А.М. Василевский весьма скромно, не драматизируя, оценивает репрессии, захлестнувшие армию и флот. Всего в июне – ноябре 1937 г. армия потеряла не в бою, а по злой воле Сталина и его приближенных 15 140 командиров и политработников, в том числе 5 командующих войсками военных округов, 22 командира корпуса, 70 командиров дивизий и бригад[65]. Аресту и расстрелу подверглись многие из тех, с кем А.М. Василевскому приходилось встречаться по делам службы. Среди них – П.Е. Дыбенко, Н.В. Куйбышев, Д.А. Кучинский, А.Я. Лапин (Лапиньш), Н.И. Муралов, А.М. Перемытов, А.И. Седякин, И.С. Уншлихт, Г.Д. Хаханьян и др. Бывший начальник Штаба РККА, а затем Генштаба маршал А.И. Егоров умер в тюрьме.
В своих мемуарах А.М. Василевский не говорит о том, подвергался ли он аресту или преследованию. П.Ф. Белов, автор книги «Маршал Василевский: Честь и верность», приводит запись беседы с адъютантом маршала полковником М.И. Сорокиным[66].
– Товарищ полковник… Маршалу довелось общаться по службе с Тухачевским, Уборевичем, Корком, с другими известными военачальниками – мнимыми врагами народа… Да и происхождение – поповское… Не может быть, чтобы и над ним угроза не нависала…
– Что с вами сделаешь, вы земляки маршала, – после некоторого раздумья сказал Сорокин. – Да, тучи сгущались. Но кто-то Александра Михайловича предупредил. Он – к Шапошникову, которого знал с двадцать седьмого года, когда был командиром полка, а Борис Михайлович командовал войсками Московского округа. Потом под руководством Шапошникова ваш земляк начинал работать в Генштабе… Бориса Михайловича очень ценил и уважал Сталин. Немногим дозволялось называть вождя по имени-отчеству, Шапошникову – дозволялось. Шапошников пошел к Сталину и решительно воспротивился наговорам на любимого ученика. Тем все и кончилось.
Племянник маршала Василевского Наркисс Евхаритский объяснял Белову ту же историю по-другому:
– Полковник Сорокин мог и не знать, при каких обстоятельствах Шапошников спас дядю Шуру. А может, и знал, да не хотел говорить… Но версия, что кто-то предупредил Александра Михайловича о готовящемся аресте, доверия не вызывает. Такие смельчаки были редки. Дядя Шура, скорее всего, в застенках побывал. Однажды Шапошников позвонил его жене Екатерине Васильевне и спросил, где муж. «Уехал на работу». Однако в Генштаб Василевский не явился и назавтра. Тогда Борис Михайлович пошел к Сталину…
Где три дня пропадал Василевский, так и остается загадкой? Но зато достоверно известно, что временно руководивший Академией Генштаба комбриг Я.М. Жигур приказал ему принять кафедру тыла. «Назначение для меня было совершенно непонятно, так как я в данной области специально никогда не работал, – вспоминал Александр Михайлович. – Однако мне было сообщено, что назначение сделано по представлению прежнего командования Академии и уже санкционировано начальником Генерального штаба. Таким образом, я волею судеб оказался вдруг в роли не только преподавателя, но и начальника кафедры такого ответственного учебного заведения, как Академия Генерального штаба»[67]. Добавим, что в то время Генштаб возглавлял Шапошников, который и в дальнейшем будет помогать Василевскому[68].
В новой должности Василевский пробыл недолго. В октябре 1937 г. его вызвал на беседу Шапошников.
– Садитесь, голубчик, – сказал Борис Михайлович. – Я вас немного знаю по Московскому военному округу, когда вы полком командовали. А теперь вот познакомился с аттестациями на вас как оперативного работника в штабе Приволжского военного округа. Это очень важное сочетание: опытный строевой командир и оператор. Хочу предложить вам перейти в Генштаб, возглавить отдел оперативной подготовки высшего комсостава. Как смотрите на это?
