========== Пробуждение ==========
Холод. Он проникает под одежду, сквозь кожу, мышцы, подбирается к костям. Он сковывает меня изнутри и снаружи. Белая пелена начинает рассеиваться, и я с ужасом осознаю, что всё ещё жива. Это может значить только одно – я в руках Сноу.
Мы проиграли. Всё было зря. Боль, потери, лозунги, жертвы, Пит – всё было зря. Всё, что я потеряла, что отдала за идею, что у меня ради неё отняли – всё было даром. Всё потеряло значение.
Мы проиграли. На моих глазах сломали самых стойких. И мы с Гейлом не успели спасти друг друга от мучений. Нас взяли ещё до того, как наши луки взметнулись в направлении друг друга. Я даже не знаю, что стало с Гейлом. Может, ему повезло больше, и он уже мёртв, а может, ему также предстоит пройти через пытки, как и мне.
Туман с глаз спадает окончательно, и я начинаю различать цвета. Слишком много света: холодного, белого. Очертания прорисовываются чётче. Белые плиточные стены, белый пол, белый потолок. Обращаю внимание на металлическое кресло, на котором я сижу. Мои руки пристёгнуты браслетами к подлокотникам. Пытаюсь пошевелить ногами, но понимаю, что они тоже пристёгнуты. И ещё этот пронизывающий белый свет.
Я уверена: меня будут пытать. Вот почему здесь всё такое белое, словно стерильное. Брызги алой крови будут смотреться впечатляюще. Должно быть, это ещё один способ психологического воздействия – контраст.
Но есть ещё один контраст в этой комнате. Я фокусирую взгляд на чёрном пятне напротив. Это человек, одетый во всё чёрное. Символично.
Он сидит на стуле напротив меня, закинув одну ногу на колено другой. Чёрная кофта под горло, перчатки, в руках свёрнутая плеть. Это мой мучитель, мой палач.
Поднимаю взгляд выше, не боюсь встретиться с его. Я – Сойка-пересмешница. Я ничего не боюсь. Пусть знает это, хотя это абсолютная ложь. На самом деле, я боюсь. БОЮСЬ! Липкий, животный, выворачивающий наизнанку страх ледяными волнами затапливает душу. Пытки. Капитолий – мастер на все руки. И особенно мастер доставлять страдания. Изощрённые, немыслимые страдания.
Я поднимаю голову, чтобы взглянуть в глаза тому, кто сидит напротив. Я бросаю тебе вызов, палач.
Но вдруг кто-то будто в секунду вышиб весь воздух из лёгких. Сердце в мгновение набрало обороты. Светлые волосы, спадающее на лоб, точёные скулы, узкая полоса губ… И синий, впитавший холод белых стен взгляд.
Это он. Это тот, чья потеря сломала меня. Тот, кого я считала замученным до смерти. Это Пит.
- Пит… - шепчу пересохшими губами. – Это ты? Слава Богу. Я думала, тебя казнили. Думала, что больше не увижу тебя.
Радость от того, что он жив, что цел и невредим, заполняет меня. Жив! Он жив! Мне сказали, что его больше нет, что Капитолий замучил его какими-то особо изощрёнными пытками с помощью яда ос-убийц. Они называли это охмором. Говорили, что Сноу что-то делает с разумом Пита, и что тот долго не протянет. А потом мне сказали, что его больше нет…
Но он жив. Но что-то не так. Он не он. Губы, глаза, профиль – его, но вот взгляд…
- Пит, – тихо выдыхаю. – Что с тобой? Что они сделали?
Он подымается и медленно подходит ко мне. На нём ни царапины. Странно. Может, это уже началась пытка, и меня заставляют видеть того, кого уже нет в живых?
Пит стягивает перчатку. Медленно. Палец за пальцем. Пока плотная ткань не соскальзывает с кисти. Я вижу на его руке лиловые отметины – шрамы. Боже… Что они с тобой делали, Пит?
Он поднимает руку. Медленно. Едва касается моей щеки, стирая солёную влагу. Я не дышу. Пусть он видение, пусть лишь мираж, но я чувствую эти прикосновения. Прикосновения МОЕГО Пита.
Пит погружает пальцы мне в волосы. Я прикрываю глаза, забываю, что я практически распята, что я пленница в руках Сноу.
И вдруг дикая боль. Пит резко сжимает пальцы, рванув мою голову назад за волосы.
