Описание, данное Г. Уратадзе (борода, длинные волосы, зачесанные назад), соответствует тому изображению, которое запечатлели коллективная фотография заключенных кутаисской тюрьмы в 1903 году и фотография, сохранившаяся на регистрационной карточке Иркутского охранного отделения34.
И. В. Сталин: Осенью 1903 года Сталина высылают на три года в Восточную Сибирь, в Балаганский уезд Иркутской губернии, в село Новая Уда. 27 ноября 1903 года Сталин прибывает на место ссылки. В ссылке он получает письмо от Ленина.
«Впервые я познакомился с Лениным в 1903 году, – говорит Сталин. – Правда, это знакомство было не личное, а заочное, в порядке переписки. Но оно оставило во мне неизгладимое впечатление, которое не покидало меня за всё время моей работы в партии. Я находился тогда в Сибири в ссылке… Письмецо Ленина было сравнительно небольшое, но оно давало смелую, бесстрашную критику практики нашей партии и замечательно ясное и сжатое изложение всего плана работы партии на ближайший период»35.
Л.Д. Троцкий: Согласно изложению самого Сталина, письмо Ленина носило не личный, а программный характер. Такого рода письма рассылались Крупской по ряду адресов и в оригинале сохранялись в заграничном архиве. Вряд ли в данном случае было сделано исключение для неизвестного молодого кавказца. Но в архиве нет того письма, копию которого Коба сжег «по привычке старого подпольщика» (ему в это время было ровно двадцать четыре года). Больше всего, однако, удивляет тот факт, что Сталин ничего не упоминает о своем ответе Ленину. Получив письмо от боготворимого им, по собственным словам, вождя, Коба, разумеется, немедленно же ответил бы ему. Но Сталин молчит об этом, и молчит не случайно: в архиве Ленина и Крупской ответного письма Кобы нет. Если допустить, что оно было перехвачено полицией, копия его непременно сохранилась бы в папках Департамента полиции и была бы давно воспроизведена в советской печати. Наконец, дело ни в каком случае не могло бы ограничиться одним письмом. Молодой социал-демократ не мог не дорожить постоянной связью с вождем партии, «горным орлом». Со своей стороны, Ленин очень дорожил связью с Россией и аккуратно отвечал на каждое письмо. Между тем никакой корреспонденции между Лениным и Кобой не возникло в течение ближайших лет. Всё вызывает недоумение в этом рассказе, кроме его цели.
В жизни Ленина 1904 год был, пожалуй, самым тяжелым, если не считать последних годов болезни. Не желая и не предвидя того, он порвал со всеми выдающимися деятелями русской социал-демократии и долго не находил никого, кто мог бы заменить вчерашних соратников. Только постепенно подбирались большевистские литераторы, к тому же далеко уступавшие редакторам «Искры». М. Н. Лядов, один из активных большевиков того времени, находившийся в 1904 году с Лениным в Женеве, рассказывал двадцать лет спустя: «Приехал Ольминский, приехал Боровский, приехал Богданов… ждали мы приезда Луначарского, за которого Богданов ручался, что он по приезде обязательно примкнет к нам». Все эти лица возвращались из ссылки, о них знали заранее, их ждали. Но при подготовке фракционной газеты никто не поднимал вопроса о Кобе, которого теперь изображают как уже выдающегося в тот период большевистского деятеля. 22 декабря выходит, наконец, в Женеве первый номер газеты «Вперед». Коба не имел никакого отношения к этому знаменательному событию в жизни фракции. Он не вошел в сношения с редакцией. В газете нет ни его статей, ни корреспонденций. Это было бы совершенно невозможно, если бы он в то время был лидером кавказских большевиков.
