Впрочем, зачем же такое, «нудо́тное», хоть и не без «старпёрской» приятности, пожалуй, нытьё…
Подобьём пассивные и активные части «жестокого баланса»! Кстати, спонтанно залетела занятная идея – снять комедийный фильм-пародию на академический «Жестокий романс» с таким вот шутовским названием и криминально-детективным сюжетом из «кровавых девяностых».
Итак, в горьком «пассиве»… Досадная потеря предложенного одновременно с гением-Леонидом действительно реального контракта со «Снегири-рекордс» и навсегда расстроенные отношения с весьма крепким продюсером Олегом Нестеровым, ибо выбрали мы манящий «всероссийской славой» Бурлаковский договор. Вот идиотики…
Далее – все наши нехитрые работки и наработанные концертные площадки в Нижнем тотально канули в Чёрное Небытие.
Небрежно прибавьте ещё к этому «для пущего колориту» мучительно долгое «ощущение спинами» злорадных усмешечек нижегородских «братьев-музыкантов», мол, смотри-смотри – «наши звёзды» пошли бутылки сдавать.
Не забудьте также присовокупить и без того разрушенные зыбкие родственные связи – наши уставшие родители, да и родственнички «помельче» надолго отвернулись от нас, «факин» неудачников и перестали хоть мало-мальски верить в «галактическую» карьеру своих наивных чад, что было особенно больно.
Ну и ещё один «приятный бонус» – натуральный, а не показной, как у многих «околоплавающих от рокенрола», алкоголизм, «благоприобретённый» за последующий печальный год полной оторванности от музыкального мира и заливания тоски в разбитом сердце надёжным, как яд-цианид, «Медовым крепким». Считаю, подбито неплохо!
Ну а теперь спасительный «актив»! «Дурацкий» год опыта работы с новыми, столичными и не очень, музыкантами и неожиданное осознание того, что и сами «с пышными усами», да можем многое, хоть и так старательно нас «втаптывали» в неумёхи-провинциалы.
После постыдного возвращения на «малую родину» у меня «чудесным образом» изменился (и в лучшую «почти что джазовую» сторону) голос, и я записал мой первый альбом именно так, как хотел, и в который теперь «эротически» влюблён, несмотря на неизбежные недочёты в сведении. И мне никогда теперь не будет стыдно за эту мою первую «официальную работу», как было бы жутко неловко, если бы «первый винил» вышел в «эпоху сиятельного Леонида» – так всё было тогда резко, «рускороково» и банально. И упаси нас Всевышний, я не виню «ни в коем разе» в «трагикомическом фиаско» никого, ведь мы, неумелые «рок-салажата» и сами тогда были не готовы разродиться первой пластинкой, просто робкие наши душеньки ещё не прорезались, и не пришло-прибежало ещё наше «главное» время.
Продолжим о приятном «активе». Сотни (!) ласковых и сердитых песен, одна лучше другой, уж великодушно извините, гражданочки, право, «за излишнюю скромность», небрежно написаны «кем-то» на едином дыхании. Эти мои любимые детушки, которые никогда бы не «народились» с плачем и радостью, если бы всё это стереотипное счастье рокера осуществилось – контракты, бабки, концерты, тёлки, кокос и вселенская любовь народонаселения.
А ведь были ещё концерты, на которые я попал только благодаря «всесильному» Леониду: «John Zorn», «Magma», «David Sylvian» – провинциальному мальчику это не могло присниться даже в самом разнузданном эротическом сне.
И напоследок самое важное – неожиданно родилась уверенность в том, что ты силён, ты лучше всех, и никаких вам Миков Джаггеров.
Да! Как же я мог забыть! Конечно же, знакомство с Олежкой Чубыкиным, замечательным московско-владивостокским певцом, после «судьбоносного» приглашения которого посетить очередной занудный «Maxidrom», потянулась счастливая цепочка, хоть скромного, но давно уже не ожидаемого «народом» возрождения «Алкоголя».
Хорошо всё-таки, что «актив» «жестокого баланса» был вторым, словно выступление капризной «звёзды гранд шоу» после необязательного «разогрева», так как-то заметно легче, не правда ли?
