Однако грядет ночь Великого четверга… Служба двенадцати Евангелий[41]!! Рассказ о невыносимых страданиях, о невыразимом благородстве души, величии и красоте Слова!! Чтение… припевы… музыка припевов… Во всем такая мудрость… Все сплетено, все связано, все сковано таким железом… Уныние, печаль, скорбь заливают все… Всем Каиафам[42] несется такое проклятье (до того света!.. до преисподней!..). Проклятие Иерусалиму, со всеми его Ваалами, с толстыми беременными брюхами, со жраньем жертвенного мяса, со всеми Астартами и Молохами[43]…
Праздник Пасхи[44] существовал уже при апостолах. До установления Никейской пасхалии[45] в малоазийских церквях[46], особенно иудеохристианами, в I век Вечеря Господня[47] ежегодно отмечалася вместе с иудейским Песахом – 14-го нисана[48], в день приготовления евреями пасхального агнца и ожидания пришествия Мессии[49], когда, согласно Евангелию от Иоанна и мнению древнейших отцов церкви (Иринея[50], Тертуллиана[51], Оригена[52]), последовала крестная смерть Иисуса Христа. Некоторые церкви переносили празднование на первое воскресенье после иудейского Песаха, потому как Иисус Христос был казнен в день Песаха и воскрес по Евангелиям в день после субботы – в воскресенье. Есть сведения (Мелитон Сардийский[53], Аполлинарий Иерапольский[54], Климент Александрийский[55], Ипполит Римский[56]) и о том, что первоначально особым постом отмечались страдания и смерть Христа как Пасха крестная, совпадавшая с еврейским Песахом (пост продолжался до воскресной ночи). После нее отмечалось собственно Воскресение Христово как Пасха радости, или Пасха воскресная[57].
В скором времени стало заметным различие традиций поместных церквей. Во II веке возник спор о дне празднования Пасхи между епископом Римским Виктором[58] и епископом Эфесским Поликратом[59]. В Риме праздновали Пасху в день воскресный после 14 нисана согласно преданию, полученному от апостолов Петра и Павла. Христиане Малой Азии разрешали пост и совершали пасху в 14 день (первого весеннего лунного) месяца нисана, в день законной ветхозаветной пасхи, в какой бы день недели это 14 число ни выпадало, согласно преданию, полученному от апостолов Иоанна Богослова и Филиппа. В Риме и в Малой Азии параллельно друг другу собирали поместные церковные соборы, в обоих местах единомысленно полностью подтверждали, что их предание получено от апостолов, только от разных. Посредником и миротворцем в этом споре выступил епископ Лионский Ириней. Он убедил епископа Рима Виктора в том, что расхождения по формальным пунктам не должны ставить под угрозу единство Церкви. Мир между поместными церквями был восстановлен, но при этом каждая церковная область осталась при своем апостольском предании.
Параллельно друг другу на Востоке (применяли 19-летний цикл и предполагали 21 марта как день равноденствия) и на Западе (использовали 84-летний цикл и днем равноденствия считали 25 марта) начали распространяться две пасхалии. Ситуация вызывала определенные неудобства и была причиной споров о правильной дате, в ходе которых сторонники того или иного способа расчета не раз апеллировали к пасхальным чудесам, доказывающим, по их утверждению, верность избранного ими дня. В первой половине VI века, когда очередные римские пасхальные таблицы подходили к концу, римский аббат Дионисий Малый[60] по поручению папы римского Иоанна I[61] составил новые пасхальные таблицы на основе александрийских расчетов[62], объединив таким образом восточный и западный способы расчета пасхального дня. Таблицы Дионисия, со временем принятые на всей территории бывшей Западной империи, были составлены на 95 лет, но впоследствии были продолжены на неопределенный срок[63].
В 1582 г. в Римско-католической церкви папа Григорий XIII[64] ввел новую Пасхалию, названную григорианской. Вследствие изменения Пасхалии изменился и весь календарь[65]. В 1583 г. папа Григорий XIII направил Константинопольскому патриарху Иеремии II[66] посольство с предложением перейти на григорианский календарь. Константинопольский собор 1583 г., признав неточность юлианского календаря, тем не менее отверг предложение как не соответствующее канонам святых Соборов, а последователи григорианского календаря были преданы анафеме[67].
