И потому, Джон беспокоился из-за слов, написанных твердым, ровным почерком.
“Роберт не пойдет против собственного брата. Он не тронет детей…”
И все же, голос шептал в его голове, голос, похожий на голос другого его воспитанника: “Разве не тронет?”.
Как бы Джон не пытался, ему тяжело было забыть сцену в тронном зале, когда Тайвин Ланнистер преподнес Роберту тела принцессы Элии и ее детей. Он был уверен, что возможно, спустя какое-то время, ему будет легче притвориться, что этого никогда не было, но сейчас воспоминание было свежо в его памяти. “Драконье отродье” – выплюнул Роберт, и в его глазах светился огонек, который Джону не понравился. На секунду король показался совсем другим человеком. “Ты не мальчик, которого я растил”, – отчаянно тогда подумал он, когда губы скривились в усмешке, и он с одобрением взглянул на лорда Тайвина. “Ты не Роберт. Не он. Не можешь им быть”.
Джон в основном придерживал язык. Роберт все еще был юн, и он жаждал крови и мести, он не хотел всего этого на самом деле. Он никогда не сделал бы этого сам. Просто потому что он принял это подношение, еще не значит, что оно ему понравилось. Он просто притворился перед двором. Он не настолько далеко зашел. И по ночам Джон лежал, глядя в потолок, и повторял себе эти слова, как молитву. Он молчал и верно служил своему приемному сыну Десницей. “Этого больше не повторится”, – повторял он себе. Эддард не был так сдержан, как он, он сразу взъярился на Роберта. Дело едва не дошло до поединка, и расставались они точно не в лучших отношениях, и теперь Джон боялся, как отреагирует король, когда узнает, что его кровный брат разделяет мнение его названного брата. “Разделяет и мое собственное мнение”.
“Роберт – умный человек”, – говорил он себе. Он не станет делать что-то торопливое, не настроит против себя своего наследника или сторонников Таргариенов, только не теперь, когда война закончилась.
К несчастью, в глубине души Джон знал, что Роберт никогда не был разумен, когда дело касалось предыдущей династии.
Он созвал Малый Совет на следующий день, убедившись, что сообщения об этом были отправлены Роберту несколько раз, о том, что дело будет касаться “драконьего отродья”. Это могло быть единственное, что отвлекло бы короля от других… занятий, и привело бы его к столу, за которым сидели великий мейстер, лорд Талли, сир Барристан, сир Киван Ланнистер, лорд Варис и он сам. Джон не сомневался, что шпион-евнух уже наверняка знал, что случилось на Драконьем Камне, и задумывался, когда он собирался рассказать. Пицелль наверняка знал, так как это он снимал письмо с ворона, и он наверняка рассказал лорду Тайвину, который передал сиру Кивану. От всей этой таинственности Джона затошнило. Его объяснения для советников были пустой формальностью.
– Мы получили письмо от лорда Станниса с Драконьего Камня, – ровным голосом начал Джон. Сир Киван, великий мейстер и евнух обменялись взглядами. Роберт с интересом наклонился вперед.
– Ну? – потребовал он. – Что мой брат сделал с этой шлюхой и ее отродьем?
Сир Барристан заерзал на стуле, явно испытывая неудобство. Джон знал, что вторым человеком, явно испытавшим неудовольствие реакцией короля на убийство принцессы Элии был сам лорд-командующий Королевской Гвардии. Прославленный рыцарь не желал больше слышать о смерти невинных, и Джон не мог его за это винить.
Он поколебался. Роберт и совет ждали ответа. Вздохнув, он зачитал вслух с пергамента:
– Лорду Джону Аррену, лорду Драконьего Камня, Защитнику Долины, Хранителю Востока и Деснице короля от Станниса…
– Да, да, мы все знаем титулы. Продолжай, Джон, расскажи мне о драконьем отродье, – перебил его Роберт. Голос Джона ненадолго застрял в его горле, но он продолжил:
– Отряд Драконьего Камня сдался мне на милость, когда были разрушены их корабли. Вдовствующей королевы Рейлы больше нет среди нас. Ее величество покинула сей мир после рождения дочери, названной Дейнерис в честь принцессы мира. Я принял Визериса Таргариена и его сестру в воспитанники, покуда я буду управлять островом, дабы выкорчевать будущих врагов Железного Трона. Я поклялся их матери на ее смертном ложе, что позабочусь о ее детях, и они останутся под моей опекой, покуда не достигнут совершеннолетия. Мы взойдем на борт “Ярости” и отправимся в Королевскую Гавань, как только я получу заверения, что моим воспитанникам не причинят вреда.
