За первой затяжкой следует вторая, а за ней и третья. Девушка постепенно ощущает, что вредная привычка, отступившая несколько лет назад, снова вовлекает в свой омут, из которого брюнетка вряд ли сможет выбраться. Если бы не одно но… Цепкая ладонь сжимает ее тонкую кисть с невероятной силой так, что из губ вместе с ядовитым дымом слетает жалкий писк, а пальцы разжимаются, выпуская тлеющую сигарету на свободу.
— С ума сошла?! Чего дымишь?! — в его глазах словно разгорается то пламя, которое пару минут назад помогло ей зажечь губительную палочку. Она и подумать не могла, что ее маленькая шалость вызовет столь бурную реакцию.
— Паша, я…
Но он не слушает ее глупых оправданий, лишь перебивает:
— Дура? Это я и без тебя знаю, — и без дальнейшей гневной тирады крепко сжимает ее в объятиях, заставляя задыхаться от столь сильного напора, — Еще раз увижу в твоих изящных пальчиках эту дрянь и я клянусь, что запру тебя дома до тех пор, пока вся дурь не выйдет из твоей хорошенькой головки, — его шепот пьянит ее и одновременно отрезвляет. Как она могла забыть о его трагичной судьбе, как могла наплевать на то, что он терпеть не может табачный дым, что сразу же вызывает у него неприятные воспоминания из прошлого?
— Прости, — хриплый шепот в ответ, а он тут же морщится от неприятного запаха табака, смешавшегося с мятной жвачкой.
— Даша, прекрати, пожалуйста, — серьезно просит молодой человек, встряхивая ее за плечи и вглядываясь в блестевшие глаза, — Уже ничего не исправить. Твой отец будет с Анжеликой, а у тебя есть и своя жизнь. Он вспоминает о тебе, когда ему только нужно, а ты убиваешься здесь.
— У них будет ребенок, — отстранено шепчет девушка, отводя взгляд куда-то в сторону.
— Ты хочешь детей? — вопрос, оставшийся без ответа, который они оба боятся услышать.
— Я поговорила с отцом, — сообщает Дарья после очередной встречи с Виктором, — Кажется, мы поняли друг друга. Ты был прав, ему без нее было просто одиноко, — и брюнетка улыбается, стараясь порадоваться за отца. Ее улыбка, конечно же, натянута, а радость слишком плохо сыграна. Но она действительно смирилась с тем, что происходит в жизни ее отца, пусть лишь спустя пару месяцев после того разговора с Павлом. Если отец счастлив с этой Ликой, пусть будет с ней. Пора отпустить отца. Пора начать жить, пора дышать полной грудью, ведь с Пашей это так легко.
И тебе совсем необязательно знать, что отца на путь истинный направил никто иной, как твой супруг.
Направил на путь истинный, не подозревая, что рушит ваши жизни.
***
— Павел Аркадьевич, добрый день, — мужчина крепкого телосложения приветственно кивнул сербу, присаживаясь напротив него. Павел же расслабленно сидел за столиком ресторана в своем отеле, потягивая горячий, такой нужный в зябкую погоду, чай.
— Добрый, — Радич повторил жест за своим собеседником и окинул его внимательным взглядом. В нем молодой человек узнал главного юриста компании Виктора. Только вот, что он здесь забыл? Неужели решил пообедать с Павлом?
— Я прибыл к Вам, чтобы сообщить печальную новость, — размеренный и даже несколько довольный голос юриста говорил о том, что новость не такая уж и печальная. По крайней мере, для него, — Срок погашения долга по инвестициям истек.
— В смысле? Срок истекает в конце мая, а сейчас только март, — молодой человек перебил собеседника, озадаченно смотря на папку в руках мужчины. Верно, это розыгрыш?
— Павел Аркадьевич, что же Вы перебиваете меня? — юрист вздернул бровь, протягивая папку с копиями договора, — Вы и Ваша тетя внимательно читали поправки в договоре? Потому что согласно им, срок уменьшился с года до десяти месяцев. Вы не выполнили обязательства по договору, а значит тридцать процентов акций отеля перейдут в руки Виктора Алексеевича после некоторых формальностей.
Серб выхватил папку у собеседника, сразу же принявшись перелистывать страницы, дабы найти нужную. Нет, этого не может быть. Они провели его. Вот почему Канаев так торопился, когда они подписывали договор. Чертовы мошенники.
