До выхода мы добрались без дальнейших приключений. Феликс шел впереди и старался не отходить далеко от меня, угрожающе размахивая корзинкой. Я страстно желала сделать две вещи: выбраться на свежий воздух и выяснить у Помоны, почему на пацана напала та зубастая дрянь, если он, видите ли, симбионт. Да и не помнилось мне, чтобы студенты, частенько работавшие в теплицах, щеголяли оторванными ногами и руками. У меня не было никаких сомнений: куст пытался сожрать именно Феликса. Почему? Жаль, узнать это пока не удалось - у входа уже толпились студенты, пришедшие на урок.
Школьный народец дружно замолчал, разглядывая невиданное в стенах Хога явление - маленького мальчика. Да еще с корзинкой, наполненной необычными фруктами. Редко кому удавалось заслужить благодарность профессора Спраут даже в виде яблока, а тут такая экзотика. Раздались изумленные шепотки, вопросы, но я не собиралась отвечать. Со временем все обо всём узнают. Феликс резко остановился, достал из корзинки самый большой и яркий... непонятно что, будем надеяться, апельсин. Протянул мне. Я машинально взяла и понюхала. Какой аромат!
Нейтрализовав таким образом меня, маленький стратег отдал должное тактике. Он молча, неловко и испуганно улыбаясь, протянул корзинку полненькой миленькой девушке. Старосте. Как он угадал? По значку? Вот это я понимаю, наблюдательность!
Фруктовый залп сразил наповал всех присутствовавших представительниц факультета Помоны. Радуга фруктов отразилась в цветах улыбок. Послышались восторженные охи и ахи. Представители сильного пола снисходительно молчали.
Феликс, видимо, сочтя свою миссию выполненной, оглянулся на меня. В его глазах я увидела страх и растерянность. Вместо, казалось бы, вполне уместного в данном случае удовольствия от оказанного внимания и столь свойственного хорошеньким малышам кокетства. Пришлось вмешаться:
- Девушки, юноши, знакомьтесь. Прошу любить и жаловать - Феликс, мой... скоро сама пойму, кто. Будем надеяться, что не персональное наказание.
Я взяла мальчишку за руку, и мы отправились в замок, провожаемые жужжанием встревоженного такими неординарными событиями роя студентов. До главного входа путь неблизок, по дороге, не выложенной желтым кирпичом, мимо вполне себе прозаических грядок с овощами. Помона частенько привлекала для ухода за ними старшекурсников всех четырех факультетов. "Хоть будут знать, что картошка не растет на деревьях", - заявляла она, даже не пытаясь замаскировать огородные работы под уроки травологии. Впрочем, в отличие от магловского мира, в волшебном вовсе не требовалось гнуть спину с тяпкой долгие часы. Существовали иные, куда более эффективные, не требующие тяжелого труда технологии.
- Вы не сердитесь?
- Что? - от неожиданности я едва не выронила апельсин. Им я занюхивала свои размышления, надеясь дома поделиться с Феликсом и Северусом. Апельсином, если муженек не попытается съесть меня и Феликса вместо. Ну, и частью размышлений тоже.
Рука Феликса дрогнула в моей. В его глазах все еще испуг, а на физиономии выражение виноватого напряженного ожидания.
- Прекрати. Я хочу доставить апельсин домой в целости и сохранности. Чуть не уронила.
- Вы сердитесь. Я отдал ваши фрукты, не спросил разрешения. Та девушка сказала, что не успела на обед. Так смотрела! И остальные. Наверное, тоже были голодные. А я недавно ел. Я не должен был так поступать. Дяде не нравилось, когда я что-то отдавал. Но давно... был один... тоже ненужный и голодный... он так смотрел на меня...
Перешел на шепот. Замолчал, броня век уткнула его взгляд в землю.
Я ждала, чувствуя, что это еще не все. Что-то гнетет парня. Невысказанное.
Феликс резко поднял голову, зажмурился, будто собираясь прыгнуть в холодную воду.
- Вы должны знать, я - трус! - выпалил он и, кажется, собрался заплакать. Его лицо исказилось, словно от боли.
Вновь это недетское выражение лица. И странные слова и интонация. Ну не так признаются дети в том, что они струсили. Вы слышали такое? Я - нет. Они могут жаловаться: страшно, темно, кушать, пить, домой хочу. Могут и сознаться, особенно, если припрешь паршивца к стенке: "я взял". Но вот так по-взрослому подводить итоги своей крошечной жизни? Не в шесть же лет, в самом-то деле. С чего вдруг он вообще заговорил на эту тему? Вороватой лианы испугался? Кусачего куста?
Странно. Так странно. Ужасно. Знакомо. И тут я вспомнила: "Ну, мертвая! - крикнул малюточка басом, рванул под узцы и быстрей зашагал". Мужик, кормилец. Он не смог бы признаться, что струсил при виде стаи волков в зимнем лесу? Просто погиб бы, отбиваясь до последнего. Без шансов поделиться хоть с кем-нибудь своими страхами. Единственный топор у бати.
