Только он такой же ленинградец как, например, рожденный в СССР Юрий Шевчук. Потому что родился-то будущий Матадор Российского ТВ в «хрущёвке» на Соколе, в семье перспективного сельхозвельможи Льва Константиновича Эрнста. Назвали его Костей именно в честь дедушки. Потом профессора Эрнста перевели в Ленинград. Когда в 80-е отца в очередной раз повысили и вице-президент ВАСХНИЛ переехал в Белокаменную, Костя вновь стал москвичом.
Не возьмусь утверждать, что Костины мечты 100 % реализованы. Повторюсь, он с младых ногтей бредил кинематографом. И не как потребитель кинопродукции. А как человек для кино рождённый: он в нем разбирался много лучше самых маститых отечественных профи. Однако пошел, что называется, по стопам родителя. Его отец был заслуженным биологом, и единственное чадо поступило в соответствующий вуз, на биофак Ленинградского универа.
Поэтому, между прочим, в нашей компании у Кости было прозвище Ботаник, которое, подчеркну, абсолютно не имело нынешней пренебрежительной коннотации. Просто тем самым обозначался тогдашний фронт «служебных интересов» перспективного советского микробиолога, будущего постсоветского медиамагната.
Костя Эрнст готов был попробовать себя в амплуа телевизионного режиссёра, и никто из нас не сомневался, что у него получится. Однако в «молодёжке» практиковалась суровая дедовщина. Все, сидевшие тогда за пультами, прошли бескомпромиссную ТВ-школу. Андрей Разбаш и Ваня Демидов поднимались по-честному, с нижних ступеней, с позиций ассистентов. Просто привести ещё одного мальчика-мажора и тупо сказать: «Вот он пусть попробует» не мог даже властный Любимов, шарм которого Лысенко бесспорно ценил, нутром телевизионным понимая, что Саша – в известной степени человек для «Взгляда» незаменимый (если допустить, что незаменимые в принципе бывают).
И тут сложилась хитрая комбинация.
В 1988 году постановлением ЦК КПСС и Совета министров СССР было основана некая как бы государственная контора под названием «Всесоюзное производственно-творческое объединение Видеофильм». И, как часто тогда случалось, поползли слухи, что похищена доля немалая из выделенных на приобретение оборудования двадцати миллионов долларов (по тем временам весьма значительная сумма). А возглавил «Видеофильм» Олег Уралов, хороший знакомый Эрнста-старшего.
У «Взгляда» же, который к тому время превратился в реальный бастион «четвертой власти», складывались непростые взаимоотношения со всеми прочими властями.
И если на начальном этапе, как рассказывал мне Анатолий Малкин, проект мог похвастаться литерным финансированием, то уже через несколько недель после дебютного эфира у программы начались трудности кое-какие. Между прочим, Лысенко утверждает, что именно из-за этих сугубо меркантильных соображений тандем Малкин-Прошутинская остыл к своему детищу, не угадав революционный потенциал будущего чемпиона отечественного эфира.
Короче, там не хватало всего. Монтажные смены давали в самое неудобное ночное время, выпросить камеру на выезд часто было проблемой. А у «Видеофильма» аппаратные, «свет» и операторские прибамбасы были классом выше. Техника «свежезакупленная». Камеры и кассеты «Betacam SP». На излетё 80-х такие в Останкино были только в Дирекции информационного вещания, где делали державную программу «Время». «Молодёжка» работала на стареньких «Betacam».
Тогда и родилась идея. Костя договорился с Ураловым: «Видеофильм» отдает свои аппаратные под монтаж передачи и плюс в нашем распоряжении две новенькие камеры для командировки в Ленинград. И тогда режиссёром осеннего выпуска, который по утвержденному графику должны были вести мы с Любимовым, автоматом становился Эрнст. Под патронажем Вани Демидова, естественно.
«Гвардия» не могла возразить против эксперимента: «Betacam SP» был козырем, который не покрывался традиционной ТВ-дедовщиной. А концерн «Видеофильм» тем самым прислонялся к безусловно культовому проекту.
Так и получил Константин Львович свой шанс.
