У них с Таней бесконечные разговоры на эту тему: что бы ты выбрала — красивое платье, 10 пирожных или 5 книг? Что бы ты выбрала: велосипед, библиотеку с самыми лучшими книгами или все игрушки, какие только есть на свете?
Галя во всех вариантах неукоснительно выбирает книги и не может устоять только перед велосипедом.
Сейчас идет дождик. На террасе собрались дети — играют.
Сначала тянут жребий — кто мама? Бумажку со словом «мама» вытягивает Таня. Потом начинается спор — кто дети?
— Дети — я, Саша, Сева, Марина и вот эта кукла, — говорит Галя.
— Пять детей? — в ужасе восклицает Таня.
— Ну что ж, — мать-героиня, — спокойно отвечает Галя.
— Ну давайте начинать домашнюю жизнь! — кричит она.
И начинается: болен ребенок, по телефону вызывают врача, врач спрашивает адрес и не забывает осведомиться, есть ли лифт, а потом сердится на то, что лифт не работает. Ходят на рынок, готовят обед, едут на автомобиле, с автомобилем — авария, задавили двоих детей, на сцену является милиционер — и всё в таком же роде, безумно и однообразно.
Саша, конечно же, играет роль больного ребенка. На вопросы врача отвечает пространно и с видимым удовольствием. Ей ставят банки из белых шашек, и она очень волнуется, вскрикивает и в какой-то миг готова заплакать по-настоящему.
Девочка Марина зимой долго лежала в больнице. Поэтому она свободно оперирует словами «главврач», «пенициллин», «укол в вену» и т. д.
Галя читает Диккенса. Соединенными усилиями Галя и мама Соня превратили англосакса Давида Копперфильда в обыкновенного еврея: мама Соня говорит «Гопперфильд», а Галя зовет его «Давыд».
Иногда, по вечерам, когда Саша уже спит, я читаю Гале вслух. На днях мне попалась глава, где рассказывается о смерти матери Давида. Я не могла удержаться от слез, и конец главы мы должны были прочитать про себя. Прочли, помолчали. Потом Галя сказала:
— Мы с тобой умрем вместе, в один день.
Саша:
— Мама, маленьких детей всегда любят больше, чем больших. Но ты нас с Галей любишь одинаково потому, что у нее нет папы?
13 сентября 47.
Саша чутко прислушивается ко всем моим разговорам с Галей. Если услышит, что я Галю ругаю, тотчас же спрашивает (чаще шепотом):
— Ну, а теперь ты тоже любишь нас одинаково?
14 сентября 47.
Вчера был мутный и тяжелый день. Шура работал. А Галя и Саша мешали ему — шумели, смеялись, дразнили друг друга. Они так же вели себя и позавчера, когда я была в Звенигороде. Вчера я поговорила с Галей серьезно, без раздражения. И через полчаса они снова верещали и смеялись, как ни в чем не бывало.
Мне кажется, я в 10 лет была поумнее и не шумела, если меня об этом просили. А, может, на расстоянии двадцати лет все кажется иначе? Но отвечала она с какой-то наглостью и, по-моему, хорошо понимала, что возражения ее нелепы.
— А зачем, — говорила она, — Шура поступал на писательскую работу, если он не умеет писать при шуме? А почему ты, когда работаешь, не обращаешь внимания на то, что мы шумим? Что же нам — сидеть и не двигаться?
И все в таком же тоне. Отвечать разумно было трудно. Очень хотелось отшлепать.
Чтоб прекратить дебаты и дать все же Шуре закончить работу, уволокла обеих на Патриаршие пруды…
19 сентября 47.
Я удивляюсь ответу на задачу, говорю:
— Что-то очень нелепо.
Галя:
— Так ведь это задача!
Я:
— Что ж, по-твоему, раз задача, значит, в ней могут быть нелепые ответы?
Галя:
— Ну конечно! В задаче, например, пишется, что кило яблок стоит 4 рубля — что же, по-твоему, это правда?
