- Эти люди живут как первобытные, Рокфор. Их действия цикличны, другой жизни и других правил они не знают.
- Камал ненавидит людей. Он знает, как живут по ту сторону племени. Совершая грязные поступки, он тешится только тем, что его слушают и за ним идут всё равно. Для него это как оправдание. Вся его жизнь – это ничтожное самооправдание. Думаешь, он забоится о тех, кто стоит наверху? Не-е-т. Ему плевать! – террорист подошёл к алтарю, расположенному внутри храма для ритуальных жертвоприношений и обрядов.
Пол алтаря был вымощен разноцветными камнями. По краям, нанесённые природной краской символы, характеризовали мудрецов, которые уже покинули эти земли и были причислены своими учениками к «Великим». В самом центре лежало ссохшееся от времени тело «жертвы», которое сейчас сложно было назвать даже мумией. Всё, что можно было разобрать, так это лоскуты старой одежды, в которой человека и привели сюда до обряда. Террорист опустился на колени у «священной жертвы» и, положив руку на один из символов, вновь обратился к своему единственному собеседнику:
- Камал говорит, что читает твою душу. Что знает, в чём твоя беда. На самом деле он ничего не видит внутри тебя. Цепляется за очевидные факты, которые услышал или понял из сказанного тобой раньше. Действует на тебя как гипнотизёр, и ты невольно сам раскрываешься перед ним. Вот скажи, говорил ли ты что-нибудь о себе?
- Существенного - ничего, – Лайтман прикрыл глаза.
Рокфор стремительно подходил к своему пределу. Нужно было вновь искать тему, чтобы отвлечь его. Нужно было больше времени, чтобы дать возможность Локеру увести всех людей подальше от Храма.
- Я – говорил… - Рокфор снова хихикнул. Ему с трудом давался контроль над эмоциями. Ещё хуже ему удавалось контролировать своё тело. Его била крупная дрожь. Казалось, что ещё мгновение, и он рухнет на пол без сил.
- Камал может понести наказание за свои поступки. Но наверху не только он. Там ещё и люди. Что они сделали тебе?
- Они уничтожили меня! - террорист небрежно вытер лицо рукой. - Убили мою семью и уничтожили меня самого. Посмотри мне в глаза, Кэл. Кого ты видишь?
- Человека, которому нужна помощь, - Лайтман встретился с его взглядом.
- Тебе противно потому, что ты видишь ничтожество перед собой.
- Никто так не считает.
- Я считаю. Я так считаю!
Рокфор резко приблизился к эксперту.
- Ничтожество не может принимать решений за других. Ничтожество и за себя ничего решать не может, – насмешливая интонация в голосе Лайтмана заставила Рокфора скривиться в презрении.
- Нет совести, нет оправданий, нет промедления. Я знаю, что хочу сделать, и пойду на это с лёгкостью. Вот, что значит быть «ничтожеством».
- Подставив стольких людей, осквернив память своей семьи… и всё ради чего?
- Пустота. Сперва месть, взамен которой я получу успокоение, а потом ничего, Кэл. Потом пустота.
- Значит такая жертва ради того, чтобы получить только пустоту? – приподняв брови, Лайтман с шумом выпустил воздух из лёгких.
- Спокойствие… - нетерпеливо повторился мужчина, задержав свой взгляд на эксперте. - В скольких грехах я ещё должен признаться тебе, чтобы ты понял?
- Признания, как правило, не достаточно. Нужно раскаиваться в своих поступках и мыслях о том, что ты собираешься совершить.
- Никого не заботят твои проповеди. Плевать на твою веру, лучше спроси, когда люди в последний раз читали Библию? Они переписывают её снова и снова по своему усмотрению. На свой лад. Решают всё и за всех. Им ведь видней, как было на самом деле. Не тебе, а им, Кэл!
- Это несущественно, – эксперт склонил голову набок.
- Нет веры - конец сцществованию! Вот что существенно.
- Ерунда.
- Да заткнись уже!
Рокфор сел на пол, опустив руки на камни. Пистолет сейчас не представлял Кэлу никакой угрозы, но он не сдвинулся с места. Безумный мужчина на полу смотрел пустыми глазами. Время шло, и молчание начало затягиваться, когда Лайтман собирался заговорить первым. Террорист опередил его порыв и проговорил:
– Изменить ничего нельзя. Как при прыжке с парашютом. Он или раскроется, или нет. Если раскрылся - ты паришь, с облегчением представляя, как будет прекрасен миг твоего приземления. Если же нет, ты стремишься как можно скорей потерять сознание от страха, прежде чем потеряешь его от боли.