Конечно?! если христианство!.. православие!.. то – трижды прокляты, сто раз прокляты все Иерусалимы, а заодно и Афины… и Рим… и Пергам… и Весты[69]… и Дионисы[70]… Весь эллинизм!.. с его мифологией, философией, научной мыслью… И мы остаемся только с отцами-пустынниками и непорочными женами[71]?! С тихим и миловидным умилением со свечечками?! С утешением?! в церкви… в храме… в монастыре…
Нет больше места искушению, положившему начало истории человечества?! Где Адам!!.. движение семени в фалле… извержение семени… мириады душ, пролетевших через фалл… Вот он Космос?!.. И… Ева!!.. делающая Мир внутренне и интимно понятным?!.. Самое прекрасное, что есть на свете!!.. изящный поворот шеи… два будоражащих холмика грудей на верхней части туловища… стройный стан… мягкая белизна живота… широкие полные бедра… загадочные волнующие складки, очерчивающие лоно… нежный и ласковый голос… Мгновенье сладостного обладания!!.. Нет и не будет ничего прекраснее!!.. Просто не может быть!!..
Нет больше места завету между Господом и Аврамом[72]?!.. Безглагольному!.. безмолитвенному!.. обрезанию – посвящению Богу пениса… крайней плоти – единственного (самого нежного!.. родного!.. подподольного!.. штанного!.. нагого!.. райского!..) источника родства (уродненности!) в мире?!.. (Я – родной в мире… целому миру родной! Мне никто не чужд… никто не враг!) Это – с ума сойти!!! Фаллическая связь человека с ветхозаветным Богом?!.. Значительно большая, чем связь с Ним разума и совести?! Но в этом все и дело! Вся тайна! Плоть человека неотделима от его души, и то, что считается плотью, на самом деле представляет собой часть души, воспринимаемой органами чувств – главными входными каналами души[73]…
Нет больше места эротическим коннотациям библейских сюжетов о красивой видом и весьма привлекательной взором Иудифи[74]?! и юной иудейской царевне Саломеи[75]?! Мотив обезглавленного в полной мере соответствует страху перед оскоплением… Древняя тема вечной борьбы мужчины и женщины, пола и характера, невинности и совращения… сексуальности и рассудка… Сливаются противоположности! Дьявольское и гротескное противопоставляется классическому и прекрасному!.. То же с ветхозаветной героиней Песни песней царя Соломона – Суламитой[76]?! Да лобзает он меня лобзанием уст своих! Ибо ласки твои лучше вина[77]… И заключением Иамнийского собрания[78] первого века новой эры: «Никто никогда в Израиле не спорил против того, что «Песнь песней» оскверняет руки[79], ибо весь мир не стоит того дня, в который дана была Израилю «Песнь песней», ибо все книги святое, а «Песнь песней» – святое святых»?!
Без Ренессанса[80]?! с гуманизмом и антропоцентризмом?! Без Боккаччо и его штучек[81] на тему любви?! Без величайшей эпохи Просвещения?! с рационализмом и свободомыслием[82]?! Без Вольтера[83]?! его за и против?! Без шедевров эротической литературы, живописи, графики, скульптуры, архитектуры, музыки, танца?! Без читателя… зрителя… подсматривающего сквозь замочную скважину печатного текста… художественного полотна… архитектурную форму… музыкальную фразу… пластику жеста, мимики, движения… за личной жизнью персонажей, мысленно присутствующего при самых интимных моментах?! С одним только литературным богословием?! ортодоксальным пуританством?! церковным морализмом?!
Не Провидение!.. Промысел!.. Промышление!.. Целесообразное действие Абсолюта, направленное на благо Своего главного творения – человека, – а Христос?!.. Страдалец… изливающий страдания на голову несчастного человечества… поддевающий человечество красноречием своим на страдания[84]… Только красноречие… и красноречием все кончится?!.. А главное – БЫЛ ЛИ МАЛЬЧИК[85]??!! Была ли СВЯТАЯ ПРАВДА ЕГО[86]??!!
«У Бога есть дитя – Христос и дитя – мир. Розанов видит непримиримую правду этих двух детей Божьих. Для кого сладок Иисус, для того мир делается горек. В Христе мир прогорк. Те, что полюбили Иисуса, потеряли вкус к миру, все плоды его стали горькими от сладости Иисуса… Нужно выбирать между Иисусом и миром, между двумя детьми Божьими. Нельзя соединить Иисуса с миром, нельзя разом их любить, нельзя чувствовать сладость Иисуса и сладость мира».
