Люси не раз видела портреты короля драконов, но воочию это зрелище невозможно было описать. Казалось, он был огромен, настолько раскидистыми были его черные, точно мгла, крылья. Хвост его гибкой змеей следовал за ним; волосы его были белоснежней снега, а взгляд суров и безжалостен. Каждое его движение дышало скрытой мощью, и видя этого огромного, закаленного в тысячах боях воина, Люси хотелось закричать. Ведь Нацу не мог ему противостоять! Ведь слабый, заточенный всю свою жизнь в темнице дракон, не мог пойти против этого безжалостного зверя! А ведь именно это он собирался сделать. Иначе и быть не могло…
Отчаяние, тяжкое и всепоглощающее, овило ее душу, не позволяя сдвинуться с места, и несколько дней к ряду она смотрела немигающим взглядом в многочисленные зеркала поместья, молясь, чтобы тихие коридоры оставались тихими, а Нацу, пусть даже если им не суждено было бы увидеться вновь, сбежал куда-нибудь далеко-далеко, где Акнология не смог бы его найти.
Но вопреки ее желаниям, с каждым днем Изумрудный дворец наполнялся все большим числом драконов, и в общем гуле голосов она различала колющие по сердцу слова. «Сбежавший принц», «опасность»… «война».
Это было ужасное слово.
Оно несло за собой другое слово, холодящее все закоулки души. Смерть.
И самое ужасное, что Люси была лишь сторонним наблюдателем, которая не могла сделать абсолютно ничего. Не потому что не хотела, а потому что не могла. Границы между мирами позволяли лишь смотреть, но не участвовать. Именно поэтому драконы во дворце перестали обращать внимание на людей за зеркалом, говоря громко и четко, ругаясь и споря.
В воздухе витал запах перемен.
Только Люси не знала, были ли они к лучшему.
Подумав об этом, девушка провела кончиком пальцев по обручальному кольцу. Простому, но изящному, с аккуратным небольшим бриллиантом. Кольцо было невесомым, но Люси казалось, что оно давило непосильным грузом.
Их свадьба была назначена на сентябрь. Отец уже прислал ей письмо с выказанным желанием об ее возвращении в Лондон, для приготовлений, но Джерар, понимавший состояние невесты, отсрочил их приезд насколько смог. И Люси была ему за это благодарна, в который раз задавая вопрос небесам, за что они послали ей такого понимающего друга. Который ради нее решил сломать свою жизнь…
Люси обернулась, встретившись взглядом с источавшим беспокойство Джераром. В который раз она задала себе вопрос, почему он пошел на это? Почему он решил ей помочь во вред себе, своим принципам, лишая себя возможности осуществить свою мечту — провести жизнь с человеком, которого бы он любил. И в который раз она спросила себя, не было ли так эгоистично с ее стороны соглашаться, обрекая Джерара на вечность с ней?
— Не думайте об этом, миледи, — проговорил он, и когда ее глаза удивленно расширились, он только улыбнулся. — На твоем лице все написано.
— Я боюсь, Джерар…
— Я понимаю, — кивнул он. — И я хочу знать, что мое решение было сугубо моим. Я как-то уже говорил тебе, что являюсь тем редким глупцом, хотя, я бы назвал себя счастливчиком, который не потерял веру в искреннее чувство, — Джерар сел напротив нее, подперев рукой подбородок, и взгляд его стал мечтательным, как у поэта, нашедшего свою Музу. — Однажды, гуляя по коридорам этого поместья, я набрел на небольшой чердак, и я бы так и прошел мимо него, но вдруг, о чудо, я услышал тихие голоса. Скажу честно, я до сих пор стыжусь своего следующего поступка. Я вошел, как можно тише, чтобы не выдать свое присутствие, конечно, и увидел удивительную картину. Возле большого, от самого пола и до потолка, зеркала, сидела девушка. На ней было воздушное белое платье, в дивных золотых локонах отражались редкие в этих местах лучи солнца. Девушка эта разговаривала с драконом, который отражался в зеркальном поверхности. Дракон этот был статен, красив, хоть и лишен некоторых манер, но… по-своему очарователен. Они были настолько погружены в свою беседу, что не замечали ничего, что происходило вокруг них. Казалось, если бы началась война, они и тогда бы не пошевелились, продолжая смотреть друг другу в глаза. Только это для них имело тогда истинное значение. Я стоял в своем укрытие в виде большого платяного шкафа, и понял все в тот же час. Любовь, которую я так отчаянно искал и не мог найти ни в одной прелестной даме, сколько бы земель я не объехал, была здесь. В этом маленьком чердаке, в отражении зеркала. В юной девушке и статном драконе, для которых не могло быть преград… Кроме зеркала, разделявшего их.
