несмотря на юный возраст) как раз и встала во главе этой магической организации. От самой бумаги почему-то несло медовухой, буквы прыгали, словно писавшая их девушка была пьяна.
— Значит, ты доставил мне письмо из самого Винтерхолда, от самой госпожи архимага? — снисходительно спросил Драконорожденный.
— Всё верно, господин Мирак, — ответил курьер. — Ладно, мне, наверное, пора… Простите, не подскажите, как мне отсюда… выйти?
Бывший Драконий жрец, не обращая внимания на мальчишку-норда, всё-таки принялся вчитываться в послание от архимага.
«Мираку, самому истинному из всех истинных Драконорожденному…»
Мирак добро улыбнулся: эти строки ему очень льстили. Но с каждой новой строчкой первый Драконорожденный понимал, что пьяная бретонка просто издевалась над ним.
«Ты, скамп солстхеймский и проклятого даэдрота друг и товарищ, самого Херы Моры секретарь! Какой ты, на хер, драконорожденный, когда голой жопой ежа не убьешь! Даэдрот высирает, твоих культистов забирает…»
С каждой новой строчкой Мирак чувствовал, как к его ушам приливает предательский жар, глаза больше округляются, а челюсть падает вниз. Взять бы, да рот этой наглой девке промыть! И всей компании, что помогала ей это насочинять — тут же ей явно нордское пьяное быдло подсказывало! И не только нордское — вон, эльфийские обороты встретить можно! Драконорожденный живо представлял, как над ним пьяный сброд из скайримской промерзшей глухомани издевается, в голос, словно кони, ржут! Ух, попадись эта стерва ему на глаза, живо правилам хорошего тона обучит! А подпись — «архимаг Кровадин»! Ещё и имя на драконьем языке себе взяла!
— Господин Мирак… — снова позвал курьер.
— Вышвырните его отсюда, — приказал бывший драконий жрец.
Не обращая внимания на стоны мальчишки, Мирак взял со стола первый попавшийся чистый лист, перо и чернильницу и принялся сочинять нахалке ответ — который он собирался передать через одного из членов культа.
«Последней Драконорожденной, архимагу Кровадин». Красиво выведя заглавие, мужчина понял: ничего в голову ему не приходило. Мирак решил не обращать внимания на пьяную нахалку: в конце концов, будет он ещё опускаться до уровня такого быдла!
Следующее письмо один из его последователей принес через день после этого происшествия. Буквы уже были выведены ровно, а сам текст был куда более содержателен. Архимаг извинилась за предыдущую выходку и спокойно спросила, зачем Мирак продолжает посылать в Винтерхолд культистов.
«Также хотелось Вам сообщить, — читал он, — что ярл Винтерхолда выражает сильную обеспокоенность постоянными появлениями служителей вашего культа. По его мнению, на их содержание в городской тюрьме скоро начнет уходить непозволительное количество провизии, а покольку они своим поведением нарушают порядок, отпускать их без уплаты штрафа либо тюремного заключения непозволительно».
Ярл Винтерхолда выражает сильную обеспокоенность! Драконий жрец тихо посмеивался.
«Вероятно, Вам, господин Мирак, наши страхи кажутся бессмысленными, но позвольте рассказать Вам немного из истории нашего города. Возможно, Вы знаете, что Коллегию основал великий Шалидор, архимаг Первой Эры, в тот же период Винтерхолд имел честь быть столицей Скайрима, и со снабжением провизией, лошадьми и необходимыми строительными материалами проблем не имел. В последствие титул столицы сначала королевства, позже — провинции сначала реманской, а затем — септимовской Империи принял не менее славный город Солитьюд, но даже тогда Винтерхолд не приходил в упадок и оставался крупным важным городом. Вскоре после печальных событий Кризиса Обливиона в Морровинде произошел печально известный Красный Год, отголоски которого имели место в виде Великого Обвала, когда большая часть нашего славного города оказалась стёрта с лица земли. Когда я впервые прибыла в Винтерхолд, дабы вступить в ряды членов Коллегии, меня встретило запустение и упадок: обеспечивать себя полностью город не имеет возможности из-за сурового морозного климата, царящего во владении, а завозить всё необходимое для властей оказывалось слишком дорого. К тому же, после Великого Обвала отношения Коллегии с жителями города (и, в частности, с властями) оказались натянутыми — здание Коллегии благодаря мастерству великого строителя практически не пострадало, а убедительно доказать свою непричастность к трагедии архимагу Денету и его преемникам не удалось. После своего избрания на эту почетную должность я первым же делом решила восстанавливать отношения между Коллегией и властями Винтерхолда и, хочу похвастать, достигла в этом успеха…»
Мирак вновь позволил себе рассмеяться: догадывался он, каким образом бретонка выстроила отношения с ярлом! Вместе нажираются, небось, до полубеспамятства!