- И что чувствуешь ты?
- Мой парашют раскроется… - Рокфор безумно улыбнулся, глядя на собеседника.
- Тогда почему я вижу сомнение на твоём лице? - эксперт раскинул руки в стороны.
- Некоторые эмоции не поддаются объяснению и логике.
- Я знаю ответ на вопрос, который тебе поставил. Ты думаешь, что взорвав всё вокруг – ты раскрываешь парашют и будешь парить в ожидании заветного приземления. Но его не будет, Рокфор. Так что тебе стоит подумать о том, как бы потерять сознание от страха, прежде чем потеряешь его от боли.
- Ты больной! – террорист быстро поднялся на ноги, приближаясь к эксперту и ткнув пистолет ему в грудь. – Псих!
========== Глава 18 ==========
Джиллиан нервно постукивала пальцами по столу, за которым сидела в кабинете Лайтмана. Мысленно она была далеко от этого места. Её взгляд беспорядочно блуждал по стенам, иногда останавливаясь на картинах и портретах:
- Фостер? – позвала Рия, заглянув в тёмный кабинет. – Всё в порядке?
- Нормально… Неважно себя чувствую.
- Из-за Лайтмана?
- Нет. Ты уже второй раз подозреваешь Кэла в моём дурном настроении. Я просто устала, от этого и головная боль. Когда что-то болит, радоваться не получается. Что слышно?
- Ничего… – девушка пожала плечами. – Я подежурю, не беспокойся. Тебе нужно отдохнуть.
- Нет, всё нормально. Просто несколько минут в тишине, - Фостер сдержано улыбнулась.
- Скучаешь? – скорее констатировала факт, чем спросила Рия.
- Спроси прямо о том, что хочешь знать, – Джиллиан наконец перевела взгляд на Рию.
- Работая в «Лайтман Групп» я хорошо усвоила правило не переступать границы, которые вы создаёте. Возможно, поэтому я ожидаю, что ты сама расскажешь, если захочешь. Просто не хочу быть бесполезной.
- Ты бесполезна? Откуда такие мысли? – психолог немного удивилась подобному заявлению.
- Мне нравится Кэл. Не знаю, каково его отношение ко мне, но это уже пройденный этап. Я его ученица – здесь всё понятно. Вчера вечером я порвала с Дюпре, но не чувствую разочарования по этому поводу. Меня больше беспокоит тот факт, что я могла потерять Локера, если бы не решила все вопросы кардинально. Значит Иллай мне важней… - Торрес наконец замолчала, переводя дыхание.
- И это всё бесспорно является ответом на вопрос «Почему ты решила, что бесполезна здесь»?
- Я так решила потому, что вижу, что тебе плохо, и не знаю, как помочь. Ты не говоришь о своих проблемах, потому что единственный, кому бы ты их доверила – Лайтман, но его нет рядом.
- Было бы забавно доверить Кэлу проблемы напрямую связанные с ним, – Джилл улыбнулась, и Рия ответила ей такой же искренней улыбкой. – Я привыкла входить в этот кабинет и видеть, как он напряжённо размышляет о чём-то. Сейчас мне не хватает этого.
В кармане Торрес заиграл мобильный телефон, и она стремительно направилась к выходу из кабинета, поманив за собой и Джиллиан:
- От Локера прошёл сигнал. Надо возвращаться в лабораторию.
***
Рокфор с тоской смотрел на останки «жертвы», рядом с которой стоял всё это время. Он злился на себя, на людей вокруг и на человека, которого сам привёл внутрь храма. Впрочем, присутствие Лайтмана в какой-то мере успокаивало разгорающуюся внутри него бурю. Подавляло страхи:
- Люди ничему не учатся, впрочем… нет, всё же я обманываю сам себя. Они учатся удобно жить. Сперва осваивают профессии, потом занимают определённые должности, а спустя какое-то время становятся главными, и кто-то другой приходит, чтобы работать на них. Человеку всегда нужно, чтобы кто-то был сверху, иначе появляется страх, что винить кроме себя самого за ошибки больше некого. Если ты на пике, понимаешь?
