Мэрилин и Джо: уже беспокойство?
В течение лета 1952 года свидания Мэрилин Монро и Джо ДиМаджио становились все более частыми. В то время он работал телеведущим, комментируя игру «Янки» как в телепередачах, так и во время игр. Он не чувствовал себя достаточно уверенно, и, по правде говоря, как телекомментатор он был не особенно хорош. Став радиокомментатором, он не смог создать достаточно яркий образ. Очевидно, Мэрилин, к которой он обратился 26 июня, много раз пыталась помочь ему освоиться на этом новом для него поприще. Однако он не хотел получать от нее помощь и, по правде говоря, делал это не слишком вежливо. Мэрилин быстро поняла, что именно Джо считал ее «местом», уяснила, что она должна занять его и... оставаться там.
Действительно, с самого начала отношений Мэрилин с ДиМаджио на их пути постоянно появлялись красные флажки. Например, он совершенно откровенно ревновал к тому вниманию, которое она производила на других мужчин, везде, куда бы она ни пошла. Когда она была рядом с ним на стадионе, она, естественно, была объектом большего внимания. Она всегда привлекала мужчин, но никогда так, как в 1950-е годы. К этому времени она уже стала Мэрилин Монро, то есть Норма Джин исчезла полностью. Это проявлялось во всем: в том, как она говорила — ее соблазнительный медовый голос обволакивал; в том, как она улыбалась — казалось, что ее губы сложены для поцелуя; в том, как она двигалась — дразняще, всегда на грани сексуального танца, но никогда не переходя эту грань. Когда она появлялась перед своими почитателями и вездесущими вспышками фотографов, она сразу же становилась Мэрилин Монро. Ей даже не приходилось больше следить за этим — все получалось само собой. Образ, который она создала, был теперь частью ее существа. Она быстро становилась секс-символом целого поколения. Ему (и ей) от этого было только хуже, поскольку ее звезда продолжала подниматься. Но сердцу не прикажешь, и эти двое оставались вместе. Конечно, у Наташи Лайтесс было свое мнение по поводу их отношений. «Этот мужчина послан тебе за грехи», — сказала она Мэрилин, не скрывая ни свое презрение к нему, ни неодобрение их отношений.
В июле Джо привел Мэрилин к себе домой, чтобы познакомить с семьей, и тогда она ясно увидела, почему Джо хотел, чтобы его жена была домашней хозяйкой, — женщины в семействе ДиМаджио всегда сидели дома, растили детей, готовили и убирали. Мэрилин не относилась к этому типу женщин.
В конце лета 1952 года Джо нанес ей серьезный удар: он решил, что будет лучше, если Мэрилин оставит свою карьеру. Она все время беспокоится по поводу своей работы, так зачем это нужно, говорил он. Становилось ясно, что этот человек не понимал Мэрилин. Ее карьера — а вместе с ней и известность — была ее самой большой страстью. Актерство было для нее очень важно, и она делала все, что было в ее силах, чтобы улучшить свои навыки. Однако Мэрилин Монро хотела быть известной. Всего через несколько месяцев она сказала своей дублерше по фильму «Джентльмены предпочитают блондинок»: «Больше всего на свете я хочу быть звездой. Это самое ценное, что только есть на свете».
«Я не хотела бросать карьеру, — вспоминала позднее Мэрилин. — А Джо хотел этого больше всего. Он хотел, чтобы я была красивой бывшей актрисой, точно так же, как он был бывшим великим профессиональным игроком. Мы должны были вместе вступить в закат. Но я не была готова к подобному повороту событий. Мне не было тогда и тридцати».
Физическое притяжение между Джо и Мэрилин было очень сильным — и это определяло их желание быть вместе. Однако было ясно, что у них очень разные жизненные ценности. Многочисленные разногласия между ними можно свести к следующему: он был консервативен, а она — нет. И ни один из них не желал идти на компромисс. Учитывая это, роман между ними обещал быть очень эмоциональным.
Неожиданный визит Глэдис
Хотя Глэдис Бейкер и говорила когда-то, что хочет навестить свою дочь Бернис во Флориде, Бернис и Мэрилин не были уверены, что она заявляла это достаточно серьезно. Когда Мэрилин предложила оплатить дорожные расходы, со стороны Глэдис не последовало никаких шагов.
