Продолжая колебаться, Спок внимательно посмотрел на Джима, вычисляя вероятность привлечения доктора Маккоя на свою сторону, чтобы ограничить нагрузки на капитана. В прошлом у Джима неоднократно происходили стычки со старшими офицерами. И Спок полагал, что Джим скорее будет уклоняться от общения с любым представителем Штаба Звёздного флота, раз уж это не адмирал Пайк, чем искать его. Было любопытно, кто займёт должность, освободившуюся после смерти Кристофера Пайка.
Казалось, Джим прочёл его мысли, потому что он проговорил:
— Послушай, мне даже двигаться не надо, чтобы заняться этим делом. Просто принеси мне капитанскую форму и ПАДД, чтобы я мог выйти на связь, не вставая с этой кровати.
Не следовало с этим соглашаться. Он был не настолько загружен обязанностями капитана, чтобы препоручать кому-либо общение с адмиралтейством, и он полагал, что до сих пор вполне удовлетворительно справлялся с этим. Однако Спок подумал, что Джим вполне способен совершить какой-либо неразумный поступок по своему усмотрению, если сейчас ему не уступить.
В конце концов, он кивнул и ответил:
— Так точно, капитан.
— Хорошо. Итак, ты ходил вокруг да около последние полчаса, а теперь выскажись прямо.
— Джим?
— Мы оба присутствовали при том, как Боунз брал кровь Хана на анализ. Ему бы не хватило этого объёма, чтобы вернуть меня к жизни. И что же произошло?
Желая избежать обвинения в утаивании фактов, имелись бы для этого основания или нет, Спок доложил:
— Хан был задержан и водворён на «Энтерпрайз», его сразу препроводили в лазарет, чтобы доктор Маккой мог взять необходимое количество крови. Затем пленника отвели в карцер и поместили в камеру.
— Нет, — медленно проговорил Джим, — ты недоговариваешь, может, просто расскажешь мне всё с самого начала? — он поднял взгляд. — Спок, что происходит? — спросил он напрямую.
Не видя иного выхода, Спок сдался. Он подробно описал все события, связанные с погоней за Ханом, был вынужден признать, что потерял контроль над собой и никак не мог прекратить избивать Хана уже после того, как одержал над ним верх, рассказал о том, как нанёс Хану ментальный удар. Он признался, что, несомненно, убил бы Хана, если бы его не остановило появление Нийоты.
— Я лишь хотел свершить правосудие, — поведал Спок, — и не думаю, что впоследствии пожалел бы, что отнял его жизнь.
— Пожалел бы, — отозвался Джим. В тоне его голоса и в выражении лица не было осуждения или укоризны. — Может, не сразу, но после — непременно.
Спок не был в этом настолько уверен. Не делясь своими сомнениями с Джимом, он продолжил доклад о заключении Хана под стражу.
— Как же так? — прервал его Джим. — Без обид, Спок, но если бы он пожелал, то убил бы или вырубил вас обоих и сбежал задолго до прибытия шаттла.
Спок коротко кивнул, соглашаясь:
— Я тоже так подумал, и я пришёл к выводу, что он сам захотел подняться на борт корабля, чтобы выяснить всю правду касаемо судьбы своего экипажа.
Услышав это, Джим нахмурился.
— Ты уверен в этом?
— У вас есть основания для сомнений? — спросил Спок и вдруг запнулся. — Слияние разумов. Вы полагаете, что мелдинг с ним мог привести к утечке информации?
Хотя он знал, что его ни в чём не упрекают, но всё же почувствовал себя едва не соучастником, поскольку не смог закрыть свои мысли от врага во время телепатического контакта. Вулканцы гордились способностью чётко контролировать свой разум, и для любого из них такой промах был бы тяжёлым ударом.
Джим не казался обеспокоенным, и во время ответа его ровный тон указывал на то, что он либо не знал о таких тонкостях, либо пренебрегал ими.
— Такое уже случалось.
Воскресив в памяти оба раза, когда им довелось прибегнуть к контакту разумов, Спок остался более чем уверен, что его контроль тогда был абсолютным.
— Возможно, было бы лучше, если бы вы сказали мне прямо, какой из наших контактов имеете в виду?
— Тот, который случился на Дельта Веге, разве нет? Или я ошибаюсь?
— Во время слияния разумов предполагается некоторый эмоциональный перенос, но незапланированный обмен информацией — нет. Если один из вовлечённых в мелдинг потеряет контроль над процессом, то он может нанести урон разуму второго участника.
