Однажды Тургенев возвращался с охоты. Его собака бежала впереди. Вдруг пес замедлил шаги и стал красться. Тургенев глянул в конец аллеи и увидал молодого воробья с желтым пушком у клюва. Он со страхом хлопал едва проросшими крыльями. Собака была уже готова схватить воробушка, но тут старый воробей, сидевший на безопасной ветке, камнем бросился вниз. Собака казалась ему чудовищем. Он весь трепыхался от страха, голос совсем одичал. Он жертвовал собою, он заслонил свое детище. Трезор признал силу любви матери к птенцу и смущенный отошел. Тургенев поспешно отозвал собаку и удалился…» 5-
Галка довольно хорошо владеет словом — и устным, и письменным. Этот пересказ — не лучший, рядовой. Она говорит: «Когда что-нибудь случается, я сейчас же думаю: а как это описать?»
Свойство опасное. Это должно мешать непосредственному восприятию событий — если тут же мысленно начинаешь их литературно оформлять.
23 декабря 47.
Спрашиваю у Саши:
— Можно вытереть руки твоим полотенцем?
И слышу подлый ответ:
— А у тебя нет для меня никакой заразы?
26 декабря 47.
Я:
— Саша, скажи папе, пусть сейчас же встает.
Саша:
— Папа, мама говорит, чтобы ты сейчас же пожалуйста вставал!
27 декабря 47.
Я:
— Надо сегодня купить хлеба на два дня, ведь завтра Анисьи Матвеевны не будет.
Саша:
— А где она будет? Замужем?
28 декабря 47.
Я сижу в большой комнате, Саша и Лена играют в маленькой.
Лена, тихо:
— Саша, своруй из шкафа кусочек хлебца.
Саша:
— Зачем же я буду воровать, если я совсем не хочу быть воровкой?
Лена:
— А ты тогда не воруй, а просто возьми.
Саша:
— Тогда уж я лучше попрошу у мамы. Она даже нищим всегда дает. А один раз мы шли по улице и старушка попросила у мамы денег, а у мамы не было, и она очень огорчилась и сказала: «К сожалению, у меня ничего нет…» А если у нее есть, она всегда дает.
После этого Саша вышла из Шуриной комнаты и торжественно провозгласила:
— Мама, дай нам с Леной для игры кусочек хлеба!
И хотя я знала, что они накрошат и нагрязнят, не дать я не могла, потому как очень дорожу Сашиным хорошим мнением.
29 декабря 47.
Шура, уходя, говорит Саше:
— Отвечай, ребенок, всем: папа будет ровно в семь!
Саша повторяет: «Отвечай, ребенок, всем: папа будет ровно в семь!» и тут же, повернувшись ко мне, радостно заявляет:
— Мама, смотри, как я хорошо придумала: отвечай, ребенок, всем: папа будет ровно в семь!
В 3 часа ночи Шура разбудил Сашу и спросил ее:
— Сашенька, у тебя что-нибудь болит?
Отчаявшись, Саша спросонок ответила:
— Ухо…
Остаток ночи Шура не спал. Мало того, он побежал и разбудил меня, сообщив прерывающимся шепотом: «Фрида, Саша говорит, что у нее ухо болит». Я, грешница, повернулась на другой бок и опять уснула, успев только расслышать, как Анисья Матвеевна произносила шепотом какие-то бранные слова. Я даже не могу привести их тут.
Утром Саша встала веселая и здоровая.
Однажды к нам в гости пришли мальчуганы Боря (четвертый класс) и Гриня (седьмой). Умные мальчики, только немного скороспелые — отличники, начитанные и обо всем рассуждают с высоты своих десяти и тринадцати лет:
Гриня, разворачивая «Литературную газету»:
— Маршак переводит совсем неплохо.
Шура, робко:
— Я сказал бы даже, что он переводит хорошо.