- Ты. Это ты во всём виновата, – опустошающий ледяной шёпот возле моего уха. – Строила из себя великий символ восстания, пока меня медленно убивали. Пока снимали кожу. Полоска за полоской. Пока поджаривали мозг, пуская по венам смертоносный яд. Это твоя вина.
Его губы касаются моей щеки. Губы, некогда говорившие о любви. Пит ещё сильнее сжимает руку, практически вырывая мои волосы из кожи.
- Но я даже благодарен тебе. – О чём это он? – Теперь я знаю своё место. А ты ответишь сполна. Я лично позабочусь об этом.
Пит резко отпускает меня и отходит на шаг. Я слышу, как он развернул плеть, которая с глухим звуком ударилась своим концом о каменный пол. Я зажмуриваюсь, готовясь к удару. Удару, который нанесёт неизгладимые увечья моему сердцу.
========== Боль ==========
Свист. Ожидаю адской боли. Но удар кнута приходится на пол возле моих ног. Что же его остановило? Медленно, с осторожностью открываю глаза и вижу, как в камеру входит человек в бежевом костюме. Резкий запах роз ударяет в ноздри. Сноу.
- Разве так нужно обращаться с девушками? – говорит он Питу. – Всему своё время, мальчик мой.
Дверь за президентом закрылась, и он подошёл ближе. Он одет как на праздник, весь аж светится. Торжествующий взгляд. Пухлые змеиные губы украшает отвратительная полуулыбка.
- Мисс Эвердин, – протягивает он. – А вы всё так же упрямы и бесстрашны.
- А от вас всё так же несёт кровью и розами, – выплёвываю слова ему в лицо.
Мне уже всё равно. Я обречена.
При моих словах Пит за спиной президента напрягся. Полный ненависти взор был обращён на меня. Но Сноу предупредил его рвение едва заметным движением руки.
- Сегодня казнь повстанцев, – торжественно сообщает мне он – наблюдает за реакцией. – Жаль, что вы не сможете принять участие.
Казнь! Боже… Гейл, Джоанна, Хеймитч, ПРИМ! А я думала, что после того, как увидела, что Сноу сделал Пита своим домашним животным, меня уже ничто не сможет ранить глубже.
- Прим… - тихо шепчу, и слёзы с новой силой начинают стекать по щекам.
- Мы с вами договаривались быть друг с другом откровенными, так что как бы я не хотел сделать вам больно, солгав про пытки и казнь сестры, я не стану этого делать. Юная мисс Эвердин не почтила нас своим присутствием, тела её мы также не нашли, так что смею предположить, что она сбежала, – я облегчённо выдыхаю, но преждевременно: - Однако это ненадолго. Мы найдём вашу сестру, не сомневайтесь.
- Почему же вы меня не казните? Я заслуживаю этого больше, чем другие, – с вызовом задаю вопрос Сноу.
Президент подходит ближе, оставив Пита почти возле двери. Он наклоняется ко мне, и я ещё чётче слышу отвратный запах крови, приглушённый утрированным благоуханием роз.
- Потому, что для вас смерть – слишком лёгкое наказание. Я предпочитаю помучить вас подольше. – От этого шипения всё внутри меня холодеет. – Как вам идея остаться наедине с вашим возлюбленным?
Он явно доволен тем, какое впечатление оказали на меня его слова. Он хочет оставить меня наедине с Питом. С Питом, который меня ненавидит и больше всего на свете желает причинить боль.
- Увидимся позже, мисс Эвердин, – мерзкая улыбка появляется на лице Сноу. – Растяни удовольствие, Пит, – обращается президент к своему подопечному. – И, думаю, мисс Эвердин будет интересно узнать, что стало с её кузеном.
Гейл! Я знала, что он тоже попал в руки Капитолия, но услышать это было страшнее, чем казалось.
Дверь отъезжает, и Сноу, присоединившись к ожидавшей его охране, покидает мою камеру боли.
Я снова остаюсь один на один с Питом. С его ненавистью ко мне.
- С чего начнёшь? – горько говорю я Питу.
- А есть предпочтения?
Он медленно подходит ко мне. Холод в глазах, который обжигает меня. Пит берёт меня за подбородок, приподнимая лицо против воли, заглядывает в глаза.
- Я хочу, чтобы ты испытала каждый децибел боли, который почувствовал я. Чтобы кричала и звала всех, кому не нужна и подавно. Чтобы твои голосовые связки лопнули от крика, который никто не услышит в этом склепе, – его слова хлещут меня не хуже плети. – Я хочу, чтобы ты страдала, Китнисс.
Он отпускает моё лицо и отходит на несколько шагов.
