А теперь мы несёмся в скором поезде на запад. Уже подъезжаем к Тайшету. Вчера распрощались с Леной, подолгу сидя на опрокинутых металлических лодках на её галечном берегу. Через час распрощаемся и с БАМом. У Тайшета выходит наш странный попутчик. Об одном странном я уже писал: о Гене босом. А этот наоборот, весь путь был укутан в тёплый коричневый плащ и чёрную шапку-деголевку. Никто не знает, как его звать. Никто не слышал от него ни одного слова за все три недели путешествия. Он ходил среди других, как призрак. Только однажды я видел его улыбку, но он улыбался своим мыслям. Рассказывают, что когда он оставался в каюте один, то за стеной были слышны его рыдания.
На корабле было много странных людей. Владик даже говорил, что с нами едут одни чокнутые. Сам Владик с первых же дней непрерывно спасался от Навозной Мухи, которая сходу навязала ему дискуссию о политике, и вела себя при этом агрессивно навязчиво. А я спасался от Вождя Краснокожих – женщины неопределённого возраста в красной кепке и с морковным лицом. Глаза у неё мелкие голубые, в белесом окружении. Ещё издали, завидев меня, она кричала: «Владимир Георгиевич! Можно Вас на минутку? Помогите мне…»
Не знаю как другим, а мне захотелось побыть одному. И как удачно, что я в другом вагоне! Не люблю этих завтраков-пиров вчетвером! У меня есть булка и бутылка молока. Чего ещё надо! Вокруг меня сидят сибиряки. Я легко узнаю сибиряков по интонации. Большинство едет до Новосибирска. Много золотоискателей – артельщиков. Дело в том, что в бассейне Витима работает пять артелей по тысячи с лишним человек. В артелях производительность выше, чем на драгах. За сданное золото они получают 1 руб 40 коп за грамм, а за сверхплановое – 2 руб. А в этом году их ожидает неприятность: налог 33%.
На одной из станций я купил «Правду» от 24 июня с постановлением Съезда Советов. Внушительно!
В 5 час утра я сошёл на станции Новосибирск и на этом распрощался с нашей туристской группой. Некоторые уже проснулись, и помахали мне из окна рукой. На моей спине чемодан – фоторанец. Я с ним путешествую уже 15 лет. Весит он вместе с рамой, которая в кофре, и со штативом 17 кг. Ещё со мной сумка весом около 6 кг. Расчёт на минимальный вес оказался верным, и пиджак мне так и не понадобился.
28 июня 1989 года, среда.
Новосибирск – это моё детство. В этом городе мне не нужен путеводитель. Здесь мне всё знакомо, кроме метро, новых кварталов и ещё кое-чего, что появилось с тех пор, как прошло 15 лет со дня моего последнего визита сюда.
Выйдя на вокзальную площадь, я решил сразу же ехать к маме и брату Пете. Они живут на улице Тимирязева. Какой троллейбус идёт туда? Покупаю схему. Но что это? Цена схемы 1р 75к, но сделана она безобразно. Странно: в прошлом году, путешествуя по Закарпатью, я мог купить карту Одессы, Киева, Львова – за 40 коп, и там всё было верно и понятно, а здесь халтура – пользоваться невозможно.
Такие же странности возникли кругом: Петя не может купить смазку (масло) для Жигулей. В городе не продаются цветные телевизоры. В маминой квартире нет горячей воды. В Оби запрещено купаться из-за заразы. Продукты питания – по талонам. Но улицы красивы.
Мама стала старенькой, зимой ей исполнится 80 лет. Но она ходит по магазинам и по всяким другим делам. Навещает ослепшую сестру, - тётю Женю (в детстве мы её звали Лёля). Она ослепла потому, что всю жизнь работала кассиром. Есть у мамы ещё одна сестра – тётя Настя, которая старше мамы на 9 лет.
Сейчас Петя с мамой живут вдвоём. Петя работает на радиозаводе, а мама занимается хозяйством. Племянник Вова до прошлого года жил у них и воспитывался бабушкой, а нынче перешёл жить к своей матери.
Приезд в Новосибирск в этом году я связываю с 40-летием окончания школы. В прошлый приезд мы отмечали 25-летие.
Сначала я зашёл к Зуевым, – они живут в центре около оперного театра. Дома оказался только Арсений (Николаевич), а Надя была на даче. Я увидел его и за одну секунду получил 90% информации о нём. Дальше, сколько бы я с ним ни беседовал, добавятся только ещё недостающие 10%. Я так ему об этом и сказал. «В таком случае, - ответил он, - соберёмся послезавтра в 15 часов».
