– Это вроде как… дань памяти, – ответила Мисти. – Истории стойла. Спросишь об этом моего отца. А теперь давай иди, а не то упустишь его!
– Хорошо. Удачно тебе поговорить с родителями Эпла.
– Спасибо.
Рыжешкурая кобылка направилась одна в коридор, оставляя Лемона наедине со своими мыслями.
– Подожди, "в школе"? По-моему, это плохая…
Его слова были прерваны шипением автоматически закрывшейся за Мисти двери.
Лемон вздохнул:
– Ну ладно. Видимо, далее на повестке дня – распугивание детишек своим внешним видом.
* * *
– Дяденька, вам нездоровится? Вы как-то плохо выглядите.
Лемон улыбнулся маленькому жеребёнку, который, любопытствуя, подошёл к нему. Гуль сейчас находился в дворике перед самым классом. Через окно в классную комнату он видел красношкурого единорога-учителя, собиравшего книги и прибиравшегося в классе. Он решил, что можно и поговорить с юнцом, пока отец Мисти не освободится.
– На самом деле, я только что от доктора, – ответил гуль. – Он сказал, что волноваться не о чем.
Жеребёнок засомневался:
– Правда?
– Нет, по правде говоря, он сказал, что я "давно охладевший труп". Но я всё равно чувствую себя хорошо.
– Да вы шутите, – улыбнулся малыш.
Лемон взглянул на жеребёнка с полными энтузиазма глазами:
– Нисколечки! Он и правда так сказал! Видишь ли, я – гуль с пустошей. И потому я вроде как мёртв. Хоть и не совсем.
Жеребёнок как-то растерялся:
– Гуль? Это же как зомби, да? Говорят, они папу Эпл Криспа [5] съели.
Лемон кивнул:
– Да… Я тоже это слышал. Но я совсем не такой!
– Но вы же тоже зомби-пони!
Лемон хитро улыбнулся:
– Давай-ка я тебе расскажу одну интересную штуку про гулей, которые кушают других пони! Я знаю, чем они отличаются! Ты ведь знаешь грифонов?
Малыш кивнул:
– Видел на картинках.
– Так вот грифоны, они питаются мясом. Другими животными. Мышами, например, и всем таким. Пони же этого не едят, нам не нужно есть мясо. Мы кушаем сено, яблоки и, э-э… ну что вы здесь ещё едите?
– У нас есть яблоки! – оживлённо ответил паренёк. – О, и цветная капуста! И брокколи! Я люблю брокколи!
– О, это прекрасно! А вот те зомби, как ты уже сказал, они едят других пони. И знаешь, почему?
– Э-э… у них нет брокколи? – предположил жеребёнок.
Лемон на миг задумался:
– Хмм, да, наверное. Хороший вариант, кстати! Но, видишь ли, гулям, вообще-то, не нужно есть. Потому что они мертвы. Я вот гуль, и я не ем. А вот те гули, у них мозг прогнил до основания! – для большего эффекта он постучал себе по голове. – Они стали глупыми, даже сумасшедшими! И потому они не знают, что им не нужно есть! А ещё потому, что у них нет ни яблок, ни брокколи. Так вот они и пытаются есть мясо, как грифоны.
Жеребёнок закивал:
– И правда, какие же они дурные. А вы можете им сказать, что им не нужно есть пони? Вас же они, наверное, послушают!
Лемон с сожалением покачал головой:
– Не выйдет… Мозги у них слишком прогнили. Они всего лишь мёртвые тела, поднявшиеся после того, как умерли как пони. Они уже не пони – они просто ходячие трупы.
Малыш был шокирован:
– Это же ужасно! Это как если бы моя бабуля взяла вдруг и встала из гроба, вместо того, чтобы отправиться кормить брокколи!
– Вот как?.. Слушай, а что у вас в Стойле делают с умершими пони? – спросил Лемон.
– Нам это мистер Хейлсторм рассказывал, – серьёзным голосом ответил жеребёнок. – Это называется Круг Жизни. Бабулю положили в машину, которая превратила её в еду для брокколи, чтобы мы могли и дальше выращивать и кушать её. Но когда я видел бабушку в гробу, мама сказала мне, что её, на самом-то деле, здесь больше и нет, что она уже ушла к Селестии, а тело просто оставила здесь, чтобы покормить брокколи. Мне было очень грустно, когда бабушка умерла, но я всё равно считаю, что оставлять тело для брокколи – это хорошо. Ну, потому что я люблю брокколи.