Затем, верная себе, Глэдис — всегда неожиданно появлявшаяся и исчезавшая — без предупреждения обнаружилась во Флориде в первую неделю сентября 1952 года. Как она добыла деньги на поездку (и, что удивительно, самолетом, потому что Мэрилин намеревалась отправить ее поездом) — осталось тайной. Однако она совершенно точно не получила денег от Мэрилин, потому что в этом случае Мэрилин могла бы предупредить Бернис о ее прибытии. Вместо этого однажды утром дочь Бернис, Мона Рей, подняла трубку и услышала голос Глэдис, сообщавшей, что она в аэропорту — и почему это никто ее не встречает?.. Когда Мэрилин узнала об этом, она ужасно обеспокоилась. Она не могла понять, как Глэдис сумела приехать. Сам факт, что она оказалась способной к подобным невероятным маневрам, уже стал для Мэрилин предметом беспокойства. «Я не знаю, как за ней проследить, — сказала она. — Я не в силах держать ситуацию под контролем».
То же самое, возможно, было сказано бедняжке Бернис, потому что следующие несколько недель оказались очень трудными. Глэдис не была приятным гостем. Квартира, в которой жили Бернис с мужем и дочерью, была очень маленькой, и теперь там появился четвертый жилец. Глэдис была очень требовательной, капризной и вздорной. Она ни в чем не помогала Бернис по дому и целыми днями названивала по междугородному телефону. Бернис изо всех сил старалась сделать так, чтобы Глэдис почувствовала себя наконец счастливой, но ничего не помогало. У Глэдис были сложные эмоциональные проблемы. С ней надо было обращаться предельно осторожно, а у Бернис не было подобных навыков. В конечном счете, она не знала, что делать, особенно когда получила счет за первый месяц телефонных переговоров — затраты на звонки были непомерными, и ее муж, Пэрис, очень расстроился, узнав о новых тратах. Когда Бернис спросила Глэдис об этих телефонных звонках, она агрессивно ответила, что просто забыла упомянуть о них. Совсем запутавшись, Бернис позвонила Мэрилин, чтобы спросить, была ли Глэдис забывчива или это просто невнимательность. Мэрилин решила, что, скорее всего, и то и другое.
С аналитической точки зрения Мэрилин было интересно наблюдать за взаимоотношениями между Глэдис и Бернис, потому что в течение многих лет она задавалась вопросом — только ли она не может жить с Глэдис? Она нередко думала, что, возможно, приложила недостаточно стараний, пытаясь наладить отношения между ними, может быть, она была недостаточно терпелива, недостаточно внимательна? Когда она узнала о неприятностях Бернис с Глэдис, по крайней мере она немного успокоилась. Но что теперь делать с Глэдис? Мэрилин придумала: а что, если она заплатит Глэдис, чтобы та переехала в квартиру рядом с Бернис? Так как им показалось, что Глэдис нравится Флорида, то, возможно, она могла бы жить там, Мэрилин будет заботиться о ее расходах, а Бернис могла бы присматривать за ней. Сестры согласились, что это хорошая идея, и они очень надеялись, что их мать одобрит этот план. Однако, когда Бернис изложила Глэдис их идею, ее реакция была совсем не той, на которую они рассчитывали. Она страшно рассердилась, потому что понимала, что Бернис и Пэрис просто пытаются избавиться от нее. Она больше не хотела даже разговаривать об этом — а кроме того, оказалось, что она не собирается покидать дом Бернис в обозримом будущем.
Пока Глэдис жила с ней, Бернис воспользовалась этой возможностью, чтобы расспросить ее об отце Мэрилин. Глэдис напрямик заявила, что Эдвард Мортенсон не был отцом Мэрилин. Мэрилин знает это? Да, сказала Глэдис, она знает, потому что Грейс рассказала ей. (Скорее всего, она вспомнила о том случае, когда Грейс посетила ее в лечебнице, и Глэдис рассказала ей, [то отцом Мэрилин был Чарльз Гиффорд.) Бернис спросила, как Мэрилин отреагировала на это известие. Глэдис сказала, что она понятия не имеет (что соответствует истине — она была в больнице, когда Грейс передала Мэрилин эту информацию). Когда Бернис проявила большую настойчивость в расспросах, Глэдис забеспокоилась. Наконец она рявкнула на дочь: «Послушай, если хочешь узнать все детали, спроси Мэрилин». Бернис оставила эту тему.