Не обошлось без накладок: был запорот звук при записи моей беседы с Александром Невзоровым. Но в целом «первый блин» по Костиной рецептуре оказался не просто съедобным, но и гурмански изысканным. Молодой биолог продемонстрировал 170-миллионной аудитории советской программы № 1, что про «картинку» он знает не только в теории: его увлечение кинематографом было конвертировано в бесспорно профессиональную ТВ-работу.
До сих пор у меня перед глазами сцена в аппаратной: Разбаш отсматривает привезённый нами материал и растерянно спрашивает: «Как он это сделал?». Не велика премудрость: съёмка велась с двух камер, но до этого такой роскоши никто в редакции себе позволить не мог.
Для КЛЭ всегда имело значение КАК, а не одно лишь ЧТО: он маэстро зрелища, что и доказывают рекордные рейтинги трансляций тех эвентов, съёмкой которых руководит лично Большой.
Женская территория. Лариса Кривцова. Август 2017
Если бы не Лариса Кривцова, и этой книги не было бы, думаю. Поэтому из блока интервью с «отчасти-причастными» – первая беседа именно с ней.
– Как и когда впервые услышала о «Взгляде»?
– Я не услышала. Я увидела. И сразу поняла, что это выдающийся проект времени. Мне захотелось оказаться в команде «взглядовцев».
До приезда в Москву я работала на ярославском телевидении. Был момент, когда мы принимали участие в конкурсе молодёжных программ. Мой фильм занял призовое место, а награду вручал Сагалаев.
И когда я оказалась в Москве, то первый, к кому пришла устраиваться на работу, был Эдуард Михайлович. Он вспомнил меня и сказал:
«Иди к Лысенко, пиши заявление. Мы собираемся запускать «Взгляд» по вторникам – будешь там работать».
Вообще, Лысенко в моей судьбе сыграл интересную роль. При первой встрече он принял моё заявление на работу и тут же отправил в командировку. Я должна была сделать два материала из своего родного Ярославля. Сейчас даже не помню про что. В памяти остался только огромный стадион, большое количество народа и я посреди стадиона, разговаривающая с этой публикой. Оба моих материала вышли в эфир в одной из пятничных программ «Взгляда».
При второй встрече, уже на Московском канале, он в одночасье уволил меня и всю мою бригаду за то, что я в прямом эфире позволила раскритиковать методы его руководства, когда он возглавил МТК.
И при третьей встрече, в тот момент я уже работала на Первом, он вручал мне премию от московского Союза журналистов. Тогда я ему сказала:
«Спасибо за то, что вы меня уволили, иначе я никогда бы не работала на Первом».
– Не жалеешь, что отказалась от предложения Сагалаева (вести вторничные «Взгляды»)?
– К сожалению, вопрос со вторничным «Взглядом» так и не решился. Меня просили ещё и ещё подождать. А тут неожиданно предложили работать в московской редакции. Что скрывать, я очень хотела быть в этой замечательной команде «Взгляда». Разделяла их идеи. Но так сложилось, что стала заниматься другими проектами.
Жалею ли об этом? Наверное, да. Очень уж яркое было время, СВОБОДНОЕ.
«Похмелье» только после него стало очень тяжёлым.
– В своей работе что-либо использовала «взглядовское» или такого нет в природе?
– Я попробовала сделать пилотный вариант женского «Взгляда». Проект назывался «Женская территория». Нас тоже было трое: я, американская журналистка и «свежая голова» – девушка из любой сферы деятельности, которая в тот момент была медиаперсоной.
– Сотрудничаешь с кем-либо из «Взгляда» кроме Веры Глаголевой?
– Да, с тобой пытались снять фильм о Владе Листьеве, если помнишь. С журналистом Иваном Кононовым запускали проект для СТС «Большой куш». С режиссёром Сергеем Савушкиным делали марафон «Москва-850». С Сергеем Ломакиным сотрудничали на рок-фестивале «Нашествие».
Десять лет работала под руководством Константина Эрнста на Первом канале, но никогда не знала, что это именно он был режиссёром «Взгляда». Помню его в качестве ведущего программы «Матадор». Такой был смешной, застенчивый и длинноволосый. Очень трогательный, совсем не похож на сегодняшнего Эрнста.