Мы имеем, наконец, прямое документальное свидетельство в пользу вывода, сделанного нами по косвенным признакам. В 1911 году начальник тифлисского охранного отделения Карпов в обширной и крайне интересной справке, посвященной Иосифу Джугашвили, – мы еще встретимся с ней в дальнейшем, – писал: «С 1902 г. он работал в социал-демократической организации, сначала меньшевиком, а потом большевиком». Доклад Карпова есть единственно известный нам документ, где совершенно категорически утверждается, что в течение известного периода после раскола Сталин был меньшевиком. Неосторожно напечатавшая 23 декабря 1925 года этот документ тифлисская «Заря Востока» не догадалась или не сумела дать какие-либо пояснения36.
Л.П. Берия: Товарищ Сталин в феврале 1904 года, после побега из ссылки (Сибирь), возвращается в Тифлис и становится во главе большевистских организаций Закавказья, организует и направляет борьбу против меньшевиков, которые после II съезда партии, за время отсутствия товарища Сталина, особенно активизировались.
Товарищ Сталин и остальные закавказские большевики развернули борьбу за созыв III съезда партии, твердо проводя линию на раскол, на разрыв с меньшевиками. При его руководстве Кавказский союзный комитет РСДРП порвал связь с ЦК РСДРП, который перешел в руки меньшевиков после II съезда, и потребовал созыва III съезда партии.
В ноябре 1904 года в Тифлисе состоялась большевистская конференция кавказских комитетов (в составе пятнадцати делегатов), которая приняла решение об организации широкой агитации и борьбы за созыв III съезда партии37.
Л. Д. Троцкий: Если принять на веру, что Сталин уже в 1901–1903 годах играл в кавказской социал-демократии руководящую роль, что он с 1903 года примкнул к большевикам и с февраля 1904 года приступил к борьбе с меньшевизмом, то приходится в изумлении остановиться перед тем фактом, что все его усилия дали столь плачевные результаты: грузинские большевики накануне революции 1905 года исчислялись буквально единицами. Ссылка Берия на то, что меньшевики особенно активизировались «за время отсутствия Сталина», звучит почти как ирония: мелкобуржуазная Грузия, включая Тифлис, оставалась крепостью меньшевизма в течение двух десятилетий, совершенно независимо от чьего-либо присутствия или отсутствия. В революции 1905 года грузинские рабочие и крестьяне шли безраздельно за меньшевистской фракцией; во всех четырех Думах Грузия была неизменно представлена меньшевиками; в Февральской революции 1917 года грузинский меньшевизм выдвинул вождей общероссийского масштаба: Церетели, Чхеидзе и др. Наконец, уже после установления советской власти в Грузии, меньшевизм всё еще сохранял большое влияние, которое выразилось позже в восстании 1924 года. «Всю Грузию надо перепахать», – так резюмировал Сталин осенью 1924 года, то есть через двадцать лет после того, как он «открыл ожесточенную борьбу с меньшевизмом». Будет поэтому правильнее и справедливее по отношению к самому Сталину, если мы не станем преувеличивать роль Кобы в первые годы столетия и рисовать его подвиги чересчур титаническими чертами.
Коба вернулся из ссылки со званием члена Кавказского комитета, в состав которого он был выбран заочно, во время своего заключения в тюрьме, на конференции закавказских организаций. Возможно, что большинство членов Комитета – их было восемь – уже сочувствовало в начале 1904 года большинству лондонского съезда, но это обстоятельство ничего не говорит еще о симпатиях самого Кобы. Местные кавказские организации явно тянули в сторону меньшевиков. Примиренческий Центральный комитет партии под руководством Красина выступал в это время против Ленина. «Искра» находилась полностью в руках меньшевиков. В этих условиях Кавказский комитет со своими большевистскими симпатиями казался повисшим в воздухе. Между тем Коба предпочитал прочную почву под ногами. Аппарат он ценил выше, чем идею.
Официальные сведения о работе Кобы в 1904 году крайне неопределенны и недостоверны. Вел ли он работу в Тифлисе и в чем она состояла, остается неизвестным. Вряд ли беглец из Сибири мог появляться на рабочих кружках, где его многие знали. Вероятно, по этой именно причине Коба уже в июне переезжает в Баку38.