– Я хотя и знаком с оперативной работой, но в иных, значительно меньших, масштабах. По плечу ли новое назначение?
– Это хорошо, что вы стремитесь объективно соизмерять свои силы, – заметил Шапошников. – Что касается масштабов, то они неизбежно должны раздвигаться по мере роста самого работника. Думаю, общими усилиями мы справимся со всеми делами, хотя дел действительно много. Пугать вас не хочу, но и правды скрывать не стану: работать придется до изнеможения…
В должности начальника 10-го отделения 1-го отдела Генштаба А.М. Василевскому приходилось решать различные задачи, в том числе связанные с разработкой проектов приказов и директив наркома обороны и начальника Генштаба на новый учебный год. Во время боевых действий в районе озера Хасан в июле – августе 1938 г. Василевский по приказу начальника Генштаба дежурил у телеграфного аппарата, в комнате, оборудованной для этой цели напротив кабинета наркома обороны. Итоги вооруженного конфликта были рассмотрены 31 августа на заседание Главного военного совета и нашли отражение в приказе № 0040 «О результатах рассмотрения Главным военным советом РККА вопроса о событиях на озере Хасан и мероприятиях по оборонной подготовке дальневосточного театра военных действий», подписанном 4 сентября наркомом обороны Ворошиловым[69]. В приказе отмечалось, что в обучении войск Дальневосточного фронта имеются серьезные недостатки, в которых обвинили командующего фронтом маршала В.К. Блюхера. Его причислили к «врагам народа», отстранили от должности и 22 октября арестовали. 9 ноября он погиб от жестоких истязаний в бериевских застенках.
По поручению начальника Генштаба А.М. Василевский принимал участие в подготовке приказа наркома обороны № 113 «О боевой и политической подготовке войск на 1939 учебный год» от 11 декабря. В нем перед войсками были поставлены весьма ответственные задачи, в том числе по отработке вопросов взаимодействия всех родов войск и изучению опыта современных войн.
В феврале 1939 г. А.М. Василевский, оставаясь начальником отделения оперативной подготовки, был назначен по совместительству врио помощника начальника 1-го отдела Генштаба, он же начальник 6-го отделения. В июне его избавили от приставки «врио». В новом качестве он участвовал в планировании и обеспечении руководства боевыми действиями на р. Халхин-Гол, во время похода Красной Армии в Западную Украину и Западную Белоруссию и в Советско-финляндской войне 1939–1940 гг.
По свидетельству А.М. Василевского, под руководством начальника Генштаба Б.М. Шапошникова был разработан частный «план отражения агрессии» с учетом возможности возникновения конфликта между СССР и Финляндией. Этот план, в разработке которого участвовал и Александр Михайлович, был одобрен наркомом обороны. Замысел состоял в том, чтобы основательно подготовиться к ведению боевых действий с привлечением значительных сил, которым предстояло действовать предельно быстро. Но тогда план Шапошникова не был поддержан Сталиным, считавшим, что для разгрома Финляндии «нет необходимости в таком количестве войск». Командующему войсками Ленинградского военного округа командарму 2-го ранга К.А. Мерецкову было поручено разработать новый вариант плана прикрытия границы при возникновении конфликта. Такой документ под названием «План операции по разгрому сухопутных и морских сил финской армии» 29 октября был одобрен Генштабом и утвержден маршалом Ворошиловым. В соответствии с планом советские войска должны были совершить вторжение на финскую территорию на всех направлениях с целью растащить группировку сил противника и во взаимодействии с авиацией нанести ему решительное поражение. Главный удар наносился с Карельского перешейка, чтобы разгромить основные силы финской армии в районе Сортавала, Виипури, Кякисальми (Кексгольм).