Нужный лист, на котором четко красовалась его подпись и дата окончания срока, нашелся достаточно быстро. Но теперь хотелось поскорее спрятать его. Скрыть из поля зрения. Они с тетей обязательно что-нибудь придумают. В конце концов, попросят Дашу переговорить с отцом, и он войдет в их положение. Они ведь теперь одна семья, верно?
— Мы можем встретиться с Виктором Алексеевичем? — вопрос совсем неожиданно слетает с его губ. Он помог Виктору помириться с Дашей, а Виктор не станет забирать себе акции. Наивный.
— Зачем? В этом нет необходимости, Павел Аркадьевич. Мой Вам совет: не пытайтесь ничего предпринять, если, конечно, не найдете деньги до завтрашнего дня. В руках Виктора Алексеевича контрольный пакет акций из шестидесяти процентов, — последние слова мужчины вызвали искренне недоумение у Радича. По договору у Виктора тридцать процентов акций, откуда взялись еще тридцать? Но юрист поспешил ответить на немой вопрос молодого человека, — Согласно брачному договору после свадьбы Вы передали Дарье Викторовне тридцать процентов. Она, конечно же, сделала зачет в пользу своего отца. Думаю, дальнейшую цепочку Вы в состоянии составить самостоятельно. Виктор Алексеевич предлагает выкупить у Вас оставшиеся сорок процентов за хорошую сумму. Соглашайтесь, ведь со своими сорока процентами Вы здесь ровным счетом больше ничего не решаете.
— Вали, — еле слышно выдавил Павел, который с каждым словом все глубже проваливался куда-то вниз — в огромную яму, попутно зарывая себя.
— Что, простите?
— Вали из моего отеля! Проваливай! — серб махнул рукой, и хрустальная ваза, стоявшая на столе, полетела в сторону юриста, уход которого не заставил себя ждать.
***
Он залпом опрокинул обжигающую горло жидкость, пока Элеонора устало массировала виски. Свалившаяся на них проблема просто сбила женщину с ног. Она была жутко рассержена и искренне не понимала, как могла так просчитаться? Как могла так ошибиться насчет Даши?
— Черт, а ведь все только начало налаживаться, — вздохнул серб, снова наполняя стакан жидкостью янтарного цвета.
— Нам не найти таких денег до завтрашнего дня. Дела идут в гору, но я перевела практически весь баланс на открытие нового филиала в Чехии. Нам не заработать эту сумму так быстро.
— Не заработать, — кивнул Павел, подтверждая слова тети.
— Паша, скажи честно: вы поссорились? Ну не могла же она просто так переписать акции на отца! Не могла! — женщина покачала головой, отказываясь верить в то, что Дарья могла так поступить.
— Тетя Эля, ты Advocatus diaboli.
— Чего? — темноволосая непонимающе уставилась на своего племянника.
— Адвокат дьявола, говорю. Не нужно оправдывать ее, это бессмысленно.
Прекрати. Замолчи. Заткнись. В тебе говорит выпитая бутылка виски.
— Нашел время для философии, — фыркнула Галанова, устало прикрывая глаза, — Ты должен поговорить с ней.
— Боюсь, если увижу ее, то немедленно придушу, — он также, как и тетя, прикрывает глаза. Как она могла так поступить? Как могла разрушить их маленький мир, который они так старательно строили? Как могла разбить его сердце на миллионы малюсеньких крупиц, которых теперь не собрать воедино? Как могла сначала воскресить его, а после снова убить?
***
— Паша, ты здесь? — дверь бесшумно открылась, а хозяйка радостного голоса появилась в мрачном номере, — Ну и темень у тебя здесь. Ты отдохнуть решил, что-ли? — таким же звонким тоном поинтересовалась девушка, проходя вглубь номера, дабы открыть окно и впустить в помещение солнечные лучики, что так старательно закрывали шторы из плотной ткани, — Мне портье сказал, что ты на сегодня снял этот номер, — она резко остановилась посередине комнаты, получив возможность лицезреть своего мужа. Тот со странным выражением лица нещадно глушил виски из прозрачной бутылки. На его лице читались… боль и разочарование?
— Что случилось? — чуть ли не взвизгнула брюнетка, вмиг опустившись на корточки рядом с молодым человеком, — Что произошло, Паш?
