Я был сильно удивлен. Я знал, что у Джеки есть влияние на мужа, но что она обладает таким влиянием, чтобы прекратить отношения между президентом и кинозвездой... Но, видимо, это влияние у нее было. В общем, я позвонил Биллу Томпсону — он был другом Мэрилин, которому, как я знал, можно было доверять, — и сказал: «Послушай, мне нужно, чтобы ты заткнул рот Мэрилин и помешал ей трепаться о том, что у них происходит с Джеком. Об этом начинают слишком много болтать». Вот и все, что я сделал, чтобы это прекратилось, таков был мой небольшой вклад в эти отношения. Но я знаю, что сделал Джек. Он перестал разговаривать с ней по телефону, если вообще разговаривал. Что до него, то он с ней порвал. Но Мэрилин... ну, от нее нельзя было так легко отделаться, давайте назовем это так».
«Если бы Кеннеди обошелся с Мэрилин по-другому, может быть, в конце все оказалось бы не так плохо, — говорил Руперт Аллен. — Но просто избегать ее, как решил поступить он... Некрасиво».
Более того, ДФК, видимо, еще в Палм-Спрингс бросил что-то вроде вызова Мэрилин. «ДФК рассказывал мне, как они болтали о том о сем, и так случилось, что он бросил ей что-то вроде: «В любом случае из таких, как ты, первых леди не выходит, Мэрилин». Он говорил, что эти слова перекрыли ей кислород. Ей очень не понравилось то, что она услышала...»
Кеннеди никогда в действительности так и не сказал Мэрилин, что он решил порвать с ней и что, что бы ни случилось между ними в Палм-Спрингс, на этом все их отношения и закончатся. Как говорят сейчас источники, он просто не отвечал на ее звонки в Белый дом. Впрочем, в его защиту можно заметить, что он — человек, управлявший страной. У него были другие заботы. Однако Мэрилин думала только о нем. «Мэрилин была невротичной особой, ее мучил страх преследования, — говорила Диана Стивене. — Она была психически больной, давайте смотреть правде в глаза. Она сидела на лекарствах и не могла ясно мыслить, а когда дело дошло до этого человека, у нее снесло крышу, и, честно сказать, я не знаю почему. Это был всего-навсего один уик-энд. Но по каким-то причинам, сегодня мы видим это ясно, это стало катализатором ее полной гибели. То, что он не отвечал на ее звонки, сводило ее с ума».
Неожиданный визит Мэрилин к Пат
До этого Мэрилин никогда не приезжала к Пат Кеннеди Лоуфорд без предупреждения, но 8 апреля, через пару недель после уик-энда с ее братом Джеком, она нежданно-негаданно появилась у нее дома. «Мэрилин была жизнерадостна и оптимистична, — вспоминает подруга Пат, гостившая в тот момент у них. — На ней была оранжевая шелковая блузка, черные слаксы и такой же черный шарф, а еще на ней были сексуальные черные очки от солнца. Я подумала, что она выглядит абсолютно безупречно. Я услышала, как она сказала Пат, что пыталась ей позвонить, но телефон был занят».
Пат, вероятно, подозревала, что для появления Мэрилин есть особая причина. До этого ей позвонил Бобби и задал целый ряд каких-то таинственных вопросов о Мэрилин. Виделись ли они с ней? О чем они говорили? Она не упоминала Джека? Разумеется, Пат хотела узнать, к чему был весь этот допрос. Бобби рассказал ей, что Мэрилин звонила в общественную приемную Белого дома. Так как этот телефон был предназначен в основном для передачи сообщений для исполнительной власти — не самый надежный способ поговорить с президентом, — Мэрилин так и не удалось прорваться. Однако ДФК узнал обо всех этих бесчисленных звонках. «Пат немедленно заподозрила что-то, — говорит Патриция Бреннан. — Она спросила Бобби, почему Мэрилин пыталась дозвониться Джеку. Он начал что-то мямлить. Она поняла, что что-то произошло, и заподозрила самое худшее, сделала несколько звонков, и вскоре она уже знала о встрече в Палм-Спрингс. И ей это очень не понравилось, смею вас уверить».
