Епістолярій Тараса Шевченка. Книга 2. 18571861 - Гальченко Сергій 6 стр.

Шли мені швидше свого Вовчка. Та будь здоров з Новим годом.

Передай оці дві пісні Маркевичу, чи не вчистив би він на їх ноту.

245. Т. Г. Шевченка до М. М. Лазаревського

4 генваря

1858.

Вибач мені, моє серце, мій голубе сизий, що я так давно до тебе не пишу, нічого було писать. А тепер набралося так багато того писа[ння], що ніколи писать. Добрий оцей чоловік завтра їде в столицю, зайде до тебе, і ти з ним, як матимеш час, добре набалакаєшся.

Приїжджав до мене колядувать старий М. С. Щепкін, то я після його колядки ще й досі хожу, неначе після похмілля. Нехай йому Господь шле добре здоров’я.

Поздравляю тебе з Новим годом. Дай Кулішеві копу серебром і поцілуй за мене графиню Настасию Ивановну, і білш нічого. Ніколи. Не забувай мене, голубе мій сизий. Чи не знаєш ти, де живе отой Жемчужников? Як знаєш, то напиши мені. Метлинського я получив, спасибі тобі. Прощай, моє серце.

Т. Шевченко.

На звороті:

Высокоблагородному

Михайлу Матвеевичу

Лазаревскому.

В С. Петербурге. В Большой Морской,

в доме графа Уварова.

246. Т. Г. Шевченка до М. О. Максимовича

Мій голубе сизий!

Я ще й досі не охолонув од мого дорогого гостя, і досі ще стоїть він у мене в очах і не дає мені покою ні вдень, ні вночі. Присів оце, щоб написать тобі письмо любенько та подякувать тобі за твої дорогії подарунки. Так що ж, така нісенітниця в голові ходить, неначе, крий Боже, з похмілля. Завдав він мені свято. Так учистив, що аж пальці знать.

Вибач мені, мій голубе сизий, ради великого Бога, що я тобі так оце нашвидку пишу, єй-богу, нічого в голову не лізе, кроме нашого великого чудотворця Михайла Семеновича. Дасть Бог, трохи одпочину, то напишу тойді тобі тихесенько, гарнесенько, та, може ще, як Бог поможе, і віршами. А тепер цілую тебе, моє серце, за твої подарунки, поздоровляю з Новим годом і молю Господа милосердого послать тобі долголетие и здоров’я, на славу нашої преславної України. Поцілуй за мене свою хорошую, добрую пані, а мою щирую землячку. І, други мои искренние, не забувайте кобзаря, убогого і щиро вас любящого

Т. Шевченка.

Нижній Новгород.

4 генваря

1858.

На звороті:

Высокоблагородному

Михаилу Александровичу

Максимовичу.

В Москве.

247. Т. Г. Шевченка до М. С. Щепкіна

4 генваря

1858.

Друже мій єдиний! Я ще й досі не вгамувався од того великого свята, що ти мені завдав на самоті. Якщо не полегша трохи згодом, то я не знаю, що мені й робить з моєю дурною головою, думаю, та я й сам тепер не знаю, що я думаю. Думаю на Масницю приїхать до тебе в Никольське, а до того часу, може, дасть Бог, вийде мені розрішеніє, то і в Москву. А поки що цілую тебе, друже мій єдиний, і поздоровляю з Новим годом. Поцілуй Аксакова, Максимовича і к[няжну] Рєпніну. І не забувай мене, твого щирого, искреннего друга

Т. Шевченка.

Адрес:

В Нижний Новгород

Николаю Александровичу Брылкину

с передачею мені.

Тричі цілує тебе твоя Тетяся.

На звороті:

Высокоблагородному

Михайлу Семеновичу

Щепкину.

В Москве.

248. І. О. Ускова до Т. Г. Шевченка

7 января 1858 года. Новопетровское.

Как я рад, добрейший Тарас Григорьевич, что Вы догадались остаться в Н[ижнем] Новгороде и сождать там результата решения из Оренбурга. Я второпях забыл Вам вложить письмецо; а главное, сумневался, чтобы моя бумага застала Вас в Нижнем. Этот скотина Михальский, заведывающий в отсутствие Львова баталионом, наплел галиматью насчет Вашего увольнения и через это подверг меня большим неприятностям. Корпусный командир, получивши от меня донесение насчет увольнения Вашего в Петербург, вопреки сделанного им распоряжения, сделал мне строгий выговор и написал от себя в обе столицы, чтобы Вам объявить о высочайшей воле.

Я теперь рад, по крайней мере, что Вы не потребованы в Оренбург и можете пользоваться свободою ехать куда угодно. Кстати, я получил от Еленева письмо к Вам от Кухаренки и при сем прилагаю.

