Мне бы молчать, но я вечно лезу со своими идеями. И опять я подкинул масла в огонь: «Таков хозрасчёт! Ведь все знают, что расходы на оборону снижаются на 20%. А это значит, что часть работников должна перейти в ширпотреб». «Но почему из ЦАГИ вынуждают уходить самых молодых и способных?» А я ему отвечаю, что сократить надо пенсионеров. «А почему пенсионеров? Ведь это специалисты с большим опытом!» «Что же получается? Перестройка без всяких жертв? Так не бывает!» «Бывает! Такие, как Михаил Сергеевич ни в чём не пострадают!»
28 января 1989 года, суббота.
В. А. Павлов из НИО15 – настоящий генератор идей! Только такие молодые люди и могут делать открытия в науке. В среду он сидел у нас в качестве гостя и генерировал идеи с 830 до1030. Собственно, он просил Набиуллина и Мосунова проконсультировать его, как пользоваться нашей программой СП-134 для расчёта аэродинамических сил с учётом чисел Струхаля.
Идеи Павлова настолько необычны, что кажутся сумасбродными. Достаточно вспомнить то крыло обратной стреловидности, которое я считал для него на флаттер в сентябре - октябре. Тогда он полагал, что должен быть пик в графике критической скорости дивергенции. И в самом деле, у меня получился такой пик, но я никак не пойму, почему. На графике - угол направления волокон композиционного материала (=00 означает, что волокна направлены вдоль оси крыла).
Он пришёл поделиться новой идеей, что начало срыва на больших углах атаки можно предсказать расчётом, пользуясь нестационарной теорией крыла для сверхбольших чисел Струхаля. Таких больших, что если у нас во флаттере числа Струхаля равны 1-2, то для его идеи нужны St=100. Мы такие большие Струхали считать не можем. Мах=10. Павлов упрекнул нас в консерватизме. Я пытался возразить, что как раз за консервативные задачи нам и платят по договорам, а за его идеи никакой завод платить не станет. Но оказалось, что в этом я ошибся: какое-то ведомство предложило Павлову 500тыс руб за какую-то идею. А нам за наши расчёты едва удаётся наскрести на зарплату.
Беседа кончилась к общему удовольствию, и Павлов пошёл передавать привет своему начальнику Павлу Дмитриевичу Нуштаеву.
Возможно, он пустил пыль в глаза. Я ведь часто попадаюсь на это.
29 января 1989 года, воскресенье.
В четверг позвонила Лена Попова. И сразу всё пришло в движение. Предвидится 40 лет окончания школы. Я давно твержу: собраться всем в Новосибирске не удастся. Давайте проведём серию региональных встреч! В тот же день я связался с Хламидой и Генкой Войтоловским. Сначала позвонил Хламиде. С ним мы видимся часто (раз в пять лет) и я ему звоню запросто. Он как раз оказался дома. Он в отпуске, так как у его дочери зимние студенческие каникулы. А поскольку у него на первом месте дочь, то и он ради неё берёт отпуск. В данный момент жена и дочь отдыхают в деревне у Звенигорода. А его послали в Москву за продуктами с ночёвкой.
Хламида – это Анатолий Фёдорович Серкин. Он мне и выдал телефон Войтоловского, только предупредил, что его застать очень сложно, и он очень занят. Генрих Константинович Войтоловский – доктор технических наук, профессор, зам директора НИИ по зарубежным связям. Всё же я не оробел и в 2000 позвонил ему. «Гена, это ты?» Я бы не узнал его голос, если бы не знал, что другого трудно предположить. В голосе пропала звонкость и быстрота. Появилась бархатность и спокойствие. Теперь в моей памяти два его голоса: школьный и пожилой. Я отчётливо слышу тот голос 1940-х годов и начинаю привыкать к современному. Как он изменился внешне, я узнаю только через неделю. В ближайшие выходные он приехать не сможет из-за того, что у него гостит мать из Новосибирска. Он предложил позвонить ему на следующей неделе. Спросить мой телефон он не догадался. За короткий разговор мы успели сообщить о себе основные сведения. Из его двух сыновей одному 33 года, а другому 9 лет, на что я ему ответил, что у Курзи тоже такое соотношение. «А где Курзин?» «Курзин в академгородке СО АН». «А где Орлов?» «Одно время был там же, а сейчас в центре Новосибирска».
