- По местам! – орал Эдвард. – Мальчики – налево, девочки – направо! Клаус – на сцену! Аларик… положи воблу!
Сцена, сколоченная за ночь на поле для квиддича, выглядела хлипко, но нарядно. Дамблдор стоял у самых ступеней, пряча в бороде кружку пива, и хотел было украдкой отхлебнуть, как за его спиной возник преподаватель логики.
- Профессор, – сказал Холмс и пахан от неожиданности чуть расплескал пиво. – Дети уж больно веселые для тех, чьих товарищей отправляют на верную смерть.
- Ты прав, дедукция, – кивнул пахан, глядя на тупенько гогочущих студентов. – Дети, профессор Сальваторе увольняется!!!!
Стадион сотрясли рыдания Гарри Поттера, который, рухнув на грудь Драко Малфою, начал орать молитвы. Невилл Долгопупс упал на колени и завизжал.
- Так лучше, – улыбнулся Дамблдор. – Эдик, сейчас?
- Три…два…один…- показал на пальцах Эдвард. – Поехали, мать вашу!
Заиграл торжественный похоронный марш, под который, плавной лебедушкой, путаясь в платье, выкатился на сцену Клаус Майклсон. Поправив кокошник, он ослепительно улыбнулся и, помахав рукой в объектив камеры, заголосил:
- Дамы, господа и Эдик! Приветствую вас на Семьдесят Пятых Голодных Играх! Ура, товарищи!
В толпе студентов, которые исполняли обязанности массовки, не особо радостно загундели.
- Перед началом Жратвы…
- Не Жратвы, а Жатвы, – шикнула Кэтрин из-за кулис. – Хоть текст читал, а?
- Один хуй, – забывшись, ляпнул в микрофон Клаус. – Перед этим вот мероприятием, пахан Дистрикта Самогоноварения исполнит наш гимн!
- По сценарию, даун, – уже громче прикрикнула Кэтрин.
- Ладно, не исполнит. Тогда я исполню вам песню о….
- ПО СЦЕНАРИЮ!!!!
Эдвард, жопой чуя провал, начинает синеть от ужаса. Клаус, насупившись, сжал в руке микрофон.
- Ладно, хрен с вами, давайте тянуть из банок бумажки.
Далее, явно подзабыв текст, Майклсон, думая, что делает все очень незаметно, вытащил из лифа платья шпаргалку, попытался разобрать свой почерк, матернулся, кинул шпаргалку на пол и, припоминая текст с помощью интуиции и паров плутония, который зачем-то с собой припер подозрительно веселый Гриндевальд, произнес:
- Бабы вперед! – И направился к левой банке.
С трудом втиснув руку в банку, Клаус, явно не зная, что все бумажки с именами трибутов содержат в себе все ту же «Гермиону Грейнджер», схватил листочек бумаги прямо со дна.
- Бля, рука застряла. Ебучая банка… – рычал Клаус. – Есть у кого вазелин?
- Есть! – крикнул с толпы Джереми. – Всегда с собой!
- Ну ты и…рифма к слову дровосек, – хмыкнул Деймон.
Эдвард едва не теряет сознание от ужаса. На сцену залазит Джереми, протягивает Клаусу заветный тюбик вазелина и вальяжно удаляется. Наквасив вазелина в банку и вытянув-таки руку, Клаус развернул бумажку и…
- ГЕРМИОНА ГРЕЙНДЖЕР!
- Стерва, иди, – гаркнул Стефан и пнул бабу-трибута вперед. – Вот она!
- Иди сюда, стерва! – кричал Клаус.
- Нет, только не стерва! – не сдержался Деймон, выскочив вперед. – Я доброволец!
- Ты долбоебец! – рявкнул Стефан. – Стой, не рыпайся.
Пока Деймон сокрушался и орал маты в адрес Капитолия, Клаус, заранее смазав руку вазелином, уже копался в банке с мужскими именами.
- Ну, не томи, – шептал Холмс, пытаясь скрыть свой восторг от «такого чудесного вида спорта».
- Трибут-мужик…а он мужик, – решил напустить интригу Клаус. – Драко Малфой!
- Ура! – заорал Малфой. – Святые джигурдятки! Я буду участвовать в Голодных Играх!
Радостный Кефирчик вприпрыжку добежал до сцены и, обняв Клауса, замахал руками.
- Что-то у пацана не то с приоритетами, – задумчиво протянула самогонщица.
- Хочу передать привет папе! – кричал Малфой в камеру.
- Деймон, время, – шепнул военруку пахан. – Бегом на броненосец «Пикачу», завтра вечером ты должен быть у берегов Панема.