Как и всегда случается у меня, «многотомное» вступление затянулось, а ведь вновь всего-то и хотел только поведать одну крошечную баечку…
В общем так! Мы уже вот-вот должны были разбежаться с Самим Леонидом… Он-то, думаю, уж «прозорливо и сурово» знал про всё, про это «мрачное», а мы же ещё ждали, наивно и глупо, когда празднично «выстрелим» в мрачное небо российской сцены.
И вот он, Великий и Ужасный Леонид Бурлаков, кому высылаются до сих пор тысячи кошмарных «демо» от жаждущих славы и признания «самородков», крёстный отец Лагутенко, Земфиры и Братьев Гримм в компании «звёздного саундпродюсера» Олежки Чубыкина у меня в гостях в заплёванном Нижнем Новгороде, в зачумленной богемной квартирке. Признаюсь, было уже даже в этом что-то диковатое и противоестественное.
Демонстративно непьющий Леонид благосклонно катал нас, пьяных, без пяти минут «суперстаров» по изнанкам города, великодушно знакомился с местной музыкантской братией, «влёгкую» сводил что-то на пробу посредством золотых ушей Олега на нашей лучшей студии «Тонмейстер» у Лёшки Баскакова, ну, в общем и целом, выполнялась вполне себе эстетская «программка».
Но! Бодрящим утром произошёл возмутительный катаклизм – горящая водичка в нашей безумной квартирке была преподло отключена. И надо же было совпасть таким двум из разных «кармически параллельных» миров событиям – именитые, «на всю страну прославленные гости» и такие приземлённые проделки ЖЭКа.
Чеширским нечёсаным котиком до ушей улыбаюсь я до сей поры, вспоминая такую «акварель Бенуа», когда нагревается целая байда кипятку, и Могущественнейший Вершитель Музыкантских Судеб сиротливо намывается из каких-то пошлых, вскипячённых на плите тазиков.
Вот так, мои милые братцы, сама безжалостная стихия напоминает нам, убогим, да сирым, что даже «сильные мира сего» не смогут избежать этой «общечеловеческой» и презабавнейшей участи! Так пусть же забавная эта комедия будет нам всем «нравственным и поучительнейшим уроком» о том, что даже «высокое и низкое» так пугающе рядом! И не будем забывать «о сиим», а станем, напротив, помнить. Про «звёздные» наши карьеры. И медные тазики.
Загадочные истории
Я обожаю загадочные истории. Такие, чтобы, как в пионерском лагере перед отбоем, до сладкой жути, нервной дрожи, да бешеного сердцебиения.
У Ражевой они такие все. Как она умудрялась попадать в эти почти мистические водовороты событий, известно лишь одному отчаянному Богу Приключений.
Ну, во-первых, в неё были тайно и явно влюблены все буйные хулиганы школы и двора. А впрочем, тихони, очкарики и прочие «книжные мальчики» тоже. А с чего бы мне ей не верить? Влюблены, стало быть, влюблены.
Одного бедного паренька лупили «ежевечерне», словно выполняя священную традицию, только лишь за робкие попытки поговорить с «королевой гоблинов». Сердобольная Иришка даже провожала беднягу до «отчего дому», смело поменяв извечные понятия «кавалер-барышня».
Сиротские слёзы умиления и оторопь «фарисейского» удивления (и почему «фарисейского», наверное, слово уж больно красивое) нежно забирают сердце заворожённого слушателя в лице меня, когда узнаёшь вот эдакий следующий поразительный факт. Ещё один, «потерявший от любви разум», а стало быть, неразумный уж к этому времени мальчик, начертал на стене своей комнаты номер телефона «похитительницы сердец» Ражевой и трепетно и благоговейно целовал его каждое утро и вечер. Как вам сие? Вот это я понимаю «аля натюрель», настоящее, «без байды́», средневековое поклонение Прекрасной Даме.