– Что дал этот проект нашей журналистике?
– Без «Взгляда» она сейчас была бы совершенно другой. Дело в том, что инициаторы создания «Взгляда» прекрасно понимали, что их задумка сработает только в одном случае: журналистам надо дать свободу. Чем больше, тем лучше. Естественно, с учётом реалий того времени: КПСС ещё наш рулевой и т. п.
С одной стороны, свобода была приманкой. Другим нельзя, а тебе можно. На это клюнули многие. И я бы тоже клюнула.
С другой стороны, был точный расчёт: без свободы ни о каком творческом раскрепощении и речи быть не может. Пожалуйста, выдумывай, но только если решаешь главную задачу.
Именно тогда, во времена «Взгляда» и начали активно развиваться многие направления и методы журналистики, которые сегодня считаются классическими.
Например, журналистское расследование. Именно во «Взгляде» ведущий стал не просто «подставкой под микрофон», а активным участником событий. Обратная связь со зрителями в прямом эфире тоже стала фирменной фишкой «Взляда» и т. д.
– Кто был любимым ведущим?
– Никого не выделяла. Своей интеллигентной нелепостью запомнился Дима Захаров.
– Помнишь ли «взглядовское детище» ТВ-6? Как оцениваешь?
– Как ни странно, «Взгляд» помним, а ТВ-6 нет. Значит, что-то там было не так. Телевизионный продукт становится запоминающимся, если попадает во время. Значит, они не попали.
Та энергия свободы, которая вырвалась, извини за тавтологию, на свободу, была настолько большой, что многие, кто ей питался, «перегорели». С другой стороны, эта энергия привела к созданию нескольких телевизионных каналов. В том числе и ТВ-6. И НТВ, хотя его создатели Олег Добродеев и Евгений Киселёв могут со мной не согласиться.
Да и в регионах многие частные, да и порой государственные компании старались брать за модель своей работы именно журналистские придумки «Взгляда».
– Просматривая ответы респондентов на вопросы относительно 30-летней годовщины самого известного отечественного ТВ-проекта, не без изумления обнаружил, что для многих (рожденных в 70-е и позднее) «Взгляд» = информационно-аналитическая «программа с Бодровым», а не советская передача с Листьевым и Политковским.
И ведь действительно, условный сиквел «Взгляд с Александром Любимовым» эфирился с 1994-го по 2001-й, то есть вдвое дольше, чем оригинальная разработка «молодёжки», стартовавшая осенью 1987 и закрытая Кремлем в декабре 1990-го.
Твои комментарии?
– Когда пришёл Бодров, на экране появился новый тип ведущего: непричёсанного, неправильного, не очень хорошо говорящего… Он не был похож на журналиста. Он нёс какую-то свою правду. Он был из нового, сегодняшнего времени. И от этого казался более правдивым и актуальным.
И вот ещё о чём подумала. Вспомнила фильм «Брат» и, на мой взгляд, Бодров был для очень многих зрителей братом, родным человеком, а не персонажем из телевизора – стильным московским журналистом. Может, поэтому так и полюбился людям. Именно полюбился, а не понравился.
– Есть мнение: «Прожекторпэрисхилтон» = сегодняшний «Взгляд». Что общего и в чем различие?
– Не разделяю мнение.
– Изменилось ли отношение к «Взгляду» за эти три десятилетия с точки зрения профессиональной, Лариса? Человеческой?
– «Не сотвори себе кумира». Об этом я тоже порой думаю, когда вспоминаю свои «отношения» с «Взглядом».
Странная премия. Александр Кондрашов. Июль 2017
Александр Кондрашов – это классический образец «сердюкова» для данного повествования. По мнению многих телевизионщиков – самый грамотный телевед современной России, редактор отдела «ТелевЕдение» «Литературной газеты» и ведущий программ «Неделя в ящике» и «С кого спрос» на РСН. В 2017 году награждён премией Союза журналистов России «Золотое перо России». При этом в «молодёжке» не работал, на ЦТ не служил. Я с ним познакомился после того, как в «Литературке» были опубликованы рецензии на мои книги (приведены в секции ПРИЛОЖЕНИЯ). Поскольку мы уже как бы знакомы (ну, виделись один раз в кампании с поэтом Юрием Крыловым), я посчитал неэтичным оставить в его ответах лестные высказывания в свой адрес, остальной диалог воспроизвожу без купюр.