Подруга Пат вспоминает тот день: Мэрилин «резво побежала на пляж», в то время как Пат осталась, чтобы принять участие в соревновании по волейболу. Она играла очень серьезно: высоко подпрыгивала, крутилась и бросала мяч — она была лучшей в своей команде. Когда игра закончилась, Пат подошла к Мэрилин, чтобы обнять ее. Во время разговора Пат оставалась необычно спокойной. Через некоторое время Мэрилин подняла тему ее брата, Джека. Она сказала, что Пат была права, у ее брата действительно сильная харизма. Пат лишь пристально посмотрела на Мэрилин.
Подробности того напряженного разговора между Мэрилин и Пат остались неизвестными, потому что они зашли в дом одни. Известно лишь — поскольку Пат позднее рассказывала об этом, — что Мэрилин в конце попросила Пат дать ей прямой номер ее брата в Белый дом. Пат отказалась выполнить ее просьбу, объяснив, что единственный телефон, который у нее есть, — это его личный или, как она выразилась, «его семейный номер».
Мэрилин несколько раз уходила от этой темы, но затем возвращалась к ней снова и снова. Эта зацикленность на телефонном номере Джека расстроила Пат. Впоследствии она призналась, что «никогда не видела Мэрилин такой взвинченной и маниакальной». Наконец, когда Мэрилин спросила, считает ли Пат, что ее брат счастливо женат, Пат вскипела. «Почему бы тебе не спросить у него самого, — сказала она, хватая ручку и бумагу. — Я не хочу, чтобы у меня об этом болела голова». Она написала номер и протянула бумажку Мэрилин. Мэрилин взяла ее и спросила, не сердится ли Пат на нее. Не говоря прямо о том, что произошло между ее братом и подругой в Палм-Спрингс, Пат тем не менее выразилась предельно ясно. По воспоминаниям Пат, она сказала: «Я могу пережить все это, и мы сможем остаться друзьями. Но моя семья? Мои сестры, мои золовки? Я не знаю... Я просто не знаю».
Неизвестно, воспользовалась ли Мэрилин номером, который получила от Пат Кеннеди Лоуфорд, и звонила ли она Кеннеди в частную президентскую резиденцию. Наверное, мы все-таки можем предположить, что позвонила, так как именно весной 1962 года Кеннеди дал задание своему генеральному прокурору, Бобби Кеннеди, проинформировать Мэрилин о том, чтобы она больше не смела звонить в Белый дом. Кроме того, Бобби должен был дать ей ясно понять, что эти отношения — или как она там называет то, что они переспали, — закончены и ей следует заняться своей жизнью. Бобби передал Мэрилин это сообщение.
Передозировка из-за ДФК?
10 апреля 1962 года должна была состояться встреча Мэрилин Монро и сценариста фильма «Что-то должно случиться», Генри Вайнштейна. Днем раньше, пока она гримировалась и примеряла костюмы, Мэрилин целый день выглядела прекрасно и была совершенно здоровой. Однако на следующий день она опоздала на встречу с Вайнштейном. Это его не удивило. Когда он позвонил ей, чтобы узнать, когда она все-таки сможет подойти, он был встревожен тем, что никто не снимал трубку. После многих бесконечных гудков она наконец подошла к телефону. «О, у меня все прекрасно...», — сказала она. Однако она не произнесла четко слово «прекрасно», вовсе нет. Она невнятно промямлила его, и казалось, что ее сознание то отключается, то возвращается. Встревоженный Вайнштейн сказал ей, что он сейчас приедет, а затем повесил трубку. Потом он позвонил доктору Гринсону, и они вдвоем поспешили к дому Мэрилин в Брентвуде. Они нашли ее в постели, без сознания.
«Она была практически обнаженной, — вспоминал Вайнштейн. — И практически мертвой, насколько я мог судить. По крайней мере, она была в наркотической коме. Я не мог понять, что случилось, почему она сделала это. То, что сегодня она так радовалась жизни, а назавтра оказалась в таком ужасном состоянии, очень сильно меня обеспокоило. Как бы то ни было, доктор Гринсон привел ее в чувство. Меня трясло, я не мог справиться с этим. Он подошел ко мне и сказал: «Не беспокойтесь, с ней все будет прекрасно. С ней все будет прекрасно». Как будто он видел это столько раз, что это его совершенно не взволновало. Но для меня это было очень неприятно».