После почти двух месяцев полной неразберихи в доме Бернис, чувствуя себя ужасно, 30 сентября позвонила Грейс Годдард, чтобы попросить у нее совета. Грейс посочувствовала ей. Она много лет знала Глэдис и понимала, насколько трудно иметь с ней дело. Она уверила Бернис, что Глэдис не собиралась вредить ей, просто она очень больна и никто ничего не может с этим поделать. Грейс использовала христианскую науку как инструмент для исцеления души Глэдис, но, похоже, это не сработало. Всего за два дня до этого она послала Бернис письмо, в котором говорилось, что Глэдис «так и не смогла полностью выздороветь». Она написала, что опасается, что придется послать ее в клинику Энгью в Сан-Хосе или, возможно, стоит поместить ее в санаторий «Ла Кресчента» в Игл-Рок, Калифорния1.
На самом деле, писала Грейс, они с Мэрилин недавно посетили «Рок-Хэйвен», и обе пришли к единому мнению, что там «совсем не так ужасно, как во многих других подобных местах». Однако она написала, что Мэрилин была настолько травмирована этим посещением, что плохо спала той ночью, и «ей пришлось принять снотворный препарат, что мне очень не понравилось». Кроме того, она сказала, что если Глэдис придется в конце концов отправить в «Рок-Хэйвен», то «по крайней мере мне и Норме Джин будет легче посещать ее, хотя я не уверена, как часто Норма Джин сможет ее навещать. Это место слишком сильно угнетает ее. Однако следует заботиться о родителях, и мы прилагаем все усилия, делаем для Глэдис все, что в наших силах».
«Пожалуйста, давай отправим матери билет на поезд, чтобы она возвратилась в Лос-Анджелес», — в конце концов предложила Мэрилин. Затем она позвонила Глэдис и сказала, что хотела бы, чтобы Глэдис вернулась в Калифорнию. Конечно, Глэдис уперлась. Она не сдвинется с места. Она заявила Мэрилин, чтобы та сосредоточилась на своей карьере, а ее оставила в покое. Она сказала, что устала жить по чужой подсказке, что она сама знает, что ей делать, и собирается жить так, как ей нравится. Затем она изо всех сил бросила трубку телефона. На следующий день Мэрилин купила билет на поезд и отправила его матери во Флориду.
Примечания
1. Санаторий, наиболее часто упоминаемый в биографиях Мэрилин Монро, мог относиться как к Игл-Рок, Калифорния, так и к Вердуго-Сити, Калифорния. В любом случае, он называется «Ла Кресчента». В течение многих лет он служил домом призрения для женщин, пока не был закрыт в 2006 году.
«Ниагара»
Три фильма с Мэрилин, с отличным сценарием, большим бюджетом, с великолепным актерским составом, снятые на яркой пленке Текниколор — «Ниагара», «Джентльмены предпочитают блондинок» и «Как выйти замуж за миллионера» — определили экранный путь Монро и обеспечили ей место на голливудском небосводе на следующее десятилетие как звезды, имя которой появлялось перед названием фильма, и при этом одним из первых, если не самым первым. Эти фильмы также продвинули Мэрилин на пятое место в десятке лучших и самых кассовых звезд согласно Списку Куигли. «Именно в это время я начала думать, что, пожалуй, стала известной, — вспоминала она в 1962 году. — Я везла кого-то в аэропорт, и, возвращаясь, я проезжала мимо кинотеатра и увидела свое имя, освещенное подсветкой. Я проехала поближе к кинотеатру — как могла близко, вы понимаете? И я сказала: «Боже мой, похоже, кто-то сильно ошибся!» Но огни выхватывали мое имя из темноты, и оно было ясно видно [...], я сидела там и говорила себе: «Так вот как это выглядит...» У меня было очень странное ощущение».
Чарльз Казилло, автор истории Мэрилин Монро, лучше всего подвел итог привлекательности Мэрилин. Он сказал: «Мэрилин Монро была красива. Мэрилин Монро была сексуальна. Мэрилин Монро была восхитительна [...], всегда восхитительна. Все это знали. Она не была одним из секс-символов. Она была единственным секс-символом. Но это был вид сексуальной привлекательности, который она нашла, развила и затем довела до совершенства. Ее привлекательность была искренней, невинной, соблазнительной, пылающей, внезапной и доступной, похожей на блюдо свежей клубники со сливками... Сотворение Мэрилин Монро сделало неинтересную уличную девчонку самой желанной, той, о которой пишут, образ которой анализируют, о ком сплетничают, самой обожаемой женщиной своего времени».
