— Простите, я не заметила вас, — я вышла из-за угла и увидела Мэрион, почти, что бледную от страха, и разъярённую Кассандру, чье платье было безнадежно испорчено разлитым какао. Увидев меня, Мэрион тут же подбежала ко мне, и я спрятала ее за свою спину. Я не могла позволить ей обижать девочку.
— Не кричи, ты ее пугаешь, — сердито сказала я, посмотрев на рыжеволосую.
— Эта маленькая дрянь испортила мне платье! — Кассандра даже не думала униматься, всерьез виня во всем Мэрион. Девочка только сильнее сжала подол моего платья, прижимаясь ко мне. Тогда я была несказанно рада появлению Пита. Ри тут же сорвалась с места и побежала к брату, расплакавшись. Нужно было видеть лицо Кассандры, когда она узнала, что это сестра Пита. Она сразу же из фурии превратилась в безобидную овечку и стала говорить, какая Мэрион хорошенькая. Зря Мелларк выгнал Кассандру, они были бы идеальной парой, она такая же двуличная. Вот только такое отношение к Мэрион он простить ей не смог.
Третьей девушкой оказалась Мелисса. Что между ними произошло, я не знаю, просто одним утром она не появилась в женской комнате и мне сказали, что ее выгнали. Наверное, тоже отказала Мелларку, и он не стал держать ненужную вещь в доме.
С уходом Кассандры жизнь среди других девушек должна была бы стать лучше, но все было совершенно наоборот. Нас стало меньше, в любую минуту могли выгнать еще одну отобранную, и теперь ни о какой дружбе не может быть и меньше. Никогда не знаешь от кого ожидать очередной гадости. Да и мне без Джоанны стало совсем тоскливо.
С каждым днем напряжение в женской комнате только растет, и я не могу подолгу оставаться там, поэтому при первой же возможности старалась сбежать оттуда, отсиживаясь в своей комнате, либо в комнате Мэрион.
В этот день мы по обыкновению гуляли в саду, погода была прекрасной, если не обращать внимание на прохладный ветер. Мы гуляли недолго, Мэрион сильно кашляла и я решила, что прогулка ей может только навредить и отвела в комнату. На следующий день девочка слегла. Я пришла к ней утром.
Зайдя в ее, светлую и просторную комнату в нежно-голубых тонах, я увидела Пита, сидящего у кровати сестры. Я хотела было незаметно уйти и зайти позже, но Мэрион замечает меня раньше.
— Китнисс, — окликает меня девочка, радостно улыбаясь, ее голос хриплый, видно всю ночь мучилась от кашля. Делать нечего, избежать встречи с Питом не удастся.
— Да, милая, как ты себя чувствуешь, — говорю я, улыбаясь, и подхожу к ней, старательно избегая встречаться с Мелларком взглядом. Сажусь на край кровати, проводя рукой по взмокшим от пота волосам Мэрион. Она слабо улыбается, пожимая плечами.
— Горло немножко болит, — отвечает она.
— А еще врачам еле удалось сбить бешеную температуру ночью, — вздыхает Пит, смотря на сестру. Я поворачиваюсь к нему и не вижу перед собой того ублюдка, который заставляет меня спать с ним. Сейчас передо мной совершенно иной человек, всегда приглаженные волосы сейчас растрёпаны, рубашка измята, в глазах беспокойство и страх за сестру. Видно, он всю ночь просидел у ее кровати. Возможно, она единственный человек на Земле, которого он любит.
— Но сейчас мне уже намного лучше, — сказала девочка и тихо рассмеялась, когда я легонько щелкнула ее по носу.
— И где ты умудрилась заболеть? — вздыхая, спросила я, девочка только лишь пожала плечами.
— Ри часто болеет, главное чтобы в этот раз не было ничего серьезного, — сказал он, вздохнув и встал, посмотрев на меня, — Китнисс, мне нужно уйти, посидишь здесь? — спросил Пит, его голос звучал мягко и почти что умоляюще. Он впервые не приказывал, не угрожал, а просил. Я только лишь кивнула и он, слабо улыбнувшись мне, вышел из комнаты, по пути накидывая поверх рубашки пиджак. Я повернулась к девочке, поправляя ей одеяло.
— Почитай мне, — просит Мэрион с улыбкой. Ну, вот как я ей могу отказать? Она в точности Прим в детстве, тот же добрый, по-детски невинный взгляд, улыбка, за которую можно простить любые шалости, звонкий смех и тихий голос. Ей не место в Капитолии, наверное, поэтому ее так старательно оберегают от внешнего мира.