Позже было установлено, что Мэрилин приняла смертельно опасную комбинацию нембутала, демерола, хлоралгидрата и либриума. «Сразу же после этого я попытался связаться со студией «Фокс», чтобы отложить съемки картины. Я сказал: «Послушайте, эта девушка не в том состоянии, чтобы сниматься. Ей нужно время. Она очень больна. У нее серьезные психические проблемы». На студии ответили: «Нет. Съемки будут продолжаться. Если бы мы останавливали съемочный процесс каждый раз, как у Мэрилин Монро начинается кризис, мы бы никогда не сняли с ней ни единой картины».
«Не думаю, что когда-нибудь справлюсь с тем шоком, который испытал, увидев ее в таком состоянии, — говорил Вайнштейн. — Такие вещи легко не забываются. Я часами думал, стараясь понять, что же с ней случилось настолько плохого. Я думал: ну ладно, днем раньше [Джордж] Кьюкор не приехал на примерку костюмов, и, может быть, она была расстроена этим. Может, она расценила это как моральную пощечину или как признание ее ни на что не годной актрисой. Но... я не знаю... должно быть, было что-то еще».
Там действительно было «что-то еще». Источник, близкий к Мэрилин Монро в то время и пожелавший остаться неизвестным, опасаясь мести со стороны кого-нибудь из клана Кеннеди, определил это так: «ДФК. Вот что было неправильно. Ее только что бросил президент Соединенных Штатов. Неужели вы и правда думаете, что после всего, через что ей пришлось пройти, снимаясь в фильмах, она собиралась убить себя лишь потому, что режиссер не пришел однажды на работу в студию? Причина была в Кеннеди. Вот почему. Кеннеди».
Были ли у Мэрилин и Бобби «особые отношения»?
Мэрилин стало понятно, что президент Джон Кеннеди бросил ее. Она ничего не могла с этим поделать, тем более что он попросту не подходил к телефону. Однако очень популярная история о Мэрилин и братьях Кеннеди гласит следующее: когда Бобби сказал Мэрилин, что Джек бросает ее, он не смог удержаться, и кончилось тем, что он сам сильно увлекся ею. У них был страстный роман, и чувства Мэрилин к нему были сильнее, чем даже к его брату. Этот сюжет повторялся в бесчисленном количестве книг, написанных за много лет большим числом уважаемых биографов. Могло ли это произойти? Были ли эти люди настолько, осмелимся сказать, взбалмошными? В общем-то, во многом да... но вместе с тем эта история просто оказалась неправдой. Новые изыскания показывают, что Бобби, по меньшей мере сначала, решил не быть таким же жестокосердным, как его брат, и сожалел о том, как обошлись с Мэрилин. Он получал удовольствие от встреч с ней, она была остроумная и сообразительная и, безусловно, очень красивая, и он не видел необходимости быть жестоким по отношению к ней. «Я думаю, он сказал ей: «Слушай, не звони ты в Белый дом, звони мне», — так рассказывал Энди Уильяме, один из лучших друзей РФК. — Таким уж Боб уродился. Он умел сочувствовать. У него не было причин быть жестоким с бедной женщиной. Я имею в виду, зачем бы он стал поступать так? Какой вред был в том, чтобы подставить ей дружеское плечо, на которое она могла бы опереться, когда у нее были трудности?»