Весьма приглянулся и этот «страшно-прекрасный» рассказ про двенадцатилетнего мальчика Диму Берёзина, который ещё при рождении трагически потерял своего брата-близнеца и с эпатажной гордостью заявлял постоянно, что, мол, по этой древней примете долго он не проживёт. «Я долго-то жить-то не буду…». Как говорится, несчастный парнишка накаркал… Как же возможно так беззаботно накликать страшную беду…
Он был известен каждому в шумном дворе тем, что будто прирождённый потомственный циркач, слетал на ветхом «велике» с третьего этажа прямо по лестнице с душераздирающим неизменным выкриком: «Выступает Дима – Бешеная Собачка!». И вот, словно в подтверждение мрачного его «самопредсказания», отважного трюкача совершенно ни за что страшно избивают вполне себе взрослые ублюдки… Что-то жуткое произошло с его телом после этого кошмара, и странный мальчик вскоре умер от саркомы костей. А ведь эти «смрадные гады» до сих пор где-то ползают по земле…
Всем притихшим двором ошарашенные девочки и мальчики бегали смотреть на их привычного Димку, неподвижно лежащего в гробу и… не узнавали его. Там, в деревянном ящике безучастно лежал кто-то одутловатый и чужой. «Это же не он! Точно, не он, девочки! Нас обманывают…» – шептала перепуганная трагическим и одновременно мистическим зрелищем, маленькая Ражева.
А чуть позже Иришке приснился и вовсе уж чудной сон. По безлюдной улице, катя впереди себя нелепую тележку, какие обыкновенно бывают в универсамах, невозмутимо шёл тот самый загубленный Димка. Тележка была доверху полна самых разнообразных и невероятных игрушек. «Димка, это ты! Ты что не умер?» – радостно кинулась она к нежданному призраку. «Да, не умер… Только ты об этом никому не говори, хорошо?» – многозначительно приложив палец к губам, произнёс паренёк из сна, и в следующее мгновенье морок рассеялся вместе с диковинным сновидением….
Вы, скорее всего, не знаете, но затейница Ражева «рукоделает» весьма таинственных кукол, которые выглядят довольно зловеще, будто живые монстрики, постоянно готовые вас укусить исподтишка, лишь стоит вам зазеваться. На совершеннейшем серьёзе она как-то сообщила мне про очередного игрушечного Франкенштейна: «Ча́ли назвал мне свое имя…». На сердце у меня, признаться, похолодело. Чали неподвижно лежал на письменном столе и пристально смотрел на меня, не отрываясь, так, что я даже на всякий случай торопливо вышел из комнаты. Кстати, о сердце – у этих её потусторонних созданий имеется сердце, у каждого своё, непохожее на других, тщательно и с любовью зашитое в матерчатое тельце. У Чали же имелась ещё крошечная сумка для писем… Зачем?!
О следующей фантастической истории, честно сказать, она просила почему-то умолчать, но я привычно ослушался, слишком уж она хороша.
Её бывший школьный приятель, некто Андрей Анистрахов, как-то уже, будучи в развесёлые студенческие годы, случайно встретился ей в автобусе, и неожиданно завязался занимательный разговор. Странный парень авторитетно утверждал, что за это немалое прошедшее время, он «в идеале» овладел полулегальным искусством гипноза. Ражева, понятное дело, насмешливо подтрунивала над старым знакомым, справедливо не веря в эти мальчишеские рисовки. А он только лишь пожимал плечами на её жестокие остроты, и, в конце концов, спокойно предложил: «Ну хочешь, я просто загипнотизирую тебя прямо здесь, тогда ты поверишь?».
После получения официального недоверчивого согласия, что-то определённо стало происходить. В одно мгновенье потрясённая Ражева увидела, как «расфокусировалось» всё, что было рядом с лицом самодеятельного мага – монотонно жужжащие пассажиры, грязный салон автобуса, нехитрый пейзаж за окном… Колдовской облик же её старого дружка, наоборот, стал крайне резок, далёкий его голос что-то вкрадчиво вещал, и, к счастью, вдруг она осознала, что постепенно теряет волю… «Всё, Дим, хватит!» – решительно приказала она. «Ну хватит, так хватит» – благодушно улыбаясь, согласился «артист оригинального жанра» и великодушно отпустил не на шутку напуганную «ассистентку».
Тут же, в жарком, июльском транспорте была поведана очередная потрясающая байка.
Как и многие теперешние молодые юноши «с горящими глазами», навсегда отравленные «призывными» восточными учениями, наш «мастер внушения» с таким же «восприимчивым» приятелем отправился в далекую древнюю Индию, дабы нанести визит легендарному Сатья Саи Баба.
