- Не волнуйся, – успокоил его Скорпиус. – Я рад, что ты вернулся, и я клянусь, что не расскажу ничего твоему отцу. Но сейчас уже поздно, у нас будет время наговориться. Я вообще пришел сюда, чтоб быстренько забрать свои записи, меня ждут в Хогвартсе.
И быстро забрав из гостиной нужную папку, Скорпиус достал волшебную палочку, готовясь трансгрессировать в Хогсмид.
- Кстати, ты помнишь, что у нас в эту пятницу? – спросил Скорпиус.
Но увидев явное замешательство на лице Ала, добавил:
- Господи, когда же ты в последний раз смотрел на календарь? Подсказка: в пятницу мой любимый праздник.
- Черт, Хэллоуин! – воскликнул Альбус. – Уже думаешь, как отметить?
- В мэноре, как всегда. Ты приглашен, – подмигнул Скорпиус. – Не бойся, будет маскарад, я тебя спрячу. Не отметить возвращение друга…ну это не по-людски!
- Договорились, – хохотнул Альбус.
Скорпиус трансгрессировал, подарив на прощание хитрую улыбку, оставив Альбуса со смутным чувством вины и легким ощущением леденящего ужаса.
* *
Пятница. 19.30.
Видимо, Хэллоуин был любимым праздником не только Скорпиуса, но и его отца. Роскошный Малфой-мэнор, был преображен во всех мрачных традициях: вдоль подъездной дороги были расставлены огромные тыквы с вырезанными на них жутковатыми улыбками, сад был украшен светящимися черепами (судя по всему, настоящими), вода в фонтане была выкрашена в алый цвет, подобно крови. Частенько можно было увидеть летучих мышей, которые очень пугали дам, одетых в богатые вечерние платья, а несколько живых скелетов, открывающих перед гостями двери, напугали даже Альбуса.
- Спокойно, – усмехнулся Скорпиус, одетый в черный костюм и простую черную маску, без страз и перьев, как у многих колдунов. – Проходим, пока тебя не заарканила какая-нибудь барышня.
Внутри Малфой-мэнор выглядел еще грандиознее, чем снаружи. Тускло освещенный зал с парящими у потолка свечами уже был наполнен веселящимися гостями, принимающих бокалы с вином у красавиц-вейл, одетых в костюмы мумий (тонкие бинты, впрочем, скрывали лишь интимные места). Посреди зала на небольшом подиуме выступала темнокожая танцовщица с питоном, вокруг которой застыли многие мужчины, скорей всего, посетившие маскарад без жен. Иногда в зале появлялись и самые настоящие приведения: призрак молодого мужчины очень напугал толпу, отсалютовав своей оторванной левой рукой.
Скорпиус взял у полуголой вейлы пару бокалов вина и, что-то шепнув ей на ухо, скорей всего, какие-нибудь кокетливые глупости, впихнул один Альбусу, разглядывающему танцовщицу, и ехидно улыбнулся.
- Сразу видно, что я вырос, – сказал Скорпиус. – Когда я был еще мелким, ни танцовщицы, ни вейл здесь не было.
В толпе Ал заметил и хозяина вечера – Драко Малфоя и тут же почувствовал, как внутри все похолодело. Не понимая, как Скорпиус смог простить того, кто, по сути, и лишил его жизни, Альбус в очередной раз поправил маску и отправился на второй этаж вместе со Скорпиусом.
- Ну как праздник? – спросил Скорпиус, достав из бара бутылку виски.
- Бесподобно, – признался Альбус. – В духе Малфоев.
- Да, раздетые вейлы вполне в моем духе, – хихикнул Скорпиус, поплотнее закрыв дверь комнаты, в которой они спрятались от гостей. – За твое возвращение!
Таким был первый тост, впервые они не искали повода, чтоб выпить. Видимо, выросли.
- Ну, признавайся, ты еще не женился? – вполне серьезно спросил Альбус, опустив стакан на столик.
- Бог с тобой! – воскликнул Скорпиус. – Друг, я женат. Хоть мои родители и не благословили наш союз, как видишь, обручальное кольцо я не снимаю.
- Прости, что напоминаю, но ты вдовец. Нужно жить дальше.
- Не вижу смысла. Кольцо мне не мешает, – пожал плечами Скорпиус. – Не для того я его надевал, чтоб потом снимать, хотя меня и не понимают.
