- И что я должен знать? - в груди медленно появлялся холодок. Ох, куда же я попал и чем все это закончится? Обычно, если злодей вот так разговорчив, за этим что-то стоит. Как минимум уверенность в своих силах.
- Ничего не должен, - Гилдерой сплюнул далеко в сторону и проследил взглядом за плевком. - Когда мы все закончим, я применю к тебе Обливэйт. И ты благополучно забудешь, что происходило в последние три часа. И все будут счастливы.
- Спасибо, - я действительно почувствовал себя бодрее. Не убьет, не покалечит и это главное.
- Чтобы ты не думал, Гарри, мне не доставляет никакого удовольствия поступать именно так с тобой. Накладывать на ребенка непростительное заклинание, потом промывать мозги... Это, знаешь ли, не красит. Так что я заранее прошу у тебя прошения, - он улыбнулся, но в его словах слышалась фальшь.
- Спасибо вам.
- Пожалуйста. Рад, что мы прекрасно понимает друг друга... Да, Гарри, ты влез в планы, которые тебе не по плечу. И в которых очень легко потерять голову. Знаешь, как я тебя вычислил?
- Нет.
- Через Омут Забвения. Я пришел к выводу, что с дневником произошло что-то именно в том книжном магазинчике, где все мы были... И я поместил собственные воспоминания в Омут и еще раз просмотрел их. И конечно, заметил то, на что в тот момент не обратил внимания. Ты исчез со второго этажа, и, похоже, одел мантию. Жаль, но о том, что у тебя есть такой чудесный артефакт, я узнал не сразу. А затем ты спустился вниз и забрал дневник. Вот и все. А теперь, не будешь ли ты так любезен, что скажешь, где он лежит? Мне не терпится получить его.
- Что вы будете с ним делать? - я пытался выгадать время. Хотя, зачем мне время? Никто не знает, где я. Я под Империусом и у меня забрали палочку. Надеяться не на что...
- Тебя это не касается, Гарри, - Гилдерой похоже выговорился. - Итак, где он? Поверь, тебе лучше сказать. Ведь ты не хочешь испробовать Круциатус?
Я против воли вздрогнул, а Локхарт продолжил.
- Уверяю, это лишь добавит тебе боли. А мне не принесет радости. Но, в конце концов, ты все скажешь.... Так может не стоит терять время и испытывать ненужные страдания?
Я отрицательно кивнул головой. Во рту пересохло. Все тело сжалось. Но так просто дневник я не отдам.
- Дневник не твой. И ты даже не представляешь, зачем он нужен. Так что предлагаю еще раз все взвесить.
Локхарт сел на своем пеньке прямо и приготовился.
Я осмотрелся по сторонам, вздохнул и все же отрицательно помотал головой. Ноги стали ватными, в районе живота появился неприятный холодок. Я с трудом сглотнул.
- Да раскроются врата боли, - медленно и торжественно, как речитатив, произнес Гилдерой, направляя на меня палочку. - Круциатус!
Глава XI
Океан боли затопил меня от кончиков пальцев до последнего волоска. Казалось, все тело превратилось в один, обнаженный, кричащий каждой клеточкой, нерв. Боль проникла в каждый уголок, каждый закуток моего тела. И я закричал. Да и кто не закричит? Удержаться можно лишь в одном случае - если под Империус есть приказ страдать молча.
Не знаю, через какое времени я пришел в себя.
- Тише, тише, - услышал я успокаивающий голос профессора. - Приказываю не кричать так громко. А лучше вообще не кричать. Мы же не хотим, чтобы нас услышали? Хе-хе.
Я дышал тяжело, раскрывая рот, как рыба, выброшенная на берег. О, как же здорово не чувствовать боли. Не ощущать, что напряжение в тысячи вольт перекатывается через тебя.
В этот краткий миг передышки я понял, что заклятие Империус ослабло. Возможно, само шоковое состояние организма способствовало этому.
- Всё хорошо? - Гилдерой зевнул. - Гарри, я готов продолжить. А ты? Чудесно! Круциатус!