- Ты жаждешь услышать от меня умную мысль? – Кэл с издёвкой обратился к задумчивому террористу. Тот в свою очередь бросил на эксперта раздраженный взгляд.
- Ты думаешь, что я слабак! Что все мои угрозы – пустые слова. Это не так.
- Ты не можешь знать, о чём я думаю. Более того, ты боишься того, что ты не знаешь моих мыслей, Рокфор, - Лайтман указал на него пальцем, отойдя наконец от стены, о которую облокачивался. - Ты страшишься своего решения привести меня сюда.
- Бог должен внушать не страх, Кэл. Он должен наполнять сердца трепетным чувством. Люди должны радоваться, видя тебя. Мне вот не радостно…
- Ты раньше не имел дела со взрывчаткой, да? – эксперт резко сменил тему. Рокфор дёрнул плечом и нахмурился, рассматривая соединители, разбросанные по полу вокруг жертвенного алтаря.
- Считаешь, что я неправильно скрепил соединители? – в голосе террориста промелькнула неуверенность. Его взгляд по-прежнему был хмурым.
-Нет, нет. Всё правильно, – Кэл усмехнулся. - Немного неаккуратно, но это ерунда. После взрыва едва ли кто-то станет восхищаться ровно скрепленным соединителям и детонатором в стразах.
- Ты думаешь, что я не активирую взрывчатку?
- А ты активируешь? – эксперт хищно улыбнулся сомнительному кивку, который последовал сразу же после прозвучавшего вопроса. Время ещё было. Рокфор не мог принять решения. – Мне всегда было интересно, где люди покупают взрывчатку в таком количестве?
- Неужели в последние секунды жизни ты хочешь получить ответ на такой идиотский вопрос? – недовольно спросил террорист и громко выпустил набранный в лёгкие воздух. Его рука вновь легла на камни алтаря.
- Меньше всего я хотел бы думать о том, что останется за пределами этого места, когда такового не станет. Я умру, следовательно, не буду помнить и знать того, что услышал. Есть ли разница, о чём говорить?
- Мусульмане - единственные, кто не боится в открытую торговать таким товаром. Всё достаточно просто, если есть деньги.
- И где ты их взял?
- Украл, – Рокфор покосился на эксперта и безразлично пожал плечами. – Это ещё один грех, который я принял на свою душу, Кэл.
***
- Вы должны выслушать меня, Рудо. Люди немедленно должны уйти от Храма. Уйти как можно быстрей и как можно дальше. Молодой человек по имени Иллай может увести вас туда, где не будет опасности, которая может сгубить ваши корни, – Гудвин склонил голову в знак уважения, стоя перед мудрейшим племени «Оаро».
- Почему ты решил, Гудвин, что я послушаю тебя? – тихий голос старика звучал мягко несмотря на то, что интонация оставалась грубой.
- Вы любите своих людей. Все знают, что Вы пожертвовали бы всем ради спасения тех, кого любите. Они Ваша семья. Все, кроме Камала, мнение которого Вы сами считаете оскорбительным.
- Не я должен судить о его благоразумности. Всё, что меня беспокоит сейчас, так это то, что человек, вошедший в храм, не чист душой. Его кровь должна пролиться на святыню, чтобы очистить её от грязи, которую он принёс туда.
- Если Вы не уйдёте с Иллаем, от храма не останется и следа. Ваша семья останется лишь горстью изувеченных тел. Кровь прольётся на священные земли Ваших деревень, и больше не будет ничего. Готовы ли Вы вынести это.
- Почему ты решил говорить со мной, Гудвин? Почему не обратился к своему прежнему духовному отцу? Неужели имя Камала для тебя стало ядом? – Старейший грустно улыбнулся. – Я не доверяю ничему и никому новому, мой мальчик. Кто знает, что на уме у твоего нового знакомого, возможно, это он и приведет нас к смерти.
- Он говорит с Богом! - Губы Купера дрогнули в улыбке, когда Рудо посмотрел на него вновь. Лицо старика выражало по истине детское восхищение от услышанного. Всматриваясь в лицо Локера, который старался выглядеть как можно убедительней, Рудо боролся с желанием рассмеяться в лицо Камалу, высмеивавшему его веру.
- Как он говорит с ним, Гудвин? – тихо переспросил старик, прикрыв глаза в предвкушении истории.
