Меня разрывает от смеха:
– На Тенистой? Наша улица называется Тенистой?
Брови папы ползут вверх, он, видимо, смущён.
– Да. А что?
Качая головой, я натягиваю свитер.
– Да нет, ничего. Ну просто… Не знаю… нелепо как-то. Дома здесь почти все серые, арт-объект на углу похож на средневековый станок для пыток. Да и вообще, с тех пор как мы сюда приехали, всё время льёт дождь!
Папа вытирает каплю сиропа с барной стойки. Когда он поворачивается ко мне, я вижу на его лице улыбку.
– Вот оно что! Теперь понимаю. То есть тебе такое название улицы кажется смешным и нелогичным. Ну что ж, госпожа Вудвард, я думаю, возможно, вы представляете себе всё в неправильном свете. Мне, например, название «Тенистая» сразу напоминает гамак под пальмой, на котором я нежусь и слушаю кантри в исполнении Джимми Баффетта.
Мне же название «Тенистая» всё ещё напоминает книги ужасов Р. Л. Стайна или что-нибудь в этом роде. Но, может быть, папа и прав. Возможно, я просто не даю нашему новому месту ни единого шанса мне понравиться.
– Вполне справедливо. Но только в ваших сегодняшних планах по поводу меня вы кое-чего не учли. На улице холодно.
– Привидения были холодные, – перебивает меня Джон, и папа бросает на него сердитый взгляд. Маленький Джон морщит лоб. – Они были! Точно! Честное слово! Я лежал в постели, когда они всё вокруг заморозили!
Отец ерошит себе волосы и вновь переключает внимание на меня, но на душе у меня уже неспокойно. У меня из головы не выходят слова Джона о том, что привидения были холодными.
И вдруг вспомнила! Ночью меня разбудил крик. Или плач. Притом достаточно долгий, чтобы понять, что пальцы моих ног торчат из-под какого-то небольшого стёганого одеяла. Мне пришлось им накрыться, потому что моё ещё не было распаковано. Так вот, пальцы были холодными как лёд! И всё вокруг тоже стало холодным. Я присела, чтобы получше укрыться, и почти уверена, что видела пар от собственного дыхания! Бессмыслица какая-то.
– Папа, ты думаешь, здесь что-то не так с… гм… ну, в общем, с отоплением? Во Флориде нам ведь никогда не приходилось обогревать дом…
Нам не требовались большие металлические конструкции, как здесь.
– Радиаторы, что ли? Да нет, я думаю, что они работают нормально и с ними всё в порядке. Кроме того, сейчас не так уж и холодно. – Он смотрит на свой мобильник. – Да-да, Тесса. Вероятно, тебе кажется, что здесь прохладно, ведь мы так привыкли к теплу в Форт-Майерсе.
Внимательно прислушиваясь, я улавливаю низкое шипение, доносящееся из той штуки в углу. Радиатор. Становится теплее. Значит, папа, видимо, всё-таки прав.
– А что касается призраков, то, думаю, у нашего малыша просто невероятное воображение. Видимо, когда-нибудь он станет прекрасным художником или даже писателем-фантастом. – С этими словами папа крепко обнимает Джона, и оба смеются.
Я выглядываю из окна, немного успокаивая себя тем, что папа и Джон вполне счастливы. Почему бы и нет? Папа получил работу, о которой мечтал, а Джон… он ведь просто ребёнок. Не так уж трудно оставить всё, когда ты только пошёл в детский сад. Когда я сама ходила в детский сад, целью моей жизни было научиться считать до ста.
Папа щёлкает пальцами, отвлекая моё внимание от проплывающей по небу группы облаков.
– Вперёд! Наслаждайтесь запахом опавшей листвы и горящих каминов! Наслаждайтесь октябрём! Не успеете оглянуться, как наступит ноябрь. А о зимах на Среднем Западе я слышал удивительные вещи.
Конечно, слышал. И все слышали. В прошлом году мой преподаватель естественных наук сказал, что однажды в районе Чикаго пронёсся полярный вихрь, погубивший большую часть рыб во всех прудах, озёрах и реках в радиусе пятисот миль вокруг. А что сделала моя семья? Не придумала ничего лучше, как приехать именно сюда!
– Послушайте, мама скоро вернётся, а мне нужно на некоторое время съездить в Филармонический центр. Может, составите мне компанию? Посмотрите мой новый офис?