Галя читает вслух задачу, в которой надо вычислить, сколько сена поедают козы. Анисья Матвеевна слушает-слушает, а потом с сердцем говорит: «И зачем только такие задачи выдумывают! Сколько надо козе, столько она и съест!»
Саша:
— Галя, что бы ты выбрала: корзину с яблоками или меня?
Галя:
— Как когда!
Саша, торжественно, с дрожью в голосе:
— А я бы всегда выбрала тебя! Мама, правильно я говорю?
Мы с Сашей гуляем. Я прикасаюсь к ее носу и говорю:
— Совсем холодный!
Саша отвечает с возмущением:
— Ты что, папа? Только он щупает нос.
Саша сама додумалась до существования антонимов. Она сказала: «Мама, вот, например, говорят: это мягкое, а должно быть твердое. А как сказать про гладкое?»
Я не поняла. Тогда она продолжала: «Вот говорят: плохое, а надо, чтоб хорошее. А как сказать про гладкое?»
— Шершавое? — сказала я неуверенно, а потом стала задавать вопросы: — Глупый?
Саша:
— Умный!
Я:
— Чистый?
Саша:
— Грязный!
Я:
— Горе?
Саша:
— Радость!
Я поправляю:
— Счастье!
Она настаивает:
— Можно и радость!
Как Саша ходила в Зоопарк
(Водил Шура, он пусть и пишет)
Запись А. Б.
Сегодня мы ходили с Сашей в зоопарк. Саша была в каком-то упоении. Сколько зверей и птиц сразу! И все живые! И рыбки! И белые медведи очень смешные. И обезьянки! И слоны, около которых мы стояли особенно долго. На них можно смотреть, как на море, — сколько угодно. Мы укрылись от дождя в павильон с рыбьим народом и долго стояли возле аквариумов. Напоследок мы зашли ко льву. Лев был большой и в дурном настроении. Вероятно, в отличие от М. Исаковского, ему нужна была Африка [В песне на слова М. Исаковского «Летят перелетные птицы» говорится: «Не нужен мне берег турецкий и Африка мне не нужна». — А. Р.]. Так или иначе, но он грозно ревел и кидался на решетку. Решетка дрожала. Зрелище было внушительное. И вдруг крошечная Сашка смело подскочила к самой клетке и, к полному восторгу окружающих, страшно накричала на скандалиста. Смысл и текст были, примерно, такие:
«Ты что кричишь? Никто тебя не боится! Подумаешь, раскричался! Перестань сейчас же! Я кому говорю!.. Ты что, фашист, что ли?»
Сашка и лев дружно рычали некоторое время, потом я ее уволок. Но она еще долго возмущалась скверным поведением льва. Вот тут я понял, что в жизни у нее будет много неприятностей.
Потом мы пошли в молочное кафе: булочка и простокваша произвели на нее огромное впечатление. Дождя она просто не замечала. Так мы ходили с ней первый раз в Зоопарк. И мне было грустно: не меня, а я уже вожу сюда большую и смешную дочку.
(А. Б.)
27 сентября 47.
Саша:
— Мама, что бы ты выбрала: меня с Галей или корзину с пирожными?
Я:
— Зачем ты задаешь глупые вопросы? Ну что бы ты выбрала: корзину с пирожными или меня?
Саша, горячо:
— Конечно, тебя! Я даже папу выбрала бы, а не пирожные!
18 октября 47.
Галя находит на карте Тихий океан.
— А где шумный океан? — спрашивает Саша.
4 ноября 47.
Саша:
— Мне потому папа не разрешает держать в руках иголку, что эта иголка может попасть мне в сердце.
Саша:
— Бабушка Валя, расскажи мне какую-нибудь правду.
(Т. е. не сказку, а быль.)
5 ноября 47.
Случайно я увидела у Галки в мешочке 150 р. «Что это?» — спросила я. — «Это Танины, они находятся у меня на хранении». Я велела немедленно вернуть деньги и никогда не брать на хранение чужих капиталов.