- Почему бы Вам не последовать за ним, уверен, что он с радостью расскажет Вам об этом.
- Но люди Камала останутся здесь. Тогда связь между двумя священными племенными семьями будет разорвана. Кровь одних окропит земли, а другие попросту не смогут больше по ней ходить. Как можно ходить по крови своей семьи? – Рудо в скорби опустил глаза.
- Что может быть неоспоримым всеми племенными жителями, включая Старейших мудрецов?
- Слово Божье, но его невозможно услышать. Оно непостижимо…
- Нет ничего невозможного, Рудо. Вы прекрасно об этом знаете. Бог с нами сейчас. И он в храме, вместе с Рокфором.
- Доктор Лайтман? – старик не совсем понял сути сказанного.
- Бог имеет множество обличий, Вы учили этому своих детей. Никогда и никто не знает, каким он явит себя людям, - лгать вожаку племени было тяжёлым испытанием для Гудвина. Он знал, что если обман раскроется, Аввия больше никогда не сможет быть его невестой. Но мысль о том, что взрыв уничтожит всё и всех, исчерпывали любые другие идеи. Божество всегда было священно и главенствующее в племенных семьях Оаро и Окка. Сейчас, Гудвин был как никогда прав в своей лжи. - Если он в Храме, нашему народу нечего бояться.
- Вера – залог жизни. Войдя в храм, Бог её разрушает…
- Значит, больше нельзя верить? – Рудо отчаянно пытался уловить смысл того, что ему говорил Гудвин. - Вы любите свой народ, значит должны верить в него. Со мной говорите потому, что не можете прогнать, да и не хотите. Бог с нами, нужно только дать ему возможность сказать своё веское слово. Но зачем ждать, пока всё рухнет и исчезнет с лица земли? Иллай говорит с Богом. Именно он пришёл к нам вместе с ним. Люди должны услышать его, если вера в их сердцах всё ещё жива.
- Она жива… - Рудо тяжело вздохнул. – Мне очень хочется верить тебе, Гудвин, но я боюсь, что ты окажешься лишь слабым напоминанием о том, что я слишком добр к простым смертным.
- Вы видели меня в первый день моего появления на острове, Вы видите меня сейчас в ряду таких же племенных жителей. Скажите мне, что изменилось?
- Ты стал рассудительней.
- Только не говорите, что это плохо.
- Нет, - Старик доброжелательно улыбнулся. – Это хорошо, но ты не станешь мудрецом, когда достигнешь нужного возраста. У тебя не та кровь.
- Мне не хочется думать об этом сейчас, – Купер пожал плечами. – Всё, чего я хочу, это заставить людей уйти за Иллаем. Ему это необходимо, мне это необходимо, и Богу это необходимо. Последнее слово за Вами.
- Если Бог считает, что я должен решить судьбу людей племени, я согласен довериться тебе, и пусть Камал остаётся один на один со своими убеждениями.
- Сейчас Вы рассуждаете как мудрец.
- Полагаю, моя вера в Бога не разрушится от того, что Бог стал смертным…
***
- Камал принял меня в свою семью, потому что ему понравилась моя история. Так он сказал. А я солгал. Ничего из того, что я рассказывал, не было. Всё, что мне было нужно – это счастье моей жены. Если она делала выбор, я соглашался с ним. В этом смысл любви. Не так ли?
- Боюсь у нас слишком разные представления о любви… - эксперт невольно вернулся мыслями к Джиллиан. Его беспокоило её состояние. Её мысли. Прекрасно зная, как Фостер относится к таким вот импровизациям в его исполнении, не трудно было предугадать, какие чувства переполняют её в данный момент.
- О любви не может быть разных представлений. Но у меня есть предположение! - Рокфор нервно повёл плечом и взглянул на задумавшегося Лайтмана. – Ты никого не любишь, поэтому считаешь, что любовь проявляется по-разному.
- Или же ты принимаешь за любовь какое-то другое чувство. Привязанность, зависимость.
- Ты не мой психотерапевт! - террорист поджал губы, задержав на мгновение дыхание. - Я знаю, о чём говорю. Я люблю свою жену, лучшее доказательство моих чувств перед тобой. Я здесь!
- Оскверняешь священное место, жаждешь смерти невинных людей. Это, безусловно, доказывает, как сильно ты любишь её.