Я невольно пристально вгляделась в круглую мордашку Феликса, словно опасаясь увидеть знакомые веснушки и нос картошкой. Или надеясь. Что же такое было у тебя в прошлом, хлопчик? Семеро по лавкам? А ведь было. Для кого ты был той самой маленькой дрянью, что я почувствовала в тебе? Для твоих родственников, что задаривали тебя игрушками? Для кого ты не стал любимым и желанным? Для опекунов, что предпочитали откупаться от тебя, чтобы уберечь сына от вспышек твоей стихийной магии? А потом поспешили избавиться от обузы, несмотря на хорошие, по словам мужа, деньги. Почему тебя так ненавидит Сев? Вопросы. Ищи ответы, мать, осторожно ищи.
Феликс не спешил открывать глаза. К счастью, плакать, кажется, тоже. Покачнулся. Я схватила его за руку, прижала к себе напрягшееся тельце:
- Не хочешь - не говори. Пойдем. Я безнадежно опоздала, но, может, хоть что-то успею сделать. Если не перепутаю наволочки для эльфов с наволочками для подушек, как не раз бывало в начале моей карьеры. Сегодня вполне подходящий день. Начать карьеру завхоза заново в качестве твоего опекуна и перепутать все, что только можно.
Феликс не попытался меня обнять, но явно успокоенный моим тоном, немного расслабился. Два зеленоватых прожектора уткнулись мне в лицо:
- Те парни? Взрослые?
- Нет, они еще не взрослые. Ученики.
- Они бы отняли у меня корзинку? Без вас?
- Нет. Есть среди них и хулиганистые особи, но за ними не водится привычки отнимать сладости у первокурсников. Подшутить могут, испугать, но это больше к Гриффиндору или Слизерину. Питомцы Помоны вполне безобидны. Тебе ничего не грозит.
Угу. Ну, хоть понятно стало, почему он считает себя трусом. Я бы тоже испугалась толпы здоровенных незнакомых парней. И девушек, за компанию. Девицы, они, знаете ли, разные бывают. На меня посмотрите. Меня дядя иначе чем "кавалерист-девица" редко называл. Да уж. Кому зимний лес и волки. Кому джунгли теплиц и толпа незнакомцев. Перепуганный маленький маг - грозное оружие. И без топора обойдется, в случае чего.
Феликс как-то странно вздохнул, не облегченно, а так, словно подсчитывал количество дивизий противника на вражеской территории, именуемой страшным словом "Хогвартс". Потом вздохнул еще раз. На третий, уже больше напоминавший упрямое сопение, я заподозрила, что полководец начал строить планы по нейтрализации. И очистке. Территории от захватчиков. Ну да, ну да: я только что выдала ему наименования самых опасных группировок.
- Я передумала. Никакой работы сегодня и завтра. Кипа справится без меня. Директор задолжал мне немало выходных. Настало время их использовать. Пойдем-ка на экскурсию.
Феликс окинул меня таким взглядом, что я едва не вытянулась в струнку.
- Нет! - сурово заявил малец. И тут же:
- Ой...
Он отшатнулся и заметно побледнел.
- Говори. Не любишь экскурсии?
Феликс помялся, тоскливо вздохнул.
- Не пойдет! Либо колись давай: что, собственно, "нет". Либо вперед и с песней. Будем делать, как я сказала.
И тут мне неожиданно выдали странную лекцию. Сначала заикаясь и спотыкаясь, а потом довольно уверенным тоном. Взрослыми, явно давно и прочно зазубренными фразами. Такие высокопарные словоизлияния сделали бы честь любой директорской речи на линейке или собрании. Снисходительно, словно я не понимаю простых истин. Это и лекцией-то было сложно назвать. Проповедь? Скорее, инструкция: как выжить в условиях капитализма и тоталитарного режима.
Оказалось, есть способы. Первое: не отлынивать от работы, если я не хочу, чтобы Он рассердился. Второе: не тратить деньги на никчемного мальчишку. Экскурсии дорого стоят и не положены бездельникам. Третье: мы и так потеряли много времени, а еще нужно успеть убрать в чулане и приготовить поесть. "Он", если будет голодным, накажет сильнее. А если Его хорошо покормить - может, еще и обойдется. По поводу последнего: очень верно подмечено, кстати. Сразу видно - у моего подопечного большой опыт в подобных вещах. Видимо, часто шкодить доводилось. И получать по заслугам.
Шкодить ли? По заслугам ли? Чем дольше я слушала, тем сомнительнее казались многие предположения. Заключения. Выводы. И мои, в том числе.
Планы на остаток дня намечались грандиозные. Действительно, какая к черту экскурсия?! Столько дел, столько хлопот и забот. Каждая минута на счету. Семеро по лавкам? Целый взвод!