И снова меня бросили в чан с кислотой... Содрали кожу, выпотрошили, пропустили сквозь мясорубку... Поджарили на раскаленной плите и остудили охлажденным азотом...
Я умирал, и не мог умереть. Сходил с ума, и оставался в сознании. Окружающее пространство стерлось. Время исчезло. Остался лишь я - в невероятном, немыслимом урагане боли. И даже кричать мне не позволили. А так бы было хорошо закричать, выпуская из себя хоть часть этой боли... Раньше я никогда не думал, что крик это так здорово. Какое же счастье, иметь возможность кричать. Громко, во все горло, разрывая связки и упиваясь этим криков.
- Уважаю твое упорство, - лениво проговорил Локхарт в следующий раз, как я пришел в себя. Вот только никакого уважения в его голосе я не чувствовал. - Но рано или поздно, ты сломаешься. Поверь мне, мальчик, я и не таких ломал... Итак, твой выбор?
Я вздохнул. Я подошел не только к краю своих физических и магических сил. Я подошел к краю, за которым заканчивалась боль. Дальше начиналось безумие. Да, теперь я знаю, что испытывали родители Лонгботтома. Как я их понимаю и сочувствую...
Готов ли я потерять разум ради этого дневника?
Конечно, не готов. Я же не отмороженный на всю голову герой. Дневник надо отдать. Придется отдать. Вот только еще один Круциатус я должен выдержать. Обязан. И я выдержу. А потом отдам то, что он хочет.
Но я поймал взгляд профессора ЗоТИ и мне стало страшно. Действительно страшно. В его глазах плескалась несокрушимая воля, древний холод и обещания боли и страданий. Мне стало так жутко, как не было никогда. У меня даже озноб по телу пошел...
Дневник надо отдавать. Прямо сейчас. То обещание палача, что я увидел в его глазах, просто пугало.
- Ну, что, продолжим наши игры?
Говорить тяжело и я просто отрицательно качнул головой.
- Где дневник?
- В Хогвартсе, - я глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду.
- Прекрасно! Вот видишь, как все просто... Очень умное поведение. Где конкретно он спрятан?
Гилдерой поднялся на ноги. Палочка, которая была поднята и готова к новому Крициатус, медленно опустилась к земле.
- В Выручай-комнате, - я перехватил взгляд Локхарта - он удивленно смотрел на небо за моей спиной.
- Пять шагов назад, Поттер, - резко прозвучала команда, и я послушно ее выполнил. Профессор не запрещал мне оборачиваться и я, радуясь отсрочке, обернулся.
К нам приближалась метла с сидящим на ней человеком. Когда он подлетел поближе, я с удивлением узнал бордовую мантию. Это был Роберт Уильямсон.
- Ни слова о пытках. Мы просто решили прогуляться и беседуем о моем предмете, - приказал мне Гилдерой.
Я кивнул, подчиняясь. Да, Империус все еще висел. Слабо, но он контролировал меня. Правда я уже немного пришел в себя и начал соображать, что приказ Локхарта, по сути, идиотский.
Что нам здесь делать, так далеко от Хогвартса? Просто беседовать? Разве не очевидно, что забираться так далеко в глухомань вовсе не обязательно.
Впрочем, вероятней всего, это его союзник, а не тот, кто мне поможет. Так что надежда, которая вначале промелькнула, словно солнечный лучик, теперь медленно пропадала.
Частично обретенная свобода и независимость вызывали ассоциации с глотком свежего, чистого воздуха. Еще немного усилий... Я чувствовал, как Империус начал поддаваться.
Метла опустилась ярдах в двадцати от нас.
Мракоборец слез с нее и твердо встал на землю, впрочем, не делая попыток приблизиться.
- Добрый вечер, - наконец произнес мракоборец. - Надеюсь, я не помешал вам?
- О нет, нисколько, - лучезарно улыбнулся Локхарт.
- Как ты, Гарри? - Уильямсон посмотрел на меня.
- Все хорошо, - я старался бороться с приказом, но пока ничего не получалось. Лишь гримасы на лице. - Мы беседовали про защиту от темных искусств.
- Правда? - похоже, от него не скрылось, что с моим лицом что-то не так.