- Достойно уважения, – заметил Альбус, принимая от Скорпиуса наполненный стакан. – Признаюсь, я не верил в вашу с Доминик любовь…
- Я знаю, – напомнил Скорпиус – «…у меня два варианта развития событий: или Доминик выжила из ума, или хочет получить богатого жениха с раздутым самомнением…». Мемуары Альбуса Северуса Поттера, страница восемьдесят два, шестой абзац.
Альбус удивленно вытаращил глаза.
- Случайно запомнил, – поспешил оправдаться Скорпиус. – Вечно я всякий бред запоминаю. Ты мне лучше расскажи, чем занимался все это время, кроме разъездов.
- Подрабатывал в книжных магазинах, это я умею делать лучше всего, – произнес Альбус, сделав глоток виски. – Но не дольше месяца, все время ждал мракоборцев, этот страх просто снес мне крышу. Зато я прекрасно понял Луи, который скрывался раньше. Узнай отец, что я кровь пью и не старею – на костер бы отправил и бензин бы подливал.
- Тут ты прав, – кивнул Скорпиус. – Я до сих пор вызываю у него подозрение. А сказать, что меня его сын воскресил…ну сам понимаешь. Кстати, как ты умудрился? Я все эти годы ломал голову, но ничего умного не придумал.
- Думать – это не твое, – расхохотался Альбус. – Не поверишь, но интернет все-таки помог. Обидно только, что до этого я все книги перелопатил, все статьи про этот треклятый философский камень прочитал, хоть после второй и понял, что это не вариант.
- Почему?
Скорпиус закурил и комната наполнилась едким запахом сигаретного дыма. Альбус откинулся на спинку кресла и, вертя в руке стакан, произнес:
- Да его хрен найдешь. Обычно такие мощные артефакты прячут в месте их создания, чтоб сохранить магический барьер, да и потом, проблем потом с этим камнем….ну я и нашел несложный, бредовый скорее, ритуал, но, как оказалось, с последствиями. Не знал я, что ты разлагаться начнешь. Хотя, признаться, выглядишь отлично.
- И ты больше не искал камень? – с сожалением спросил Скорпиус.
- А смысл? Все оказалось легче. Тем более, что место создания камня известно только тем, кто за камень отвечает.
Скорпиус еле сдержал довольную улыбку и, сделав последний глоток виски, подумал о том, что наконец-то в поисках «сокровища Тервиллигеров» появились сдвиги вперед.
Альбус еще что-то рассказывал, изредка боязливо глядя на дверь, особенно, когда за ней кто-то проходил, видимо до сих пор боялся, что его найдут. Скорпиус пил виски, смеялся, изредка поглядывая на старинные каминные часы. Когда стрелка достигла восьми вечера, Скорпиус поднялся на ноги и прошелся по комнате, разминая затекшие ноги.
- Мой тебе совет, Ал, – неожиданно прохладным голосом произнес Скорпиус. – Никогда не завидуй никому. Зависть – враг счастливых.
- Что? – обернулся Альбус.
- Твой дневник и записи в нем…мы же оба знаем, что тобой управляла не муза художественного слова, а обычная зависть. Я вот только не пойму, зачем, – спокойно сказал Скорпиус.
- Зачем что? – Теперь уже Альбус прекрасно понимал, о чем разговор.
- Зачем завидовать сыну Пожирателя смерти, до двенадцати лет дружившему лишь с голубями, тому, кто член огромной и дружной семьи?
- Мне казалось, ты редко задумывался над этим в школе.
Скорпиус вздохнул и, приблизившись к двери, повернулся к Альбусу лицом.
- Я хочу, чтоб ты понял, каково быть сыном Драко Малфоя, – сказал Скорпиус и толкнул дверь.
Дверь без скрипа отворилась и тут же, еле протискиваясь в проем, в комнату ворвались галдящие репортеры, не меньше дюжины, во главе с престарелой Ритой Скитер, тут же подсунувшей Альбусу под нос Прытко-Пишущее перо.
- Мистер Поттер, как вы прокомментируете свое исчезновение?
- Какова была цель ваших скитаний?
- Как вам удалось скрываться от мракоборцев столько лет?
- Почему ваша внешность нисколько не изменилась со времен обучения в Хогвартсе? Мистер Поттер!
Альбус вжался в диван, пытаясь отмахиваться от репортеров и прятать лицо. Прытко-Пишущее перо уже строчило статью под названием «Блудный сын Главного Мракоборца снова в городе», а пузатый фотограф щелкал своей камерой, пытаясь сфотографировать каждый момент, хотя, в толпе репортеров бледное лицо Альбуса было тяжело заметить.