А. В. Островский: В 1904 году после возвращения из сибирской ссылки И. В. Сталин был введен в состав Имеретино-Мингрельского комитета РСДРП. На первый взгляд это означало понижение его статуса по сравнению с тем, который до этого он имел в Батумской организации РСДРП. Однако если деятельность Батумской организации в основном ограничивалась пределами города, то деятельность Имеретино-Мингрельского комитета распространялась на всю Кутаисскую губернию. Поэтому в действительности включение И. В. Сталина в состав этого комитета означало превращение его из партийного работника городского масштаба в партийного работника губернского масштаба.
В Кутаисской губернии, где основную социальную базу местных социал-демократов составляли чиатурские рабочие, ко времени возвращения И. В. Сталина из ссылки получают распространение радикально-демократические настроения. Если еще в начале 1901 года шла борьба вокруг вопроса о переводе рабочего движения на путь политической борьбы, то уже на II съезде Кавказского союза РСДРП Д. С. Постоловским был поднят вопрос о необходимости «подготовки вооруженного восстания». Тогда его предложение не получило поддержки, но прошло совсем немного времени, и весной 1904 года на III съезде Кавказского союза была создана «Комиссия для разработки проекта об организации вооружения» и принято решение, «чтобы каждая организация отчисляла известный процент на дело вооружения».
Первоначально имелось в виду создание боевых отрядов для охраны демонстраций и митингов. «Комиссия вскоре разработала проект и через одного из своих членов представила его в ЦК для обсуждения вместе с членом военно-революционной организации». Правда, оказалось, что подобной организации внутри РСДРП еще не существовало, но «на частном собрании одного члена ЦК и нескольких его агентов – вместе с представившим проект членом Союзного комитета – идея вооружения и необходимость пропаганды и агитации ее по всей
России была признана неотложной, а равно предоставлено было организациям подготовлять и вооружать ядра, без которых вообще дальше не рекомендовалось устраивать демонстрации».
Таким образом, Кавказский союз РСДРП стал инициатором перехода к вооруженным формам борьбы с существующим политическим режимом. И уже летом 1904 года на Кавказе начали создаваться первые боевые дружины. Лидировала в этом отношении Имеретино-Мингрельская организация.
Если к созданию этой первой известной нам социал-демократической боевой дружины И. В. Сталин не имел отношения, то уже после его возвращения из ссылки предпринимаются усилия, направленные не только на распространение «кутаисского опыта», но и на создание в рамках Кавказского союза РСДРП специального «бюро вооружения».
«Комитетами – Батумским, Гурийским и Имеретино-Мингрельским, – отмечалось весной 1905 года на III съезде РСДРП, – единогласно [была] принята резолюция, по которой организация бюро вооружения поручается Союзному комитету, отдельные комитеты дают ему по одному человеку». К весне 1905 года боевые дружины существовали и в других губерниях Кавказа…
Оставаясь членом Имеретино-Мингрельского комитета, И. В. Сталин уже в конце лета 1904 года был введен в состав Кавказского союзного комитета РСДРП, после чего мы видим его в постоянных разъездах. За год и несколько месяцев (до осени 1905 года) он выезжал из Тифлиса более десяти раз, неоднократно бывал в Баку и Кутаисе, кроме того, посетил Батум, Владикавказ, Гори, Диди Джихаиши, Кобулети, Перевеси, Тифлис, Хони, Чиатуры и некоторые другие населенные пункты, причем некоторые из них по два-три раза. Это дает основание думать, что на него были возложены обязанности так называемого разъездного агента.
В чем могли заключаться его функции? Во-первых, в осуществлении особых конспиративных контактов между руководителями местных организаций, во-вторых, в координации их действий, в-третьих, в осуществлении контроля за этими организациями, в-четвертых, в мобилизации и распределении денежных средств и т. д.