Пока войска готовились к военным действиям между СССР и Финляндией, велись переговоры о мирном разрешении спорных территориальных вопросов, но компромисса найти не удалось. К концу ноября группировка советских войск (14, 9, 8 и 7-я армии) насчитывала около 422,6 тыс. человек, до 2500 орудий и минометов, 2 тыс. танков, 1863 боевых самолета[70]. Действия 14-й армии поддерживал Северный флот, а 7-й армии – Балтийский флот и Ладожская военная флотилия; всего немногим более 200 боевых кораблей и судов.
Вооруженные силы Финляндии совместно с обученным резервом насчитывали около 600 тыс. человек, около 900 орудий, 27 исправных танка и 270 самолетов[71]. В ходе военных действий Англия, Франция и некоторые другие страны поставили в Финляндию до 100 тыс. винтовок, свыше 6 тыс. пулеметов, 500 орудий, 350 самолетов, 160 млн патронов и 2,5 млн снарядов[72]. Финская армия была хорошо обучена для ведения оборонительных и наступательных боев в лесисто-болотистой местности, которая имела слабо развитую сеть железных и шоссейных дорог. По плану финского командования намечалось с боями отойти к линии Маннергейма и там остановить советские войска.
Официальным поводом для перехода в наступление войск Ленинградского военного округа послужил инцидент, происшедший на советской территории в районе селения Майнила. «По сообщению штаба Ленинградского военного округа 26 ноября в 15.45 наши войска, расположенные в километре северо-западнее Майнилы, – отмечалось в центральной советской прессе, – были неожиданно обстреляны с финской территории артогнем. Всего финнами было произведено 7 орудийных выстрелов: убиты три красноармейца и один младший командир, ранены 7 красноармейцев, один младший командир и один младший лейтенант». После этого между правительствами СССР и Финляндии начался обмен нотами, в которой ни одна из сторон не признавала себя виновной в происшедшем. 28 ноября советское правительство заявило, что «с сего числа считает себя свободным от обязательств, взятых на себя в силу пакта о ненападении, заключенного между СССР и Финляндией». На следующий день правительство Финляндии, стремясь избежать войны, сообщило о своем согласии на отвод войск, но было уже поздно.
29 ноября нарком обороны маршал Ворошилов приказал войскам Ленинградского военного округа в 8 часов 30 минут следующего дня начать наступление против финской армии. Для руководства «всеми операциями и всей организационно-творческой работой, связанной с фронтом», была создана Ставка Главного военного совета РККА в составе И.В. Сталина, наркома обороны К.Е. Ворошилова, начальника Генштаба Б.М. Шапошникова и наркома ВМФ Н.Г. Кузнецова. С началом боевых действий первый заместитель начальника Генштаба генерал И.В. Смородинов был направлен в штаб Ленинградского военного округа для оказания помощи его командованию. Поэтому А.М. Василевский решением начальника Генштаба временно был привлечен к работе в должности его заместителя по оперативным вопросам.
Войска Ленинградского военного округа, несмотря на все усилия, не сумели прорвать линию Маннергейма. Поэтому 28 декабря Главный военный совет РККА принял решение о приостановке наступления и подготовке к новой операции. На заседании Политбюро ЦК ВКП(б), состоявшемся в начале января 1940 г., был принят план прорыва линии Маннергейма, разработанный ранее под руководством Шапошникова. 7 января создается Северо-Западный фронт (7-я и 13-я армии) под командованием командарма 1-го ранга С.К. Тимошенко. В подчинении наркома обороны оставались 8, 14 и 15-я армии. К началу февраля группировка советских войск, предназначенная для наступления, насчитывала почти 975,7 тыс. человек, 1558 танков и 257 бронеавтомобилей[73].
11 февраля в полдень после продолжительной артиллерийской подготовки (в полосе 7-й армии – 2 часа 20 минут, в 13-й армии – 3 часа) войска Северо-Западного фронта перешли в наступление. В ходе упорных боев войска 7-й армии прорвали вторую полосу обороны линии Маннергейма и к 1 марта вышли на подступы к Выборгу. Соединениям 13-й армии удалось прорвать главную полосу обороны только на отдельных участках.
