Создатели материальных благ, люди, раздвигающие рамки знаний об окружающей нас вселенной, исследующие безжизненные спутники в поисках трития для нового, еще более продвинутого реактора, достойны восхищения. Но они не стремятся ответить вам на один простой вопрос.
Зачем нам звезды, если человечеству они нужны, чтобы устраивать там звездные войны? Зачем нам звезды, если люди все еще обезьяны и меняться не намерены, хотя и придется? Сам бы я не стал выпускать нас из вольера.
Я хочу рассказать вам историю о людях, которые вынуждены были с этим всем столкнуться и слегка подвинуть мир в этом процессе соударения. Я обещаю рассказать ее так, чтобы вы не заскучали. И немного развеять туман вокруг этого самого вопроса. Приступим. И да помогут мне бессмертные боги.
1. Шахматы, звезды и призраки
'В черном небе наблюдая
Белых точек череду,
Я заметил вдруг у края
Золотистую звезду;
И с тех пор живу без сна я -
Все ее прихода жду...'
No Говард Филлипс Лавкрафт. 'Звездный Ужас'
Музыкальное сопровождение:
No Saturnalia Temple - 'Ancient Sorceries'
No Saturnalia Temple - 'Fall'
No Kvelertak - 'Evig Vandrar'
Я медленно погружался в сон... или уже был в нем? Или никогда его и не покидал, но это, разумеется, вопрос неудобный, и пока отставим его в сторону. Не из трусости или скудоумия, но из-за нехватки времени и слов. Важно то, что я ощущал себя во все более и более нереальном пространстве. Или верил, что ощущаю, что тоже вопрос на миллион. Условимся на будущее, что слова - это слова, а смысл - это смысл. И слов не всегда хватает.
Иллюзию, создаваемую мозгом, можно отличить от действительности, если постараться. Если, конечно, считать, что 'действительность' эта существует. Поймай эту грань и наслаждайся процессом, но для этого следует провести четкую линию между реальным и нет. Методов много и не мне их перечислять.
Мир вокруг меня не был реальным, хотя это лишь то, в чём я был уверен. Он был абсолютно ирреален и фантастичен, но при этом было в нём что-то неземное, подавляющее и гнетущее. Я ощущал себя не просто не в своей тарелке: мир, явленный мне, был пустым и безжизненным, лишенным красок и движения - в нём не было места человеку.
Вокруг, куда ни брось взгляд, простиралась белая поверхность, которая, казалось, сама источала свет, будто галогенная лампа, однако свет этот не ослеплял. И не грел. Казалось, здесь не было тепла и холода. И ветра. Бросив взгляд вверх, я увидел звёздное небо, такое, какое видел ранее только на фотографиях. Не слышалось ни звука, не виднелось ничего, кроме необозримого пространства, окружившего меня. Я закрыл глаза, но картина не изменилась. Закрыл их руками, но ничего не поменялось вновь. Это было настолько неправильно и непривычно, что впору было испугаться, но бояться чего-то во сне глупо. Если ты понимаешь, что это сон. Казалось, что никакая атмосфера и бесконечная пустота более не представляли собой преграды: протяни только ладонь и дотронешься до любой звезды.
Я уже было решил осуществить это безумное начинание, как какая-то сила подхватила меня и понесла над этим бесконечным пространством, мир вокруг буквально качнулся, и окружение резко сменилось. Я посмотрел вниз и ничего, абсолютно ничего не увидел. Сердце замерло, под ногами разверзлась бездна. Я скорее испугался, чем изумился столь резкой смене пейзажа. Я висел в абсолютной темноте; медленно и не торопясь я сделал крошечный шаг. Пусть и странная, но твердь была надежной опорой, я несколько расслабился: падение во сне - не самая приятная штука. После такого обычно просыпаешься весь в поту и со странным ощущением в спине. Будто поцеловался с бетонным полом камеры.
Понял! Меня переставляли, как пешку, сон переставал мне нравиться. Это моя игра, пусть и без права выиграть, но я в ней не фигурка! Вновь почувствовав приближение некой силы, я метнулся в сторону, но мир вновь рывком сменился на чистейше-белое поле. И всё такое же детально точное, совершенное звёздное небо. Слишком чёткое и реалистичное, чтобы быть иллюзией, порожденной моим же воображением. Я вдохнул; прислушался. Ни запаха, ни звука. Ни намека на ход времени.