Лемон не смог сдержать улыбки:
– Да, всё верно. Те пони снаружи, они умерли и попали к Селестии, только тела их этого не поняли, и потому остались и стали есть других пони.
Жеребёнок кивнул:
– Понятно. Ну так тогда пони из охраны должны снова сделать их мёртвыми! У них же есть пушки! – малыш нахмурился. – Хотя… папа Эпл Криспа ведь и был из охраны.
Лемон вздохнул:
– Да-а. А знаешь что? Я же ведь гуль, как и они. А это значит, что они меня за еду не принимают! И потому, наверное, я смогу их убить!
– О-о! Свой среди чужих! Прямо как шпион! Как Дэринг Ду с Пустынными Крысами! Только ты будешь как, э-э, настоящая Пустынная крыса среди Пустынных крыс! И не злой!
– Именно так! – широко улыбнулся Лемон, с трудом припоминая те комиксы из его юности. – Так что ты погоди, а я удостоверюсь, что те вредные гули больше никогда никого не съедят!
– Йей! – воскликнул малыш. – Какой ты классный! Как тебя зовут? Меня вот – Фог Лайт! [6]
– А меня – Лемон Фриск! – ответил гуль.
Фог Лайт задумался:
– Слушай, Лемон, а почему ты сам не отправился к Селестии?
Гуль покачал головой:
– Я и правда понятия не имею. Я просто умер, а потом снова очнулся. Наверное, мне не хватило времени, чтобы добраться до Неё, прежде чем моё тело ожило.
– Ого! Так странно! У нас тут такого никогда не случалось. Никто после своей смерти не вставал.
– Это всё потому, что вы живёте в Стойле, парень, – ответил гуль. – Вы здесь под защитой. Такое случается только с теми, кто погиб в магической отраве великой войны. Ты ведь знаешь о великой войне?
Фог Лайт вздохнул:
– Да, знаю. Нам мистер Хейлсторм рассказывал, я тогда бумажные кораблики складывал магией, мне же нужно серьёзно упражняться, чтобы кьютимарку получить, ну он и оставил меня после уроков, потому что я не слушал разную нудятину про всякие там министерства. Вот потому я и тут, когда остальные ушли.
Лемон моргнул:
– А-а, понятно.
– Ой, а мне уже как раз домой пора! Пока, Лемон! – сказал малыш и пробежал мимо гуля, скрывшись в коридорах стойла.
– Ничего себе, – прозвучал голос позади Лемона. – Вам бы вместо меня работать. Никогда его таким заинтересованным не видел.
Лемон обернулся и увидел красного единорога, прислонившегося к дверному проёму класса. Гуль улыбнулся:
– Мистер Хейлсторм, я полагаю? Меня прислала Мисти Клауд.
Глаза Хейлсторма округлились:
– Где она?! Она в порядке?
– Она в Стойле, с ней всё хорошо. Вот только там снаружи погиб Биг Эпл, и она решила первым делом навестить его родителей.
– Понятно. Так значит… Лемон Фриск, вы это серьёзно про расправу над теми гулями?
Лемон кивнул:
– Мы пришли сюда больше для того, чтобы принести книгу с описанием всех опасностей пустошей. Док уже, наверное, отнёс её в этот, э-э, комитет информирования о пустоши, или что-то такое.
– Отдел по исследованию пустоши, – подсказал ему Хейлсторм.
– Да, вот туда, – кивнул гуль. – По радио ведь не рассказывают о радтараканах, мантикорах, блотспрайтах, радигаторах и прочей нечисти. А ведь это базовые знания для обычного жителя пустоши.
– Звучит мерзко, – сказал Хейлсторм. – Думаю, Мисти будет нас ждать у нас дома. Давайте пройдём сейчас туда.
* * *
– Она до сих пор жила с вами? – спросил Лемон, когда они пришли к Хейлсторму домой. Это был обычный семейный дом в жилой зоне Стойла. Просто обставленный, но вполне комфортабельный, с несколькими отделёнными пространствами для спален детей и кухни.
– К нашему большому сожалению. Она стала задерживать свою очередь на размножение до тех пор, пока в ней не осталось жеребцов, – и всё из-за Биг Эпла. Не знаю, как на случившееся отреагируют его родители, но его пара наверняка разозлится – это ведь рушит всякие шансы бедной кобылки завести детей. Будем надеяться, её всё же как-нибудь вклинят в очередь.