Деймон, спохватившись, бросил прощальный взгляд на стерву и, прикрыв лицо руками, проскользнул к выходу.
- Сэм, заводи Импалу, – продолжил пахан. – Приказ тот же.
Повар кивнул и поспешил покинуть стадион.
- Эдик, снимай красоты Дистрикта.
Когда камера отвернулась от толпы, Дамблдор, сгрудив у себя всех участников операции, дал последнее напутствие.
- Порталы в толчке Плаксы Миртл. Через два часа мы должны быть в лагере трибутов. Малфой, стерва, Клаус, Стефан и Джереми – на поезде. Осваиваетесь в Капитолии. Остальные – к порталам. Операция «Сойка в бульоне» начинается.
====== Операция. В процессе. ======
«Фантастическая пятерка» официальных представителей Нулевого Дистрикта замерла в состоянии восхищенного ступора перед небоскребом со скромной вывеской «Гостиница Привокзальная» и, глядя на то, как послушные капитолийские трудяги заносят их чемоданы в роскошное здание, чувствовали себя, как минимум, царями.
- А тут неплохой сервис, – восхитился Клаус, все еще одетый в свадебное платье. – Чего это они так выслуживаются перед двумя подростками, которые скорей всего помрут на Арене?
- Спасибо, мистер Майклсон, нам гораздо легче, – прошипела стерва Грейнджер.
- Не ссать, – успокоил Стефан. – Я ж ваш ментор.
- И?
- И пока все. Малфой, обещаю, ты не умрешь.
Драко был настолько счастлив, что его выбрали на Жатве, что даже если бы его прямо сейчас пырнули ножом, он бы особо не расстроился.
- А я? – обиделась Гермиона.
- А ты, стерва,…ну, не обещаю.
Припомнив наставления пахана о том, что нельзя выделяться из толпы, Стефан, подтолкнув компанию к дверям, оглянулся, чуя, что за ними следят.
- Хуясь, – протянул библиотекарь, оглядев покои трибутов. – Шикарно…как в Бердянске.
Драко, рухнув на широченную кровать, тут же достал семечки, с целью заплевать лушпайками весь этаж, а Гермиона, думая о чем-то своем, придирчиво повертела в руках хрустальную пепельничку.
- Хорошо, что дальше? – Гермиона была недовольна, впрочем, как и всегда.
- Ну, Гилберта мы уже отправили к остальным стилистам, – пояснил Клаус, наконец-то переодевшись в привычные треники и майку-алкоголичку. – Сейчас пожрем, а потом вас накрасят, как педиков, и отправят на «Пусть говорят» с Цезарем Фликерманом.
- Ну, чего тут Бог послал, – протянул Стефан, ринувшись в столовую. – Что за….
Огромный стол, уставленный холеной фарфоровой посудой, ломился от весьма странных яств, которых доселе не видел ни один обитатель Хогвартса.
Поковыряв ложкой в странного вида супе, Клаус, скривившись, подозвал слегка заторможенного официанта.
- Вот что, голубчик, уноси эти опарыши с жижей….
- Это рис с подливкой из трюфелей, – пояснила стерва, прочитав название блюда.
- …уноси вот это, и принеси-ка нам борщеца со сметанкой, картошечки жареной и пивка безалкогольного, мы чтим вашу политику анти-пьянства.
Официант покачал головой и не ответил.
- Я говорю, борща принеси, – уже грознее повторил Клаус. – Хули молчишь, гнида заморская? Немой что ли?
Официант закивал.
- Тьфу ты, – выругался Стефан. – Ступай, челядь. Оставь нас.
Официант послушно вышел, закрыв за собой дверь. Стефан, заклеив жвачкой камеру наблюдения, плюхнулся на стул и хотел было, скрепя сердце, отведать обветренные суши, как за окном что-то грюкнуло.
- Атас, – шепнул Драко, вспомнив бдительного военрука. – На пол все! Это может быть вражеский разведчик.
Гермиона, заохав и заахав, юркнула под стол, при этом умудрившись запутаться в скатерти. Стефан встал в воинственную позу, однако выглядел как идиот. Клаус вытер руки об майку и, бесшумно прокравшись к окну, с ноги выбил стекло.
- Ага, вражина! – рявкнул он, за шкирку схватив шпиона, но, присмотревшись, едва не разжал руку. – Поттер? Какого хуя?
Гарри, дрыгаясь и матерясь, перекинул через подоконник вещмешок и с трудом влез в комнату.
- Гарри? – ахнул Стефан. – Что ты здесь делаешь?