Письма Киреевского, пожалуйста, пришлите ко мне с конвертами, как они есть. Я думаю послать их к его отцу; а там посмотрю что будет. Может быть еще, Вам же придется выручать, эти деньги, если будете в Петербурге. Я уверен, что Вы не прервете со мною переписки по старому знакомству. Если будете в Киеве, побывайте у моего дяди полков[ника] Матвея Яковлевича Ускова, он живет на Подоле против Набережного Николая (церкви) в собственном доме.

Итак, дай Бог Вам успехов в Ваших занятиях в живописи. Радуюсь от души, что Вы имеете хороший прием в Нижнем.

Меня надул подлец Чернягин и выслал объектив и вещи прескверные, и сверх того от небрежной укупорки большая часть вещей попорчена и побита. Г. Лазаревский даже не потрудился посмотреть вещи и только написал мне, что он просил Чернягина скорей отправить ко мне вещи. Это мне вовсе не было в пользу.

Жена моя и дети здоровы, слава Богу, и Вам кланяются. Итак прощайте, Тарас Григорьевич, не забывайте нас и пишите, нам всегда будет приятно получать от Вас весточки как от старого приятеля.

Преданный Вам

И. Усков.

Храпчинский в Уральске женился на распутной вдове есаульше.

Мостовский, Бурцев и Жуйков все Вам кланяются.

249. М. С. Щепкіна до Т. Г. Шевченка

От 15-го генваря 1858 г.

Письмо твое от Павла Абрамовича и при нем письмо к Аксакову и письмо к Максимовичу – получил. Оные в тот же день им доставлены. Последнего, то есть Максимовича, по приезде еще не видал. Я тебе с почталионом писал о моем горе: теперь понемногу начинаю приходить в себя; рисунки твои на днях будут разыграны в лотарею. Что же касается до твоего приезда к масляной в Никольское: то ежели ты уже получил разрешение на приезд в Питер, то в таком случае ты можешь приехать прямо ко мне в Москву, и даже ежели и не получил, но если сказано в твоем запрещении не жить в столице, то все ты можешь приехать в Москву прямо ко мне, якобы для своих нужд. Если же сказано не въезжать в столицу, то в таком случае не приезжай в Никольское к маслянице, а проведи ее в Нижнем, в кругу любящих тебя: потому что я [на] масляную отлучиться и даже на один день не могу – так требует обязанность службы; а приезжай на первой неделе поста, тогда я свободен, и могу встретить тебя и провести с тобою несколько дней, и это будет благоразумнее, а то что ты будешь делать там один. Ежели ты приедешь постом и у тебя хватит денег доехать до Никольского, то деньги получишь по приезде там же. И не хотелось бы напрасно платить на почте. Ежели тебе они нужны, то я тотчас вышлю. Репнина тебя цалует. Поклонись всем знакомым, Варенцову скажи, что афиши не выслал потому, что они не были печатаны, потому что запрещение получено накануне. Не взыщи, что плохо пишу, я никогда не был мастер, а тут еще устал после спектаклей, и к тому же и завтра, и послезавтра играю. Г-ну Брылкину с семьей мой душевный поклон. Целую тебя в бороду.

Твой М. Щепкин.

На полях першої сторінки:

Напиши, как решишься ехать, чтобы я знал, когда мне явиться в Никольское.

На полях четвертої сторінки:

Завтра еду к Волконским и передам поручение г-жи Дороховой, которой передай мой душевный поклон.

250. Т. Г. Шевченка до М. С. Щепкіна

1858.

17 генваря.

Друже мій єдиний! Чи ти угамувався вже хоч трохи з своїм бенефісом? Якщо вже зовсім упорався і маєш час неробочий, то я тебе попрошу зробить ось що.

Твоя і моя люба Тетяся Піунова хоче покинуть Нижній Новгород, і добре зробить, їй тут погано, воно тут захрясне і пропаде, як щеня в базарі. Шкода буде такого молодого добра. Я їй порадив виїхать в Харков, і воно раде виїхать, так от що мені на горенько, у Харкові нема у мене ні одного доброго і можного знакомого чоловіка, а в тебе певне єсть там такий чолов’яга. Дуже добре зробив би, якби ти йому гарненько написав та попросив од себе, щоб нашу любую Тетясю там не занехаяли. А з неї, ти сам здоров бачив, і тепер уже артистка, а що ж то з його буде, [як] попотреться та попомнеться меж хорошими та добрими людьми? Алмаз! Ей-богу, алмаз! Сам здоров побачиш, що алмаз. Воно з даром Божим, а до того розумненьке, слухняне і трудяще. І якщо Бог не поможе йому вилізти на світ Божий із цього старовірського гнилого болота, то воно так захрясне і зогниє. А нам з тобою гріх буде.