Кроме меня здесь ничто не напоминало о человеке, даже чувства отказывались подчиняться мне.
- Эй! - крикнул я, крутясь и не зная, к кому и где я обращаюсь. - Я не никчемная пешка, хватит меня двигать!
И побежал, задыхаясь, в сторону мрака, лежавшего за моей спиной, но линия 'горизонта' ни через минуту, ни через несколько не приблизилась ни на йоту. Время вообще с трудом поддаётся контролю во сне, но происходившее пугало до дрожи. Я внезапно понял, что, беги я целый год и ещё столетие - и ничего не изменится. Судя по всему, я попросту бежал на месте. Учитывая расстояния, оценить которые было невозможно в той же мере, как и определить, сколь далеки от меня звёзды, это могло быть и так.
Я заметил, что кто-то или что-то, одно, или во многих лицах, обратило на меня внимание, будто бы чей-то взгляд настойчиво буравил затылок. Вы, без сомнения, знаете это чувство или даже способны вызывать его у других. Резко обернулся, но картина этого монотонного пространства оставалась неизменной. Казалось, меня осматривали со всех сторон, будто какое-то диковинное насекомое, попавшее энтомологу на булавку.
- Оставьте меня в покое, оставьте! - закричал я в бессильной злобе, не зная, куда адресовать свое несогласие: к 'небесам' ли, к 'земле' ли... - Дайте уйти отсюда!
На последней фразе, брошенной в окружающую меня пустоту, мою голову буквально сжало тисками: ко мне неотвратимо приближалось нечто угрожающее.
- Хочу уйти отсюда, куда-нибудь в другое место, - молча твердил я себе. - Куда угодно отсюда!
Подобно Орфею в мрачном Аиде я страшился обернуться, чтобы увидеть приближающееся нечто, даже закрыл глаза, - хотя это и не возымело эффекта - пытаясь дышать ровнее медленнее, успокоиться.
Вновь оказавшись в подвешенном состоянии, я открыл глаза, хотя мог этого и не делать. Безумная клетчатая поверхность удалялась, чередующиеся клетки, заполненные мглой и светом, уменьшались. Я попытался оценить их количество, но ровным рядам полей не было конца и края. В бесконечном удалении они сливались, как пики интерференции. И чем выше меня поднимала неведомая сила, тем сильнее болели глаза, впитывающие необычный фрактал, которым обратилась доска, вся искаженная и изогнутая, а вовсе не ровная, как городская площадь.
Замерев и рассматривая впечатляющую звёздную доску, я заметил её приближающийся край - вот он уже был подо мной, но доска продолжила удаляться. Мне вновь не удалось сообразить, куда и зачем я двигаюсь, верней то, куда меня перетаскивают подобно шахматной фигуре.
Бросив бессмысленное любование этим внеземными красотами, я попытался избегнуть этого странного плена, потуги мои при этом виделись мне смешными, поскольку ничто в физическом смысле меня не удерживало. Ни ноги, ни руки не могли найти себе никакой опоры в 'межзвёздном' пространстве.
Вновь почувствовав себя абсолютно бессильным, рыбёшкой на крючке удачливого рыбака, я стал мысленно отталкиваться от той стороны, в которую меня тащила неведомая сила. Разозлиться, да посильнее, было не сложно, благо всего сильнее меня раздражало бессилие, безысходность и безальтернативность исхода. Клетки перестали уменьшаться, я стал представлять, как отталкиваюсь еще сильнее, стиснув зубы до боли. Вдруг мне стало ясно, что меня более ничего не держит.
- Свободен, свободен! - закричал я, испытывая неравновесное сочетание радости и ужаса, поскольку мир стал кувыркаться, перед глазами мелькали попеременно то испещрённая звездами пустота, то искривленная плоскость космической доски, застывшей среди светил.
Край доски становился всё ближе. 'Только бы не расшибиться об ее поверхность', - мелькнула мысль. И тут же пропала, когда я мигом оказался по другую сторону от доски, которая всё быстрее и быстрее удалялась и уже не казалась столь громадной. Поля, заполненные тьмой и светом, стали сливаться в единый светящийся простор. Вот уже доска слилась в едва различимую точку, а мир перестал вращаться, как взбесившийся планетарий, как я опять ощутил внимание всё той же неведомой мне силы.