- Но сначала я предлагаю тебе насладиться неким зрелищем.
Пит нажимает что-то на панели возле двери, и я замечаю, как одна из стен становится прозрачной. За ней я вижу комнату-близнец той, в которой нахожусь сама, только к креслу пристёгнут Гейл.
Он явно без сознания. Голова безвольно повисла на грудь. Вокруг кресла на белом кафельном полу кровь. Лицо моего друга опухло от избиений, его лицо, шея, футболка тоже залиты кровью.
- Гейл… – шепчу поражённо, изнывая от бессилия.
Слёзы непроизвольно снова текут из глаз, прокладывая солёные дорожки на щеках. Сквозь влажную пелену я вижу, как Пит снова подходит ко мне, присаживается на корточки.
- Ты плачешь. – Тихо произносит он, и мне кажется, что я вижу в его глазах проблеск моего Пита. – Из-за него…
Пит заглядывает мне в глаза с какой-то надеждой. Что он хочет увидеть?
- Скажи, Китнисс, а по мне ты тоже плакала?
Горло село. Я чувствую, как мои ладони становятся влажными от воспоминаний.
- Каждый день… – тихо шепчу в ответ.
- Лжёшь! – взрывается Пит, награждая меня звонкой пощёчиной.
В голове зашумело и липкая горячая жидкость потекла из носа. Началось.
- Пит… - шепчу. – За что?
- Ты всегда всем лжёшь! Ты лгала мне на Играх, лгала во время Тура, и сейчас тоже лжёшь! И не только мне. Всем! Ему, – указывает на Гейла, – мне, всем! Ты – лживая тварь!
Не знаю, где он взял, но я вижу в руках Пита небольшое ведро с водой. Ещё секунда и он выплёскивает её на меня. До меня доходит, для чего. Я вспоминаю рассказы Джоанны о пытках током.
И тут тело прожигает волна боли. Электричество проходит сквозь меня снова и снова, заставляя тело выгибаться дугой. Мир теряет очертания. Странно, но я думала, будет больнее. Или мне уже просто всё равно.
Дышу с трудом. Хочется выть, но я сдерживаюсь. Да и просто не смогу. Ток отнял все силы.
- Пит, – тихо стону. – Прошу, прекрати это… Сделай ток сильнее и закончи.
Смеётся. Он смеётся! Это больнее, чем разряды по телу.
- Не так быстро, детка, – вдруг замечаю азарт в его глазах. – Оу, кажется, у нас зритель.
С трудом поднимаю голову, и вижу, что Гейл пришёл в себя. Немой крик застыл в его глазах: он всё видел! Ярость, боль, сожаление – всё смешалось в его взгляде. Но всё, что он может – это смотреть.
Пит нажимает на моём кресле какую-то кнопку, и браслеты распахиваются, освобождая мои запястья и щиколотки. Он выдёргивает моё почти бессильное тело из кресла и тащит меня ближе к прозрачной стене.
- Давай дадим ему насладиться зрелищем, – говорит Пит.
Он снова что-то нажимает на стене, и компьютерный голос сообщает, что голосовая связь между камерами установлена. Теперь Гейл слышит нас, а мы его.
- Не тронь её! – слышу голос Гейла.
Я не могу ничего ему прошептать, у меня нет ни сил, ни храбрости. Я почти готова умолять Пита прекратить мучения, оставить меня в покое. Только я знаю, что это не даст результата. Пит только сильнее разозлится.
- Смотри, Хоторн, – злорадно говорит Пит. – Внимательно смотри, что я собираюсь с ней сделать.
Я словно тряпичная кукла в руках Пита, у меня даже нет сил сопротивляться. До меня вдруг доходит, на что именно Пит намекает Гейлу. Нет! Он не посмеет!
Но Пит ясно даёт понять, на что он настроен в недалёком будущем. Он прижимает меня к стеклу так, чтобы Гейл видел моё лицо. Пит откидывает мою голову и жадно проходится губами по шее.
- Китнисс! Борись! – в исступлении кричит мне Гейл, но голосовую связь прекращает нажатие кнопки. Пит убирает руки, и я просто валюсь на пол. Обессиленная. Уставшая. В крови.
Пит даёт мне пару минут передохнуть, но потом рывком поднимает меня с пола. Если бы не его рука, державшая меня за шиворот, я бы снова упала, поскользнувшись на своей крови. Он толкает меня к стене. Я успеваю выставить ладони, но всё равно больно бьюсь лбом. Руки, некогда защищавшие меня от кошмаров, резко рвут ткань футболки, оголяя спину. Слышу хлёсткий удар – пробный о пол.