Гриня, снисходительно:
— Пожалуй…
Галя страстно желала попасть в тон в этом умном, взрослом разговоре. Когда Гриня спросил ее, за какую футбольную команду она болеет, Галя ответила:
— За Динамо, конечно. ЦДКА играет очень серо.
При этом она умоляюще посмотрела на меня.
В таких случаях я обычно говорю: «Галя, не рассуждай, пожалуйста, о том, чего ты не понимаешь». Но на этот раз я ее пощадила и смолчала.
Саша смотрела на мальчиков почти набожно. Ей очень нравилось все, что они делали, и она с готовностью смеялась, когда догадывалась, что они острят.
30 декабря 47.
Сегодня Галя разбила 3 глубокие тарелки, 3 мелкие и 3 блюдца. Говорят, что посуда бьется к счастью.
Саша:
— Мама, знаешь, как мне горестно, что тетя Анися выходит замуж.
Все предыдущие няни относились к Саше очень ласково. Анисья Матвеевна разговаривала с ней примерно так: «Александра, садись, ешь!», «Александра, руки мыть!», «Еще раз полезешь в чемодан — руки оборву», «Закрой шкаф, а то руки обобью».
Саша очень часто бунтовала, пыталась не слушаться. А теперь ходит по пятам за Анисьей Матвеевной, обнимает ее и вообще действительно горюет.
31 декабря 47.
Саша:
— Мама, у нас есть книжка «Мертвые души»?
— Есть, а зачем она тебе?
— Мне она не нужна.
— Зачем же ты спрашиваешь?
— Я потому спрашиваю, что ее читал Витя Смидович из «Воспоминаний».
Я прочла девочкам несколько отрывков из «Воспоминаний» Вересаева: «Плюшкин магазин», про Машу Плещееву, про то, как Витя с Юлей собирали вишни, и т. д. Саше все это очень понравилось. Приходя домой, я часто застаю ее за «Воспоминаниями». Сидит и читает, как большая.
1 января 48.
Приехал жених и увез няню. Она прощалась с нами сердечно и даже всплакнула.
Дед Мороз принес Гале глобус и сласти. Шуре — носки и галстук. Няне и Саше — шоколад, мандарины, конфеты. Единственный человек, которому Дед Мороз не подарил ничего в нашем семействе, — Я.
2 января 48.
На днях Ирина Алексеевна[31] читала у нас свою повесть. Саша тоже слушала и под конец сказала:
— Так интересно, что у меня даже пальцы вспотели!
Я говорю:
— Сашуля.
Саша отвечает:
— Мамуля!
Я:
— Сашок Саша:
— Мамок.
Я:
— Сашенция.
Саша:
— Маменция — Марк-Твенция.
Галя излагает Саше содержание «Тараса Бульбы»:
— …И когда Андрий предался полякам, Тарас убил его и совершенно правильно сделал.
Саша подавлена. Галя поясняет:
— Ну вот, например, я перешла бы к немцам — что бы мама со мной сделала?
Саша, нерешительно:
— Убила бы?..
Галя:
— Конечно!
5 января 48.
У Саши есть свой взгляд на художественную литературу.
«Мама, — говорит она, — почему это Барто так прекрасно пишет?» Или: «Какие хорошие стихи у Трутневой, я хочу с ней познакомиться».
Саша, вдруг:
— Мама, если ты поженишься на другом муже, то уж лучше я помру.
— Что это тебе в голову пришло?!
— А я вспомнила, как один раз папа пришел, а ты спрашиваешь: «Принес что-нибудь сладкое?» А он ответил: «Нет, не принес». И тогда ты сказала: «Мне таких мужей не надо». Вот я и решила, что ты хочешь пожениться на другом человеке.
Саша, вместо «вспомнила» — «перепомнила»:
— А, теперь я все перепомнила!
6 января 48.
После отъезда Анисьи Матвеевны я кормила семью преимущественно сосисками и жареной колбасой. Почувствовав, что терпению домашних приходит конец, я решила сварить суп и сделать настоящее второе. Саша оценила мои усилия. Милая, добрая девочка, поев, она сказала:
— Спасибо за прелестный обед!