29 июня 1989 года, четверг.
Новосибирск – это свидание с детством. И вот я иду на свидание. Мой попутчик – Петя. Мы прошли по улицам: Челюскинцев, Кирова, Коммунистической и вышли на моё детство: улицу «9 ноября». Тут Петя заскучал, потому что он родился позже, когда мы жили уже в Кривощёково. А на улице «9 ноября» мы жили в 1939-41 гг.
В прошлый визит эта улица существовала в явном виде, хотя домик, в котором мы снимали угол, был снесён. Но остались ещё каменные постройки. В этом же году эта улица растворилась в многоэтажном жилом массиве. Часть улицы вообще исчезла, и на её месте стоял детский сад. И всё же я там встретил старушку, которая перечислила всех знакомых мне жителей 1939г: Глебовы, Ворошиловы, Измайлова (а это была наша хозяйка, у которой мы снимали комнатку, а она сама жила на кухне за печкой). Мы вместе с ней вспомнили их судьбы. Из того детства я повстречался только с девочкой Наной, которая в прошлый визит оказалась врачом Надеждой Иосифовной, а теперь я собирался навестить её снова. К сожалению, я забыл дома записную книжку и теперь вряд ли вспомню дом, в котором она живёт. А вообще надо было бы навестить её, чтобы вспомнить уже не 1939г, а 1974-й.
Потом я зашёл в родную школу №19 – и там я случайно узнал, почему наша улица называлась «9 ноября». На школе появилась мраморная доска с таким текстом: «В этом здании 9 ноября 1917 года состоялось собрание рабочих Новониколаевска с сообщением о революции С. И. Якушева».
Свидание с детством окончено, и мы с Петей возвращаемся домой, обедаем и идём в сосновый парк и далее на пляж. Идти пешком 40 мин.
Огромная часть Заельцовского парка огорожена под зоопарк. Здесь уже начаты грандиозные работы: построены (изваяны) скульптуры доисторических животных: динозавров и прочих древних зверей, - в натуральную величину. Дети могут по хвосту динозавра вскарабкаться к нему на спину, но не дай бог им упасть оттуда!
Я снял динозавра на стереофото, для убедительности попросив Петю сыграть роль древнего охотника с кровавой тряпкой на шее. Снялись мы также втроём с мамой.
30 июня 1989 года, пятница.
Два дня подряд мы ходили с Петей на пляж, (Петя взял отгулы на эту неделю). Сам Петя не купается, остерегаясь заразы, а я плаваю с большим удовольствием. Вода в Оби холодная, – по-видимому, в Обском море вода ещё не прогрелась в глубину с весны (а она вытекает через турбины на большой глубине).
Только на третий день я увидел, какие взаимоотношения в Петиной семье. Сначала они много лет жили втроём: Петя, мама и Вова. Бабушке хоть и трудно было, но она воспитывала внука и была счастлива этим. Но вот в позапрошлом году Вова стал отбиваться от рук, без спроса брал у Пети кассеты и пр. Петя очень суров, – и он отправил сына Вову жить к его маме. Конечно, стало хуже, бабушка скучает без внука, Петя психует, что с него стали брать алименты, хотя много лет он не брал с неё никаких алиментов. Вову стали воспитывать хуже. Короче говоря, моя 80-летняя мама на третий день расплакалась и стала жаловаться на Петю, что он очень суров с сыном Вовой, что он никак не хочет сделать ремонт в квартире, что он зря отказался от Люды – такой хорошей (он как-то 10 лет назад приезжал с ней к нам в Москву), а завёл недавно новую любовь.
Я взял на себя роль судьи. Насчёт Вовы я прошу Петю быть с ним ласковее. Вова встречал меня в день приезда – хороший мальчик 8-классник. Насчёт ремонта квартиры я сообразил, что, купив 1-сортной фанеры на 200 руб, можно было исправить пол за одну неделю. Но!… В Новосибирске невозможно достать ни фанеры, ни оргалита (можно, но втридорога), ни линолеума. Причём тут слёзы! А вообще у них хлама много, а комфорта нет. Нет цветного телевизора, так как в Новосибирске их просто не продают. Я объехал всю Якутию, там всюду есть в продаже телевизоры новейших марок. А в Новосибирске странно видеть в телевизионных магазинах только ламповые чёрно-белые телевизоры местного производства. Город красивый, но бедный.
Зуевы пригласили к ним в четверг в 2030. Кофе, чай. Коньяк я не пью. Беседу вела в основном Надя. Она доктор медицинских наук, профессор. Специалист по вредным воздействиям на человека шумов и вибраций. Очень узкая специальность. Мне кажется, бесполезная специальность. Уж лучше бы бороться с загрязнением внешней среды!