30 января 1989 года, понедельник.
На другое утро я обзвонил Лену и Хламиду и сообщил, что Войтоловский рад предстоящей встрече. При этом я очень точно угадал время: ни тот, ни другой ещё не успели уйти из дома, но уже встали. Толя спокойно отнёсся к предстоящей встрече. Однако он сомневается, что Генка поедет в Жуковский. Но поживём и увидим. Лена очень хочет взять с собой дочь Люсю с зятем. Я ей ответил, что ехать из Химок к нам очень далеко, а молодёжи вряд ли будет интересно наше сюсюканье. Но она настаивала взять с собой хотя бы дочь. Согласен.
Всё-таки, я бессердечный! Только после телефонного разговора я понял, что без помощи она рискует не добраться до Жуковского. Ведь я должен был помнить, что у неё нездоровая полнота, и я видел это ещё 14 лет назад, когда было 25-летие окончания школы.
Кстати, тогда в Новосибирске Лены не было, а для неё, когда я ехал назад в Москву, я должен был передать какую-то коробочку от Нади Беневоленской. Увидев её болезненную полноту, я со страхом вспомнил, что в 3-м классе был влюблён в неё.
Итак, сбор назначен на 5 февраля. Я предупредил Лену и Толю, что только без особого пира. Никакой пьянки. Только чай и общение.
31 января 1989 года, вторник.
Объявили результаты конкурса Жуковского за прошлый год. Первая премия присуждена за «Асимптотическую теорию отрывных течений» Вл. Вас. Сычёву, Ан. Ив.Рубану, В.В.Сычёву-младшему, Королёву и Чернышёву (от МГУ) с вручением золотой медали Сычёву-старшему. 2-я премия за шайбы на конце крыла: Чичерову, Я. М. Серебрийскому, Грозову (?), Муравьёву (ИЛ-96), Стерлину (Ту-204), - с вручением серебряной медали Чичерову. Итого 10 человек. Повторен рекорд 1982г (?) – в музее на стенде за тот год висит 10 портретов. По 5 человек на каждую премию – это максимум, сколько допускается. Значит, неправ был Михаил Сергеевич, когда год назад объяснял свою неудачу из-за того, что допускается не более 4 чел, а они подали впятером.
А дело было так. В октябре 1987г я зашёл посоветоваться к Галкину по поводу отзыва на мою работу, которую я подал на конкурс Жуковского. Он одобрил мою бумагу, кое-что посоветовал и спросил меня, знаю ли я процедуру: «Какая там процедура?»
Я ему ответил, что он ведь и так должен знать, раз он сам за год до этого подавал на конкурс Жуковского (!). А надо заметить, что в 1986г гласность ещё не наступила, и на конкурс Жуковского подавали тихо, без всякой огласки. Так что практически никто не знал. И вдруг ходит по коридору Микола Рудковский и жалуется, что ему с Галкиным отказали в премии Жуковского: «Хотя бы дали справку об участии в конкурсе, чтобы я мог показать её у себя на родине!» (он с Украины) Так, я случайно узнал, что в тот 1986г, когда я просил содействия у Галкина в подаче моей работы на конкурс, он, оказывается, сам тайно от меня подавал. Причём, это был целый коллектив: Галкин, Венедиктов, Рудковский, Жмурин и Валяев. И никто не знал! Скромность украшает.
Я настойчиво повторил ему: «Вы ведь сами должны знать процедуру участия в конкурсе, раз Вы подавали в прошлом году!»
Это невероятно! Больше года я с ним вёл разговоры о моём участии в конкурсе, но он и виду не подал, что он сам в это время участвовал в нём. Это свидетельствует о том, что там, где идёт тайная конкуренция, отношения между людьми могут выглядеть какими угодно, например, товарищескими или дружескими, но до истины может быть сколь угодно далеко.
Михаил Сергеевич покраснел и ответил смущённо: «Да, я участвовал в прошлом году». Тут он засуетился, подошёл к книжному шкафу и достал оттуда толстый отчёт, чтобы показать мне. Это и была их конкурсная работа о жидкости. Он с жаром начал рассказывать об этой большой работе. Жаль только, что они включили в авторский коллектив 5 человек. Им работу вернули, поскольку допускается коллектив не более 4 человек.