«…Кроме того, помимо теплых личных отношений, мне удалось наладить с ярлом ещё и хорошие деловые: после крупной находки на побережье Моря Призраков (к которой привела спрятанная в недрах Коллегии карта) у города появился шанс на возрождение, коим мы и воспользовались — отстроив в городе казармы для городской стражи с тюрьмой, кузницу и отремонтировав несколько домов. К сожалению, полностью решить проблему с поставками провианта нам пока не удалось — и потому сразу бы хотелось предупредить, что ваши последователи будут возвращаться к вам в несколько истощенном состоянии. Также Скайрим сейчас стал неспокойной провинцией, идет вялотекущая гражданская война, отчего мы испытываем ещё большие перебои со снабжением. Кроме того, те люди и меры, которых Вы отсылаете в Винтерхолд, регулярно нарушают общественный порядок, устраивая драки со стражей и оскорбляя нашего уважаемого Мастера Школы Разрушения, которая также заведует пропуском посторонних на территорию Коллегии и поступлением к нам новых членов. Очень надеюсь на понимание с Вашей стороны и скорейшее улаживание наших с вами разногласий. С уважением, архимаг Кровадин».
Бывший драконий жрец вздохнул. Что же, вторым своим письмом волшебница произвела впечатление интеллигентного человека, с которым можно было бы иметь дело. Если бы Мирак так не хотел вернуться в Нирн, и если бы эту бретонку с ним не связывала драконья кровь. Вот надо же, два письма, и написаны таким разным стилем! Впрочем, чего странного — девочке просто разные люди подсказывали, что и как писать. Но первое письмо, несмотря на всю свою грубость и пошлость, было по-настоящему искренним, и показывало истинный, огненный нрав архимага. Если она сорвется, потеряет контроль над собой, одолеть её будет легко. Но оставайся она спокойной, с ней даже в бой вступить не удастся, она всеми силами будет его избегать. Впрочем, без поддержки тех своих советников, что надиктовывали ей второе письмо, долго в душевном равновесии она не пробудет.
Первый Драконорожденный взял прежнюю заготовку для ответного письма, в которой он вывел лишь обращение, и продолжил. Мирак сразу решил выглядить таким же вежливым и учтивым — во всяком случае, к молодой неопытной девушке можно быть снисходительным.
«Прочитал Ваше письмо с большим интересом, но должен Вас предупредить, что знаю о Ваших проблемах не понаслышке. Как Вам должно быть известно, Солстхейм расположен несколько севернее места, где в далеком прошлом норды высадились на побережье Скайрима. Кроме того, в своём прошлом я был довольно высокопоставленным жрецом в Культе Драконов — о чем Вы, я уверен, догадывались по моему имени, а, следовательно, сталкивался с вашими проблемами постоянно. Могу с согласиться с вами и с уважаемым ярлом Винтерхолда, что заниматься обеспечением отдаленных от центра районов действительно тяжело. К тому же, во времена, когда я жил, так же разгорелась знаменитая Война Драконов — о которой, уверен, Вы знаете, и мятежники так же создавали дополнительные трудности. Хотелось бы выразить вам, госпожа архимаг, свою поддержку, придать уверенности, что Винтерхолду вне сомнения удастся преодолеть все тяготы и заверить, что не держу обиды на то, что последователи моего культа будут возвращаться на Солстхейм в истощенном состоянии. Впредь так же заверяю, что с вашим Мастером Школы Разрушения они будут вести себя вежливее».
Мужчина пробежался взглядом по уже написанным строчкам. Скомканно, конечно, выглядит — но пусть считает, что её древнего предшественника просто переполняют чувства от хоть сколько-то живого общения с хоть сколько-то равным себе.
«Сам я, однако, перестал сталкиваться с подобными проблемами. Последователи моего культа оказались в состоянии обеспечивать себя всем самостоятельно, и обращаются ко мне только за духовными советами и, разумеется, дальнейшими распоряжениями. Знаете, подобное не может не радовать, и я могу полностью посвятить время себе. В Апокрифе ведь просто потрясающая библиотека! Практически все знания мира — в моём распоряжении! Наверное, в скором времени я смогу состязаться в образованности с самим Ксаркесом — даже, возможно, делиться знаниями с избранными, разумеется, небесплатно. Но не подумайте, госпожа архимаг, что я представляю из себя книжного червя-теоретика — помимо всего прочего, я ещё и упражняюсь во владении мечом и боевой магии, не считая, разумеется, оттачивании мастерства владения своим Голосом. Вы даже не представляете на что способны Драконорожденные!».
Вновь прочитав написанные строчки, Мирак решил заканчивать своё первое ответное письмо. Только вот как? Может, напрямую позвать архимага? Нет, это будет слишком грубо. Раз уж поддерживать легенду радости общения с хоть сколько-то равным, то до конца.