Все члены Малого Совета отреагировали по-разному. Лорд Талли казался невозмутимым, а сир Барристан явно испытал облегчение. На лице Вариса читалось веселье, но его трудно было понять, Джон никогда не знал, о чем он на самом деле думал. Сир Киван и Пицель были спокойны, уже зная то, что он прочитал. А вот Роберт…
– Это безобразие! – заорал он в бешеном гневе, вскочив и ударив кулаком по столу. На секунду Джону показалось, что этого удара могло хватить, чтобы развалить весь Красный Замок. Лицо Роберта наливалось краской, и он словно держал в руках воображаемый боевой молот.
– Мало того, что он не успел разобраться с ней до того, как она разродилась, так он еще и не стал верно служить своему королю! Вот что я получил от собственной же крови! – Роберт выл от ненависти. – Убирайтесь. Все вы. Вон. Нет, Джон, ты останься.
Советники выскочили из комнаты. Джон ждал, пока мужчина перед ним успокоится. “Роберт, мальчик мой, я молю тебя, не делай ничего, что сторицей вернется тебе в будущем. У нас итак достаточно бед”. И действительно, забот хватало и без последних Таргариенов – Дорн все еще не преклонил колено, и после убийства принцессы и ее детей, Джон очень сомневался, что они это сделают. Ему придется лично ехать в Солнечное Копье, чтобы договориться о мире. Он не собирался передавать Роберту разбитое королевство, и каким бы прекрасным полководцем не был его воспитанник, даже драконы не смогли завоевать Дорн. Мир был единственным выходом.
“Мир и твой единственный выход, Роберт”.
– Он спорил со мной, знаешь, – вдруг сказал его воспитанник, скривив лицо в уродливой гримасе, которая совсем ему не шла. – В Штормовом Пределе, когда я собирал знамена. Безумный Король требовал моей головы, а мой собственный брат – он советовал мне не воевать против короны! А теперь он возьмет этого мальчишку, едва оторвавшегося от материной сиськи, и провозгласит королем. Несомненно, он хочет стать регентом при драконьем отродье, – прорычал Роберт. – Станнису никогда не нравилось, что я стал лордом Штормового Предела, а не он. А теперь я король, разве он потерпит, что я выше его по положению?
Джон не знал, что было на уме у Станниса Баратеона, но признание Роберта встревожило его. Ранее он даже не задумывался о том, что наследник престола мог плести заговор, но теперь… Возможно ли, что мальчишка, еще даже не мужчина, если честно, решится короновать врага своего брата, чтобы получить регентство? Способен ли он был на это?
– Роберт, – начал он, пытаясь образумить, но юный король перебил его.
– Я доверился ему, пекло его раздери, я приказал ему захватить Драконий Камень. И вот так он мне отплатил? Моя собственная кровь, мой наследник, мой собственный брат. Чтоб Иные его забрали!
Если подумать, их коротких разговоров, которые Джон вел с братом короля, можно было видеть его характер. Станнис Баратеон был скучным, невеселым человеком, но он твердо держался долга в отношении своего брата. Он год держал Штормовой Предел. Нет, Джон Аррен не верил, что он предаст Роберта.
– Роберт, – позвал Джон, немного нежнее, чем положено говорить с правителем. – Возможно нам стоит пообещать им безопасный приезд, выслушать, что он хочет сказать, прежде чем предполагать что-то. Кроме того, если сторонники Таргариенов увидят, что двое из их бывших владык живут в мире, то это поможет залечить раны войны. Мальчишку, если хочешь, можно будет сослать на Стену. Девочку выдадим в верный нам Дом, Дом, который никогда против нас не восстанет. Может быть, за сына Неда? Нам не нужно затягивать войну…
– Они драконье отродье, – резко ответил Роберт. Джон был ошеломлен. “Нет, мальчик мой, это не ты, почему ты такой?”.