- Правда, - я подтвердил его слова, но мне удалась покачать головой из сторону в сторону.
- Думаю, будет лучше, если я заберу мальчика, - Роберт на секунду задумался и кинул быстрый взгляд через плечо на солнце. В его голосе слышались стальные нотки. - Боюсь, как бы он не опоздал на ужин.
- Ну что вы, я обязуюсь доставить его к сроку, - возразил Локхарт. В его словах зазвучало опасное предупреждение, а интонацией он словно говорил: "не лезь, не вмешивайся, лети своей дорогой". А еще он удобнее перехватил палочку и сделал шаг в мою сторону.
Мысли мелькали, сменяя друг друга. Похоже это не игра, не представление. Если они не союзники, зачем им тут огород городить и что-то скрывать? Особенно после того, как меня пытали. И особенно, после того, как я полностью сломался. И, похоже, Уильямсон отнюдь не друг Локхарта. А это шанс. Пусть призрачный, непонятный, но шанс.
Я сделал два шага в сторону Роберта.
- Стой, Гарри, - Локхарт старался говорить спокойно, но у него пару раз дернулся кадык. - Вернись ко мне.
Я сделал шаг... И остановил ногу в воздухе. И с огромным трудом поставил ее обратно. Я вернул контроль за телом.
- Извините, профессор, но мне будет лучше покинуть вас.
- Садись на метлу и лети,- приказал мне Уильямсон. - А я вернусь через аппарацию.
Я двинулся к нему. Но потом остановился:
- Вот там моя палочка, и еще кое-что, - я махнул рукой в сторону пенька.
- Бомбардо! - неожиданно крикнул Локхарт.
- Протего Дуо, - последовал мгновенный ответ.
Я же в это время прыгнул вперед, как учил Флитвик, перекатился через плечо, вскочил на ноги, отбежал несколько шагов и спрятался за деревом.
На полянке, тем временем маги начали свою дуэль.
- Иммобулюс! - Локхарт попытался парализовать противника, но тот вновь применил Протего.
Маги совершали перемещения, словно находясь на окружности огромного круга.
- Редукто максима, - ого, Локхарт перешел к тяжелой артиллерии.
Мракоборец длинным прыжком ушел в сторону, перекатился. Лишь мелькнула мантия, пучок волос и снова оказался на ногах.
Земля, в том месте, куда целился Гилдерой, вспухла взрывом, словно ударила ракета. Упало несколько деревьев, комья земли разлетелись во все стороны, а сам взрыв обнажил отвал, куда бы вполне мог поместиться небольшой грузовик.
Но, похоже, Гилдерой потерял темп и мракоборец перешел в атаку.
- Эспеллиармус, - он вроде бы озвучил простое заклинание, да вот оно ударило Локхарта с такой силой, что несмотря на Протего, того отбросило ярдов на двадцать назад.
Впрочем, профессор ЗоТи не упал. В воздухе он поддержал себя левитационными чарами и спокойно, с уверенным видом опустился на землю.
- Орбис! - Уильямсон махнул палочкой и развел руки в сторону.
С земли, от его ног поднялся маленький вихрь. Стремительно разрастаясь с каждым пройденным футом, он увеличивался, поднимался, начал реветь и буквально полетел в сторону Локхарта, выворачивая кусты и маленькие деревья.
Гилдерой отпрыгнул, но смерч изменил направление. Тогда Лохарт поднялся в воздух и постарался отлететь в сторону. Смерч загудел, рывком вырос и краем конуса задел его ногу.
Профессор заорал - а с ноги, словно это и не ветер, а воздушная чистка для овощей, слетел ботинок, кусок мантии, а потом, кровавым шлейфом полетела кожа и кровь.
- Сука! - профессор упал на землю, сгруппировался и направил на смерч палочку: - Эмпидемента максимум!
Смерч вздрогнул, налетев на невидимую стену. Еще миг и он сопротивлялся, но вот потерял силу и инерцию, начал ломаться, "комкаться" и окончательно пропал.
Воздух дрожал от напряжения. Маги бросались друг в друга заклинаниями, камнями, землей, деревьями, поливали огнем и морозили.