Я достала книгу, которую мы с ней начали читать, открыв на том месте, где мы остановились, я села на стул возле кровати, на котором совсем недавно сидел Пит, и начала читать. Обычно мы с девочкой меняемся, то я ей читаю, то она, но, думаю, сегодня будет лучше, если читать буду только я.
Весь день я провожу в комнате Мэрион у ее кровати и в результате засыпаю вместе с ней. Сквозь дремоту слышу, как в комнату заходит Пит, укрывает нас вторым пледом, мерит температуру сестры и, убедившись, что все в порядке, уходит.
Мы думали, что болезнь Мэрион не затянется надолго, но прошла неделя, а девочке с каждым днем становилось только хуже. Врачи бегают вокруг нее, суетятся, пробуют все новые и новые методы лечения, но ничего из этого до сих пор не помогло. Пит все списывает на то, что она слишком слабая, родилась семимесячной и любую, даже обычную простуду, переносит тяжело, но как бы он не пытался убедить себя в этом, я вижу неподдельный страх в его глазах.
Так и сидим с ним, по очереди дежуря у кровати Мэрион. Мы даже общаться нормально начали, ну, как общаться, перекидываемся парочкой фраз, когда сменяем друг друга, он не приказывает мне, а мои слова не пронизаны ненавистью. Вот и все. Одно только в этой ситуации радует. Теперь я забыла про походы к Мелларку.
Я сидела у кровати девочки, скоро должен был прийти Пит, а Ри все никак не могла заснуть.
— Давай, закрывай глазки, тебе нужно поспать, — говорю я, проводя рукой по ее волосам, она тяжело вздыхает, шмыгая носом.
— Спой мне, — совсем тихо говорит она, закрывая глаза. Я пою редко, и только когда Прим удается уговорить меня.
— Хорошо, — отвечаю я так же тихо и в полголоса начинаю петь:
Загляни ты в сердечко мне
И скажи “уходи” зиме,
Ветер воет, а ты грей меня,
Небо стонет, а у нас весна.
Попроси у облаков
Подарить нам белых снов,
Ночь плывёт, и мы за ней
В мир таинственных огней.
Разгони ты тоску во мне,
Неспокойно у меня в душе.
Попроси у облаков
Подарить нам белых снов,
Ночь плывёт, и мы за ней
В мир таинственных огней.
Мэрион засыпает к тому моменту, как я заканчиваю петь, ну или просто делает вид, что спит. Поправляя ее одеяло. Слышу сзади шаги и мягкий голос.
— У тебя красивый голос, — сказал Пит, подходя ко мне.
Комментарий к
Песня Полины Гагариной ” Колыбельная”. Я знаю все, что вы обо мне думаете, я ленивая задница, еще и работаю, да простите мне вы.
========== Часть 25 ==========
Прошло уже больше недели, а улучшений так и не наблюдалось. Мэрион все так же не вставала с кровати, а порой и вовсе всю ночь ее мучал жар. Придворные врачи были бессильны. Кого Пит уже только не звал. И самых старых, и самых молодых, и опытных, и не очень, какие только лекарства они не перепробовали, буквально от всего, но никому не удавалось поставить точный диагноз, а уж тем более помочь бедной девочке. Оставалось, надеется только на чудо.
Пит уже был порядком вымотан, несколько ночей напролет он просидел у кровати сестры, и я буквально выставила его за дверь, чтобы он хоть немного поспал. Сама же сажусь на его место. Сегодня ночью у Мэрион снова был жар, и она до сих пор спит после таблеток. Я поправляю подол платья и беру книгу, усмехаюсь, когда вижу, что Пит ее тоже читал.
После обеда пришла целая группа врачей во главе с Питом. Он, конечно же, снова нормально не отдохнул, но не выглядит уставшим. В этом весь Мелларк, никогда не поймешь, что с ним на самом деле.
Я же теперь там не нужна, врачи снова не могут сказать ничего определенного, только руками разводят, предлагают какие-то экспериментальные препараты. Я возвращаюсь в свою комнату. У меня куча других, так называемых дел. Я пропустила много занятий Эффи, в женской комнате и вовсе не появлялась недели две, если не больше, в общем, про обязанности отобранной я благополучно забыла, да и не до них сейчас.