Что же, следует попробовать по-другому.
– Роберт, эта девочка родилась через месяцы после смерти ее отца. И насколько я помню по визитам в Королевскую Гавань до восстания, королева всегда ограждала мальчика от его отца, каждый день. Безумный Король сжигал невинных живьем, мальчик мой. Ты должен понимать. Приказать их убить будет нечестиво и несправедливо. Они всего лишь дети.
Убийственный взгляд, который он получил в ответ на намек о его сходстве с Безумный Эйрисом, трудно было вынести. Джон никогда раньше не был целью ярости его воспитанника. “Кто ты”. Он искал мальчика с смешливыми глазами и легкой улыбкой в мужчине перед ним. “Что случилось с Робертом Баратеоном, которого я так долго считал своим сыном?”.
– Их брат забрал Лианну. Мою нареченную. Мою возлюбленную, – сказал Роберт. – Их отец убил верховного лорда, и твоего племянника, и наследника. И ты позволишь им жить? Правда, Джон? Ты позволишь этим драконьим отродьям ходить по земле, в то время как Элберт и сир Роннел гниют в какой-то яме у Блошиного Конца?
Джону не нужно было напоминать. Он прищурился. “Роннел, Элберт… Я отомстил за вас, разве нет?”
– Безумный Король и принц Рейгар мертвы, – напомнил Джон. – Они были виновны, и они заплатили за свои грехи. Визерис и его новорожденная сестра не совершали преступлений. Они не насиловали женщин, не сжигали мужчин. Они не могут платить за ошибки их семьи.
Юный король все стоял на месте, с плохо скрытым раздражением глядя на Джона.
– Таргариены, Джон. Ты хочешь защищать Таргариенов? Возможно, вы со Станнисом оба станете их хранителями. Предатели, вот вы кто.
Джон видал достаточно приступов злости Роберта за много лет, но это…
– Ваше величество, вы должны понять, – попытался он. – Они ни в чем не виноваты. Возможно, ваш брат неправильно выбрал слова, но вы сами должны знать, что он верит в то, что говорит. Вам снова нужно принести мир в королевство, ваше величество. И эти Таргариены – ключ к этому миру.
Это не произвело желаемого впечатления, но Роберт все-таки засомневался. Тем не менее, он явно не был доволен словами Джона.
– Проваливай, пекло тебя раздери. Вон, немедленно! – приказал он.
Зная, что семена посеяны, и его король задумается над его словами, Джон подчинился.
Чуть позже вечером он принял решение и отправил Станнису письмо с предложением, надеясь, что мальчишка послушает. Его юная жена сообщила, что король Роберт вызывает его, и Джон выдохнул, даже не заметив, что затаивал дыхание.
Его бывший воспитанник стоял у окна гостиной, глядя в сад. В его руке был кубок арборского золотого, и он даже не пошевелился, когда гвардеец объявил о прибытии Джона.
– Хорошо, – согласился Роберт. – Скажи моему предателю-брату, что драконьему отродью не причинят вреда в Красном Замке. Но это будет на твоей совести, Джон. Если хоть что-то пойдет не так, одна только ошибка – и это будет на твоей совести.
========== Уиллем ==========
Они простились с королевой Рейлой у погребального костра,воздвигнутого на песках Драконьего Камня на следующий день после ее кончины, ее кожа была также бледна, как ее волосы, она выглядела измученной, но прекрасной. Уиллему понадобились все его силы, чтобы держаться, пока пламя медленно пожирало ее, под плач “отпрысков дракона” и вопли верных слуг Таргариенов, которые становились тем громче, чем ярче вспыхивал огонь, уносящий последнюю истинную королеву Вестероса, оставляя после себя только кости и пепел. Никогда не будет королевы столь царственной и достойной, как Рейла Таргариен, это было понятно. Он был горд, что служил ей.
Теперь ее величество скончалась. Она проиграла в последней битве на постели роженицы, и тем не менее, победила одновременно, победила, принеся в мир бурерожденую принцессу. Дейнерис, так ее звали. Она была именно той, кого так долго ждал король Эйрис – дочерью, которая вышла бы за принца Рейгара и родила наследников трона – но получил он ее только после своей смерти. Возможно, если бы она родилась раньше… Но Уиллем не мог позволить себе думать о “если бы” и “кабы”. Важно было то, что было в настоящем: узурпатор, занимавший трон Эйгона Завоевателя, его семья – убийцы Ланнистеры, и мрачный мальчишка, его брат.