Получив эту информацию, Джим был скорее удивлён, чем обеспокоен. На память пришли многочисленные гамма-смены, которые они проводили в каюте либо у Спока, либо у Джима, разбирая сложные вопросы, возникающие во время возглавляемых ими миссий «Энтерпрайз». Разум Джима ухватывался за мельчайшие детали и скачком получал результат, к которому Спок, мыслящий совсем иначе, шёл путём выстраивания строгих логических цепочек.
— Но ты активно пытался нанести ущерб Хану, верно? Как я понимаю, смысл заключался в том, чтобы направить воздействие таким образом, чтобы одолеть его, не так ли? — заинтересованно спросил Джим.
— Пусть так, — проговорил Спок, — но в мои намерения не входило делиться с ним информацией относительно состояния его экипажа.
— Хорошо, но Хан сказал, что разум его имеет особенности, верно? Что весь его экипаж — улучшенная порода людей. Может, твоя воля не могла стать для него препятствием. Разве невозможно, чтобы он использовал слияние разумов для достижения собственных целей?
Одна мысль о такой возможности повергла Спока в ужас, и он приложил большие усилия, чтобы не позволить страху отразиться на своём лице, пока он излагал свои соображения.
— Хотя современные исследования показывают, что люди в целом пси-нулевые существа, но отдельные особи могут проявлять различные экстрасенсорные способности.
Махнув рукой, Джим заявил:
— Ну, с этим понятно. Не имеет значения, произошла утечка при мелдинге или нет, — быстро проговорил он, подтвердив этим, что прекрасно осведомлён о причинах первоначальной реакции вулканца на поднятый вопрос о возможной нецелесообразности телепатической связи, установленной Споком при попытке задержать или вырубить Хана. — Этот парень с самого начала был умнее всех нас вместе взятых, всегда рассчитывая игру на двадцать ходов вперёд, а если это было затруднительно, то он находил способы свести к нулю всё наше преимущество.
— Если последнее заявление сделано с целью оказать поддержку, то я должен сообщить вам, что это не нужно.
Джим фыркнул.
Некоторое время они молчали. Спок заметил, что его друг зевнул, и глаза его стали сонными.
— Возможно, нам лучше продолжить этот разговор позднее.
Только Джим попытался ответить, как на него снова напала зевота. Он моргнул тяжёлыми веками.
— Вероятно, ты прав.
— Я полагаю, доктор Маккой пожелает ограничить ваше общение с другими членами экипажа до тех пор, пока не убедится, что вы в достаточной степени восстановили здоровье, но есть несколько человек, которые, несомненно, захотят увидеть своими глазами, что вы вышли из бессознательного состояния. В свете этого нужно иметь в виду, что мы не сможем обсуждать некоторые деликатные темы при свидетелях.
— Всё в порядке, Спок, — заверил его Джим утомлённым голосом. — Уверен, мы со всем разберёмся, — глаза его полностью закрылись ещё до того, как Спок успел дать ответ.
— Свет на десять процентов, — сказал он негромко, прежде чем развернуться и выйти из комнаты. Направляясь к выходу из лазарета, он заметил, что в кабинете доктора Маккоя сквозь жалюзи пробивается свет, хотя гамма-смена началась уже 2,6 часа назад.
Шагая по коридорам, Спок обдумывал несколько отчётов, написание которых отложил, поскольку до сих пор должен был уделять время более насущным вопросам. Однако он понимал, что слишком для этого утомлён; он добрался до их общей с Нийотой каюты, ввёл код допуска и вошёл внутрь, стараясь не шуметь. В их апартаментах свет горел на уровне пяти процентов, и когда он подошёл к спальному месту, то увидел, что Нийота крепко спит на правом боку, уткнувшись лицом в подушку, поджав правую ногу и обняв себя правой рукой и вытянув левые.
Он позволил себе полюбоваться ею, почувствовав непонятную нежность от того, что видел её спящей в такой необычной позе. Затем он аккуратно разулся и разделся. Скользнув к ней под покрывало, он шёпотом приказал компьютеру снизить освещение до нуля. Засыпая, он почувствовал, как маленькая ладонь легла на его предплечье, и услышал около уха сонное бормотание.