Воно тут получає 25 рублів в місяць і два бенефіса в год. А на сей год лукавий Варенцов і того не хоче дать, бо бачить, що нікуди їй, сердешній, дітись. Велика сем’я її, небогу, осіла, а то б вона і сама собі, розумна, найшла шлях-дорогу до раю. Нам колись добрі люде помагали, поможемо ж і ми тепер посильно, друже мій єдиний! Я вже написав і послав епістолію до директора Харьковского театра, а якби ще ти од себе до його вчистив, то, може б, з того пшона зробилася б каша. А воно аж плаче та просить тебе, щоб ти укрив її своєю великою славою. Зроби ж так, як воно і я тебе прошу, мій голубе сизий!

Позавчора я получив не письмо, а просто панегірик от Сергея Тимофеевича. Якби я хоч трошки дурніший був, то я б учадів од його панегірика, а то, слава Богу, видержав. Поцілуй його, доброго, благородного, тричі за мене. Та напиши мені його адрес, бо він, мабуть, забув написать мені свій адрес. Я тепер день і ніч сижу та переписую вторую часть тії самої повісті, що я з тобою послав Сергею Тимофеевичу. Як кончу, то зараз і пришлю. Незабаром получиш ти од Куліша мої «Неофіти». Тілько се така штука, що дрюковать її тепер не можна, а колись згодом її ще треба доробить.

18 генваря.

Тілько що хотів написать прощай, голубе мій сизий, нехай тобі Бог помагає, аж гульк – несуть твоє письмо од Брилкіна. Я і перо положив. Та оце вже сегодня заходився знову писать. Спасибі тобі, моє серце, за клопоти по лотереї, як збереш гроші, то пришли на ім’я Брилкі[на], у мене тепер в кишені пусто, аж гуде. Із Пітера мені пишуть, що я недовго сидітиму в Нижнем. Чи так, чи іначе, а я дальше поста не всижу. Чкурну до тебе в Никольское та й захожусь спасаться, бо мені тут нічого робить. Спасибі тобі, що пооддавав мої письма. Поцілуй ще раз Сергея Тимофеевича і княжну Репнину. А тебе цілують други твої Дорохова, Голынская, Брылкін, а Тетяся Піунова аж тричі. А я аж десять раз та все в твою розумну благородну лисину, мій єдиний друже! Ще раз прошу тебе, моє серце, напиши, до кого знаєш, в Харков. Оставайся здоров, мій друже єдиний, нехай тобі Бог помагає во всех твоих добрых начинаниях, не забувай щирого твого друга

Т. Шевченка.

Сердечне дякують тобі за портрети Брылкін, Дорохова, Голынская і Піунова. А я для себе сам колись нарисую.

251. М. М. Лазаревського до Т. Г. Шевченка

19 января 1858 г., С.-Петербург.

Спасибі тобі, велике спасибі, мій милий, мой золотой Тарасе, за твой подарок: твое поличье. Ты не мог выдумать лучшего подарка, и я ему так рад, что не знаю, как и благодарить тебя.

Павла Абрамовича я увидел чрез несколько дней после его приезда и наговорился с ним о тебе вдоволь: теплая душа у него и доброе сердце.

Ты пишешь: «Дай Кулішеві купу серебром». Я не виделся с ним в последнее время; на днях побачусь и, может быть, он разъяснит мне это.

Мне передал деньги Алексей Мих[айлович] Жемчужников, живущий здесь, но об этой передаче просил его брат его Лев Мих[айлович] Жемч[ужников] (родом кацап, а душею чистый малоросс). Он теперь за границею; в последнее время был в Париже, но, кажется, уже уехал в Италию: он в душе артист, хорошо рисует и много ездил по Малороссии, для снятия видов ее.

Графиню Настасию Ивановну давно уже видел я; один раз, как-то недавно, я ездил, но она была нездорова и не принимала никого; а теперь я не дуже здоров; но, может быть, на днях заеду.

Портрет твой уже у фотографа, и как только будут готовы копии, то сейчас же пришлю тебе 4 штуки.

Не нужно ли тебе отсюда что-либо такое, чего у вас в Нижнем нет? Напиши.

Овсянников еще долго пробудет здесь; может быть, м[еся]ца два, а потому письмо адресую на твое имя.

Прощай, мой добрый друг. Будь здоров, счастлив, весел и богат.

Всею душею преданный тебе

Мих. Лазаревский.

Василь и Федор кланяются тебе. Вероятно, к тебе заходил и брат Яков (которого ты не знаешь). Он поехал на службу в Вятку, и я просил зайти к тебе, если вятс[кий] губ[ернатор] Муравьев (родной племянник вашего), с которым брат поехал, пробудет в Нижнем хоть полсуток.

252. Т. Г. Шевченка до М. М. Лазаревського

21 генваря.

Мій милий друже!