На меня просто смотрели, изучали, не пытаясь на этот раз схватить беглеца. Или же фигуру, выброшенную с доски?
Звёзды все быстрее мелькали мимо меня, всё сливалось в трассы, свет ослеплял, в легких не хватало воздуха, я задыхался. В глазах померкло.
Я проснулся.
- Ну и приснится же! - сообщил я сам себе. Интересный сон. Хотя и неправильный.
После такого разговаривать с самим собой не показалось мне странным - странным было то, что воздух был затхлым и тяжелым, пахло чем-то ещё подвально-мерзким, неясного происхождения. И голос мой прозвучал глухо. Тревожнее всего было то, что я очнулся в кромешной темноте. Ни одного источника света, ни единого, даже случайно заблудившегося фотона оптического диапазона. Абсолютная темнота. Как в бетонированном погребе.
Я рывком попытался встать и с размаху ударился лбом обо что-то твердое. Будь проклята игра в шахматы! Я рассек лоб до крови!
Протянув руки, я наткнулся на холодную и шершавую, как неотесанный камень, поверхность. Я в каменном мешке! Интересно, как быстро закончится кислород, абсолютно отстранённо подумалось мне. Стоп, стоп! Без паники. Учащенное сердцебиение сейчас не к месту. Я, разместившись поудобнее, как тяжелоатлет уперся руками в плиту надо мной. Несмотря на все приложенные усилия, плита не сдвинулась ни на миллиметр. Ожидаемо.
- Утро в сосновом гробу, вернее в каменном, - выплюнул я в пространство вместе с пылью, попавшей в рот. Кто-то, несомненно, могущественный имел крайне злое чувство юмора, но я оценил шутку.
Я исследовал на ощупь своё пристанище - подо мной был хрупкий хлам, он трескался, ломался и больно впивался мне в голую спину. Плита, норовившая стать моей надгробной, лежала над полостью в камне, в которой мне довелось очутиться. Улегшись на бок и упершись в вертикальную стенку, что была поровнее и не грозила расцарапать мне спину, я упёрся ногами в неровности в плите и попытался сдвинуть её в сторону. Ничего не вышло, верно, поверхность была слишком шершавой и крепко сцепилась с камнем. С другой стороны плита лежала неплотно, и воздух просачивался через щели - мне грозила смерть от жажды и голода, а не от нехватки кислорода, возрадуюсь же этому!
Я продолжил изучать пока ещё не свой гроб на тему какого-нибудь твердого и длинного предмета, который мог сгодиться в качестве рычага. Я же разумное существо, в конце концов! Мне нужна палка, чтобы отличаться от обезьяны. Будет замечательно, если она будет из нержавеющей стали. Ладно-ладно, сойдет и обычная углеродистая.
Если не сработала грубая сила, воспользуемся инструментом. Как оказалось, подо мной хрустели кости моего соседа по несчастью, во всяком случае, череп Йорика, как я его окрестил, нашёлся совсем недалеко от меня. С его стороны было вежливо истлеть невообразимо давно, и потому от его останков не несло падалью. Йорик носил доспехи и был очень крепким парнем, во всяком случае его наручи я мог бы нацепить себе на голень или даже бедро. Но ничего похожего на оружие я не нашёл. Нашёлся только продолговатый металлический цилиндр с оребрённой на ощупь поверхностью.
Используя его, как рычаг, я сунул его в зазор между плитами и навалился всем весом на эту трубку, но плита все так же флегматично игнорировала мои усилия. Разозлившись и проклиная каменотёсов, шахматы и бесполезные кости Йорика, я со всей силой навалился на трубу. С шорохом плита подвинулась на пару сантиметров, посыпалась каменная крошка, пыль всё также проникала в нос. Я закашлял, почти выплёвывая вместе с ней лёгкие. Отдышавшись, решил остановиться на достигнутом и подумать. Иногда это помогает.
- Эй, Йорик, у тебя есть идеи, как отсюда выбраться? - задал я вопрос, не дожидаясь ответа.
И взял в обе руки его череп. Тяжелый. Расположил глазницами напротив своего лица.
- Знаешь, ты не молчи, может быть выберемся вместе, и я прихвачу тебя с собой, - продолжил я. - На память. Но если тебе здесь уютнее, то можешь и оставаться.