В измерении шумов славится фирма Брюэль и Кьер. Кьер умер, а Брюэль процветает. Ему 70 лет, и он в дружеских отношениях с Надеждой Павловной. У неё красивая жизнь: поездки за рубеж, слава. В её квартире королевский комфорт.
Арсений на фоне Нади выглядел значительно скромнее. Даже его фамилия: Зуев, - чем-то уступала её фамилии: Беневоленская. Но мне он понятнее и ближе. Так, оказалось, что он, как и я, ведёт дневник. Его дневник более краткий, чем мой, зато всё отмечено за последние 15 лет.
У Пети коллекция современных советских рублей. 39 названий. Нет только недавно вышедшей пятирублёвки «Храм на Покрову». Петя вступил в общество нумизматов, и кое-какие юбилейные монеты ему дают «за так», т. е. без спекулятивной наценки, например рубль, выпущенный к 150-летию композитора: «Мусоргский 1839-1989», - госцена 2р 50к, а членам общества – 3 руб. У спекулянтов – 6 руб. Половину монет из Петиной коллекции я никогда не видел….
В дневнике приводится полная таблица рублёвых, трёх- и пяти - монет с 1985г, и также оттиски самых красивых из них. Но не будем отвлекать на это внимания, потому что сегодня можно пойти к магазину «Нумизмат» около метро Таганская, и купить с рук полную коллекцию этих монет.
1 июля 1989 года, суббота.
С утра направились с Петей на Кавалерийскую улицу, где мы жили в 1937-38 г. Уже давно нет того земляного дома, где в 1937г наша бабушка приютила дочь с зятем и двумя детьми. Наша семья в том году покинула Алтай, где отец работал учителем начальной школы, и переехала в Новосибирск.
Бабушка Анна Петровна прожила 83 года, безропотно обслуживая своих великовозрастных сыновей. Для нас это были дядя Саня, дядя Петя и дядя Проня. Дедушка Юдин Иван Дмитриевич, родом из Вологодской губернии, умер в 1941г в возрасте 78 лет от туберкулёза, но оставался всегда черноволосым.
Мы все теснились в малюсенькой землянке, а в это время дяди строили рядом деревянный дом. Потом ещё целый год мы жили в этом доме. Но и его давно уже нет. Теперь на месте землянки стоит довольно старый дом, но… и его через две недели снесут. Двоюродная сестра Нина (от дяди Прони) со своей дочерью Галей и тремя внуками переедут в отдалённый край города в один из новых районов. Они получат страховку 2400 руб. Ещё 1200 руб полагалось дяде Сане, но он умер в прошлом году. И вообще остались в живых только тёти.
Кавалерийская улица доживает свои последние дни. Исчез глубокий овраг, – на его месте возникли капитальные постройки. Исчез сосновый лес, который виднелся за другим оврагом (логом), - там взгляд упирается в новые кварталы. Осталась двухэтажная кирпичная школа за логом, но она скрылась за зеленью тополей.
Так меняется окраина большого города. А с нею и мы.
2 июля 1989 года, воскресенье.
Я уже писал, душою школьной дружбы была Надя Беневоленская. В 8-м классе Надя организовала школьные вечера, где девочки учили танцевать мальчиков. Ещё вчера я написал, что Арсений мне понятней и ближе, но сегодня я убедился в обратном. С понедельника у них обоих начинается отпуск, и они поехали отдыхать на свою дачу. Дачу они купили 10 лет тому назад за 3 тыс руб в деревне Ересной. Там у них огород. За эти годы Арсений превратил свою дачу в настоящий курорт: гараж, баня, веранда, и многое другое. С одной стороны в ста метрах сияет на солнце Обское море, а с другой стороны на десятки километров тянется сосновый бор.
Надя же вдохнула в этот курорт одухотворённую жизнь. Восторг жизни. У них постоянно живут гости: друзья детства, и просто новые друзья. Я поехал вместе с ними в пятницу в 19 час. Путь 160 км. В «Ниве» нас ехало четверо, четвёртым был пёс Дик 10-летнего возраста.
У них там чудо! С утра я бежал с их сыном Алёшей купаться на море. Удобный пляж в двух километрах. Бегали туда босиком. Алёша кончил МВТУ и работает в СибНИА у Лампера. Потом мы вшестером ехали за грибами (шестым был их внук Олег). Несмотря на сухое лето, набрали ведро белых грибов. Тут же засушили и на следующий день подарили эти грибы мне, чтобы я отвёз их в подарок своей жене Ире.