Саша, к вечеру:
— Мама, посмотри, как хорошо, как весело без няни. Давай, пусть у нас больше не будет нянь. Няни — они всегда то одно не разрешают, то другое.
— Так я ведь тоже не все разрешаю.
Саша:
— Если ты даже не разрешаешь, мне все равно приятно.
7 января 48.
Саша:
— Мама, почему старые коты ничего не любят?
— Кто тебе сказал?
— Видишь, я была в гостях у тети Сони и познакомилась там с котом. Ему 12 лет, он старше меня. И вот я его гладила, под шейкой гладила, за ушами, по усам погладила, спинку, а он не мурлыкал. Тогда я поняла, что старые коты ничего не любят.
Она постоянно кончает свои рассказы какими-нибудь умозаключениями.
8 января 48.
— Саша, ты чего плачешь?
— Потому что ты сердишься.
— Но ведь я не на тебя сержусь?
— Все равно, я не могу, когда ты сердишься.
Стоит мне нахмуриться, Саша испуганно восклицает: «Ой, все пропало! Ты сердишься!» — и плачет. К Шуре это не относится — он может сердиться сколько угодно. Я спросила Сашу, почему она не плачет, когда папа сердитый. Она помолчала, подумала и сказала:
— Папа сердится и молчит, а ты, если рассердишься, говоришь страшные слова.
— Какие слова?
— Ты говоришь: «Черт знает что!», «Какая подлость!».
Гм…
Саша, рисуя:
— Ах, глупая я баба! Не тем карандашом покрасила!
Саша:
— Мама, а волк понимает по заячьему языку?
11 января 48.
Сегодня Саша отбыла на Стреле в Ленинград.
Услыхав, что поедет она вместе с дядей Ираклием[32] и тетей Вивой, у которых есть дочка Манана, Саша изрекла: «Какие все имена чудны́е»!
Придя в купе, воскликнула: «Какая комнатка маленькая! Изолированная?»
А когда мигнул свет, спросила: «Ограничитель?»
И, наконец, увидев, что П. И. Лавут[33] закурил, осторожно сказала: «А я читала, что курить воспрещается».
(Я даже не подозревала, что у нее такой обывательский лексикон. Однажды за обедом она поразила нас следующей распошлой фразой: «Храните деньги в избирательной кассе!» — тут, видимо, перемешалась избирательная кампания со сберегательной кассой.)
Утром, когда Шура было раздумал брать ее, огорчилась, но вела себя сдержанно, только сказала:
— Какое у тебя слово неверное, как у царя.
Потом стала читать мне невообразимо длинную сказку под названием «Пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что». Читая, поминутно спрашивала: «Страшно тебе?» и добавляла: «Не надо страшиться, все будет хорошо».
Галя увлекается книгой «Жизнь и приключения Роальда Амундсена». Все географические названия отыскивает на карте.
Галя с нетерпением ждала минуты, когда Саша с Шурой уехали, очень хотела поскорее остаться со мной вдвоем и теперь наслаждается моим обществом.
14 января 48.
Галя:
— Когда я получаю тройку, ты любишь меня меньше, чем всегда. А почему, если тебе статья не удается, я все равно люблю тебя по-прежнему?
— Потому что ты тройки получаешь по небрежности.
Я же…
— Пожалуй, ты права.
15 января 48.
От Шуры пришло письмо.
Про Сашу он пишет так:
«Вела себя дочка безукоризненно, только боялась засыпать без меня (я стоял с Ираклием в дверях купе со стороны коридора), причем это вполне можно понять и простить. Я присел к ней, и она быстро уснула. Ираклий и Вива очарованы ею. Саше было все безумно интересно. Ираклий и Павел Ильич пели хором для нее. Кое-как переспав, мы подъехали к Ленинграду. Я внушал девочке, что надо слушаться бабушку [Галину бабушку Валю. — А. Р.], много гулять, научиться самой одеваться и приехать к маме здоровенькой, красненькой, голубенькой, беленькой… “Я не пластилин!” — сухо заметил ребенок, убив Павла Ильича наповал.
Встреча была роскошная, по первому разряду. Со всех сторон кинулись: бабушка Валя, дядя Илюша, тетя Руня[34] и дядя Шапиро с машиной (что особенно приятно)».
С нашими детьми не соскучишься: у Гали, кажется, аппендицит.
У Гали были: ветрянка, корь, скарлатина, свинка, дифтерит, коклюш, воспаление среднего уха. Когда нам показалось, что остались только сап и чума, Галя сломала ногу. Но, видно, и этим не исчерпалась ее изобретательность.
Неужели операция?
17 января 48.
Сегодня я отвела Галю в Филатовскую больницу. Она вела себя очень мужественно. Объявила врачу, что операции нисколько не боится, а мне сказала: «Я знаю, когда я уйду, ты перестанешь есть и пить. Так вот, очень тебя прошу: ешь, пей и не грусти. А лучше всего переезжай на Сретенку, чтобы не быть одной».
А в глазах — любопытство: что такое ждет ее там, в больнице?
На прощание Галя сказала так: «Мама, если ты будешь приносить сладкое, то пирожных не надо: пирожные трудно ломать. Лучше шоколад, он легко делится на дольки и можно будет поделиться с соседями».
18 января 48.
Пришла я домой. Немыслимо тихо и пусто.
Галя пишет из больницы: «Дорогая мама! Меня положили к моим ровесникам-мальчикам. Ребята хорошие. Я одна между ними девочка, но они относятся ко мне хорошо. Днем сегодня дали передачу. Один мальчик, мой сосед (ему голову продавила машина), угостил меня яблоками и конфетами. Я уже с ним подружилась».
19 января 48.
«Муся! Спасибо за подарок. Он очень вкусен. Вчера меня смотрел хирург и сказал, что оперировать будет во вторник. Мамочка, я видела грудную девочку с тремя носами. Это страшно. Целую тебя. Галя».
20 января 48 (перед самой операцией).
«Дорогая мамочка! Спасибо за халат. (Кстати, как пишется это слово?) Чувствую себя хорошо. Сегодня меня будут резать. Брррр! Завтра мне можно есть только мандарины. Гив ми плиз».
А после операции она продиктовала сестре такое письмо:
«Мама, мне сделали операцию. Когда давали наркоз, я не плакала и вела себя хорошо. Сейчас чувствую себя хорошо. Не огорчайся».
Заместительница главного врача сказала: «Очень смешная и очень хорошая девочка. Когда шла на операцию, то все повторяла: нет, не буду плакать, нет, не буду плакать!»
Когда я пришла к ней на другой день, меня пустили в палату. Она лежала такая славная, с большими-большими прозрачными глазами, полными слез. Но сказала только: «Не обращай внимания, это просто так».
Ей говорить было больно, она тихо лежала, держа меня за руку. А девочка, ее соседка, и мальчуган — сосед с другой стороны — оба сказали: «Она у вас молодец, даже не стонала! И не мешала нам спать!»
И кто бы мог подумать такое про Галку, которая проливает слезы из-за сущих пустяков по три раза на день!
25 января 48.
Письма из Ленинграда. Валентина Николаевна сообщает, что «несмотря на все происки Шуры, температура у Саши нормальная». Саша писем не пишет, ссылаясь на то, что она не умеет писать букву «Я», а «Р» у нее выходит очень толстое.
Дорогая Генри [См. примечание к записи от 15 января. — А. Р.], к моему большому удивлению, утверждает, что «Саша очень воспитанна. Не дичится, со всеми здоровалась, прочла вслух басню Крылова, даже с выражением, хотя тут же созналась, что ничего не поняла. Очень милый маленький жучок. Я пыталась ее расцеловать, но она, очевидно, к этому не особенно привыкла».