Приблизительно в то же время Мэрилин рассказывала некоторым людям, что у нее и Бобби были «отношения». Они, безусловно, поверили ей. Интересно, что многие из них никогда не верили тому, что она говорит, но этому они поверили. Но можно ли было ей доверять? Была ли она надежным источником такого рода информации, особенно при том, что последние полгода своей жизни она была в ужасном состоянии и к тому же «подсела» на лекарства. Необходимо помнить, что впервые она начала придумывать истории о себе много лет назад. Например, в 1958 году она сделала следующее заявление одному репортеру: «Когда я жила в доме у священника и его жены, они говорили мне, что если я пойду в кино в воскресенье, Бог покарает меня смертью. Впервые осмелившись выползти из дома на воскресный сеанс, я ужасно боялась. Когда я вышла из кинотеатра, шел дождь. Гремел гром, и сверкали молнии, и всю дорогу домой я бежала, боясь, что в любую минуту меня может убить. Даже когда я была дома и лежала в постели, закутавшись, я все еще была в ужасе». Мэрилин никогда не жила со священником с супругой — она, очевидно, говорила о Болендерах, у которых жила первые семь лет своей жизни. И если кто-нибудь верит, что Ида могла оставить маленькую девочку без присмотра так надолго, чтобы той хватило времени «выползти» в кинотеатр, находившийся в двух милях от дома Болендеров, то, значит, он совсем не знает Иды. Как мы видим, Мэрилин, по самым разным причинам, часто приукрашивала правду, не только в общении с прессой, что вполне приемлемо для публичной информации, но также в общении с друзьями. Ее пресс-секретарь Пат Ньюкомб так рассказывала об этом: «Мэрилин много чего говорила разным людям, но она никогда никому не рассказывала всего». Действительно, лишь несколькими месяцами раньше она рассказывала многим своим друзьям, что они с Бобби Кеннеди собираются «на свидание». А оказалось, что это всего лишь ужин, куда были приглашены многие, но отнюдь не свидание.
Тем не менее многие были убеждены, что она влюблена в Бобби, даже Майкл Селсман, другой ее агент. «Да бросьте, конечно, это правда, — говорил он. — Все знали это даже тогда, когда в прессу попадало гораздо меньше информации такого рода. Это была наша работа — уводить прессу от таких тем. Но она не переставала говорить об этом. В случае с Бобби это было даже более серьезно, чем с ДФК».
«Иногда я думаю, да, в итоге у Бобби начались отношения с Мэрилин Монро, — говорит Энди Уильяме. — Но потом я говорю себе: подожди, а на чем это основано? Я знаю, что он никогда не говорил мне этого. Этель тоже мне никогда не говорила, а она была одним из моих лучших друзей. Не то чтобы Бобби был святым. В том, что касается женщин, он был похож на всех Кеннеди. Я знаю, что Этель знала об этом и в некотором смысле, возможно, не воспринимала это как проблему. Она, бывало, звонила мне и говорила: «Бобби собирается в город. Ты не пообедаешь с ним? И может, пригласишь симпатичную девушку для него?» Но все, что я слышал о Бобби и Мэрилин, я слышал от тех людей, которым, как я догадываюсь, все сообщала сама Мэрилин. И сейчас, после всех этих лет, я вынужден сказать, что не знаю... Я никогда не встречался с ней и не хотел бы ее критиковать, но полагаю, что она сочиняла сказки».
И опять-таки, может быть, не она одна. Давайте посмотрим на это странное письмо, полученное ею после встречи с Бобби Кеннеди от его сестры Джин Кеннеди Смит:
«Дорогая Мэрилин!
Мама просила написать Вам и поблагодарить Вас за теплое послание отцу. Он, правда, признателен Вам и думает, что с Вашей стороны было очень мило послать ему записочку.
Слышали новость, что у Вас и Бобби возникли отношения! Мы все думаем, что Вы должны прийти с ним, когда он вернется на восток.
Еще раз спасибо за записку.
С любовью,
Джин Смит».
Это письмо много лет служило доказательством существовавшей любовной связи между Мэрилин и Бобби. Однако не все так просто с этим письмом. В кругу женщин Кеннеди существовало правило не обсуждать интрижки своих мужей. Они попросту игнорировали их. И уж, конечно, они не стали бы радостно писать об этом в своих письмах, поверяя бумаге то, что однажды могло бы быть использовано против них. Все члены этой семьи всегда осознавали свое место в истории и знали: все, что они говорят, делают или пишут, однажды может стать частью протокола Истории. С другой стороны, странно, что Джин Смит вообще написала эту записку, зная, что однажды она может быть неверно истолкована, если ее прочтет кто-нибудь другой, а не Мэрилин. Впрочем, она могла это сделать, если она была абсолютно уверена, что эта история настолько абсурдна, что никто не примет этого всерьез, даже через много лет. Конечно, есть вероятность, что это письмо и вовсе подделка. Но если сравнить почерк в письме с почерком Джин Смит, то оно кажется вполне правдоподобным. К сожалению, отсутствие даты на письме не позволяет нам точно датировать его. Какие бы вопросы ни возникали у нас по поводу этого письма, именно само его существование стало причиной широкого распространения убеждения, что у Мэрилин и Бобби были «отношения».