Люси почувствовала, как горячие слезы подступали к глазам, с каждым сказанным Джераром словом.
— Тогда, — продолжил он, мягко взяв в свои руки ее, — я пообещал себе, что сделаю все возможное, чтобы сохранить их сильное чувство. И, Люси, перестань корить себя за мои решения. Возможно, на моем пути не встретится та, которую я полюблю, но на смертном ложе, я не буду сожалеть ни о чем. Потому что я буду знать, что, по крайней мере, я смог стать проводником для чужой, настоящей и неподдельной любви…
— Джерар…
Неожиданно ее слова заглушили громкие крики из коридора. Люси и Джерар, не медля ринулись в сторону крика леди Аннабет. Она была в гостиной, сжимая в руках серебряный крестик, смотря немигающим взглядом в отражение тронного зала дворца драконов.
Все было в огне. Тяжелые бархатные гобелены с сияющим изумрудным драконом, высокие колонны и мраморный пол. Огонь был повсюду. Ярко-красный, пожирающий все на своем пути. В тронном зале не было никого, кроме двоих, но даже это не мешало Люси слышать громкие крики, доносящиеся из-за стен дворца. Там шла ожесточенная битва.
В тронном же зале, прямо на их глазах, идя по кругу, выслеживали друг друга два огромных дракона: один, черный, точно мгла, с изумрудным узором на раскидистых крыльях, второй — красный, точно кровь, с яркими и пронизывающими насквозь янтарными глазами. Люси узнала эти растрепанные длинные волосы, разметавшиеся по туловищу дракона.
Это был Нацу.
Сердце сжалось.
Время замедлило свой ход, и был лишь тронный зал в отражении зеркальной поверхности. Был ужасающий король драконов. И был Нацу. С кровавой раной на боку, грязью и копотью на алой чешуе и вырывающимся из ноздрей дымом. Нацу, хромавший, но пытавшийся выглядеть сильным. Нацу, от вида которого Люси захотелось ринуться вперед, чтобы оказаться рядом, чтобы оградить от настигавшей его опасности.
— Ты глупец, — разнесся громом голос Акнологии, и все в комнате вздрогнули от этого леденящего кровь звука. Изумрудные узоры на его крыльях становились ярче от каждого сказанного им слова. — Ты глупец, Нацу, раз решил сбежать из башни. Ты глупец, раз решил пойти против меня. Ты глупец, раз думаешь, что сможешь победить меня.
Леди Аннабет сильнее сжала крестик у себя в руке. Джерар встал чуть ближе к Люси, в то время как она не могла оторвать взгляда от глаз алого дракона. И в краткий миг она поняла: Нацу не собирался сдаваться.
Но самое главное, он и не собирался проигрывать.
И в момент, когда она это поняла, в залу дворца с грохотом ворвались еще два дракона и маленький на фоне этих существ Хэппи. Драконы встали позади Нацу, расправив крылья и оскалив клыки. Стены дворца сотряслись от грохота. В арочных окнах промелькнула огромный меч и не менее огромная рука, сжимавшая его. В голове девушки пролетела мысль: «Великан?».
— Это ты глупец, — проговорил Нацу, последовав примеру друзей и расправив крылья. Дракон, который мог беззаботно смеяться, рассуждать о совершенно глупых вещах с серьезным видом и вести себя подобно ребенку, сейчас предстал грозным зверем, внушавшим уважение и благоговение. Его сильное тело источало жар и силу, благородство и величие. У Люси перехватило дыхание, в то время, как Нацу сделал тяжелый шаг вперед, не обращая внимания на новый оглушающий грохот. — Это ты глупец, Акнология, раз решил, что я собираюсь сражаться с тобой в одиночку. В отличие от тебя я еще знаю значение слова «дружба».
Позади Нацу стояли драконы и эльфы, гномы и кентавры. Позади дракона, сжимая в руках посохи, были готовые к бою волшебники и маленькие парящие в воздухе феи.
Эта армия, объединенная волею одного единственного дракона, решительно стояла за спиной наследника престола, готовые сражаться за принадлежащий ему по праву рождения трон. В их глазах пылала решимость, коей не было в глазах Акнологии.
И хоть король драконов был сильнее принца, он не был сильнее воли тысячей.
Эта война была проиграна.
Крестик леди Аннабет упал ей на грудь, когда она со стоявшими в глазах слезами, прошептала:
— У него получилось.
В дверях стояла прислуга, любопытно глазеющая в разворачивающееся в поверхности зеркала действо, но Люси не обращала ни на кого внимания. Ее взгляд был прикован к Нацу. К дракону, который победил.
Но самое главное, он выжил. Остальное для нее не имело значения.
Позже, вечером этого дня, она сидела у ставшего родным зеркала в тиши чердака, который, в эту самую ночь был окутан волшебной аурой победы.
Люси сидела у самого зеркала, облокотившись о его холодную поверхность. С другой стороны, в таком же положении сидел Нацу. Их пальцы соприкасались, и хоть они чувствовали только гладкую поверхность зеркала, продолжали водить по нему. Если бы зеркало было теплым, возможно, на одно мгновение можно было представить, что между ними не было преград.
— Когда ты уезжаешь? — разорвал уютную тишину мягкий голос Нацу.
— Через три дня, — прошептала она. Казалось, любой лишний звук мог разбить эту ауру покоя, в которой Люси хотелось плыть вечно.
— Я хотел бы познакомиться с ним.
— Зачем?
— Я должен знать, кому тебя отдаю…
Люси открыла глаза, отстранившись от зеркала. Нацу не выглядел злым или раздраженным. На его лице печатью отражалась бесконечная, не идущая его молодому лицу усталость.
— Ты ведь понимаешь, что все это всего лишь…
— Фикция? — спросил Нацу, запустив руку в волосы. — Но, несмотря на это, я никогда не смогу быть к тебе настолько близко, насколько сможет он. Кто знает, к какому моменту живое тепло человеческого тела станет тебе ближе зеркального холода?
Рука Люси соскользнула на колени, а взгляд заискрился искренним негодованием.
— Вы можете не сомневаться в силе моих чувств, ваше величество, — процедила она сквозь зубы. — Я уверена в себе, и я уверена, что ни один человеческий мужчина, какими бы он достоинствами не обладал, не смог бы заменить мне вас. Возможно, для драконов это значит что-то другое, но люди, а тем более истинные леди, к коим я себя отношу, не разбрасываются словами о настоящей любви. И если у вас до сих пор возникают сомнения, то я повторю еще раз, и буду повторять столько, сколько потребуется, чтобы вы перестали волновать себя подобными мыслями, — Люси вновь положила руку на зеркало, туда, где отражалось родное лицо, и мягкая улыбка поселилась на ее губах, когда она твердо прошептала: — Я люблю тебя, Нацу. И ни Джерар, ни кто-либо другой никогда не станет властителем моего сердца. Оно давно отдано тебе.
Нацу ошеломленно смотрел за ее эмоциональной речью, и что-то промелькнуло в его глазах. Люси бы сказала, что это было понимание.
Его губы растянулись в мягкой улыбке. Он придвинулся к зеркалу вплотную, прижавшись лбом к нему, и в этот момент он казался невероятно близким, что Люси не сдержалась, и повторила его действие.
Их глаза были друг напротив друга.
Они смотрели в глубины чужих глаз, ведя немой диалог, и в этом взгляде было больше, чем кто-либо из них мог произнести вслух.
Наконец, спустя минуты, а, возможно, часы, Нацу прошептал:
— Я тоже тебя люблю. И именно поэтому… Прости, что завел этот разговор. Я должен был удостовериться, что твои чувства настолько же сильны, насколько и мои.
— Ничего, — улыбнулась девушка, не отрывая взгляда от его глаз. Приятное тепло разлилось по телу, но что-то в тоне Нацу заставило поселиться беспокойству под самым сердцем. — Ты что-то задумал?
Дракон прикрыл глаза, собираясь с мыслями. Ночное небо над драконьей столицей было затянуто тучами. Люси и забыла, что дождь в королевстве должен был длиться сто лун…
— Я хочу отказаться от долголетия драконов, — раздался его тихий шепот, и сердце Люси пропустило удар, — чтобы иметь возможность состариться вместе с тобой.
— Нет! — тут же воскликнула она, отчаянно схватившись за края зеркала. – Нет! Ты не посмеешь!
— Я хочу этого, — прошептал он, не изменившись в лице. Казалось, он ожидал подобной реакции, но не собирался отступать. — Я хочу встретить с тобой старость. Хочу видеть, как ты взрослеешь и взрослеть самому, а не оставаться ребенком, в то время, как в твоих глазах начнет появляться мудрость старости. Я хочу прожить одну короткую человеческую жизнь с тобой, а не длинную жизнь дракона, большую часть которой я проведу без тебя.