- Не могу я сидеть на месте, когда в операции участвуют все, кроме меня, – пожаловался Гарри. – Я за вами в багажнике Импалы ехал, вот, кстати, тушенки вам захватил.
- О, ништяк, тушеночка, – обрадовался Клаус, уже роясь в мешке прыткого очкарика. – Поттер, ты как залез к нам?
- Через окно.
- Тридцать пятый этаж. Как, еб тебя в дышло?
Гарри раскраснелся от смущения и, схватив со стола бутерброд, пояснил:
- В багажнике Импалы я нашел колготы стервы, резинку от трусов и пластилин. Этого набора вполне хватило, чтоб смастерить экипировку скалолаза. Спасибо профессору Винчестеру за уроки.
Стефан, покачав головой, взглянул на часы.
- Время пудрить Малфоя и стерву. Стерва, вылазь! Операция идет, а ты сидишь!
Несмотря на протестующие вопли и угрозы, Поттера закрыли в ванной. На лифте спустившись на седьмой этаж, где, если верить путеводителю, был притон дизайнеров и гримеров, диверсанты свернули в яркий коридор, по которому уже расхаживали разодетые в страх какие странные костюмы трибуты.
Джереми Гилберт едва заметно кивнул. Стефан, закрыв Гермиону в солярии, а Малфоя в массажном кабинете, огляделся по сторонам, и, убедившись в отсутствии свидетелей, подошел к самому одухотворенному обитателю Хогвартса.
- Где Китнисс? – шепотом спросил библиотекарь.
- Уже на сцене, – ответил Джереми, поправив хипстерские очки. – Помнишь, что сказал пахан? Надо вырубить ее дизайнера.
- Где он?
Джереми указал наманикюренным пальчиком на худощавого негритенка лет тридцати, одетого в пестрый золотистый костюмчик. Дизайнер Китнисс Эвердин был занят тем, что вышивал на чьем-то пышном платье гладью что-то напоминающее фаллический символ.
- Надо сделать все тихо и незаметно, – прошептал Стефан и, снова оглянувшись, поспешил к «объекту».
Неизвестно что в понятии библиотекаря было «тихо и незаметно», но, с вертухи треснув несчастного дизайнера по щам, Стефан ничуть не смутился, что бесчувственное тело рухнуло на столик с какими-то бабскими кремами, перекинуло его, залило кровью белый диван и еще что-то хрипело.
- О Боже, что с ним?! – заверещал трибут с забинтованной головой, одетый в стринги из светодиодных нитей.
- Это волчанка, – мудро изрек Клаус.
Стефан, тем временем, завернув тело дизайнера в ковер, оттащил его в лифт. Джереми, помня инструкции, мигом занял место побитого и, почувствовав себя в своей стихии, достал из ящика шмат ткани и, наскоро накидав эскизы, принялся клепать моднявый наряд трибутам самогонного дистрикта.
Деймон Сальваторе, переживая жутчайшее дежавю, сидел на заднем ряду огромного зала, украшенного пестрыми лентами, блестящими шарами и гирляндами. «Пусть говорят», любимое шоу капитолийцев, было настолько схоже, нет, даже идентично шоу из видения, навеянного парами Самогонки Сатаны, что военрук, в очередной раз убедившись в наличии у себя нихуевых экстрасенсорных способностей, заметно нервничал.
Китнисс Эвердин уже ушла со сцены, озадачив всех фокусом с платьем, которое в один момент из белого стало черным и изменило фасон. Публика, почему-то перепугалась, а генералиссимус как-то не вдохновился. Не заметил.
- Деймон, не спи, ты в разведке, – яростно шепнул ему на ухо Альбус Дамблдор, громко чавкая чипсами. – Пивас будешь?
- Не лезет. Ты почему меня с «Пикачу» выдернул?
- Да не хочу я один сидеть здесь, – смачно отхлебнув, пояснил пахан. – Я поговорил с местным атаманом, президентом Сноу. Эх, какую я байку придумал…Неплохая идея для романа.
- И какую? – вскинул брови Деймон.
- Сказал, что сотню лет назад взрыв на АЭС «Пушинка» создал радиоактивное облако, которое скрыло дистрикт. Поэтому про нас никто не знал. А сейчас облако, мол, рассеялось и мы, как патриоты Панема, первым делом решили участвовать в Голодных Играх.
- И он поверил?
- Мне как-то пох. О, глянь, наши красавцы выходят!
Горячо захлопав в ладоши и заляпав пивом всех в радиусе метра, Дамблдор засвистел.
Цезарь Фликерман, мужичок в комбинезоне из стразиков, усадил рядом с собой Драко Малфоя, который, стараниями Джереми Гилберта, выглядел, как гей на бразильском карнавале.