Тут на ощупь я заметил, что череп несколько отличается от человеческого, во всяком случае, у людей он гладкий, а у Йорика на скулах и подбородке, название костей которых я не знаю, были острые наросты, а клыков в верхней челюсти было на пару больше, чем предусмотрено у людей в "стандартной комплектации". Ощупывая недолгое время его нижнюю челюсть, я нашёл три клыка и место под четвертый, но там у него не хватало целой группы зубов.
- Значит, мы все-таки не одиноки во вселенной, - обрадовался я. - А протезирование в стоматологии, походу, и у вас не всем по карману.
Взяв в руки увесистую грудную пластину, а может быть и наспинную, я продолжил исследовать броню. Её поверхность была гладкой, но напротив сердца располагалась массивная панель с несколькими кнопками и тумблерами. Кнопки были заблокированы, интуитивно нащупав и перекинув рычаг, утопленный под панелью на сто восемьдесят градусов, я смог пощелкать тумблерами.
- А ты продвинутый парень, замечу, как Дарт Вейдер почти - у него тоже там целая клавиатура от калькулятора была, - похвалил я Йорика. - Может и на той штуковине кнопочка имеется, а?
Осторожно взяв в руки тот металлический продолговатый предмет, я ощупал его и нашёл в верхней трети притопленный тумблер: он сдвигался в сторону. Расположив эту штуковину параллельно груди и ухватившись за него обеими руками, я щелкнул с трудом поддавшийся переключатель.
С гудением из рукояти вырос ярко-алый столп плазмы и воткнулся в боковую стенку, вспыхнули искры, как от сварки, завоняло.
- Электрическая сила!
Я немедленно отключил меч. Перед глазами всё еще висело ослепляющее лезвие - эта штуковина светила как трехсотваттная лампа: включив в полной темноте я почти ослепил им себя. Воняло дивной смесью озона и окалины. Опалённый камень светился в гробовой тьме красным, медленно остывая.
Да, это световой меч. Я сижу в каменном гробу неизвестно в каком уголке вселенной. А рядом останки неопознанного гуманоида.
Я заржал аки конь. Надеюсь, это не истерика, а если и так - плевать! Всё равно во мне затеплился лучик надежды. Как бы ни выглядело это печально, но я находил это смешным.
- Знаешь, Йорик, мне повезло, что тот, кто положил тебе в могилу твой меч, не вытащил из него батарейки. Ты тут уже истлел, а он еще работает! Это весьма впечатляет, знаешь ли. Я бы не отказался от таких в плеер, - продолжал хохотать я.
Отсмеявшись, я, извиваясь как змея, сгрёб всё содержимое гробницы в одну сторону. Вытряхнув все мелкие кости и песок из сапог Йорика, я нацепил их на себя. Мне не улыбалось порезать ноги об острые камни - это то, что могло стать для меня фатальным, если придётся идти далеко и долго. Ноги болтались в сапогах, бывших размера на три-четыре больше, чем мой. Во всяком случае, Йорику они были без надобности. Сам я был гол, как Адам, и уже хотя бы сапогам был рад.
Я, конечно, знал, что световые мечи - неотъемлемый атрибут вселенной "Звездных войн", знал и то, что красные мечи использовали 'плохие' парни. Мечи же синего, зеленого и прочих цветов радуги - джедаи, 'хорошие' парни. Модный, выделяющийся на общем фоне фиолетовый меч был у магистра Винду. Чтобы не затеряться в толпе. Глупо, правда, найдя 'световой меч', делать столь далеко идущие выводы. Время проявит истину.
Я не знал, как работает меч, поэтому не стал включать его, непосредственно устремив в толщу каменной плиты. Активировав меч, расположив предварительно его горизонтально, я, зажмурившись, стал вырезать круглый люк в надгробной плите. Включенный меч вовсе не лежал в руке послушным бруском метала, нет - он, словно живое существо, дергался из стороны в сторону, неравномерно реагируя на прилагаемое усилие. А попытка взмахнуть мечом выявила наличие значительного гироскопического эффекта. У этого оружия имелся свой характер и весьма норовистый.
Подвигав ещё мечом в этом замкнутом пространстве, я понял что называть этот эффект гироскопическим нельзя. Меч не стремился вернуться в то самое положение, при котором он был включен - веди себя он как гироскоп. Скорее, он обладал весьма непредсказуемым моментом инерции, не похожим на таковой у выключенного меча - самой рукояти.