Я слушала, словно завороженная. Вот это я понимаю - промывка мозгов! Наши обзавидовались бы. Какая сволочь постаралась? Представляю, сколько раз за свою коротенькую жизнь "мужичок-с-ноготок" выслушал всю эту чушь. Вон, как шпарит. Наизусть! Да так убежденно, что еще пара минут, и я ему поверю. Проникнусь и кинусь ублажать мужа - повелителя, тирана и пупа земля одновременно.
А лицо! С таким лицом принимают присягу и идут на расстрел за правое дело. Бог мой.
Маленький проповедник-инструктор умудрился ни слова не сказать о Северусе, но картина вырисовывалась печальная: если я не буду вести себя "хорошо", то меня неминуемо сживут со свету. За что? Как же - я пошла против воли супруга, приютив лентяя, наглеца и бездонную прорву. Феликса, то есть. А, ну да, и труса, в том числе. Чуть не забыла.
Я села. Там, где стояла. На дорогу. Земляную. Желтых кирпичей на ней отродясь не бывало, а вместо Тотошки мне в спутники достался маленький рыцарь. Понять бы, где найти Страшилу, чтобы объяснил, что мне с этим со всем делать. И храброго льва, чтобы в мгновение ока сожрал готовые поглотить мою бедную голову проблемы. Не помешал бы и Железный Дровосек с его топором. Разрубить гордиев узел того бреда, что заполнял голову моего подопечного.
Феликс смолк. Не пожалев коленок, тут же плюхнулся в пыль рядом, испуганно заглядывая мне в лицо.
- Нет. Мне не плохо. Сиди тут и молчи. Взрослые тети не сидят на дороге. Понимаю. Но мне надо подумать, а когда мне это очень нужно, меня ноги не держат. Они просто не знают, куда идти.
Мы сидели довольно долго, погрузившись в невеселые мысли. Впрочем, Феликс вскоре немного приободрился и нашел себе занятие. Его заинтересовали плотоядные вьюнки, высаженные Помоной среди кустов картофеля.
Ам! Личинка колорадского жука скользит по горлышку небесно-голубого цветка, похожего на кувшинчик, и падает в наполненный пищеварительными ферментами "желудок". А благодарный куст подставляет заботливому хищнику следующий листочек, терзаемый ненасытной прорвой. Покрытые обманчиво нежными, загнутыми по направлению к "желудку" волосками лепестки вьюнка на мгновение смыкаются. Снова: "Ам!", и очередной агрессор превращается в жертву.
Пока Феликс развлекался, собирая оранжевых тварей и скармливая их "кувшинчикам", я обдумывала основную мысль лекции-проповеди-инструкции. Она была предельно проста. Меня будут защищать от тирана и злодея до последней капли крови. Но. Этой самой крови у защитника не так уж и много. Посему. Не стоит лишний раз подставляться. Проще согласиться с наиболее адекватными требованиями, приберегая силы на самый крайний случай. Главное - выжить. А уж потом...
Разумно. Весьма разумно.
Берегись, Сев. Когда "кувшинчик" расцветет, барахтаться тебе в его темной утробе. Не выбраться.
Глава 6
До замка было идти и идти.
Даже если не спешить на работу и не торопиться выполнять грандиозные планы Феликса, то рассиживаться долго не стоило: нужно было прийти к какому-то решению и наметить план выполнения. Сказывается влияние мужа: у него все по плану, и каждый пункт точно по расписанию. Жесточайшая дисциплина и высокие требования к себе.
Я так не могу. Точнее, могу. Но мне это очень тяжело дается. После нескольких дней строгого следования намеченному плану, неминуемо наступает отходняк, когда я и с постели подняться не могу, не то, что подвиги совершать. Сев обычно меня не трогает, завидев утром условный сигнал - "подушку на ушко". И не мешает мне валяться до обеда в блаженном полусне-полуяви.
Его вполне устраивает мое воскресное небытие. Он - сова, обычно долго засиживается за чтением или расчетами, проверкой эссе или подготовкой к урокам. Потом с проклятием швыряет Силенцио в давно научившийся уворачиваться будильник, с трудом поднимается к завтраку и, зачастую дожевывая на ходу, спешит на занятия. Но в субботу и воскресенье он всегда поднимается сам, очень рано, и спешит в Хогвартс, в свою лабораторию или запретную секцию библиотеки, пользуясь своим дубликатом ключей.
Помню, как он отвоевывал у директора право на свободную от уроков и обязанностей декана субботу.
На педсовете, когда решался вопрос, кому поручить сопровождение учеников младших курсов слизеринского факультета во время еженедельных походов в Хогсмит, меня нисколько не удивило заявление директора: "Это младшим курсам факультета Северуса нужно поручить приглядывать за иными представителями старших курсов некоторых Домов!", - он хитро прищурился в сторону, где сидела МакГонагалл.
Минерва мгновенно превратилась во взъерошенное подобие своей анимагической формы. Видимо, хотела возмутиться - она всегда бросается на защиту своих котят, даже если они не правы от слова "совсем". Все выжидающе уставились на нее, но она вдруг улыбнулась вполне миролюбиво: "А это идея, надо будет поговорить с...".