На следующий день все то же самое, это уже начинает напоминать день сурка. Пит все так же сидит у кровати Мэрион, вымученный и подавленный, а девочка все так же мечется в бреду.
— Ей так и не полегчало? Что говорят врачи? — спрашиваю я, проходя в комнату. На лице Пита появляется слабая улыбка, когда он видит меня.
— Эти бестолочи ничего не говорят, только и могут, что головами качать, — зло проговорил он, нахмурившись. Я поджимаю губы, все, что они говорят, это то, что у Мэрион осложнения. Слабый иммунитет, болезнь быстро захватила ее. Это могла быть и обычная простуда, которая в итоге так подкосила ее.
— Может, ей станет лучше? Ее организм сам справится с этой болезнью, я не врач, конечно, но моя мама говорила, что это не редкость. Люди сами могут справиться со своими болезнями, — отвечаю я, садясь рядом с ним. Пит хмурится, тяжело вздыхает и качает головой.
— Ри слабая во всех смыслах этого слова. Болезни для нее не редкость. Это была одна из причин, почему мы наняли частных учителей, она бы просто не смогла входить в школу, как все нормальные дети, слишком часто болела. Но это…Это просто уничтожает ее изнутри. Прошло уже столько времени, столько всего перепробовали, а ей с каждым днем становиться все хуже, — голос Пита осип, он встал и молча вышел из комнаты, ничего не говоря. Я видела, что он уже еле держит себя в руках. Как бы я не ненавидела Мелларка, сейчас я его понимала, как никогда раньше.
Я с ума сходила, когда получила письмо от матери, в котором она говорила о том, что Прим заболела. Она самый дорогой мне человек, но ведь у меня есть семья, мама с папой, Гейл… Точнее был. А у Пита, у него нет никого кроме Мэрион. Она единственный человек, которого он любит. И если с ней что-то случится, я не знаю, что станет с ним. Наверное, он утратит последние крупицы человечности.
Если бы я могла, то я бы сделала все, чтобы помочь малышке, но сейчас я только могу поменять ей компресс и продолжать читать книгу, которую мы начали, когда она была еще в сознании.
***
Утром меня будят служанки. На часах еще нет пяти, дома я была привыкшая вставать рано, а вот во дворце я от этого отвыкла. Сажусь на кровати, сонно смотря на служанок. Вид у них подавленный. Октавия если просто выглядит грустной, то Вения стоит за ее спиной и вытирает слезы разрисованным платочком.
— Мисс Мелларк… Ей ночью стало совсем плохо, врачи ничего не смогли сделать, — говорит она дрожащим голосом, Вения тихо всхлипывает. Я ошарашенно смотрю на девушек, до меня не сразу доходит смысл ее слов, но как только я понимаю, что малышки не стало, я срываюсь с кровати, успев только накинуть на плечи халат, и выбегаю из комнаты.
— Мисс Эвердин! — кричит мне вслед Октавия, но я ее уже не слышу, в голове только одна лишь мысль «Её не стало. Она умерла».
Не постучавшись, влетаю в комнату девочки. Кровать пуста, тело уже вынесли. Только сейчас, смотря на пустующую, аккуратно заправленную постель, я осознаю, что это правда. Если я еще могла, надеется на то, что они ошиблись, просто пошутили, с Мэрион все в порядке, пусть она еще больна, но борется за жизнь. Но это не так. Болезнь оказалась сильнее ее. Она сдалась.
Опускаюсь по стенке на пол, зарываясь руками в волосы. Она не могла умереть, я не хочу верить в это. Зарываюсь руками в волосы, опуская голову и тихо всхлипываю. Почему именно она? Почему не кто-то другой? Она была единственным лучиком света в этих безжизненных стенах. Еще такая маленькая, по-детски наивная. Совсем как Прим. Она меньше всего заслуживала смерти.
Сама не замечаю, как начинаю рыдать навзрыд, уткнувшись носом в колени. В голове только одно: «Она умерла, болезнь победила ее».
Я не знаю, сколько я просидела на полу, облокотившись о холодную стену, до тех пор, пока меня не нашла одна из служанок. Молодая, веселая девчонка с вихром сиреневых волос, она обычно заплетала Мэрион и готовила ее ко сну.