Слово «офис» он произносит с улыбкой, и я чувствую его радость. Я понимаю, что он взволнован, и, наверное, разделяю с ним это волнение.
И всё-таки мне по-прежнему не очень весело. Мне пока не хочется в Филармонический центр, потому что именно сейчас я ненавижу его. Что-то бормоча, Джон поворачивает голову Рено в моём направлении. Тёмные линии по бокам подбородка Рено – это просто разрезы, благодаря которым рот открывается и закрывается. Но издалека они похожи на следы крови. Венозной крови. Я с содроганием наблюдаю, как прямоугольные челюсти-деревяшки громко щёлкают, словно что-то произносят…
– Хочешь поиграть, Тесс?
Когда я слышу тонкий голосок Джона и вижу, как синхронно с ним двигаются челюсти Рено, мне становится не по себе. Я вскакиваю со стула и мчусь к двери. Я чувствую, что Рено всю дорогу наблюдает за мной, и по спине пробегает холодок. Я не могу ничего сказать Джону, потому что не хочу обидеть брата. Но мне кажется, дело не в уродстве Рено… Просто… я слегка побаиваюсь его. Папа нашёл Рено на дворовой распродаже в Форт-Майерсе и купил всего за пять долларов. За такую мерзость – просто грабёж. Это скорее экспонат для какого-нибудь мрачного музея, но не для нашего дома.
– Нет уж, спасибо. Думаю, что всё-таки послушаюсь твоего совета и выберусь из дома на некоторое время.
Ненадолго и недалеко. Эту фразу я произношу про себя. Впрочем, папа не станет возражать, если я прыгну в автобус и укачу в другой город.
Глава 5
Привет, Рейчел.
В Чикаго скучно и паршиво, и мне очень тебя не хватает. Здесь холодно и всё время моросит дождь. Ты уже пошла в школу? У меня завтра первый урок. Не знаю даже, как пойду туда без тебя. Я по-прежнему ношу медальон. Напиши мне поскорее!
С любовью,
твоя Тесса.
Р. S. Домашнего телефона у нас нет, но скоро проведут интернет. И тогда я наконец смогу общаться с тобой по электронке.
Письмо Рейчел и пастельные мелки я кладу в рюкзак и делаю первые шаги по Тенистой улице. Я понимаю, что мне нужно разложить свои вещи. И сейчас я бы так и сделала. Но я хорошо знаю папу. Он не успокоится, пока я и в самом деле не исследую что-нибудь, даже если это просто какой-нибудь парк в нашем новом суматошном районе.
Северный пруд расположен к юго-востоку от дома. Папа показал мне его на карте. У меня есть компас – родители купили мне его два года назад, когда мы отдыхали в кемпинге. Природа, компас… Всё хорошо… если только не заблудишься или не попадёшь под ливень. Маме не нравится всё время зависеть от прогноза погоды. Она говорит, что можно высунуть руку из окна и лично убедиться, холодно там или жарко. И идёт ли дождь. Может, и так, но наличие смартфона всё-таки сильно облегчает жизнь. Если бы я могла использовать навигатор, чтобы добраться до водоёма, то мой телефон просто указывал бы мне, в каком направлении двигаться и где повернуть. Я оказалась бы на месте в мгновение ока! А вместо этого нужно изрядно попотеть, чтобы добраться до цели. Мне придётся бродить по окрестностям, поглядывая на крошечный пластмассовый циферблат со стрелкой, чтобы не заблудиться.
Порыв ветра заставляет меня остановиться и поправить свитер. Я опускаю глаза, чтобы убедиться, что стрелка компаса сохраняет положение между S и Е. Воздух пахнет какой-то смесью хотдогов и сырости ванных комнат.
– Коллектор, – уверенно сказал папа, когда мы впервые ощутили этот запах, разгружая грузовик с коробками. – В канализационной системе Чикаго осталось много старых керамических труб. Они довольно хрупкие. Непрерывное строительство время от времени вызывает протечки.
– Коллектор? – переспросила я, наморщив нос. – Откуда ты знаешь?
Мама вытерла бусинку пота со лба и вздохнула:
– Мы с отцом провели целое расследование, прежде решиться перевезти вас сюда. Но поверь, парочка странных запахов не помешает нам реализовать мечту твоего отца.
Это меня взволновало, хотя я и не подала виду. А как же тогда я и мои мечты? Как насчёт арт-клуба, в который я планировала ходить? Как насчёт школы танцев, которую мы с Рейчел собирались посещать вместе? Что-то впереди вдруг отвлекает меня от нахлынувших воспоминаний. Какой-то просвет, группа деревьев, настолько красивых, что у меня даже захватывает дух. Ярко-оранжевая и красная листва кажется неземной, словно это деревья с другой планеты. Я продолжаю идти вперёд, воздух становится чище, свежее и слаще, он пахнет как новый лист из моего альбома для рисования. Лично мне очень нравится.
Пройдя ещё одну улицу, я оказываюсь перед красивым сквером. Никаких зданий. Никаких автомобильных гудков и выхлопных газов. Никаких уродливых «украшений» на тротуаре. Просто цветы. Оранжевые, красные. А вдоль пешеходных дорожек деревья с ярко-жёлтой листвой. Я никогда не была осенью на Среднем Западе, хотя видела это время года на картинах и фотографиях. Невероятные осенние краски с лихвой компенсируют здешний холод.
Внезапно к моим ногам подкатывается футбольный мяч. Мальчик примерно моего возраста резко останавливается рядом, едва не сбив меня с ног. Он смахивает прядь светлых волос со лба и улыбается:
– Прости. Это я упустил. – Футболка с длинными рукавами и шорты испачканы землёй и травой. На загорелой коже тоже видно несколько пятен. Если бы не характерный гнусавый акцент, он вполне мог бы сойти за жителя Флориды.
Пожав плечами, я беру мяч и бросаю ему:
– Пустяки, держи!
Он ловит мяч руками и оглядывает меня с головы до ног:
– Что, заблудилась?
Качая головой, я пробую улыбнуться:
– Нет. Просто мы недавно переехали. И я пытаюсь отыскать Северный пруд.
Глаза мальчика загораются, и я замечаю, какие они голубые. Как океан.
– Ты почти нашла его. Вон там. – Он указывает вправо, где свет отражается от чего-то… по-видимому, от воды. – Откуда ты приехала?
Эти слова болью отдаются у меня внутри. Мне не хочется говорить о Флориде. Не хочется даже думать.
– Издалека. Чтобы добраться сюда, нам потребовалось девятнадцать часов. – Это всё, что я могу ему сейчас сказать.
– Девятнадцать часов, – задумчиво повторяет мальчик. Он даже почёсывает подбородок, как будто это помогает ему в размышлениях. – Что-то очень похожее на Бостон или Нью-Мексико.
Я качаю головой, и моих губ касается едва заметная улыбка:
– Нет и нет.
– Юта? Колорадо? Южная Дакота!
Я смеюсь. Он перечисляет штаты так быстро, я едва успеваю следить за ним.
– Прости, не угадал.
И вдруг он словно нажимает на воображаемую кнопку, глаза его вспыхивают:
– Флорида. Мой окончательный ответ – Флорида.
Ну хорошо, он угадал. И внезапно игра перестаёт быть забавной.
– Да. Форт-Майерс, Флорида, – почти выдыхаю я, напоминая себе, что это не его вина. Он ведь не знал, что его догадка может так сильно меня огорчить.
Мальчик усмехается и делает вид, что похлопывает себя по спине. Затем вытягивает шею, чтобы получше приглядеться ко мне.
– То есть вы недавно переехали и ты уже бросила своих родителей?
– Как это «бросила»? Да нет… Они там заняты распаковкой вещей. Просто надо было… В общем, они захотели, чтобы я немного прогулялась и подышала свежим воздухом.
– Ага. То есть ты из тех детей, которые находятся на свободном выгуле? Ха! – Он выжидающе поглядывает на меня, и края его губ изгибаются в улыбке.
Дети на свободном выгуле? Что-то новенькое! Я изо всех сил пытаюсь понять, что это такое. Дома, во Флориде, у нас были спортсмены, зубрилы, геймеры, ботаны, бездельники, хулиганы… Но я никогда не слышала о ребёнке на свободном выгуле. Такой «термин» вызывает подозрительные ассоциации. Выходит, обыкновенный семиклассник уподобляется домашнему скоту?
– Ну да, это целое движение за то, чтобы позволять детям стать самостоятельными и независимыми. И всё такое. Это довольно странно, но в то же время круто. Думаю, мои родители из тех, кто наполовину разделяет такое мнение. – Он громко смеётся. – Наполовину за свободный выгул, наполовину за то, чтобы их дети всё-таки были под присмотром взрослых.
Хихикнув, я искоса смотрю на него. Этот парень довольно забавный. Пожимая плечами, я указательным пальцем нащупываю под свитером ключ от дома.
– Думаю, я на сто процентов на свободном выгуле. Моих папу и маму, кажется, не волнуют многие вещи, о которых переживает большинство других родителей.
Я хочу прекратить этот разговор, мысленно напоминая себе о том, что выдавать семейные тайны – непростительная ошибка. Если я не буду себя контролировать, то наверняка разболтаю ему и про банку приключений.
– Ладно, мне пора. Желаю хорошей игры, – добавляю я, поворачиваясь, чтобы уйти.
– Меня зовут Эндрю. Эндрю Мартин, – говорит мальчик мне вслед. Он направляется к товарищу, с которым только что играл в футбол. Но то и дело поглядывает на меня. – Удачи тебе в Чикаго… гм…
Я глубоко вздыхаю. Родителям очень хотелось, чтобы на новом месте я непременно завела себе друзей. Даже если я никогда не увижу больше этого мальчика, он произвёл на меня приятное впечатление. А я на него?
– Тесса. Меня зовут Тесса.
Глава 6
Оказывается, Северный пруд довольно красив: причалы, заросли камышей, красивые лужайки и даже черепахи! Это совсем не то, что я себе представляла. Я провела там всего десять минут, а ко мне подплыли уже два утиных семейства!
Присев на корточки на самом краю причала, я вдыхаю запах воды и пытаюсь убедить себя, что снова нежусь на тёплом прибрежном песке. Я представляю, что в руках у меня бокал с лимонадом, а вокруг разбросаны пастельные мелки. Я бы могла в это поверить… если бы моё тело сейчас не было покрыто гусиной кожей!..
Потрогав застёжки на рюкзаке, я размышляю о том, не стоит ли сейчас порисовать. Я уже обнаружила здесь с десяток разных сюжетов, которые хотела бы перенести на бумагу. И поскольку домой меня скоро не ждут, то вполне могла бы попробовать. Тёмные стволы и ветки деревьев с яркой, разноцветной листвой. Даже плеск воды о сваи под причалом – это тоже здорово! Я и не представляла, что такое место находится совсем недалеко от дома. Просто чудеса!
Я открываю альбом. Передо мной чистый лист. Когда я думаю о первой линии, которую нужно провести, рука моя дрожит. Первая линия… она всегда определяет, часто ли придётся брать в руки ластик. Внизу плавает целая группа кувшинок. Лучшего объекта и не придумаешь. Круглые листья насыщенного зелёного цвета с лёгким оттенком коричневого по краям. Беру цветной карандаш – специальный, фирмы «Призмаколор», – который я использую лишь для контуров. И осторожно вывожу первый из пяти маленьких кругов. Медленно. Но уверенно.
Я уже вот-вот закончу последний круг, как что-то холодное и влажное падает мне на нос. Я вытираю нос ладонью и смотрю на небо. Ну вот на тебе! Снова дождь. А я в четырёх кварталах от дома и вдобавок без зонтика! Здесь что же, без дождя никак? Держа лист на расстоянии вытянутой руки, я рассматриваю только что нарисованные круги. Они вполне получились. И соответствуют по форме листьям, которые сейчас плавают внизу передо мной. Хоть что-то для начала.
Я осторожно, чтобы не помять, кладу в рюкзак альбом и прочие вещи. Вот ещё одна причина, по которой родителям уже пора разрешить мне иметь собственный сотовый телефон. Я могла бы сделать снимок этого места, чтобы потом не рисовать исключительно по памяти.
Перепрыгивая через холодные лужи, я бегу в ту сторону, где, как мне кажется, проходит наша Тенистая улица. Очень быстро мои кроссовки пропитываются влагой и пальцы ног немеют от холода. К чёрту холод! Мне нужно следить за компасом. Если я шла на юго-восток, то обратно должна идти на северо-запад… Ведь так?
К тому времени, когда в поле зрения оказывается мой дом, вся одежда уже промокла насквозь. Настроения никакого. Я очень боюсь, что мой новый рисунок тоже намок. Наверное, не только он, но и весь альбом. Я долго вожусь с ключом, который дал мне папа. Наконец входная дверь распахивается, и я оказываюсь в тёплой гостиной. Мама, склонившаяся над очередной коробкой с вещами, выпрямляется, и её лицо искажается.