Глава 7
Предположение Спока, что у Джима отбоя не будет от посетителей, оправдалось на следующий день. Сразу после альфа-смены Сулу, Ухура и Чехов попытались проскользнуть мимо Маккоя, который застукал их на месте преступления. Ухватив Сулу и Чехова за воротнички униформ, он начал втолковывать им в недвусмысленных выражениях, что они могут навещать капитана строго по одному. Они оба выслушивали внушение доктора с видом провинившихся щенков, пока сидящий на биокровати Джим не засмеялся и не сказал им:
— Простите, парни. Вам придётся подождать.
Дверь закрылась, и Джим повернулся к Ухуре. Она выглядела слегка расстроенной, и Джим спросил:
— Ухура, у тебя всё в порядке?
Она сначала кивнула, а затем покачала головой. Не успел ещё он спросить, что же стряслось, как она шагнула к нему и обняла, настойчиво повторяя: «Никогда больше так не делай», — а затем выдала длинный и разнообразный список ругательств, по меньшей мере, на восьми различных языках, из которых Джим понимал только три.
Через пару минут она оторвалась от него и поправила на себе форму, вытерла слёзы и вновь приняла свой обычный самоуверенный и невозмутимый облик, за которым пряталась каждый день, как за эмоциональной бронёй. Джим с опаской смотрел на неё некоторое время, но потом расслабился. Никакие самые невероятные дела, проворачиваемые Кирком и Споком, не могли заставить её настолько потерять самообладание.
— Мне жаль, я причинил тебе боль, — тихо проговорил он.
— Но ты ведь не жалеешь, что спас корабль, — вздохнула она примирительно.
— Корабль? Да, полагаю, мне здорово повезло, что удалось его сохранить. Но как бы я ни любил мою Серебряную Леди, она в сравнение не идёт со всеми теми людьми, которые находятся у неё на борту.
Ухура приняла благосклонный вид, но глаза её предостерегающе сверкнули:
— Не любезничай со мной, Кирк.
— Не буду, — пообещал он. — А теперь расскажи, как обстоят дела с моим экипажем.
Она улыбнулась и посвятила следующие пятнадцать минут детальному рассказу о членах команды «Энтерпрайз», о тех подробностях, которые Спок едва ли счёл заслуживающими внимания капитана. Когда её новости подошли к концу, Маккой впустил изнывающего от нетерпения Чехова, а ей велел выйти чуть более вежливым тоном, чем обратился бы к любому другому члену экипажа. Даже он не жаждал вызвать на себя её гнев.
Когда Ухура снисходительно подчинилась указанию доктора, Джим сказал: «Увидимся позже», — стараясь, чтобы его слова звучали, как утверждение, а не как вопрос.
Ухура остановилась и посмотрела через плечо, кивнув, прежде чем ответить:
— Кое-кому необходимо убедиться, что вы вернулись в строй, капитан, — и она удалилась прежде, чем Джим нашёлся, что ответить.
Маккоя всё это чрезвычайно позабавило, он открыл рот, чтобы отпустить замечание, но Джим поднял руку и сказал:
— Нет. Выйди. Будешь проявлять свой дурной характер на других пациентах.
— Ты счастливчик, потому что со вчерашнего дня ты мой единственный пациент.
— Не думаю, что «счастливчик» в данном случае подходящее слово.
— Не думаешь, что я заслужил немного признательности? В конце концов, я спас тебе жизнь.
Джим поднял брови и сказал:
— Спок и Ухура спасли мне жизнь.
И Хан. Хан тоже спас ему жизнь, по неизвестным причинам.
— Да, но я придумал способ.
Чехов чувствовал себя неуютно, оказавшись между двух огней.
— Может, мне прийти в другое время?
— Нет, всё в порядке, малыш. Я уже ухожу.
И только доктор собрался выйти, как Джим окликнул его:
— Боунз, постой. Спасибо.
По взгляду друга, который тот бросил, отвечая: «Не за что», — Джим почувствовал, что тот понял всю глубину его благодарности, и не только за воскрешение, хотя одно это — и Джим это хорошо осознавал — далеко выходило за рамки служебных обязанностей и даже обычной дружбы.
Выходя, Маккой был гораздо спокойнее, чем когда зашёл, и Чехов торопливо проговорил:
— Как карашо снова увидеть вас, кэптан, — он протянул руку, и только теперь Джим заметил, что его главный навигатор принёс с собой книгу.