— Мисс Эвердин? — она осторожно коснулась моего плеча, — С вами все в порядке? Может мне принести воды? — я только лишь молча покачала головой, вытирая ладонями мокрые от слез щеки. Встречаюсь с ней глазами, в ее взгляде читается скорбь. Смерть малышки затронула и ее…
— Где Пит? — хриплым от слез голосом спрашиваю я, поднимаясь на ноги. Только сейчас вспоминаю о том, кого смерть Мэрион могла и вовсе убить. Пусть он и редкостная сволочь, и я к нему чувствую, мягко говоря, неприязнь, но сейчас я понимаю, что нужна ему. Нужна как никогда.
— Мистер Мелларк в своей комнате, — девушка замолчала на мгновение, — Но я бы не советовала вам к нему идти, он не хочет никого видеть, — добавляет она, я неопределенно качаю головой и выхожу из комнаты. Мне все равно, я должна хотя бы его увидеть. Сама не знаю, кому это больше нужно, мне или ему.
Без стука открываю дверь в комнату Пита, осторожно заходя внутрь. Вокруг погром. От некогда царившего здесь порядка не осталось и следа. Стулья перевернуты. Повсюду осколки ваз, статуэток и прочих предметов, которые попались под горячую руку. Половина картин, изуродована и так же скинута на пол. Среди всего этого хаоса я не сразу нахожу Мелларка. Он сидит в самом дальнем углу комнаты и пьет из горла. Виски это или коньяк я понять не в состоянии. Только когда я наступаю на что-то, и оно с хрустом ломается, Пит поднимает на меня глаза. Он плачет. Я впервые вижу слезы на его лице. Снова отпив из горла, он начинает говорить:
— Через неделю у нее должен был быть день рождения, она так хотела собаку, все время упрашивала меня, а я отнекивался все и вот сейчас уже даже присмотрел в приюте щенка, хотел ей сюрприз сделать, а она не дожила до своего восьмилетия, — он всхлипывает, вытирая рукавом рубашки слезы. Я ничего не говорю и сажусь рядом с ним на пол, облокотившись о стену.
— Она тебя очень любила, — говорю я, поджав губы. Мэрион любила абсолютно всех, но Пит для нее был всем. И братом, и отцом, и другом. Она выросла у него на руках.
— А я ей уделял так мало времени, вечно был занят, а она все равно ждала, когда я приду и пожелаю ей спокойной ночи. У нее ведь не было больше никого, мама умерла даже не успев взять ее на руки, отца она тоже никогда не видела. Я должен был не отходить от нее ни на шаг и забить тревогу при первых же признаках болезни, а я этого не сделал, ты ведь мне говорила, что она плохо кашляла, а я как обычно не обратил внимания. Это я во всем виноват. Я! — говорит Пит, всхлипывая, и снова отпивает из горла.
— Брось, ты ни в чем не виноват, Мэрион была слишком слаба. Болезнь сломила ее. Ты и так делал все возможное.
— Нет, Китнисс, ты не понимаешь! Она умерла! Умерла у меня на руках, а я не мог ничего сделать. Ни-че-го! Совсем… Я должен был что-то сделать, как-то помочь, но я ничего не смог. Я не смог защитить свою сестру. Понимаешь? — его голос охрип от слез и от изрядной доли алкоголя.
— Врачи были бессильны, ты бы и подавно ничего не смог сделать, это не твоя вина, — я успокаиваю Пита, хотя самой хочется лезть на стену. Перед глазами стоит эта маленькая девочка с глазами василькового цвета и двумя косичками, вечно теребящая подол своего платья и улыбающаяся так искренне, как никто другой.
— Она еще даже жизни не видела! Она ничего не видела кроме этого дворца. Я хотел огородить ее от всего этого, а в итоге замуровал в четырех стенах, — парень невидящим взглядом смотрит в стену, продолжая рыдать и что-то бессвязно бормотать о том, что это он во всем виноват. — Я не могу поверить в то, что Ри больше нет. Она же еще совсем малышка! Лучше бы я умер, чем она! — вскрикивает он и швыряет в стену еще не допитую бутылку. Она разбивается в дребезги, разлетаясь осколками по всей комнате.
Я молча смотрю на то, как по стене расползается пятно от виски.
— На небе тоже нужны ангелы, — отвечаю я.
***
Мэрион похоронили на следующий день. В самом отдаленном и живописном уголке сада, где она так любила играть. Теперь она навсегда останется в своем любимом месте. Людей не много, только близкие и пара слуг, которые близко знали малышку. Нет, ни одной отобранной кроме меня и никаких камер. Пит не захотел делать из похорон Мэрион публичное мероприятие, в чем я его полностью поддерживаю.