Позавчера я водила Галю к друзьям на Беговую купаться[29]. Возвращались мы в 6 часов — у троллейбуса толпилась огромная очередь. Мы тоже встали. Прошло 10 минут. 20. Полчаса. Сесть не удавалось. Галка после ванны мерзла, я беспокоилась, что она простудится. Маршрутные такси пролетали одно за другим, а сесть на них мы не могли, т. к. у меня было всего 3 р. Я вслух пожалела об этом.
Пропустив 10 троллейбусов, мы кое-как втиснулись в одиннадцатый. Приехав домой, Галя тотчас села делать уроки. Когда она вынимала из портфеля книги, я увидела все тот же мешочек.
— Покажи! — сказала я.
— Не надо! — умоляюще попросила Галя.
Я настояла, посмотрела. Там были те же 150 рублей.
— Почему ты не отдала их, как я велела?
Молчание.
— Чьи это деньги?
— Мои и Танины.
— Почему ты мне соврала? Наконец, почему ты не сказала, что у тебя есть деньги, когда мы мерзли на троллейбусной остановке?
Слезы. Так, по-моему, плачут виноватые, без оправданий, горько.
Я не стала ничего выяснять, но погрузилась в отчаяние. Прилегла и стала думать о том, что все кончено. Уж чём в чём, а в том, что Галя правдива, я была уверена. Когда, например, по утрам звонят и спрашивают Шуру, а Шура еще спит, мы говорим иногда, что его нет дома. Галя категорически отказывается следовать нашему примеру. «Я вся дрожу, когда надо врать, я не хочу!» — объяснила она.
Так я лежала и думала: воспитывай не воспитывай, а толку все равно не будет.
А когда пришел Шура, оказалось, что он все знает. Галя по секрету копит деньги для праздничного подарка мне. Собирает вместе с Таней, Таня тоже хочет сделать матери подарок к празднику. Папе Абе поручено купить две самопишущих ручки, которые и будут преподнесены нам 7-го ноября.
— Эх ты! — сказал Шура.
— Эх ты! — сказал папа Аба, когда узнал обо всем происшедшем.
— Почему же ты мне не сказала, что это секрет и что о нем знают папа Аба и Шура? — спросила я у Гали.
— Зачем же я стала бы тебе говорить, если ты мне не веришь? — ответила Галя.
Эх-ма!
7 ноября 47.
Галя вручила мне прекрасную самопишущую ручку.
28 ноября 47.
Я читала режиссерский сценарий американского фильма. Саша заглянула через мое плечо и бегло прочла ремарку: «Ноги его приближаются к нам. По всей вероятности, он горячо целует ее». Я засмеялась. Подумав, Саша сказала:
— Теперь я знаю, как тебя веселить. Если тебе будет грустно, я сразу скажу: «Ноги его приближаются к нам, и, по всей вероятности, он горячо целует ее».
И действительно, стоит мне теперь задуматься или огорчиться, как Саша, заглядывая мне в глаза, произносит: «Ноги его…» Результат всегда один и тот же: я смеюсь.
Читает Саша превосходно: очень бегло, не запинаясь и даже соблюдая знаки препинания.
29 ноября 47.
Мне принесли из «Молодой Гвардии» рукопись «12-ти отважных»[30]. Велено дополнить, расширить, углубить. Так как я сама мало чего соображаю после стольких доделок и переделок, я дала рукопись Гале, попросила прочесть и посоветовать. Она прочла и написала прямо в книжке: «Больше про работу пионеров, про их тайны, про жизнь их в пещере и про их учебу в немецкой школе». Затем на полях добавила: «Про азбуку побольше» и в другом месте, в конце: «Еще немного про их жизнь».
5 декабря 47.
Хочу продемонстрировать способность Саши к логическим умозаключениям:
— Мамочка, Коля Корчмарев — сын дяди Олега?
— Да.
Длительная пауза.
Саша:
— Мамочка, Таня и Тамара — это одно и то же имя?
Я:
— Нет, это два разных имени: Таня — это Татьяна, а Тамара … Тамара.