- Вот ты какой, мальчик из загадочного Нулевого Дистрикта! – восхищался Фликерман. – Расскажи о себе, Драко!
Малфой, достав листочек с драматической речью, написанной Еленой Гилберт на скорую руку, состроил жалобную моську.
Деймон облегченно вздохнул. Пока Малфой свернул на правильный путь к бесплатным ништякам на Арене.
- Меня зовут Драко Малфой, и я сирота, – всхлипнул Малфой.
Зал тоже всхлипнул.
- Папка мой, алкаш проклятущий, за бутылку наливки продал меня в рабство и я до десяти лет работал на вокзале, подрезал кошельки и сумки у честных людей…
Фликерман звучно высморкался в платочек.
- Потом, отсидев два года в колонии, я нашел свою мамку, – причитал Драко. – Мамка пьет тоже, а у нее двенадцать детей, а комната в коммуналке не резиновая… Вот я и молился, чтоб на Голодные Игры попасть, чтоб денежек дали, или хотя б помереть сироте бесталанной на Арене, под кустом….
Разрыдавшись, Фликерман прижал Малфоя к груди и, похлопав того по тощей спине, взглянул на часы.
- Бедный храбрый мальчик из Нулевого Дистрикта. Драко, что ты умеешь делать?
- Пиво глазом открывать умею.
- И это поможет тебе выжить на Арене?
- Несомненно.
Фликерман, манерно утерев слезы, откашлялся.
- Это был Драко Малфой. Иди с Богом.
И, отпихнув Малфоя за кулисы, повернулся к камерам.
- О, щас самый огонь будет, – хмыкнул Деймон, откинувшись на спинку кресла.
Фликерман, порассуждав о несчастной судьбе мальчика из неизвестного доныне дистрикта, скоро развеселился и с прежним задором вызвал на сцену Гермиону Грейнджер.
Стерва, одетая в подобие ночнушки и ковбойские сапоги, уселась в кресло рядом с ведущим и зыркнула в зал, словно выискивая глазами генералиссимуса.
- Какие однако красавицы водятся в вашем дистрикте, – соврал Фликерман. – Гермиона, откуда взялась кличка «стерва»?
- Мне ее дал мой учитель, – ответила Гермиона. – Которому я посвящаю свое участие в Голодных Играх.
Деймон, чуя пиздец, выпрямился и, надеясь, что с такого расстояния Грейнджер заметит его гримасу, напрягся.
- Расскажи об учителе, Гермиона, – нежным писклявым голоском попросил Фликерман.
- НЕТ, СТЕРВА! – рявкнул Деймон, вскочив на ноги.
Ярко напомаженные губы стервы расплылись в ухмылке.
- Любовь у нас ним, – протянула она. – Говорит: «Вернешься с Голодных Игр, стерва, и мы поженимся»…
- Нихуя не правда! – заорал на весь зал Деймон и, отталкивая охрану, помчался к сцене. – Ах ты шмара!
- Деймон, не пали контору, – взвыл пахан, которому было явственно похрен на любовную линию военрука.
Фликерман аж пискнул от радости, чуя, что шоу выйдет незабываемым.
- … поцеловал меня на прощание, благословил и сказал, что к весне сватов пришлет….
- Не было ничего! – кричал Деймон. – Блядина тупорылая!
- … вон он, благоверный мой, поддержать меня приехал! – злорадствовала стерва. – Профессор Сальваторе!
Деймон, заметавшись, как лось на коньках, треснул оператора по голове его же камерой и, напоследок вмазав Фликерману промеж ног, покинул зал.
Наткнувшись на ментора упоротых трибутов, у которого было несколько тормознутое выражение лица, военрук, потупил взгляд.
- Ну, бро, пакуй портки и съезжай к Клаусу на дачу, – посоветовал Стефан. – Считай, что твоя семья благополучно просрана.
- Посмотрим еще, – буркнул Деймон. – Катерина ничего не видела.
- Даун, это прямой эфир был.
Деймон, не зная, чтоб такого злобного сказать, толкнул брата в плечо и выдавил из себя:
- А у тебя жена не знает, что чувствует!
- А тебя твоя «не жена» бросит!
- А у тебя Джереми в родственниках!
- А тебя дочь не любит!
- А ты…а у тебя… – разорался Деймон. – А ты мне не брат больше, етить твою!
Стефан, сложив руки в молитве, возвел глаза к потолку.
- Господи, – слезно прошептал он. – Я ждал этих слов столько лет… И ты услышал меня. Не зря я на Крещение в прорубь нырял.