К этому времени в жизни А.М. Василевского произошло событие, которое сыграло решающую роль в его дальнейшей карьере. На заседании Политбюро ЦК ВКП(б), на котором присутствовал Василевский, по докладу начальника Генштаба был принят ряд оперативных и срочных решений. Б.М. Шапошников поручил Александру Михайловичу немедленно отправиться в Генштаб, чтобы отдать там все распоряжения, связанные с этими решениями. Вскоре Василевскому позвонил А.Н. Поскребышев, секретарь Сталина, и сообщил, что его ждут в Кремле к обеду. Быстро закончив дела, Василевский через несколько минут уже сидел рядом с Борисом Михайловичем за обеденным столом. Один из очередных тостов Сталин предложил за здоровье Василевского и вслед за этим задал неожиданный вопрос:
– Почему по окончании семинарии вы не пошли попы?
Василевский, несколько смутившись, ответил:
– Товарищ Сталин, ни я, ни мой отец не имели такого желания. Никто из моих братьев не стал священником.
На это Сталин, улыбаясь в усы, заметил:
– Так, так. Вы не имели такого желания. Понятно. А вот мы с Микояном хотели пойти в попы, но нас почему-то не взяли. Почему, не поймем до сих пор.
Беседа на этом не кончилась.
– Скажите, пожалуйста, – продолжил Иосиф Виссарионович, – почему вы, да и ваши братья совершенно не помогаете материально отцу? Насколько мне известно, один ваш брат – ветеринарный врач, другой – агроном, третий – командир, летчик и обеспеченный человек. Я думаю, что все вы могли бы помогать родителям, тогда бы старик не сейчас, а давным-давно бросил бы свою церковь. Она была нужна ему, чтобы как-то существовать.
– Я с 1926 года порвал всякую связь с родителями[74]. Если бы поступил иначе, то, по-видимому, не только не состоял бы в рядах партии большевиков, но едва ли бы служил в рядах Рабоче-Крестьянской армии и тем более в системе Генерального штаба. За несколько недель до этого впервые за многие годы я получил письмо от отца, о чем немедленно доложил секретарю партийной организации, который потребовал от меня и впредь сохранять во взаимоотношениях с родителями прежний порядок.
Сталина и членов Политбюро, присутствовавших на обеде, этот факт удивил.
– Вам надо немедленно установить с родителями связь, – сказал Сталин, – оказывать им систематическую материальную помощь. Передайте это секретарю парторганизации Генштаба…
Успехи Красной Армии вынудили правительство Финляндии 8 марта начать мирные переговоры с правительством СССР. 12 марта между СССР и Финляндией был подписан мирный договор. Согласно договору с 12 часов следующего дня военные действия были прекращены, граница на Карельском перешейке отодвигалась на 120–130 км (за линию Выборг – Сортавала). К СССР отошли небольшая территория севернее Куолаярви, несколько островов в Финском заливе, финская часть полуостровов Средний и Рыбачий в Баренцевом море, а в аренду на 30 лет передавался полуостров Ханко с правом создания на нем военно-морской базы. Для демаркации новой государственной границы была создана смешанная комиссия, которую с советской стороны возглавил Василевский. Он, подводя итоги ее деятельности, отмечал: «В конечном счете работа была признана удовлетворительной. Ее результаты вполне обеспечивали государственные интересы СССР и в то же время позволяли нам сохранять добрососедские отношения с Финляндией»[75].
Потери Красной Армии составили: безвозвратные – 126 875 человек, санитарные – 264 908 человек, 3179 танков, в том числе 1904 в боях, а также 422 боевых самолета (из них почти половина потерпела аварию или катастрофу)[76]
Конец ознакомительного фрагмента.