- Только дёрнись, и я раздену тебя полностью.
Я до крови закусываю губу, ухватившись за небольшой выступ на стене. Один…
Истошный крик, который разносится по коридорам, – мой. Я помню только первые несколько ударов, а потом всё словно перестаёт существовать. Снова странности. Может, я уже умираю? Наконец-то…
Моё сознание уже где-то далеко. Так далеко, что я не чувствую вес тела. Его качает на волнах. Невесомость.
Но иногда в сознание пробивается реальность, и я понимаю, что меня несут. Знакомый запах. Пит. Я хочу испугаться, но не могу. Мысли растекаются, и я на секунду позволяю себе подумать, что он несёт меня бережно, заботливо прижимая к груди.
Он останавливается. Корабль сознания перестаёт раскачиваться. Вдруг я чувствую, как мне разжимают рот, вкладывая за щёку какую-то капсулу. Морник… Спасибо за жалость, Пит.
Но я почему-то не принимаю этот дар сострадания, хочу его вытолкнуть.
- Глотай, – тихий приказ. – Давай же. Станет легче.
========== Имя ==========
Открываю глаза. Грубая ткань, покрывающая мою тюремную постель, неприятно трёт щеку, когда я пытаюсь пошевелиться. Всё тело ломит, спина горит просто адски, пульсируя при малейшем движении. Голова гудит как после сильного перепоя. Я чувствовала такую головную боль лишь однажды – когда напилась с Хеймитчем, узнав о Квартальной бойне. Но Пит вчера вроде не бил меня по голове… Воспоминания о вчерашних пытках и руках, осуществляющих их, заливают меня горечью боли. Слёзы начинают стекать на грязную ткань простыни.
Тут приходят ещё одни воспоминания – головная боль после отмены морфлинга, который мне кололи в Тринадцатом после травмы, нанесённой Джоанной на Арене. Вот на что это похоже. Я вспоминаю, как кто-то, вроде бы Пит, заставил меня что-то проглотить, какую-то капсулу. Я наивно полагала, что это морник, что Пит просто сжалился надо мной. Но нет, он решил добавить мне страданий, подсадив на наркотики.
Дверь в камеру открывается и входит невысокая полная женщина лет пятидесяти. Наверное, она медработник, так как на ней надет белый халат, а в руках что-то вроде подноса, но мне не видно, что на нём.
Подойдя ко мне, она ставит поднос на тумбочку возле кровати и берёт в руки шприц. Мне страшно. Ещё одна доза наркотиков.
- Не надо, прошу вас, – хриплю еле слышно, делая мучительные попытки отодвинуться хоть на дюйм.
- Лежи смирно, девочка, – тихо произносит медсестра. – Я не причиню тебе вреда.
- Зачем вы это делаете? Что это? – спрашиваю сквозь слёзы, когда игла протыкает кожу предплечья.
- Говорю, лежи тихо, – как-то опасливо шепчет женщина. Чего она боится?
Она немного наклоняется, чтобы сменить мокрую ткань, накрывающую мою израненную спину, и я слышу приглушённый голос:
- Обезболивающее.
Медсестра чем-то смазывает мне раны на спине, и быстро собирает вещи. Моё сознание снова начинает расплываться, кажется, морфлинг затягивает меня в свои липкие сети.
Но сквозь пелену помутнения я слышу тихие слова:
- Будь мужественной. Это всё, что от тебя сейчас требуется.
И уходит. Дверь снова запирают снаружи.
Быть мужественной? Зачем? В моём положении только смерть станет избавлением. Но, видимо, я и этого буду лишена в ближайшее время. Пит нескоро успокоится. Кошка всегда играет с мышью, прежде чем прикончить её.
***
Снова пробуждение и снова осознание всего ужаса ситуации, в которой я нахожусь. Из которой нет выхода.
Я полностью дезориентирована. Я не знаю, сколько времени была в отключке, какое сейчас время суток, день недели.
Шевелюсь: спина почти не болит, значит, пара дней прошла, плюс действие капитолийских лекарств, способных заживлять за часы. Но зачем им это? Увечить меня, а потом лечить. Ответ прост – чтобы продлить мои страдания.
Медленно встаю с кровати. Она настолько жёсткая, что даже у меня, привыкшей к лишениям, ломит бока. Осматриваюсь. Бледный жёлтый свет лампы едва освещает эту маленькую убогую комнатушку. Низкая кровать у стены, тумба и металлический унитаз – всё убранство моей обители.