«Очень надеюсь, госпожа архимаг, что однажды наши с вами пути пересекутся напрямую, и мы с вами сможем в дружеском споре выяснить, насколько моё самообучение оказалось успешным. С уважением, Мирак, Первый Драконорожденный».
Комментарий к Вместо предисловия
Да-да, пьяное письмо архимага представляет собой переделку знаменитого письма запорожских казаков турецкому султану
========== Ветер крепчает ==========
— Как нам от него избавиться?
— Хочешь, застрелим?
— Нет, это слишком шумно.
— Хочешь, зарежем?
— Это слишком жестоко!
— Так ты хочешь его убить, или что?
«Большой куш»
Заходившее солнце окрашивало небо кроваво-красными цветами. В небе над степью кружили вороны в предвкушении пира. Вдалеке догорали разграбленные фермы. По дороге на восток плелись измождённые люди в синих плащах, сопровождаемые победными возгласами. Битва за Вайтран окончена. Город победил и выстоял — но ценой сотен жизней.
— Лидия!
— Венн!
— Живая!
— Да что мне сделается, глупенькая!
Подруги крепко обнимались, нордка подхватила практически невесомую бретонку на руки и закружила, а затем ещё крепче прижала к себе.
— Построиться! Ярл идёт!
Оклик заставил защитников города выстроиться в несколько рядов. Девушки лишь отошли чуть подальше — и всё так же держались за руки. Ярл Балгруф произнёс воодушевляющую поздравительную речь, которую подруги пропустили мимо ушей — им ещё вечером принимать денежные благодарности и выслушивать предложения, которые правитель Вайтрана готов сделать Соратникам и Коллегии Винтерхолда в обмен на дальнейшую поддержку и помощь.
В честь своей победы Балгруф устроил пир — этого ждали от него собственные люди, этого ожидали и помогавшие в защите города Соратники. Вопрос с денежными пожертвованиями Коллегии Винтерхолда был решён почти сразу же после битвы — а сама Блёнвенн осталась пообщаться с Предвестницей хотя бы ещё один день. Девушки вышли на балкон Драконьего Предела, в отдалении от шумной толпы. Обе смотрели на полуразрушенный город, на рождавшуюся за городскими стенами братскую могилу, на сожженные фермы вдали.
— Ульфрик должен ответить за это, — вздохнула архимаг.
— Да. Ульфрик должен ответить, — поддержала Лидия.
Тяжёлые мужские шаги привлекли их внимание.
— Я не помешаю? — поинтересовался ярл Вайтрана.
— Нет, мой ярл, — почти одновременно ответили они.
Балгруф позволил себе нехорошую ухмылку — конечно, он слышал, о чём переговаривались девушки, понимал ход их мыслей. И знал, что месть Ульфрику с их стороны будет унизительной для мятежного ярла. Месть со стороны Вайтрана и должна стать для Буревестника настоящим позором и унижением — и Блёнвенн с Лидией вполне могли бы это устроить.
— Ульфрик должен ответить за то, что сделал, — предложил мужчина. — Я хочу, чтобы он познал унижение и позор.
Подруги с улыбкой переглянулись. Ход мыслей ярла Вайтрана они поняли.
— Лидия, пока оставь нас, — попросил Балгруф.
Предвестница покинула балкон.
— Блёнвенн, — ярл по-дружески обнял Драконорождённую, — я хотел поговорить с тобой о твоём… друге.
О ком именно правитель Вайтрана хотел поговорить, бретонка поняла. Но зачем Балгруфу этот разговор? Он и так знает, что Корир с самого начала поддерживал Ульфрика, и переубедить его будет сложно.
— Я думаю, ты понимаешь, что восстание Буревестника в скором времени будет подавлено, и власть в союзных ему городах поменяется. Винтерхолда, очевидно, это тоже касается. Скажи, кого бы ты хотела видеть на месте ярла этого города?
— Корир устраивает меня в этом качестве, — спокойно ответила девушка. — И я сделаю всё возможное, чтобы убедить его снова подружиться с Империей.
Мужчина усмехнулся.
— Не думаю, что тебе удастся это сделать. Ты сама знаешь, насколько Корир упрям. К тому же, из-за дружбы с ним Туллий начинает думать, что ты… не самый хороший союзник. Докажи ему, что он ошибается.
Драконорождённая опустила голову: намёк она поняла. Надо же, Балгруф хочет поставить свою марионетку в этом северном владении! Требует предать, возможно, даже убить Корира — человека, которого она считает своим другом! Боги, и она ещё когда-то посчитала Балгруфа благородным и мудрым человеком!
— Но вы же сами сказали: он упрям, и не захочет оставить власть.
— Неужели тебе будет сложно найти выход? Сделай это ради Винтерхолда — ты же ведь любишь этот город. Я пришлю мудрого и сговорчивого человека, с которым ты сможешь продолжить, что начала.