— А ты хорошая актриса, любимая, — с горечью произнес он, а последнее слово и вовсе отдалось где-то внутри глухой болью, словно камень, который тянул его вниз. Закусив губу, серб окинул ее равнодушным взглядом и сделал новый глоток.
Даша с трудом поборола в себе желание отшатнуться от такого взгляда и тона, не сулившего ей ничего хорошего. Ну и когда она успела накосячить так, что он нацепил на себя эту ужасающую маску, что не надевал рядом с ней уже очень и очень давно.
— Я не понимаю, ты можешь объяснить нормально? — по ее телу пробежала легкая дрожь, а Павел немедля вскочил на ноги, отбрасывая куда-то в сторону бутылку, тут же разбивающуюся с характерным звуком.
— Ты лгала мне, черт возьми! Как никто другой! — брюнетка поспешила подняться, вот только в противоположном направлении. Он еще ни разу не говорил с ней в подобном тоне, не повышал голос настолько сильно. Она еще ни разу не видела его разъяренным, а значит опасаться есть чего.
— Прекрати кричать!
— Как у тебя хватило наглости заявиться сюда после этого? Сидела бы у своего папаши и не высовывалась, — молодой человек надвигался на нее, загоняя в угол, словно хищник свою жертву, — Хитро вы придумали: одурачили глупого Пашу на дорогущий отель в центре Москвы и довольны? — ее спина врезалась в холодную стену, а новая волна дрожи пробежала по телу. Его крепкий кулак взметнулся и врезался в стену рядом с девушкой, причиняя мужчине жгучую боль, — Целый год спала со мной ради того, чтобы заполучить отель. И не противно от самой себя, а? Такая правильная и неприступная, — намного тише прежнего усмехнулся он, вспоминая ситуацию в клубе, — Ты самая дорогая проститутка в истории, милая.
Звонкий звук пощечины и удаляющийся цокот каблуков. Ее глаза тут же наполнились слезами, а его покрасневшая щека неприятно саднила.
Кажется, сегодня ее мир рухнул в третий раз. И на этот раз окончательно. Кажется, сердце разбито, разорвано, а по душе прошлись в грязной обуви. Хочется биться в истерике, кричать на него и размахивать кулаками, но она гордо уходит прочь, чтобы закрыться в своей квартире и хорошенько пореветь, сетуя на несправедливость. Она ведь практически не вмешивалась в дела отеля, так чего он так взъелся на нее?
Можно простить многое, ведь ссор в жизни бывает предостаточно, а терять дорогих сердцу людей совсем не хочется. Можно закрывать глаза на некоторые мелочи, ведь никто из нас неидеален, а отношения строятся на принятии человека таким, какой он есть. Со всеми недостатками и привычками, которые делают нас особенными. Некоторые и вправду могут смириться с этим, закрывая на это глаза, некоторые же работают словно бомба замедленного действия. И «мелочи» постепенно сжирают этих людей, заставляя возненавидеть вторую половинку. Тогда отношения, сшитые белыми нитками, трещат по швам.
Даша, кажется, смогла принять его ветреность, непосредственность и всю несносность, ведь на каждый изъян можно было привести свой неповторимый плюс. Им было так легко и хорошо вместе.
Порой слова, сказанные в порыве гнева, больно ранят. Не всегда получается контролировать все, что ты говоришь, потому как зачастую язык работает быстрее головы.
Наверное, с ними случилось также. Он сказал, желая ранить, как «она» ранила его пару часов назад, словно ему со всего размаха кулаком ударили в солнечное сплетение, лишая возможности дышать. А она ушла, поддавшись собственной гордости и перечеркивая весь предыдущий год своей жизни. Вот только истинную причину его слов Даша узнает спустя несколько часов от отца и тогда сама придет в состояние бешенства. Они «предали» друг друга, сами того не желая.
***
Назойливый рингтон смартфона не дает сосредоточиться на собственных мыслях, но имя, высветившееся на дисплее, словно отрезвляет ее. Брюнетка еще разочек всхлипывает носом, утирает слезы, от которых все вокруг расплывается, и поднимает телефон, стараясь унять дрожь в голосе.
— Да, я слушаю.