И вот, во время краткой, но как всегда ёмкой «мистической» аудиенции у знаменитого гуру, тот самый сиятельный Саи Баба как-то особенно взглянул на приятеля нашего «гипнотизёра» и через переводчика неожиданно заявил: «Твоя жена сейчас рожает, и тебе нужно быть немедленно рядом с ней». И в этот самый невероятный момент будущий счастливый папаша… оказался рядом с надумавшей разродиться жёнушкой. Да-да, думайте, что хотите, но он мгновенно исчез на глазах обомлевшего друга в компании десятка незаинтересованных свидетелей. Все его личные вещи, что остались после невероятного перемещения в пространстве, наш «иллюзионист» привёз уже потом, по приезде домой.
Я обожаю загадочные истории. Без них так грустно. А с ними есть хоть какая-то небольшая надежда на чудо. Ведь всем нам теперь поможет уже только одно лишь Оно.
Алкоэтюд
Мятый человек нетвёрдо входит в вагон метро со своим «шлангующим» товарищем и «суперполторашкой» такой «са́рзы-ва́рзы», что она даже без этикетки. Наверное, так и продается. Пивом, разумеется, вульгарно тащит на весь вагон.
Вкратце обозначенный теперь уже для нас, всех праздно любопытствующих, «нетвёрдый» мужик, чуть заползая в «теплушку», говорит по мобиле очень бодрым, но жутко наигранным тоном, поскольку дико пьян, и утомительно сосредотачиваться уже чрезвычайно сложно.
А текст, на секундочку, такой: «Алё, Алла Андревна, слушаю!». Буквально через минуту его язык как-то почти перестает справляться со своей непростой работой, причём «Алла Андревна» изумительным образом становится Елизаветой Борисовной, и я слышу уже не такое бодрое: «Врут! Врут, Елизавета Борисовна! Работа выполнена, да, выполнена… На десять (!) процентов выполнена, да… Когда я нужен? Через два часа, нормально? Всё, лечу!».
Далее на весь несущийся куда-то, наверное, на Луну состав раздается гогот этого «искромётного работничка» и его такого же «конкретно-достойно вдетого» приятеля, и начинаются гордые бахвальства про то, как он «ловко обманул» свою легковерную начальницу.
Причём, совершеннейшим образом непонятно, приедет он на самом-то деле или даже «никто и не собирался никуда спешить». Но в любом случае «волшебный» дядька в силу полуобморочного опьянения не осознаёт, конечно же, что, как минимум, он уже уволен.
Военруки
Кто-нибудь вообще помнит, что существовали «допреж» такие инопланетные существа – военруки? Нет? Придется, видимо, великодушно просвещать. Как правило, все они патологически «параноидальны». Причём каждый по-своему и остро индивидуально.
Первый наш «бравый военрук» как-то особо не запомнился, поскольку был довольно обычным психом с вечно красной мордой. Чего-то всё орал невпопад, пыжился и ужасно боялся показаться неубедительным и слабым. «Красно-казарменных» годиков ему настукало к тому времени, полагаю, аж под шестьдесят, и задержался он в нашей дикой школе совсем недолго. Наверное, перешёл в какие-нибудь «начальники овощного склада», очень уж это ему подходило.
Но вот второй и последний, незабвенный Геннадий Александрович был человеком, ну, совершенно уж замечательным. Скорее всего, он был чуточку «слегка не в себе», но его небольшое сумасшествие проявлялось как-то душевно, что ли, беззлобно и очень смешно. Такие чудаковатые люди рождаются с зачатками юродивых и в глазах обычного «правильного» люда они, без сомнения, «чокнутые».
Ну, маленький пример для затравки: во время занятия мы с замиранием дыхания ожидали, когда начнется «стандартная дурка» и никогда не разочаровывались в нашем фантасмагорическом Геннадии Александровиче.
На этот раз он «плавно» вёл повествование о некоем «военном человеке», который, то ли ошпарил жизненно важные оконечности, то ли «капелюшечку» шибануло его, сердешного, током. В общем, реакцию бойца-растяпы на постигшую его напасть наш любимый военрук проиллюстрировал такими отчаянными телодвижениями и гримасами, что это выглядело бы полным перебором даже для воровского шалмана, а не то, что для невинного школьного урока. В эти моменты пика эмоций нашего «боевого командира» казалось, что в него вселяется что-то «жутковатое», и он «на некоторое время» становится натурально бесноватым.
Одной из любимейших его классических баек была про то, что в тревожные послереволюционные времена существовала такая гордая должность «Заместитель комиссара по морским делам», что в сокращённом грубыми пролетариями виде произносилось не иначе как «Замком по морде». Мы послушно ржали каждый повтор.