– Изменилось ли отношение к «Взгляду» за эти три десятилетия, Александр?
– Конечно, и очень сильно. Не за тридцать лет, а гораздо быстрее сформировалось отношение к программе, которое потом уже не сильно менялось.
– Как это было сделано по мнению профессионального ТВ-критика?
– Сейчас выпуски «Взгляда» с профессиональной точки зрения вряд ли интересны, тогда по отношению к советскому ТВ революционной была и форма, и ещё более – содержательная часть. Вдруг было разрешено в прямом эфире говорить и показывать то, что раньше было запрещено. Только державная программа «Время», где величавые дикторы зачитывали тексты по бумажке, шла в прямом эфире. Живого общения со зрителем почти не было – разве что у спортивных комментаторов. И вдруг в перепуганный, пуританский советский экран впёрлась ватага молодцов, которая расселась, как у себя дома, и стала говорить то, что все тогда говорили на московских кухнях, да битлов разных показывать.
– Что дал этот проект рок-движению страны?
– О-очень много, если не всё. Старт.
– Считаете ли вы, что действительно «Взгляд» и рок-музыка развалили СССР?
– Нет, не считаю – развалили руководители страны. Но «Взгляд» очень скоро стал одним из важнейших инструментов антисоветской пропаганды. Энергия народного недовольства против глупостей и преступлений перестроечных и доперестроечных властей в СССР была направлена не на реформирование государства, а на разоблачение его настоящих и выдуманных пороков и в конце концов – на разрушение. Хотя юные ведущие и, думаю, зрелые руководители программы такую цель не ставили. Работая на как бы «Титанике», все они задорно подбрасывали уголёк в топку, увеличивая скорость корабля, и, напевая Цоя и ДДТ, неслись на встречу с айсбергами. Однако направление кораблю задавали не они. Напомню, инициатором «Взгляда» был член Политбюро Александр Яковлев, который впоследствии признавался, что целью его деятельности было разрушение коммунистического режима (см. его Предисловие к сборнику «Черная книга коммунизма»).
– «МузОбоз» Ивана Демидова унаследовал что-либо от «Взгляда»?
– Боюсь, что что-то не самое лучшее. В «МузОбозе» стала очевидна коммерческая составляющая, которая во «Взгляде» особенно поначалу, была незаметна.
– Кто был любимым ведущим? С кем бы хотелось побеседовать?
– Они все быстро стали родными и близкими. Самым любимым, мне кажется, был сногсшибательный красавец, сын разведчика Александр Любимов, похожий одновременно на комсомольского секретаря и на западного плейбоя. Симпатию вызывали и умник Дмитрий Захаров, и деловитый Владислав Листьев. По-разному интересными были и другие ведущие, пришедшие в программу позже. Политически заострённым, принципиальным и бескомпромиссным – Владимир Мукусев, народным репортером-выдумщиком – Александр Политковский, мощным, основательным – Сергей Ломакин <… – здесь купюра, sorry. – Е.Д.), Влад Листьев раскрылся позднее, как успешный шоумен и медиаменеджер. К сожалению, совсем молодым погиб и обаятельный, обстоятельный Артём Боровик.
Побеседовал бы с Дмитрием Захаровым, с ним, единственным из названных «взглядовцев», встретиться не пришлось.
– Вас что-нибудь раздражало в этой передаче?
– Тоже правда, потому что она была не полная. Раздражала поверхностность. Ориентация на то, что «майданутые» зрители хотели услышать. Не было среди ведущих представителей альтернативной точки зрения. Людей, которые предупреждали о том, что страна катится в пропасть, в передачу практически не звали, а их было тоже много.
– Это был новаторский эксперимент?
– Безусловно. И для советского ТВ – абсолютно самоубийственный. Рождалось новое ТВ, рыночное.
– Помните ли Вы какой-нибудь «взглядовский» сюжет?
– Почему-то наиболее запомнились сюжеты о мавзолее Ленина и с Ниной Андреевой.