Пришёл Соболев с любопытной новостью. В ЦАГИ из Новосибирска прислали перечень программ для продажи (хозрасчёт!). Один научный кооператив предлагает ряд программ для расчёта прочности и ресурса. Программы очень дорогие: от 50 тыс до 200 тыс. Но вот, что любопытно: есть одна небольшая программа ценой 1000 руб – написано «по методу Бунькова». Возможно, что это полностью переписанный мой алгоритм. Мои коллеги шутят: «Буньков, купи свою программу, совсем не дорого. Если сложить выслугу и тринадцатую зарплату, то вполне хватит».
1 февраля 1989 года, среда.
У меня появился новый единомышленник по стерео-проекции. Это молодой специалист из НИО-15 Сергей Петрович Дербенский. Он узнал обо мне от Саши Волкова и пришёл проконсультироваться. Он учился в энергетическом по специальности оптика и уже отслужил в армии. Серёжа увлекается усовершенствованием тренажёров. Он задумал добавить в проекцию взлётной полосы стереоскопические объекты. Сначала мы с ним беседовали на работе, а в субботу он пришёл ко мне домой, и мы с ним экспериментировали с помощью моих двух стерео-проекторов с 17 до 20 час.
Серёжа повторяет мой путь 20-летней давности. Как и я, он попал на Загорский Оптико-Механичесий Завод (ЗОМЗ). Поляроидные фильтры теперь стали лучше, чем в 1964г, когда туда ездил я. А вот с экранами дело обстоит хуже. Те экраны, которые мы наблюдаем в студиях ЦТ, - это всё импортное оборудование. Отечественные экраны малой серией делает Фрязино. Когда Серёжа сделал заявку во Фрязино на изготовление большого экрана (3х3 м), то за эту работу с него запросили 700 тыс руб.
Теперь представьте, на сколько я был наивен, мечтая сделать сферический экран 1,5х1,5 м в любительских условиях! Радиус кривизны равен 5 м. Высота прогиба у краёв 5 см. Прогиб центра равен 10 см. Мой хороший знакомый Евгений Артёмович Смирнов, главный технолог в ОПИ, как-то предлагал мне помощь в изготовлении такого экрана. У них есть карусельный станок, можно выточить формы, а потом отштамповать экран из дюраля. Но я не решился, так как эта колоссальная работа будет полезна лишь для меня лично, потому что пустить в серию что-либо в нашей стране почти невозможно. Такие экраны можно было бы продавать тысячами по 500 р. Я был наивен насчёт тысяч. Для институтов и любителей хватило бы сотни.
2 февраля 1989 года, четверг.
Я как-то писал, что у меня было две мечты: путешествовать на Памире, и сделать сферический экран. Для Памира я уже стар, а экран не даёт мне покоя. В голове то и дело возникают дешёвые проекты. Эти мысли преследуют меня везде, особенно после посещения НИКФИ. В четверг была лекция Стрелкова о хозрасчёте (с 1630 до 1830), я слушаю, а сам думаю об экране. И вот придумал.
Берём лист дюраля АМЦ толщиной 1.5 – 2мм. Делаем круг и закрепляем по окружности на таком же стальном круге толщиной 10мм. В щель между ними загоняем воду, и она раздувает дюраль до нужной кривизны. Давление воды 1.5 – 2 атм (обычный водопровод). Натяжения листа при этом получается до 20-30 кг/мм2 (вплоть до пластического состояния). Натяжение листа по краям получается до 300кг/см (если стальная плита выдержит).
Надо будет пойти к Андрею Предтеченскому и сагитировать его. Это нужно им. Помню, разговор о сферическом экране был с ним 5 лет назад. Тогда он обещал подарить мне одну сферическую заготовку, когда выполнят их заказ на партию заготовок.
3 февраля 1989 года, пятница.
В основном здании (наше НИО-19 расположено в семи зданиях по всему ЦАГИ) висит объявление:
31 января в 1430 семинар. Ильичёв В. Д. - Попытка постановки расчёта циклической прочности и ресурса авиационных конструкций.
«Попытка постановки…», - можно было бы назвать ещё туманнее: «Попытка постановки возможности расчёта…»
Когда результат скромный, то и докладывать его приходится скромно. Мы в секторе, например, в 1987г написали такой пункт в обязательстве: «Приступить к изучению возможности перевода системы СПАРФ на ЭВМ, планируемых к вводу в действие в ВЦ ЦАГИ». Сами понимаете, такое соцобязательство ни к чему не обязывает. Но все довольны - этот пункт выполнен.