Лемон вскинул бровь:
– Так это же целый пласт сложностей, о которых Мисти никогда и не упоминала. И это мы ещё не говорили о Спрее.
– Любовь в этом Стойле – дело неприятное, – просто ответил Хейлсторм. – Я имею в виду, что у нас тут всем более-менее всё равно, для забавляющихся парочек есть контрацептивы. Но когда из-за любви пони творят всякие безрассудства… вот тогда это плохо.
Из кухни вошла кобыла тёмно-фиолетового окраса с яро контрастировавшей блондинистой гривой:
– О! Вы, должно быть, тот самый гуль, с которым наша дочь пришла в Стойло?
– Так ты о нём уже знаешь? – удивился Хейлсторм. – Стоп, ты уже знаешь, что и Мисти здесь?
– Слухи, Хейл, слухи, – ответила она. – Ты, днями сидя в той школе, много чего пропускаешь.
– Ясно, ясно, – ответил жеребец. – Лемон Фриск, знакомьтесь – моя пара, Мунсторм [7].
Лемон удивился:
– Мунсторм и Хейлсторм? [8]
– Ну, нашим родителям это показалось очень милым, – улыбнулась Мунсторм.
Лемон ответил ей тем же:
– У всех здесь имена околопогодной тематики, но вы первая, кого я встречаю ещё и с соответствующей кьютимаркой.
Мунсторм глянула себе на бок:
– Эта? Нет, это не вихрь, это водоворот. Я обслуживаю системы водоснабжения.
– А-а, теперь понятно.
– Я слышала, вас там "хорошо" поприветствовали, у входа в Стойло, – сказала Мунсторм. – Рада, что вы всё-таки, э-э, выжили.
– О да. Приветствовали горячо, – с невозмутимым видом ответил гуль. – Горячее было бы только зажигательными патронами.
– Они в вас стреляли? – спросил Хейлсторм.
– Там же Винтер Гейл на страже стоял, – ответила Мунсторм. – Это и не удивительно, учитывая, через что бедняга прошёл. Нельзя в охрану ставить таких дёрганных.
– Как же вам невероятно повезло выжить! – поразился Хейлсторм.
Лемон пожал плечами:
– Так меня ведь парой пуль не убьёшь. Я больше рад, что не задето ничего жизненно важного, как, например, кьютимарка. Вот это бы меня действительно очень расстроило.
Двое пони уставились на гуля, и прежде чем они успели бы что-либо ответить, входная дверь отъехала вверх, и вошла Мисти. Вид у неё был, словно она неделю не спала.
– Ой, Мисти! – обрадовался Хейлсторм. – Как мы рады тебя видеть!
Но единорожка лишь слабо им улыбнулась:
– Привет, пап. Привет, мам.
– И его пара там была, да? – догадалась Мунсторм.
Мисти только кивнула и обессилено осела рядом с Лемоном.
– Обними меня, – сказала она и склонилась на него.
Лемон послушался и обнял её за плечи.
* * *
– На вид вы так близки друг другу, – произнесла Мунсторм.
Мисти отправилась спать и уже уснула неспокойным сном. Хейлсторм ушёл в общую комнату встретиться со своими друзьями. Принимая во внимание разбитое состояние Мисти, никто тогда и не подумал расспрашивать её о том публичном проявлении любви. Но сейчас Лемон остался наедине с её матерью, и ту взяло любопытство. В её словах, однако, не ощущалось ни цинизма, ни беспокойства, ни даже отвращения. Лишь любопытство.
– Ну-у… тут всё сложно, – со вздохом ответил Лемон.
Мунсторм усмехнулась:
– Ну конечно. Сложней любви ничего нет.
– Не, – сказал Лемон. – Любовь – это просто. Обстоятельства – вот в чём соль.
– Ну так расскажи мне, Лемон, что это за обстоятельства?
– Она любит меня, а я пытаюсь справиться с подавленными психологическими травмами двухсотлетней давности, включающими потерю супруги и сына. Так что, как я и сказал, всё сложно.
В комнате повисла тяжёлая тишина, нарушаемая лишь беспокойно ворочавшейся во сне Мисти.
– Извини, – наконец сказала Мунсторм. – Я как-то и не задумывалась о том, что и у тебя здесь свои проблемы есть.
– Что, слишком моя "гулячесть" отвлекает, да? – улыбнулся Лемон.
Она лишь кивнула.
Лемон тихонько рассмеялся: