Мировой опыт также показал, что предпринимательские способности наиболее эффективно реализуются в указанных странах, если сильная степень либерализации хозяйственной деятельности сочетается с высокой эффективностью государственных институтов, а также активной государственной поддержкой мелкого и среднего предпринимательства и политикой поощрения конкуренции на внутреннем рынке.
1.1.2 Предпринимательский потенциал России и его характерные черты в сравнении с мировым опытом
У России состояние предпринимательского потенциала обусловлено переходным характером экономики. С одной стороны, в нашей стране быстро растет численность и квалификация предпринимателей (этому способствует сравнительно радикальный характер экономической реформы и высокий уровень образования населения), расширяется предпринимательская (рыночная) инфраструктура, увеличивается число желающих стать предпринимателями, а с другой – значительная часть российских предпринимателей не имеет необходимого опыта и соответствующего образования, слабы и неэффективны многие институты рыночной инфраструктуры, очень низки предпринимательская этика и культура, значительная часть населения враждебно относится к предпринимателям как слою общества.
Характерными чертами предпринимательства в России является тесная связь предпринимателей с государственным аппаратом. Во-первых, в стране сохраняется огромное число полугосударственных предприятий, которые были приватизированы не полностью, поэтому их нынешние руководители должны учитывать возможности государственного вмешательства в управление ими («Газпром» и др.). Во-вторых, очень высока зависимость даже целиком частных компаний от государственного аппарата из-за высокой бюрократизации и коррумпированности всей жизни в стране, в том числе хозяйственной. В-третьих, многие российские чиновники сами являются негласными предпринимателями (временно выйдя из бизнеса на период госслужбы или создав свой бизнес за счет взяток на госслужбе), руководя своими фирмами через подставных лиц.
В принципе тесная связь бизнеса и государственного аппарата может иметь как позитивное воздействие на национальную экономику (пример Японии и в меньшей степени – Южной Кореи), так и негативное (пример Индии, отчасти – Бразилии). Пример Японии и Южной Кореи говорит о возможности повышения эффективности национальной экономической политики путем тесного взаимодействия между предпринимателями и чиновниками на основе высокого профессионализма, большого чувства ответственности у обеих групп, а также исторически сложившихся тесных связей между ними. Пример Индии и Бразилии свидетельствует об обратном – о снижении эффективности экономической политики из-за переплетения предпринимателей и чиновников на основе их коррумпированности, в результате чего доходы национального бизнеса во многом зависят не от наличия предпринимательских способностей, а от близости к государственному аппарату [102, с. 155–156].
Подобное хозяйственное поведение называют «рентоориентированным», т. е. нацеленным на получение административной (политической и т. п.) ренты от своих личных связей, а не обычной, классической предпринимательской прибыли. Как писал известный американский специалист по вопросам управления Питер Друкер, «опыт Японии учит нас одному: необходимо поддерживать самые тесные отношения между правительством и бизнесом. Но это возможно лишь в одном случае, если и правительство, и бизнес высокоразвиты и достаточно компетентны. В противном случае, как можно убедиться на примере Индии и Бразилии, эти отношения сведутся к панибратству и коррупции вместо выработки и проведения правильной политики и достижения успехов в развитии. Другими словами, урок Японии больше пригоден для развитых, чем для развивающихся стран» (цит. по [70, с. 215]).
Еще более опасной чертой российского предпринимательства является его сильная криминализация и принадлежность целых секторов экономики к теневой экономике [102, с. 777–835].
1.1.3 Рост значения предпринимательства и предпринимательского ресурса в условиях глобализации
В современных условиях глобализации и либерализации хозяйственной деятельности, когда даже малым и средним предпринимателям становятся доступны трудовые, природные, капитальные и интеллектуальные ресурсы далеких от них государств и тем более их товары и рынки сбыта, еще большее значение приобретает предпринимательский ресурс. Это объясняется следующим [102, с. 156–157].
1. По мере большей доступности экономических ресурсов разных стран мира в хозяйственной жизни возрастает значение не природных ресурсов и физического (основного и оборотного) капитала, а трудовых ресурсов (точнее, квалифицированных трудовых ресурсов), особенно знаний и предпринимательского ресурса, другими словами – человеческого капитала. Это происходит из-за того, что в современных условиях именно эти ресурсы дают наибольшую отдачу от вложенных в них средств.
2. Даже компании, не связанные с внешним рынком, испытывают все большее давление со стороны иностранных конкурентов на внутреннем рынке, чтобы ее выдержать, им нужно постоянно повышать уровень менеджмента, т. е. более эффективно использовать свой предпринимательский потенциал.
В результате «в качестве решающего фактора производства теперь выступает менеджмент. Именно менеджмент определяет теперь позицию, занимаемую той или иной страной в конкуренции» (цит. по [70, с. 167]). Особо важен предпринимательский ресурс фирмам, постоянно и активно действующим на внешних рынках, – транснациональным корпорациям (ТНК). Так, согласно модели монополистических преимуществ ТНК и вобравшей ее как составную часть эклектической модели Дж. Даннинга [102, с. 52~54], у транснациональной корпорации должны быть преимущества перед местными конкурентами. Одним из таких преимуществ может быть большой предпринимательский потенциал ТНК, базирующийся на знании и опыте работы в условиях жесткой конкуренции.
1.1.4 Роль предпринимательства в теории конкурентных преимуществ
Американский экономист Майкл Портер в своей известной книге «Международная конкуренция», объясняя разную конкурентоспособность различных отраслей и подотраслей той или иной страны на мировом рынке, приходит к следующему выводу: высокого уровня международной конкурентоспособности достигают в стране часто те отрасли, где есть возможность применить в организации и управлении фирм те национальные особенности страны, которые повышают их конкурентоспособность. В Италии, стране с сильными семейными связями и огромным культурным наследием, это отрасли с преобладанием мелкого, нестандартного и требующего художественного вкуса производства. В Германии, с ее высокой дисциплиной и отличным инженерным образованием, это высокотехнологичные отрасли с иерархически организованными фирмами и высокой дисциплиной производства. В Японии высококонкурентоспособны те отрасли, где требуется высокая кооперация между всеми работниками, т. е. отвечающие такой яркой черте японского национального характера, как сплоченность.
Проанализировав более сотни отраслей и подотраслей десяти развитых стран мира, Портер заключает, что преуспевшие в международной конкуренции фирмы использовали такие элементы хозяйственной стратегии, как инновации, непрерывное улучшение своей организации, совершенствование конкурентных преимуществ, а также глобальный подход к хозяйственной стратегии. Этот подход означает, что необходимо осуществлять хозяйственную деятельность во всем мире, а не только на внутреннем рынке, как только конкурентоспособность фирмы начинает позволять ей делать это [108].
1.2 Этапы эволюции государственного регулирования экономики и предпринимательства в КНР
Государственное регулирование экономики и предпринимательства – одна из важнейших составляющих национальной социально-экономической модели развития страны. Действительно, согласно канонам современной экономической теории, госрегулирование – это один из трех основных уровней системы общественного регулирования национальной экономики, наряду с «собственно рыночным» и корпоративным уровнями данной системы (см., например: [12, с. 659–660]).
В Китае за время существования КНР (начиная с 1949 г.) теория и практика ГРЭП прошли существенную эволюцию. Рассматривая ее, целесообразно предпринять попытку анализа таких взаимообусловленных конкретных проблем и вопросов, как:
1) основные этапы эволюции ГРЭП и их отличительные особенности, связанные прежде всего с радикальными изменениями общественного механизма соединения факторов производства и отношений собственности;
2) реальное содержание соответствующего указанным изменениям теоретического «поиска» китайского руководства, выразившегося, в частности, в коренном пересмотре значения таких фундаментальных для КНР категорий, как «социализм», «план», «рынок» и ряд производных от них понятийных форм;
3) ретроспективный анализ и идентификация современной китайской модели ГРЭП с точки зрения оценки, во-первых, поэтапного изменения степени и форм воздействия государства на экономику и, во-вторых – ее отличия и/или соответствия (степени корреляции элементов и т. п.) предшествующему национальному и мировому опыту.
Рассматривая первый из указанных выше вопросов, логично исходить из общей схемы периодизации послевоенного социально-экономического развития Китая, основные элементы которой были предложены авторитетными китайскими учеными (Ху Аньганом, Линь Ифу, Цай Фаном и др.) и затем обобщены и доработаны российскими китаеведами[2]. Согласно ей, в частности, данное развитие можно разбить на четыре этапа, определивших эволюцию национальной экономической модели КНР как модели догоняющего развития и модернизации экономики:
Первый этап (конец 1940—первая треть 1950-х гг.) с соответствующей ему несколько обновленной, усовершенствованной после победы народной революции 1949 г., буржуазно-демократической теоретической моделью «новой демократии» Мао Цзэдуна[3]. Принципиальными характеристиками данной модели были:
– ориентация на экономический союз КПК с национальным бизнесом, предполагавший длительное развитие частнокапиталистического предпринимательства как одну из важных форм роста многоукладной экономики и рыночных отношений; ставка на национальный капитал как существенный источник финансирования и субъект индустриализации; стремление к использованию хозяйственно-управленческого и инженерно-технического потенциала предпринимателей в экономическом строительстве;
– расчет на постепенное, не форсируемое «сверху» перерастание «новой демократии» в некий весьма абстрактно понимаемый тогда «социализм» в достаточно отдаленном будущем («через несколько десятилетий или как минимум 20~25 лет»);
– провозглашение в рамках единого фронта политического союза с предпринимателями, означавшего на деле определенные, достаточно строго дозированные политические уступки им: сохранение политических прав, ограниченный допуск их представителей в органы законодательной и исполнительной власти (при фактической безусловной монополизации важнейших властных функций в них коммунистами), санкционирование таких выражавших интересы национального капитала общественно-политических институтов, как демократические партии;
– привнесение в связи КПК с национальным бизнесом определенных элементов надклассовой, общенациональной общности, апелляции к его патриотизму, «особой революционности», попытки КПК взять на себя роль регулятора отношений между трудом и капиталом.
Второй этап (вторая половина 1950-х – 1970-е гг.) с характерной для него стратегией развития административно-командной экономики китайского типа, так называемой коммунистической («советской» и т. п.) моделью Мао Цзэдуна. Определяющими чертами этого этапа были:
– стратегическая цель «перегнать Англию и догнать Америку» и связанное с этим форсирование экономического роста вплоть до авантюры «большого скачка» (попытки резко повысить темпы роста промышленности в 1958–1960 гг. на основе массового использования примитивных технологий и ручного труда);
– заимствованная у СССР ориентация на приоритетное развитие тяжелой промышленности и ВПК, выкачивание финансовых ресурсов для индустриализации из деревни посредством механизма «ножниц цен» на промышленную и сельскохозяйственную продукцию;
– политика «высокого накопления и низкого потребления»; запрещение и попытки полной ликвидации частного предпринимательства; построение «чистого социализма» в виде народных коммун в деревне с их тотальным обобществлением;
– «опора на собственные силы», усилившаяся после рокового размежевания с Советским Союзом в начале 1960-х гг., включая попытки тотального импортозамещения.
Попытка реализации этой стратегии, несмотря на ряд достижений в 1950-е гг., в итоге привела к острому социально-экономическому кризису, особенно в годы «культурной революции» (1966–1976).
Третий этап (конец 1970-х – 1990-е гг.) с соответствующей ему стратегией перехода к рыночной экономике, так называемой моделью Дэн Сяопина. Ее наиболее отличительные черты:
– ускорение экономического роста за счет возрождения и допуска частного предпринимательства в большинство отраслей экономики (как «дополнения экономики, основанной на общественной собственности»);
– поощрение «достижения частью людей и регионов зажиточности раньше других» (так называемая концепция «очередности в обогащении»), активное формирование рыночных механизмов и институтов, стимулирование конкуренции;
– политика внешнеэкономической открытости и экспортной ориентации экономики прежде всего через создание специальных экономических зон (СЭЗ) и ставки на эффективное использование Китаем своего основного международного конкурентного преимущества – обильных и дисциплинированных трудовых ресурсов.
В отличие от первой, эта стратегия, напротив, вызвала ускорение и способствовала относительно устойчивому и быстрому экономическому росту Китая, хотя издержки этого роста оказались весьма значительными – нехватка природных ресурсов, загрязнение окружающей среды, углубление социальных и межрегиональных проблем.
Четвертый, современный, э т а п (с начала 2000-х гг. по настоящее время), отличающийся постоянно модифицируемой стратегией более сбалансированного, гармоничного развития рыночной экономики, так называемой моделью Ху Цзиньтао и его преемника (с ноября 2012 г.) Си Цзиньпина. Основные черты этого этапа:
– стремление уменьшить разрывы в уровнях развития между городом и деревней, отдельными регионами страны, экономикой и социальной сферой;
– большее внимание к окружающей среде, более гармоничное сочетание внутреннего развития, повышения емкости внутреннего рынка и внешней открытости, активной экспортной ориентации;
– национальная задача – к середине XXI в. построить в Китае «среднезажиточное» общество для большинства его населения, максимально сократив при этом отставание КНР по основным среднедушевым показателям от экономически развитых стран мира.
Основные этапы эволюции модели ГРЭП в КНР в целом, на наш взгляд, соответствуют кратко представленным выше общим этапам послевоенного социально-экономического развития Китая. Данное соответствие проистекает прежде всего из в той или иной степени радикальных изменений отношений собственности и общественного механизма соединения факторов производства на каждом из указанных выше этапов. Причем эти изменения были вызваны сочетанием экономических и политических, внутренних и внешних для КНР причин и обстоятельств.
Так, в первый, «новодемократический», период развития КНР (конец 1940 – первая половина 1950-х гг.), несмотря на образование масштабного госсектора (за счет национализации собственности бюрократического и иностранного капитала), в условиях многоукладности и абсолютного преобладания мелкотоварных форм производства в национальной экономике, китайская модель ГРЭ была во многом ориентирована на возможность косвенного макроэкономического, но в целом весьма эффективного управления и контроля развития частного сектора: