Классический ответ таким людям можно найти в самом начале романа «Сокровища Сьерра-Мадре» («The Treasure of the Sierra Madre»), больше известного по экранизации 1948 года с такими звездами, как Хамфри Богарт и Уолтер Хьюстон: «Всякий, кто хочет работать и настроен серьезно, обязательно найдет работу. Только не обращайтесь к человеку, который вам это говорит, поскольку у него нет работы и он не знает никого, кому было бы известно о вакансии. Именно поэтому он дает вам такой щедрый совет, демонстрируя братскую любовь, а также то, как мало он знает о мире».
Все точно. Кстати, о работе в «McDonald’s»: в апреле 2011 года компания объявила о создании 50 тысяч новых рабочих мест. Было подано около 1 миллиона заявлений.
Другими словами, если вы не оторваны от реальной жизни, то знаете, что вынужденная безработица не миф. В настоящее время ее уровень очень велик.
Насколько серьезна проблема вынужденной безработицы и насколько ухудшилось положение дел в этой области?
Оценка безработицы в США, которая нам известна из выпусков новостей, основывается на опросе взрослого населения. Его проводят для подсчета числа работающих и активно ищущих работу людей. Безработным считается тот, кто в данный момент не работает, но активно ищет работу. В декабре 2011 года число таких американцев достигло 13 миллионов – сравните с 6,8 миллиона в 2007 году.
Это стандартное определение безработицы не учитывает многие неприятные ситуации. Как быть с людьми, которые хотят работать, но не заняты активными поисками из-за отсутствия вакансий или потому, что уже впали в уныние после бесплодных поисков? А с теми, кто хочет работать полный день, но им предлагают лишь частичную занятость? Конечно, Бюро трудовой статистики США пытается учитывать этих несчастных в индикаторе безработицы на уровне U6[5]. Согласно этому показателю работы не имеют около 24 миллионов американцев – примерно 15 % трудоспособного населения – в 2 раза больше, чем до кризиса.
И уж конечно, никакой показатель не способен отразить всю глубину человеческих страданий. В большинстве современных американских семей работают оба супруга, и, если один из них теряет работу, такие семьи сталкиваются с финансовыми и психологическими трудностями. Существуют также категории работников, которые сводили концы с концами, устраиваясь на вторую работу, но в настоящее время не могут найти подходящий приработок, или те, кто рассчитывал на доплату за сверхурочную работу, которой больше нет. Сократились доходы и у независимых предпринимателей. Многие квалифицированные специалисты, привыкшие к высокооплачиваемой службе, вынуждены соглашаться на место, не требующее их квалификации. И так далее, и так далее.
Официальной оценки числа американцев, оказавшихся в этой полутени официальной безработицы, не существует, однако в июне 2011 года групповой опрос потенциальных избирателей (группа, по всей видимости, находящаяся в более выгодном положении, чем общество в целом), проведенный «Democracy Corps», выявил, что треть американцев либо сами лишились работы, либо работу потерял кто-то из членов их семьи, а еще у трети есть знакомые, оставшиеся без работы. Более того, почти 40 % семей пострадали в результате сокращения рабочего времени, зарплат или премий.
Таким образом, трудности коснулись огромного числа людей. Но это еще не все: плохое состояние экономики нанесло миллионам американцев и гражданам других стран чрезвычайно глубокие раны.
Разрушенная жизнь
В такой сложной, динамичной системе, как современная американская экономика, всегда есть безработные. Ежедневно одни предприятия закрываются, и, следовательно, исчезают рабочие места, а другие расширяются и набирают новый персонал, сотрудники увольняются сами или их по разным причинам увольняют, и бывшие работодатели находят им замену. В 2007 году, когда рынок труда был благополучен, около 20 миллионов человек уволились или были уволены, а еще большее количество было принято на работу.
Этот сложный процесс означает, что безработица сохраняется даже в хорошие времена, поскольку для поисков нового места всегда требуется определенный срок. Осенью 2007 года, несмотря на вполне благополучное состояние экономики, в стране насчитывалось почти 7 миллионов безработных. На пике бума 90-х годов ХХ века, когда бытовала шутка, что работу может найти любой, кто пройдет «тест с зеркальцем» (если зеркало от его дыхания затуманится, это свидетельствует о том, что человек жив), число безработных тоже исчислялось миллионами.
Впрочем, в периоды процветания люди, как правило, недолго остаются без работы. В хорошие времена число ищущих ее примерно соответствует количеству открывающихся вакансий, и в результате большинство довольно быстро находит работу. До начала кризиса из 7 миллионов безработных американцев только каждый пятый был без работы 6 месяцев или дольше, а каждый десятый – год и больше.
С началом кризиса ситуация коренным образом изменилась. Сейчас на каждое новое рабочее место имеется 4 претендента: это значит, что при потере работы найти новую очень непросто. 6 миллионов американцев, почти в 5 раз больше, чем в 2007 году, остаются без работы дольше полугода, а 4 миллиона не могут ее найти не меньше года. До кризиса таких было 700 тысяч.
Это почти новое явление в жизни американцев. Я говорю «почти», поскольку длительная безработица была обычным делом во времена Великой депрессии, но после ее окончания ничего подобного не случалось. Похоже, американцы оказались в капкане постоянной безработицы.
Продолжительная безработица деморализует человека. В Америке, где система социальной защиты слабее, чем в других развитых странах, это легко может превратиться в кошмар. Потеря работы часто означает, что у человека больше нет медицинской страховки. Пособие по безработице, которое обычно не превышает треть утраченного дохода, выплачивается лишь определенное время; например, в 2010–2011 годах отмечалось некоторое снижение безработицы, но число безработных американцев, не получающих пособие, удвоилось. При длительном отсутствии работы разрушаются финансы домашнего хозяйства – истощаются семейные сбережения, не оплачиваются счета, люди теряют право на дома.
И это еще не все. Совершенно очевидно, что причины продолжительной безработицы обусловлены макроэкономическими явлениями и ошибками экономической политики и не зависят от конкретного человека, но данное обстоятельство не спасает жертвы от страданий. Действительно ли отсутствие работы в течение длительного времени снижает квалификацию и уменьшает шансы найти работу? Неужели сам факт продолжительной безработицы свидетельствует о том, что человек неудачник? Возможно, нет, но многие безработные думают именно так, и для них это самое главное. Сегодня, потеряв работу, найти новую очень сложно, а после достаточно длительного отсутствия работы на человека уже смотрят как на неспособного найти ее.
Прибавьте к этому ущерб для внутреннего мира американцев. Если у вас есть знакомый, который долго не может устроиться на работу, вы поймете, что я имею в виду. Даже если финансовых трудностей нет, удар, нанесенный по чувству собственного достоинства и самоуважению, может быть разрушительным. Материальные проблемы, естественно, только ухудшают ситуацию. Говоря об «исследовании счастья», Бен Бернанке подчеркивает следующий вывод: счастье в значительной степени зависит от ощущения возможности управлять своей жизнью. Подумайте, что происходит с этим ощущением, когда вы хотите работать, но уже много месяцев не в состоянии устроиться, когда ваша жизнь разрушается из-за того, что заканчиваются средства к существованию. Удивляться результатам исследований не стоит: продолжительная безработица становится причиной тревожного состояния и психологической депрессии.
Тем временем необходимо вспомнить о тех, у кого еще нет работы потому, что они впервые вступают на рынок труда. Да, быть молодым в наше время нелегко…
За период кризиса безработица среди молодежи, как и среди представителей других возрастных групп, почти удвоилась, немного уменьшившись затем. Поскольку и в хорошие времена уровень безработицы среди молодежи бывает гораздо выше, чем среди людей постарше, это означает еще больший рост доли безработных.
Молодые работники, якобы имеющие наибольшие шансы благополучно пережить кризис, – недавние выпускники университетов, которые в большей степени, чем все остальные, обладают знаниями и навыками, отвечающими потребностям современной экономики, – тоже оказались беззащитными. Приблизительно каждый четвертый из недавно закончивших университет или не имеет работы, или занят неполный день. Отмечалось также существенное падение зарплаты у тех, кто уже нашел место на рынке труда, вероятно, потому, что многие выпускники соглашаются на низкооплачиваемую работу, не требующую от них полученных профессиональных знаний.
И еще одно: резко возросло число американцев в возрасте от 24 до 34 лет, живущих с родителями. Это вовсе не внезапный всплеск сыновней или дочерней любви, а существенное сокращение возможностей покинуть родное гнездо.
Такая ситуация очень расстраивает молодых людей. Вместо того чтобы строить свою жизнь, они вынуждены ждать, когда такая возможность появится. Конечно, все они задумываются о будущем. Насколько длинной окажется тень их сегодняшних проблем? Как скоро можно будет полностью оправиться от несчастливого стечения обстоятельств – того, что окончание их учебы совпало с экономическим спадом?
Не исключено, что никогда.
Лайза Кан, экономист Йельской школы менеджмента, сравнила карьеру выпускников университетов, закончивших учебу в годы высокой безработицы, с карьерой тех, чей выпуск пришелся на период экономического подъема. Те, кому не повезло, показывали значительно худший результат, причем не только в первые годы после окончания университета, но и на протяжении всей жизни. При этом прошлые периоды высокой безработицы были относительно короткими по сравнению с нынешним, а значит, на этот раз долговременный ущерб для жизни молодых американцев окажется еще большим.
Доллары и центы
Деньги? Кто-то говорит о деньгах? До сих пор я о них не упоминал – по крайней мере, прямо. Это было сделано намеренно. Несмотря на то что переживаемая нами катастрофа по большей части связана с рынками и деньгами, дело вовсе не в доходах и расходах, и катастрофической ситуацию делает человеческий фактор, а не материальные потери.
И все-таки поговорим о материальных потерях.
Для оценки общих результатов экономической деятельности чаще всего используется такой показатель, как реальный валовой внутренний продукт, или реальный ВВП. Этим термином обозначают общую стоимость произведенных экономикой товаров и услуг, скорректированную с учетом инфляции. Грубо говоря, это продукт (естественно, включая услуги), произведенный экономикой за определенный период времени. А поскольку доход получается от продажи продукта, реальный ВВП также эквивалентен полученному доходу и определяет размер пирога, который затем делится на зарплаты, прибыль и налоги.
До кризиса реальный ВВП Америки увеличивался в среднем на 2–2,5 % в год. Это обусловлено усилением производственного потенциала экономики: каждый год росла численность рабочей силы и появлялись новые, более совершенные технологии. Время от времени наблюдались и непродолжительные спады – рецессии, когда темпы экономики не росли, а сокращались (как и почему это происходит, я объясню следующей главе), но подобные спады, как правило, были нечастыми и короткими, а вслед за ними наблюдался бурный рост, когда экономика отвоевывала утраченные позиции.
До нынешнего кризиса худшим со времен Великой депрессии спадом в американской экономике считалась двойная рецессия 1979–1982 годов – две рецессии подряд, которые лучше рассматривать как один кризис с небольшой передышкой посередине. В нижней точке кризиса, в конце 1982 года, реальный ВВП снизился на 2 % по сравнению с предыдущим пиком. Но экономика восстановилась, прибавляя в следующие два года по 7 % – «утро в Америке»[6], и затем вернулась к нормальным темпам роста.
Великая рецессия – экономический спад с конца 2007 до середины 2009 года, когда экономика стабилизировалась, была динамичнее и резче. За 18 месяцев реальный ВВП упал более чем на 5 %, и, что еще важнее, не было фазы быстрого восстановления. После окончания рецессии темпы роста оставались ниже нормы. В результате сейчас производится намного меньше товаров и услуг, чем ожидалось.
Бюджетное управление конгресса США публикует широко используемый показатель потенциального реального ВВП, определяемого как оценка устойчивого производства, при котором использование ресурсов не усиливает и не ослабляет инфляционное давление. Представьте, что машина экономики работает на полную мощность, но не перегревается – это и есть цель, к которой мы можем и должны стремиться. Примерно в таком состоянии пребывала экономика США в 2007 году и такой оставалась бы сейчас, если бы сохранились средние темпы роста.
Некоторые экономисты считают, что подобные оценки вводят в заблуждение и мы переоцениваем наши способности создавать товары и услуги. В главе 2 я объясню, почему не согласен с их точкой зрения, пока же примем оценку Бюджетного управления конгресса США на веру. То есть в данный момент американская экономика работает на 7 % ниже своих возможностей. Другими словами, в настоящее время мы ежегодно производим приблизительно на 1 триллион долларов меньше товаров и услуг, чем можем и должны.
Это сумма за год. Если сложить потери с момента начала кризиса, получится около 3 триллионов долларов. Учитывая сохраняющуюся слабость экономики, данная сумма должна значительно увеличиться. Нам очень повезет, если удастся ограничить общие потери «всего лишь» 5 триллионами долларов.
Это потери не только на бумаге, как в случае лопнувших мыльных пузырей высокотехнологичных компаний или рынка жилья, когда богатство и не было реальным. Мы говорим о ценном продукте, который мог и должен был быть произведен, о зарплатах и прибыли, которые должны были быть получены, но всего этого не случилось. Этих 5 триллионов долларов – или 7 триллионов, а может, и больше – нам уже никогда не вернуть. Вероятно, экономика в конце концов восстановится, но в лучшем случае лишь вернется к обычным трендам, не компенсировав годы застоя.
Я намеренно говорю о лучшем случае, поскольку есть все основания полагать, что продолжительная слабость экономики будет иметь долговременные последствия.
Потерянное будущее
Среди всех оправданий того, что для прекращения депрессии в экономике не предпринимается никаких мер, сторонники бездействия чаще всего повторяют одно: необходимо сосредоточиться не на краткосрочной перспективе, а на долгосрочной.
Такая точка зрения неверна по многим причинам, которые будут рассмотрены далее. Среди прочего это отказ признать ответственность за понимание сути нынешней депрессии. Легко поддаться искушению и отмахнуться от всех неприятных моментов, беспечно рассуждать о долгосрочной перспективе, но это путь лентяев и трусов. Я хочу напомнить одно из самых известных высказываний Джона Мейнарда Кейнса: «Долгосрочная перспектива – плохой советчик в текущих делах. В долгосрочной перспективе все мы умрем. Экономисты слишком облегчили бы свою задачу и лишили бы ее какой бы то ни было ценности, если бы во время бури только и сказали нам, что, когда шторм будет далеко позади, океан снова успокоится».
Сосредоточиться исключительно на мерах долгосрочного характера – значит проигнорировать страдания людей, вызванные нынешней депрессией, и их разрушенную жизнь. И этим дело не ограничивается. Краткосрочные проблемы – если так можно назвать продолжающийся пятый год кризис – негативно влияют на долгосрочные перспективы, причем разным образом.