Безродственен?!.. Бессеменен?!.. Холодная всемирная религиозность без крови и семени?!.. Без рода и племени?!.. Без отца, матери, детей… памяти деда и бабушки… заботы о внуках?!.. Отнять у человечества жемчужины, заменив их стразами епархиальной любви… с радостью небытия?!.. мнимой схваткой смерти и жизни?!.. мнимым избавлением от конфликта духа и тела путем девства и аскезы?!.. Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас[89]!!! Тут не до эротизма?! Умолкает физиология, увядает плоть человеческая, поникает детородный орган… Женское лоно запирается в девичестве и эмансипированном умствовании… Морозная и чахлая жизнь[90]?!.. То ли андрогин, то ли гермафродит, то ли гомосексуалист, то ли импотент, то ли скопец[91]?!.. А’fallism – vitalism[92] – монастырь… Не пережить желанья[93]… уничтожить в себе?! А ведь так хочется прильнуть к священному источнику жизни – лону женскому, обонять благоуханные гениталии, целовать половой орган!!.. И вот уже женщина входит запахом в мужчину, делая всего его пахучим собою!!..
Но!.. рушатся Соломоновы храмы… Нисходит солнце… угасает энергия!!! Остаются вытесненная сексуальность… комплексы… страхи… психозы… неврозы… На лицах и в позах горечь и тревога… тоска и мечтательность… дисгармоничная неловкость… Нет жизни?! не нужна?! Но тогда как же? Надо – жить… остается – жить… Как??.. МИСТИКОЙ половых органов?!.. ЗРИТЕЛЬНЫМИ ВПЕЧАТЛЕНИЯМИ маленького мальчика (вполне полными, отчетливыми, абсолютными) от чрева и вульвы своей матери (дорогой! милой! единственной! бравшей с собой в женскую баню[94])?!.. Нарисовано мелкие складочки на животе, оставшимися по одной после каждых родов… Женские болезни… Спринцевание раствором молока и шалфея… (Как это можно, что она ребенка заставляет ухаживать? Неужели никого нет? Но никого и не было. Бедность… Нищета голая… Ужас…) СТРАДАНИЯМИ онанирующего подростка, получающего опыт эрекции и эякуляция от соприкосновения пениса с кожей старого и давно проносившегося овчинного одеяла, шерсть которого висела клоками?!.. Вот оно!!.. сделаешь – согреешься – и от ослабления крепко-крепко засыпаешь. А потом потрясение… испуг… Гибну. Что-то нехорошо делаю. Буду хворать. Негодный я человек. Ни к чему не способен. Прости, Боже, если Ты можешь… МЫСЛЯМИ о вечном неизбывном первородном грехе и пороке?!.. Волнение (безумное волнение!), томление (безумное томление!), страх вечной гибели души, вечной оторванности от Бога!! Распутный… бесстыдный… Великий грешник, покусившийся на святое… ВЕЙНИНГЕРОМ[95]?!.. ФРЕЙДОМ[96]?!.. ЮНГОМ[97]?!.. Придавленным обстоятельствами?! Пригашенным культурой?! Сублимирующим половую энергию в Дух?!
Упрощенный фон. Фигуры как будто выступают из холста, подчеркивая ощущение одиночества, грусти, встревоженности, испуга, страха, смятения, вины, отчаяния. Жесты и движения передаются не с помощью света и тени, а контуров. Тела изломаны, а руки и ноги болезненно искривлены в судорогах (иногда с усеченными конечностями, иногда без половых органов, с проступающим скелетом или омертвевшей плотью). Демонстрация инстинктивной стороны жизни, наготы, мастурбации, совокупления как акты саморазоблачения. Обнаженное тело – неловкость и страдание; сексуальность – неустойчивость психики и чувство вины; соитие – опустошенность и нервный срыв. А все вместе – ужас повседневности.
Без метафизического смысла Судьбы?!.. как совокупности всех событий и обстоятельств, которые предопределены и в первую очередь влияют на бытие человека, – с Голгофой?!.. Ибо «пришел час прославиться Сыну Человеческому. Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода. Любящий душу свою погубит ее; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную. Кто Мне служит, Мне да последует; и где Я, там и слуга Мой будет. И кто Мне служит, того почтит Отец Мой. Душа Моя теперь возмутилась; и что Мне сказать? Отче! избавь Меня от часа сего! Но на сей час Я и пришел. Отче! прославь имя Твое. Тогда пришел с неба глас: и прославил, и еще прославлю. Народ, стоявший и слышавший то, говорил: это гром; а другие говорили: Ангел говорил Ему. Иисус на это сказал: не для Меня был глас сей, но для народа. Ныне суд миру сему; ныне князь мира сего изгнан будет вон. И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе. Сие говорил Он, давая разуметь, какою смертью Он умрет»[99].