Купание в Обском море. Температура воды +220с. Это удивительно, если сравнить с тем, что было напротив города: там было только +180.
На море гигантские волны – это из-за продольного северного ветра. Арсений не купается, – он слаб здоровьем: постоянно пневмония и аритмия сердца. Зато Надя всё свободное от кухонных забот и грибной охоты время готова плавать без конца. Мы с ней плавали три раза, качаясь на больших волнах. Потом загорали.
К вечеру волнение на море улеглось, и мы поплыли с Алёшей. Арсений, сидевший с внуком на берегу, сказал, что мы уплыли на 300 – 400 метров. Дальше нельзя, так как там проносятся судна на подводных крыльях: «Ракеты», а от них увернуться трудно.
Надя много рассказывала о своей работе в институте горного дела. Из её рассказов я понял, что вибрации на производстве не такое уж безобидное дело, так как в стране ежегодно становятся инвалидами тысячи рабочих- клепальщиков и других шумных профессий.
Арсений и Надя – оба устали от 35-летней работы. Арсений не многословен, да и просто скуп на разговоры, а Надя может говорить без конца. В этом у нас с ней родственность души. Надя из тех, кто радуется за других, а не за себя. Зуевы уговаривали меня остаться на неделю, но… меня в Жуковском ждут к 6 июля.
3 июля 1989 года, понедельник.
В понедельник, когда мы с Алёшей встали в 6 утра, завтрак был уже готов. У Алёши рабочий день и он попутно отвезёт меня на своём автомобиле «Жигули» в Новосибирск. Мы поехали по новому пути. Дело в том, что отличная асфальтированная автострада есть только на другом берегу Оби. Основная часть Новосибирска а также деревня Ересная – это находится на правом берегу, а та дорога – на левом. Но, чтобы воспользоваться ею, надо перебраться на пароме на ту сторону Обского моря, а паромная переправа находится ещё дальше, чем Ересная. Поэтому мы сначала отдаляемся от города на несколько километров, потом на пароме попадаем в Ордынку и уж тогда по хорошему шоссе развиваем скорость 100км/час. По пути проезжаем мимо Шарапа. Я в обоих этих сёлах бывал в 1950-х, когда гостил у тёти Насти. Тогда это были обычные деревни, а теперь - дачные места.
В 10 час мы были уже дома. Алёша обещал зайти в гости.
Он в этот же день и зашёл. И я рад был показать ему своё стерео.
Вернувшись домой к маме и Пете, я обнаружил, что меня ждёт ещё один друг детства: Традий Орлов (Трашка, он же Тришка). Он работает заведующим кафедрой физики в институте речного хозяйства. Мы с ним не виделись 25 лет. Заговорили о том, как бы собраться, но как-то план не клеился. После Зуевых мне уже никто не нужен. Ведь мы уже отмечали 25-летие, и тогда всем всё стало ясно. Другое дело –друзья. И эта идея со встречей как-то пропала. Договорились: если Традий будет в Москве – заедет ко мне в гости.
29 июня я упоминал о девочке Нане с улицы детства. И я огорчался, что забыл записную книжку. Но, удивительное дело! – я вспомнил вдруг её фамилию, которую она мне называла в 1974г. Нициевская! – редкая фамилия. Когда надо, сознание достаёт из памяти обрывки 15-летней давности. Я посмотрел в телефонном справочнике номер и позвонил, но мне ответили: «здесь такие не живут". Тогда я всё-таки узнал её номер по 09. Она меня сразу вспомнила, но в голосе уже не было прежнего энтузиазма, а жаль. Годы берут своё. Общие слова.
4 июля 1989 года, вторник.
В последний день Петя покатал меня на своём автомобиле. Заехали с ним в Кировский район – бывшее Кривощёково. «Соцгород» 1930-х – тогда это было заметное достижение социализма, а сейчас эти трёхэтажные кирпичные дома выглядят как казармы, потому что они оказались на задворках великолепных новостроек. Соцгород – это были два ряда по шесть трёхэтажных домов с деревянными лестницами. Конечно, тогда в каждой квартире жило по три семьи. Теперь коммунальные квартиры уходят в историю, как кошмар. В одном из этих домов родился Петя в 1944г. Когда родители уезжали на передаче в город (передача –это пригородный поезд с паровозом), мы с братом Колей оставались на весь день нянчиться с ребёнком. А Петя весь день ревел и успокаивался, когда к вечеру возвращались из города мама и папа. Возможно, как я сейчас думаю, мы не догадались его покормить.