Саша:
— Ничего не понимаю!
— Чего же ты не понимаешь?
— Колину маму зовут Таня, жену дяди Олега — Тамара. Что же, у него две жены?
Саша:
— Мама, на бульваре один мальчик посмотрел и сказал: уй, девочка какая! Видно, я ему понравилась.
— А может, как раз не понравилась?
— Ну, тогда бы он сказал: ай, какая девчонка! А он сказал: девочка какая! Нет, я ему понравилась. Мне это очень приятно. Потому что ласковое слово.
Саша:
— Мама, возьми в моем подстолике воздушный шар и, пожалуйста, вывеси его за окошко.
6 декабря 47.
Саша:
— Галя, когда ты станешь большая, чего ты больше всего будешь хотеть?
Ответ Гали меня подкосил:
— Я хочу, чтобы у меня был домик — собственный. И чтоб был хороший муж и хорошие дети.
14 декабря 47.
Купила Гале физическую карту СССР. И Галя и Саша с упоением путешествуют по карте, находят реки, города, острова.
— Вот Ульяновск, вот Ульяновск! — вопит Саша. — Тут родился Ленин и жила тетя Анися! Вот Ташкент — тут я родилась! А вот остров Ямал — остров, это когда кусочек земли, а кругом вода!
Шура:
— А полуостров что такое?
Саша, после недолгого раздумья:
— А полуостров — это маленький остров!
Саша:
— Мамочка, послушай, что я прочитала про кораллы. Кораллы — это маленькие, совсем крошечные животные. Они живут в море и строят себе домики и города. А когда кораллы умирают, люди забирают эти домики себе и делают красивые вещи: брошки и бусы. Правильно я объяснила?
19 декабря 47.
Няня выходит замуж. Ей 49 лет, но она все-таки выходит замуж. Это первая славная няня за 10 лет, она же десятая по счету. И вот она выходит замуж.
У нас были няни хромые, глухие, психически больные, а также одноглазые. Анисья Матвеевна не страдала ни одним из этих недостатков и обладала многочисленными достоинствами.
Анисья Матвеевна замечательна тем, что когда ей сообщали о приходе гостей, она говорила сурово: «Полено им в лоб!», но принимала гостей всегда приветливо, а кормила вкусно.
Она известна еще тем, что в иные минуты говорила мне «ты», а однажды даже сказала: «Ты что, с ума спятила?», что я и вынесла безропотно, т. к. это единственная няня, которая давала мне обедать, а также кормила первым и вторым завтраком наравне с детьми.
Это была единственная няня, которая благосклонно относилась к Шуре и не ссорилась с ним.
Это была единственная няня, к которой благосклонно относился Шура.
Это была единственная няня, которая умела стирать, гладить и, хотя шлепала Сашу, но все же любила ее и хорошо относилась к ней и к Галке.
Кроме того, Анисья Матвеевна мужественно перенесла денежную реформу и не тужила ни об одном из своих пропавших рублей.
У нее был только один недостаток: она недолюбливала почти всех моих друзей.
И вот она выходит замуж, и ничего с этим не поделаешь.
На днях, в воскресенье пришел ее жених — представиться, познакомиться. Саша вела себя, как заправская сваха. За обедом, когда Анисья Матвеевна отлучилась в кухню за вторым, она, обращаясь к жениху, говорила:
— Видите кружевное покрывало на подушке? Это тетя Анися сама вязала. Она и кружева вяжет, и чулки. Мама говорит, у нее золотые руки. Вкусные щи? Это тетя Анися готовила. Потом она вам сейчас голубцов даст — тоже вкусные. Она хорошо готовит.
Жених сидел и улыбался. Из всех его рассказов мне больше всего запомнился один — о свинье восьми пудов весом, которую он заколол в начале войны.
20 декабря 47.
«Сочинение: Кулаковской.
Воробей (по Тургеневу).
План. Возвращение Тургенева с охоты. Птенец упал с дерева.
Сила материнской любви. И Трезор признал силу любви матери.