Нелегко это было, сдаться. “Защищай мою кровь,старик”, – сказал ему король Эйрис несколько месяцев назад, когда они получили новости о смерти принца Рейгара на Трезубце. “Сожги моего изменника-кузена Роберта, если он со своими псами постучится в твои ворота, сожги их всех, но защити мою кровь, и пусть это будет последнее, что ты сделаешь”. И все же королева Рейла, зная об осаде, понадеялась на милосердие для ее детей, и настояла, чтобы они попытали удачу со Станнисом Баратеоном, а не подожгли Драконий Камень с многими невинными внутри. Нежная, добрая королева Рейла, с сердцем женщины. Он едва не ослушался ее.
– Мне напомнить вам, кто я, сир Виллем? – отчитала она его перед тем, как впала в бред. – Дочь короля, сестра-жена другого короля, мать короля, хотя, боюсь, это ненадолго. Я хочу, чтобы мои дети пережили это безумие, и если для этого Роберт Баратеон получит титул, который должен был достаться Рейгару, то так тому и быть.
Он был верен ей, до и после смерти короля Эйриса, и в конце концов он сделал, как она приказала.Она хотела, чтобы ее дети были в безопасности, и они будут. Никто не посмеет коснуться принца Визериса и принцессы Дейнерис, пока он жив, и умирать он не собирался.
– Обещание – это хорошо, мальчишка, но скажи мне, почему я должен верить, что ты не тронешь моих подопечных? – спросил он брата узурпатора, когда отзвучали последние молитвы. Они шли с пляжа к замку вместе, по бокам от них шли штормовые рыцари, которые внимательно следили за каждым его шагом. Один из них, с лицом, покрытым оспинами, постоянно с подозрением разглядывал Уиллема, в ответ получая тяжелый взгляд. “Если бы я хотел убить брата твоего ложного короля, я бы уже это сделал”, – думал он. “А вместо этого я стою тут и трачу время, чтобы мои принц и принцесса могли выжить”.
Станнис Баратеон был мрачным человеком, которого Виллем еще не понял. При вопросе он заскрипел зубами и нахмурился.
– Вы сомневаетесь в моей чести, сир Уиллем? – спросил он в ответ. – Сомневаетесь, что я сдержу свое слово.
“Я сомневаюсь, что тебе позволят, что дадут это”, – подумал Уиллем, но не сказал это вслух. Вместо этого, он твердо ответил:
– Я просто хочу знать твои планы в отношении моих подопечных.
– Они теперь мои подопечные, сир, – снова нахмурился мальчишка. Он выглядел старше своих двадцати, если честно, под его глазами лежали тени, а волосы были такими редкими, что казалось, будто он лысеет. Он год провел под осадой Мейса Тирелла, и это было явственно видно. В любое другое время Уиллем пожалел бы мальчишку.
– Будь как будет. Я остаюсь тем, кто поклялся их защищать, и если дойдет до этого, буду защищать их ценой моей жизни. Я ценю свои клятвы больше кого-либо в мире, – на это Баратеон фыркнул. – И позволь мне сказать тебе, что принц Визерис был бы моим королем, если бы другого не захотела ее величество. Я хочу, чтобы они были в безопасности, он и принцесса Дейнерис. Моя королева думала, что ты ее кузен в момент предсмертного бреда, надеюсь, ты не воспользуешься этим.
Он остановился. Больше нечего было сказать. На самом деле, как не противно было признавать это Уиллему, он был полностью во власти мальчишки. Людей Баратеона было намного больше, чем солдат Драконьего Камня, и штормовые рыцари, особенно тот, рябой, следили за каждым движением Уиллема как ястребы. Если бы между рождением принцессы Дейнерис и прибытием неприятельского флота было больше времени, он бы воспользовался планом Монфорда Велариона и сбежал бы с последними Таргариенами в Браавос, но увы, погода им не помогла. Вместо этого он было здесь, связанный клятвами, беспомощный, в заложниках у мальчишки, который был всего-навсего бунтовщиком.