Прежде всего это открыло перед И. В. Сталиным возможность получить довольно широкую известность среди наиболее активной части грузинской социал-демократии и установить, по крайней мере, с некоторыми из них, деловые, а может быть, и дружеские связи. Вместе с тем эта деятельность способствовала расширению его контактов в тех околопартийных слоях общества, которые оказывали революционному подполью материальную помощь.
Что же касается конкретных дел, к которым он был причастен, то из их числа можно назвать следующие: создание типографии в Чиатурах (1904–1905), причастность к декабрьской стачке 1904 года в Баку, сбор денег (1905–1906), вооружение рабочих в Баку во время армяно-татарской резни (февраль 1905 года), организация «красных сотен» в Чиатурах (лето 1905 года), попытка захвата Кутаисского цейхгауза (сентябрь 1905 года), участие в издании большевистских газет (1905–1907), формирование боевых отрядов в Тифлисе (осень 1905 года, причастность к подготовке покушения на генерала Ф. Ф. Грязнова, разработка плана несостоявшегося восстания в Тифлисе (конец 1905 – начало 1906 года), отправка добровольцев в Персию (1906–1907), кратковременное пребывание там, причастность к тифлисской экспроприации (лето 1907 года), создание отрядов самообороны в Баку (осень 1907 года), нападение на Бакинский арсенал (1907–1908)39.
Л.Д. Троцкий: Старый грузинский большевик-террорист Катэ Цинцадзе, серьезный и надежный свидетель, рассказывает, что Сталин, недовольный медлительностью меньшевиков в деле покушения на генерала Грязнова, предложил ему, Катэ, составить для этой цели собственную дружину. Однако меньшевики вскоре сами успешно справились с задачей. Тот же Катэ вспоминает, как он в 1906 году пришел к мысли создать боевую дружину из одних большевиков для нападения на казначейства. «Наши передовые товарищи, в особенности Коба-Сталин, одобрили мою инициативу». Это свидетельство интересно вдвойне: во-первых, оно показывает, что Цинцадзе смотрел на Кобу как на «передового товарища», то есть как на местного вождя; во-вторых, оно позволяет сделать вывод, что Коба не шел в этих вопросах далее одобрения инициативы других. Отметим вскользь, что в 1930 году Катэ умер в ссылке у «передового товарища Кобы-Сталина»40.
И. В. Сталин: Под руководством Сталина и Джапаридзе «в декабре 1904 года проводилась грандиозная стачка бакинских рабочих, которая продолжалась с 13 по 31 декабря и закончилась заключением первого в истории рабочего движения России коллективного договора с нефтепромышленниками.
Бакинская стачка явилась началом революционного подъема в Закавказье.
Бакинская стачка послужила “сигналом славных январско-февральских выступлений по всей России” (Сталин)».
«Эта стачка, – говорится в “Кратком курсе истории ВКП(б)”, – была как бы предгрозовой молнией накануне великой революционной бури в России»41.
А. В. Островский: 5 декабря там началась забастовка некоторых нефтепромышленных предприятий, инициатором которой являлась «Балахано-Биби-Эйбатская группа», группа рабочих, во главе которых стояли братья Шендриковы. Между тем Бакинский комитет РСДРП считал стачку несвоевременной.
Как вспоминал рабочий П.И. Бочаров, для обсуждения этого вопроса не позднее 9 декабря был созван митинг, на котором присутствовал И. В. Джугашвили. Еще до принятия митингом решения появилась полиция. Многие были арестованы, среди них и автор воспоминаний. Через два дня (не позднее 11 декабря) он был освобожден, после чего (не позднее 12-го) состоялся новый митинг, который и принял решение о поддержке начавшейся забастовки и превращении ее во всеобщую.
Для руководства стачкой был создан забастовочный комитет, в который вошли: от большевиков – П.А. Джапаридзе, А.М. Стопани, И. Фиалетов, от меньшевиков – Илья и Лев Шендриковы, Тарас, от партии «Гнчак» – Тигран Арутюнян, Овсен Тер-Вартанян, Давид Тер-Даниэлян.