- Я очень рад, что мой друг Альбус снова в Лондоне, – послышался голос дающего интервью Скорпиуса. – Без него моя жизнь была бы совсем скучной, поэтому его возвращение – еще один праздник! Я хочу искреннее поздравить Гарри Поттера и всю его семью с тем, что Альбус наконец-то объявился. Отныне мракоборцы могут вздохнуть спокойно….
- Ты…ты…- Ком в горле не давал Алу ни слова из себя выдавить.
- Я обещал не выдавать тебя отцу, – напомнил Скорпиус, лучезарно улыбаясь для совместного снимка с «наконец-то вернувшимся другом». – Гарри Поттера здесь нет. Я сдержал свое слово. Ал, ну же, улыбайся, мы украсим первую полосу! Ты видно не думал, что сын Драко Малфоя часто улыбается журналистам? Что ж, теперь знаешь.
Альбус обескураженно смотрел на репортеров, замерев, не в силах изменить выражение своего лица. Скорпиус хлопнул его по плечу и, прихватив с собой виски, вышел из комнаты, оставив Альбуса с репортерами один на один.
- Это было жестоко, – произнес Драко, наблюдавший за мучениями Альбуса со стороны. – Пригласить его, позвать репортеров, попросить вейлу провести их сюда, зная, что Поттер из кожи вон лезет, чтоб остаться в тени. Жестоко, Скорпиус, жестоко.
- Но правильно. – В глазах Скорпиуса полыхали хитрые искры долгожданного возмездия.
- Правильно, – согласился Драко. – Но жестоко.
- Никто не просил его играть с моей дружбой. Я узнал, что мне нужно, сейчас Альбус уже бесполезен.
Драко перехватил у официантки-вейлы бокал и облокотился на перила.
- Ну ты и сволочь, – восхищено произнес Драко. – Сначала поднял к небу своими речами, получил выгоду, а потом бросил в пропасть. В кого ты такой?
- Не ждал же ты, что я просто забуду?
- Надеялся на твое умение прощать.
- Бог простит, – ответил Скорпиус, вслушиваясь в голоса репортеров. – А я запомню. А не насладиться ли нам Хэллоуином вместо того, чтоб жалеть юного Поттера?
- Самая здравая мысль за весь вечер, – кивнул Драко.
Отец и сын спустились вниз по лестнице, улыбаясь многочисленным гостям.
Никогда еще Хэллоуин не был для Скорпиуса таким сладостным и великолепным: философскому камню все же суждено оказаться у него в кармане, а незадачливый создатель позорных мемуаров опустился на то место, с которого его уже никто не поднимет.
====== Безнадежный ======
Вот за что Скорпиус любил шумные вечеринки, устраиваемые его отцом, так это за то, что на утро оставались горы еды. Вот и сейчас, проснувшись утром от того, что за окном шумел промозглый дождь, Скорпиус столкнул с кровати свою худощавую черную кошку, дрожа от холода, натянул спортивный костюм, для верности закутался в одеяло и отправился вниз по лестнице на кухню, доедать многочисленные салаты и пироги. Кошка побежала следом, явно ожидая, что ей перепадет ломоть красной рыбы или ложка паштета из гусиной печени.
- Поставь бутылку на место, – гаркнул Драко, ограничившийся лишь чашкой кофе.
Скорпиус нехотя опустил початую бутылку бренди на стол и, скорбно взглянув на «безалкогольный завтрак», сел напротив отца и налил себе чаю.
- Ну что, Великий Малфой, как спалось, зная, что испоганил жизнь лучшему другу? – усмехнулся Драко.
Довольное выражение лица Скорпиуса сменилось мрачной маской беззвучного негодования. Медленно отодвинув от себя тарелку с разноцветными миндальными пирожными, словно моментально потерял аппетит, сцепил руки в замок и с не совсем уместной строгостью взглянул на отца.
- Ты защищаешь Поттера?
- Я жалею парня, который, на мой взгляд, понес слишком жестокое наказание.
- Он играл с моей дружбой.
- Теперь ты оправдываешься, – изрек Драко. – Знаешь, иногда я не могу уследить за твоей личностью: то ты плетешь такие интриги, что сам Темный Лорд обзавидовался бы, а порой ведешь себя как ребенок. Сначала твоя вчерашняя выходка заставила меня поверить в то, что мой непутевый сын из глупого мальчика вырос в расчетливого мужчину, но, задумавшись, я понял, что передо мной все тот же ребенок.