Для первого из этих знаменательных фильмов — «Ниагары» — студия пригласила внушительную команду оскароносных мастеров во главе с бывшим директором «Фокс» Генри Хэтуэем, который режиссировал фильм по новеллам О. Генри, в котором Монро снималась в прошлом году. Теперь он стал режиссером «Ниагары».
Джозеф Коттон играл Лумиса, повредившегося в уме ветерана войны в Корее, который со своей женой Роз (Монро) едет к Ниагарскому водопаду в попытке восстановить их распадающийся брак. Роз считает, что их брак восстановить невозможно, и использует поездку, чтобы продолжить взаимоотношения со своим любовником, который соглашается убить Джорджа. Заговор убить Джорджа терпит фиаско, поскольку он швыряет Патрика в водопад, где тот и погибает. Роз бежит и начинает смертельную игру в кошки-мышки с Джорджем, разворачивающуюся на фоне устрашающей красоты и оглушительной мощи водопада.
Джордж преследует Роз... Осторожные шаги под водяной завесой водопада и из-под него... Мы колеблемся между ужасом и облегчением... Джордж загоняет Роз в угол колокольни и душит ее.
С самого начала своей кинокарьеры Мэрилин стремилась добиться одобрения и уважения своих коллег. С самого первого дня она настойчиво овладевала своим ремеслом и работала с преподавателями. Ее обожали миллионы поклонников, но она чувствовала, что ее красота не дает им увидеть в ней серьезную актрису. Есть свидетельство, что некоторые кинокритики чувствовали то же самое. Но порой появлялись и благоприятные комментарии о ее актерских способностях. Даже Полин Каэль, внушающая всем ужас кинокритик из «Нью-Йоркер», в своей статье о «Ниагаре» похвалила ее, слегка пожурив при этом. «Это не слишком хороший фильм, — написала она, — но он неотразимо безвкусен и противен... это единственное кино, в котором излучается вульгарный, сомнительный потенциал соблазнительной, инфантильной порочности Мэрилин Монро». Про тот же самый фильм критик из «Нью-Йорк таймс» написал следующее: «Водопад и мисс Монро были показаны со всех возможных ракурсов. Больше нечего желать»
«Джентльмены предпочитают блондинок»
«Сейчас я пытаюсь стать хорошей актрисой и хорошим человеком, — сказала Мэрилин в конце 1952 года. — Иногда я чувствую в себе силу, но мне нужно добраться до нее и сдерживать. Вы должны иметь внутреннюю силу, глубоко внутри. Это нелегко. Идти по жизни вообще нелегко»1.
К концу 1952 года Мэрилин арендовала дом в Беверли-Хиллс, чтобы они с Джо могли пожить немного в тишине и покое вдали от шумного роя папарацци, которые собирались у двери гостиницы всякий раз, когда они покидали свой номер в отеле «Б эль-Эйр» (где проводили большую часть времени). Однако в новом доме было и не мирно, и не тихо. 1 октября они подрались — неизвестно, из-за чего, — и Джо вылетел как бешеный после того, что Мэрилин впоследствии назвала «сильной руганью». Они были знакомы всего семь месяцев. Главной проблемой в отношениях Мэрилин была Наташа Лайтесс, которая сильно не любила Джо. Она не могла понять, почему Мэрилин так интересуется им. На ее взгляд, в нем не было яркой индивидуальности, он был тупица и, возможно, даже полный дурак (что было совершенно неправильно). Однажды она позвонила Мэрилин, Джо взял трубку и сказал ей, что, если она хочет поговорить с «мисс Монро», ей надо позвонить агенту «мисс Монро». С точки зрения Джо, она была властной мегерой, которая имела слишком большое влияние на его подругу. «Ради бога, она же просто преподаватель актерского мастерства, — сказал он Мэрилин. — Почему ты относишься к ней, как будто она твой психиатр?» Мэрилин сказала, что он просто ничего не понимает. Она была права — он не понимал. С самой первой встречи между Джо и Наташей пошла изнурительная война.