Рыбаков, идя раньше всех на работу, по пути покупает все газеты. Он и сегодня принёс «Правду», «Известия», «Социндустрию», «Труд», «Сов. Спорт». Газеты покупает, но прочитать не успевает, так как он усердно взялся за перевод программы СП-130 с БЭСМ-6 на Фортран. Эдик переводит в Фортран свою СП-134, а Валера – весь сервис.
Я поменялся с ними ролями: теперь я программ не пишу, а только пользуюсь готовыми. Я пытался начать теорию КС2, но так и застрял на первой странице. Зато теперь у меня много лишнего времени, и я успеваю прочитать все рыбаковские газеты, кроме «Сов. Спорта».
В «Соц. Индустрии» от 31 янв. в статье «Наследство» Воробьёвского есть понятие «дециальный коэффициент дифференциации зарплаты»: К= Y2/Y1. При Сталине было К=8. Теперь К=3. В Швеции К=2.
О Швеции в «Известиях» написано, что это первая страна, решившая демонтировать все АС к 2020г. Похоже, что экология больше всех волнует Швецию.
4 февраля 1989 года, суббота.
В среду приехали из КБ Ильюшина: Ю. Е. Шредер и В. П. Ермаков. Они привезли исходные данные для выполнения договорной работы. Итак, первый заказ в новой системе хозрасчёта вступил в стадию выполнения. И вот уже два дня я сижу с таблицами и схемами. Предстоит рассчитать на флаттер проектируемый самолёт ИЛ-114. Соавтор в этой работе Мосунов, но расчёт буду делать я один. А он, в свою очередь будет делать другую работу без моего участия совместно с НИО-3, где я тоже буду соавтором. Однако какое-то участие всё же есть. Так, в расчёте ИЛ-114 есть подвеска (двигатель на крыле), а это определяется по программе Мосунова.
Уже началась конкуренция. В четверг состоялось заседание СТК, где было решено разделить хозрасчёт по отделам. И вчера же я увидел, что тот же самый расчёт ИЛ-114 делает кроме меня ещё и Борис Смирнов, а это уже другой отдел! Денежки врозь!
Сегодня полдня занимался уборкой квартиры. Ждал гостей. Вообще Ира моет полы в квартире каждую неделю, но сейчас она нездорова, а Лиля после работы уедет в театр. Квартира у нас трёхэтажная. На 2-м этаже в 13-метровке Лиля и Ваня, а в Гериной 9-метровой комнате уже полгода живёт бабушка. Гера же переехал жить на дачу в бабушкину комнату, но там ещё живёт дядя Юра.
На 1-м этаже гостиная и кухня, а в подвале (16 кв м) – зрительный зал, он же мастерская. Можно представить, сколько было уборки, если пылесос гудел полдня!
5 февраля 1989 года, воскресенье.
И вот наступило воскресенье. Боюсь, что Войтоловский не приедет, потому что Хламида накануне узнал от него, что тот заболел. Но всё обошлось. В десять часов они встретились у Казанского вокзала и в 12 часов были уже у меня дома. Не обошлось без плутания. Лену они не стали долго ждать, да и я ей советовал ехать самостоятельно, так что она опоздала на полтора часа.
Я увидел Гену Войтоловского впервые за 40 лет. Другой человек! Я уже писал, что голос у него стал другим. Так же и внешность. Причём, новая внешность полностью согласуется с новым голосом.
И думаю, почему человек меняется неузнаваемо? Помню, в 1974г на 25-летии я так же не узнал бы Алика Петрова. Но некоторые люди не меняются! У Хламиды всё осталось: и голос и внешность.
Когда я первый раз позвонил Гене, я по голосу мгновенно узнал его новый характер (конечно, не в голосе дело, а в манере разговаривать). Его внешность подтвердила это чувство. Мы долго сидели вчетвером и вспоминали нашу юность, но первое впечатление только укреплялось.
Я раньше часто слышал, что человека можно изучить с одного взгляда, но как-то не верилось в это. А теперь верю. Есть специалисты, которые могут определять болезнь человека по фотографии. Когда в ЦАГИ начальником был Мясищев, он принимал на работу по фотографии. И я верю, что фотография заменяет длинную характеристику.