Скорпиус вскинул брови, а Драко лишь улыбнулся.
- Просто ведешь себя как обиженный ребенок, у которого забрали любимую игрушку.
- Тебе это показалось детской шалостью?
- А теперь ты жаждешь похвалы. Как ребенок, – настоял на своем Драко. – Не трудись, я знаю, что ты хочешь сказать. Да, я намекал тебе на то, что поступок Альбуса не следует оставлять без внимания, но только для того, чтоб успокоить тебя. Я был уверен, что дальше этого дело не пойдет.
- Знаешь, папа-тиран нравился мне куда больше, чем папа-философ, – заметил Скорпиус, так и не притронувшись к еде. – Ну серьезно, какие-то у тебя противоречивые желания: ты хотел, чтоб я учился в Хогвартсе, но чуть не выгнал меня, когда узнал, что меня распределили на Гриффиндор, ты хотел женить меня, но месяц не разговаривал со мной, когда я сбежал к Доминик, ты хотел внуков, но не принял моего японского приемного ребенка, и вот опять, ты намекал мне на месть, а сейчас говоришь, что это был глупый и жестокий поступок.
Вряд ли на Драко слова Скорпиуса произвели какое-то неизгладимое впечатление, потому как лицо аристократа оставалось совершенно спокойным.
- Я не могу и не хочу осуждать тебя, – мирно произнес он, понимая, что разозлить сына проще, чем щелкнуть пальцами. – Но кто как не твой отец скажет тебе о том, что твои поступки иногда…не вяжутся с твоими добрыми глазами.
- Ты можешь говорить мне все, что считаешь нужным, – согласился Скорпиус. – Но ты, прежде всего мой отец, а не третейский судья. Будь добр, люби меня таким, какой я есть, не заставляя меня опять заставлять тебя с помощью Империуса.
Драко от неожиданности чуть не поперхнулся кофе.
- Мне было тринадцать и ты меня тогда не любил, – поспешил его успокоить Скорпиус.
- Так вот почему мракоборцы дежурили у нашего дома почти месяц! Да уж, типичное решение твоих проблем: вместо того, чтоб что-то изменить в себе, ты используешь Непростительные заклинания.
- Спасибо бабушке Беллатрисе за это, – пропел Скорпиус. – Шучу, шучу.
- Ох, Скорпиус, доиграешься, – покачал головой Драко. – Ладно, я тебе сказал, ты меня выслушал. Я не требую, чтоб ты извинился перед Поттером, но надеюсь, что ты задумаешься над моими словами.
- Да, конечно, задумаюсь, – протянул Скорпиус. – Но что-то я сомневаюсь, что Гарри Поттер сделал сыну выговор за писанину в дневнике.
Так и не позавтракав, Скорпиус наскоро попрощался с отцом, даже чересчур манерно, и покинул столовую. Драко Малфой покачал головой, и, взглянув на лежащий по левую руку от него номер «Ежедневного Пророка», первую полосу которого украшала обличительная статья, написанная с подачи Скорпиуса, невольно задумался над тем, что не хотел бы иметь такого врага, как его сын.
* *
Несмотря на то, что дни заключения в четырех стенах квартиры на Шафтсбери-авеню уже давно прошли, обязанность Скорпиуса приносить Луи одежду, воду и полотенца каждое утро после полнолуния оставалась в силе. Иногда Скорпиус думал, что ему в этот период куда тяжелее, чем самому оборотню: сначала нужно было найти место, как можно дальше от любопытных людей, потом прийти туда с Луи, забрать его одежду и быстренько убраться самому, рискуя оказаться разодранным на части. Далее самое страшное – подъем в четыре утра. Найти оборотня, который мог заснуть в любой части леса (благо найти легко – по останкам растерзанных животных), принести тяжелую сумку со всем необходимым, чтоб по возвращению в жилой район Луи не распугал соседей своим видом.
Однако время шло, и иногда Скорпиус просто зачеркивал дни в календаре, в ожидании полнолуния. Причина была проста – после трансформации Луи не помнил ни слова из того, что в истерических порывах рассказывал бурому волку, вряд ли понимающему хоть часть той информации, которая лилась из уст странного паренька, сидящего совсем рядом, у слабо полыхающего костра.
Скорпиус не знал, почему волк на него не нападает. Может, не чуял угрозы с его стороны, может, чувствовал, что его не боятся. Поэтому страх оказаться на месте растерзанных животных вот уже пару лет не беспокоил Скорпиуса, воспринимающего трансформацию друга как должное.