Иногда что-то кричали, иной раз обходясь невербальными заклятиями.
Вот Локхарт кинул в противника огромную сосульку. Она ударила в щит, рассыпаясь на кучу осколков. Продолжая заклятие, Локхарт поднял их в воздух, трансформировал в острые лезвия и закрутил эту смертоносную карусель вокруг мракоборца.
Затем он начал наращивать скорость и мощь своего заклятия.
Роберта окружил вихрь. На лице появилась кровь, большой порез на лбу, порванная мантия на руке, еще порез. Его мантия стала походить на разорванную ветощь, а из многочисленных порезов капала кровь.
Я обессилено опустился на землю. Ноги просто не держали. "Отходняк" после запрещенных заклинаний, судя по всему, догнал меня.
И все это время я смотрел на них и боялся лишний раз вздохнуть. Во-первых, я не был уверен, что тот, кто пришел мне на помощь, на самом деле мой союзник. Даже если он и победит, то потом столько вопросов возникнет, что я замучаюсь на них отвечать.
Ну, а то, как они двигались, как моментально перемещались, произносили вербальные заклинания, и переходили на невербальнцую магию, меня буквально завораживало. И пугало.
Как-то я не так все это представлял по канону Роулинг. Там все проще и понятней. А здесь я напрягся чуть не до усеру, опасаясь, что случайный выброс заденет меня.
- Грегемфугимиша, - так я понял то, что выкрикнул Локхарт. Он стоял в одном ботинке, в порванной мантии и его правая нога ранена до кости. Кровь обильно капала на землю, но маг лишь кинул мимолетный взгляд на свое ранение, криво усмехнулся и продолжил заклинание.
С кончика палочки начали срываться маленькие черные точки. Разрастаясь, они превращались в летучих мышей.
Что за..? Я, несмотря на ситуацию, нашел в себе силы удивиться. Заклинание летучих мышей! Это же развлечение для детишек.
Да вот только моего веселья никто не разделял. Мракоборец отпрыгнул назад, еще раз и еще, меняя направления и стараясь прикрыться деревьями, создавая невербальный Протего или что-то, похожее на него.
Летучие мыши, стремительной, единой черной лентой полетели в его сторону, без всяких затруднений изменяя направление своего полета, и все ближе приближаясь к цели. Вот одна из них прошла сквозь ствол дерева стоящий на пути, прошила его, словно он был из бумаги, и лишь после этого взорвалась с негромким хлопком.
Я открыл рот. Охренеть! С чавкающим звуком они одна за другой вонзались в шит мракоборца. И сгорали в очередной яркой вспышке.
Уильямс побледнел и медленно отступал. Он ничего не говорил, скорее всего, поддерживая чары мысленно, но я видел, как ему трудно. Его щит начал таять.
Одна из мышей прорвалась, чиркнула, как пуля, отрезая мочку уха. Еще одна пробилась и сильно пропорола мантию и руку.
Уильямсон на миг замер, напрягся. На виске вспухла вена. А потом разом снял щит и отпрыгнул ярдов на десять сторону. Мне показалось, что его веревкой сдернули с места - так он стремительно переместился.
Остаток стаи летучих мышей врезался в землю и рассыпался горсткой черного пепла.
- Ваддивази Мэджа!
Ваддивази я знал. Это не очень сложное заклинание, заставляющее лететь тот или иной предмет в противника.
Правда, окончание, что произнес мракоборец, мне совершенно не знакомо...
Не знаю, что это было, но Гилдероя приложила знатно. Он отлетел назад, сбив спиной тоненькое дерево. Его еще и по земле протащило несколько ярдов.
Но палочки он не потерял, да и в сознании остался.
Тот, кого я раньше знал как безмозглого профессора ЗоТИ, кого мы в своем презрении прозвали Павлином, сплюнул кровью, и, опираясь о ствол дерева, медленно поднялся на ноги.
Смотреть на него просто страшно. Окровавленный, перемазанный землей, сукровицей и еще черт знает чем, он оставался в полном сознании. И не думал отступать. Несломленный, в порванной одежде, он выглядел очень внушительно и серьезно. И готовым продолжать поединок.