— Что это? — спросил он, оценив такой знак внимания. Только самые близкие к нему люди знали, как он любит читать. Для него было большим сюрпризом узнать, что Чехов и Сулу разделяют его интерес, хотя Чехов в основном предпочитал классическую научную фантастику, а Сулу — приключения типа «Трёх мушкетёров» и «Острова сокровищ». Чехов принёс ему старое потрёпанное издание «Франкенштейна».
— Я подумал, вам здесь скучно, — пояснил Чехов. — Хикару тоже принёс вам книгу.
— Какую? «Человек в Железной Маске»? «Приключения Шерлока Холмса»?
Чехов ответил с улыбкой:
— «20 000 лье под водой». Я думаю, он так пошутил.
— Наверное, он никогда не простит меня за то, что на Нибиру я заставил его опустить звездолёт в море посреди ночи, — проговорил Джим с кривой улыбкой.
— Не простит, кэптан? — весело отозвался Чехов. — Давно простил, я полагаю. Но не забудет.
Джим со вздохом посмотрел на книгу, а затем поднял озабоченный взгляд на Чехова.
— Раз уж мы об этом заговорили, я должен попросить у тебя прощения. Извини, что приказал тебе возглавить инженерную. Я тогда толком не соображал, и это было нечестно по отношению к тебе. Ты всегда так превосходно управляешься со всем, за что бы ни взялся, и я не подумал, что даже твои возможности небезграничны.
Чехов весь залился румянцем — от кончиков ушей, до чёрного воротничка водолазки. Он наклонил голову и проговорил:
— Вам не нужно извиняться. Я был рад оказаться полезным. Хотя, — добавил он унылым тоном, — не думаю, что действительно карашо справился.
— Ну, тогда порешим на том, — мягко начал Джим, — что оба хороши, — он увидел на лице Чехова слабую улыбку и сунул «Франкенштейна» в руки навигатора. — Думаю, у нас есть ещё немного времени, прежде чем доктор попросит тебя отсюда. Не почитаешь мне?
Тот с радостью согласился, и до возвращения доктора они успели преодолеть первые десять страниц.
Встреча с Сулу прошла гораздо более сдержанно, чем посещения Ухуры и Чехова. Он вошёл и сразу направился к Джиму с обещанной книгой, зажатой в левой руке, так что он смог правой обменяться с Джимом рукопожатиями, встряхнув хорошенько руку капитана, прежде чем отпустить.
— Рад вашему возвращению, Кирк.
Джим улыбнулся.
— Уверен? Боунз мне говорил, что ты неплохо себя чувствовал в капитанском кресле, пока не пришлось его освободить.
Сулу улыбнулся в ответ и с коротким смешком проговорил:
— Ну да, теперь в нём сидит Спок, и он прекрасно справляется; иного и быть не могло — это же Спок. Но, полагаю, все мы уже ждём вашего возвращения.
Ещё до того, как он успел ответить, что сначала должен получить разрешение доктора — и не было сомнений, что на это понадобится некоторое время, учитывая тот факт, что недавно ещё он был мёртвым, — этот самый доктор вошёл в комнату с грозным видом. Он быстро направился к биокровати, так что Сулу пришлось отскочить, чтобы не попасть ему под ноги, и сунул под нос Джиму комплект капитанской формы.
— Когда я сказал, что ты можешь поговорить с командованием, я имел в виду, что им придётся любезно подождать несколько дней после твоего выхода из комы, прежде чем ты выйдешь на связь. Очевидно, я требовал слишком многого, потому что дежурный офицер связи получила уже пять различных запросов, требующих твоего немедленного ответа.
Заполучив одежду, Джим непонимающе уставился на неё. Он подумал, что лучше не говорить Боунзу, что именно этого он и ждал, как только очнулся прошлым вечером. Вместо этого он сказал:
— Ну, хорошо. Сулу, благодарю за книгу, продолжим наш разговор позже. Боунз, пожалуйста, дай знать лейтенанту Чжоу, что я приношу извинения за эту нервотрёпку с командованием и сам отвечу через минуту.
Оставшись в одиночестве, Джим приподнялся, чтобы снять больничную пижаму, в которой провёл гораздо больше времени, чем ему бы хотелось, натянул чёрную водолазку, с неудовольствием отметив, как свободно она стала на нём болтаться. Вздохнув, он надел золотистую форму капитана и попытался хоть как-то привести в порядок причёску. Ему было интересно, что бы сказал Скотти, увидев его волосы сейчас.