— Здравствуйте, Дарья Викторовна. Вы, наверное, не помните меня уже совсем. Я следователь Зуев по делу смерти Вашей матери, а точнее убийства. Мне нужно с Вами поговорить и рассказать очень важную вещь. Прошу, никому не говорите о нашем разговоре, — обеспокоенный голос мужчины на том проводе заставил Дашу замереть. Неужели она наконец-то узнает то, что беспокоит ее больше двадцати лет?
А понравится ли тебе эта правда?
Комментарий к XI
Не кидайтесь тапками, пожалуйста.
Меня не покидает чувство того, что слишком мрачно, но я хотела контраста по сравнению с предыдущей главой.
Делитесь своими эмоциями и впечатлениями, я буду ждать :)
Спойлеры и дополнительные материалы к фанфику: https://vk.com/hell_ficbook
========== XII ==========
Все кончено. Не стану возражать.
Ладони бы пожать — и до свиданья.
Я выздоровел. Нужно уезжать.
Да-да. Благодарю за расставание.
— Иосиф Бродский.
***
Элеонора нервно теребила скатерть, в то время, как Паша равнодушно наблюдал картину за окном: весенний день, все куда-то торопятся, спешат. Только ему больше некуда спешить. Брюнетка не приготовит ему ароматный кофе. Не будет дожидаться его дома после работы с вкусным ужином. Не даст уснуть всю ночь так, что он потом будет клевать носом на утреннем брифинге.
— Господа, какой прекрасный день, — губы Виктора, только что подошедшего к столику со своим знакомым всем юристом, растянулись в ухмылке. Мерзкий, гадкий человек, если его так вообще можно назвать, — По вашим хмурым лицам я понял, что денег вы не нашли, и я сегодня праздную победу, — он уселся напротив, торжественно поправляя салфетку, — Официант, шампанского. Юра, а ты достань пока что все необходимые для сделки документы.
Работник кивнул головой и полез в личный портмоне, копаясь в нем в поиске документов. А Виктор счастливо осушил стаканчик с веселительным напитком, ведь сегодня он сделает столь выгодное приобретение. Даша, как уверила она, должна была еще вчера переписать на него акции, а значит сегодня, после покупки оставшихся сорока, он станет полноправным владельцем этих владений. Кто бы мог подумать, что это случится так скоро. И он вряд ли стал бы торопить события, дав Даше насладиться обществом мужа, но Анжелика потребовала подарок, требующий весьма внушительную сумму. А без него девушка категорически отказалась выходить замуж за Канаева. Чаша весов перевесилась в сторону матери его будущего ребенка, живот которой не спешил расти.
— Стойте, подождите, — вскрикнул запыхавшийся юрист стороны Галановой. Темноволосая при виде своего сотрудника радостно улыбнулась — неужели он откопал что-нибудь? — Ничего не подписывайте, Элеонора Андреевна.
— Кто это? — недовольным тоном поинтересовался Канаев, разглядывая смертного, который посмел прервать его радость, — Мальчик, покинь-ка мой отель.
— Ошибаетесь, Виктор Алексеевич. Этот отель целиком и полностью принадлежит Павлу Аркадьевичу.
Четыре пары глаз непонимающе уставились на молодого человека, что держал в руках белый конверт, который он поспешил протянуть Павлу.
— Это Вам, Павел Аркадьевич, откроете потом, — парень перевел дыхание, присаживаясь за столик пятым, — Сегодня утром Дарья Викторовна Радич переписала свою часть акций отеля «Элеон» в пользу Павла Аркадьевича, имеющего здесь сорок процентов, и таким образом закрепила в его руках контрольный пакет акций из семидесяти процентов.
— Что?! Она не могла, — Виктор разъяренно сжал бокал, находившийся до этого в его руке. Под сильным натиском стекло сдалось и треснуло, рассыпаясь, — Рано радуетесь, у меня здесь еще тридцать процентов, — оповестил он Элеонору с Павлом, в то время как внутри разгоралась жгучая злость на собственного ребенка, который посмел столь наглым образом предать родного отца. Да она ему по гроб жизни должна!
— И снова Вы ошибаетесь, Виктор Алексеевич, — продолжил юрист, весело поглядывая на свою работодательницу, — Этим же утром на счет Вашей фирмы была переведена сумма, покрывающая долг по инвестициям. Таким образом, долг погашен до истечения срока. Тридцать процентов стали бы Вашими после двенадцати часов ночи сегодняшнего дня, если бы Дарья Викторовна не закрыла этот долг. Но увы.