Отец султана, услышав о случившемся, сдерживает свое негодование и объявляет, что черкесы поступили справедливо, наказав человека, который таким образом пытался обесчестить девушку, похищенную против правил.
Когда султан умер, ему наследовал его старший сын Девлет-Гирей, немного позже свергнутый с трона Великим синьором и отправленный в ссылку. Но Каплан-Гирей, его младший брат и преемник, с разрешения турецкого правительства отправился против черкесов во главе 80 000 татар, угрожая им разрушительным вторжением. Когда он переправился через Танаис (Дон), к нему присоединились 15 000 кубанцев.
Князь Кабард, получив эту новость от своей разведки, с 7000 пеших солдат и 300 лошадей ушел к вершине высокой горы, украшенной руинами большого старого города, и укрепил расселины и стены деревьями и земляными валами. Каплан-Гирей, предвидя трудность штурма этой горы, к которой не было никаких подступов, отправляет к князю доверенного посла, чтобы тот сказал князю, что султан предпринял поход против узбеков и приглашает с собой 3000 черкесов. Кроме того, он желает лично встретиться с князем, поэтому и просит его спуститься с горы.
Кабард, разгадав ложь врага, отвечает послу, что сейчас он не имеет возможности спуститься, так как скован сильным приступом подагры, но через три дня посетит султана, спустившись на лошади или на носилках.
Когда посол ушел, Кабард созвал черкесов и обратился к ним со следующими словами: «Каково ваше мнение, друзья и соотечественники, о нынешнем состоянии наших дел? Что, по вашему мнению, лучше для нас: заковать самих себя в цепи султана, быть перерезанными им и допустить, чтобы наши жены и дети были уведены в вечное рабство, или, как мы, победили или погибли? Если погибнем, то мы избегнем отвратительного зрелища издевательства тирана над нами; если победим, одним ударом освободимся от нестерпимой жестокости татар». Ответ был единодушный, что лучше умереть, чем предать себя в руки врага. Тогда он требует, чтобы они, согласно обычаю, принесли клятву мечами и оружием.
После того как дело было решено таким образом, Кабард послал вечером одного человека сказать хану, что его подагра полегчала и что он мог бы прийти к нему в качестве просителя вместе с командирами своей армии. Это известие привело Каплан-Гирея в восторг. Он приказал отправить лошадей на пастбище и принял решение всю ночь посвятить отдыху. Черкесы, узнав об этом, проникли в татарские орды, связали древесную кору в небольшие, хорошо просмоленные связки и, привязав их к хвостам нескольких лошадей, погнали их (лошадей) вниз в величайшем молчании к кошу или палаткам татар, и там подожгли связки. Лошади, испуганные сразу и пламенем, и болью, помчались со всей возможной скоростью и в темноте ночи бросились, как молния, в гущу татарских лошадей, которые также перепугались, оборвали путы и с величайшим шумом понеслись в разные стороны.
Татары проснулись от этого шума, но, не видя и не слыша ничего, кроме пламени, носящегося по долине (в темноте страх возрастал оттого, что лошадей не было видно), и, думая, что огонь ниспослан с небес, обезумели и побежали в беспорядке. Увидев это, черкесы бросили все свое оружие, кроме мечей, и стали убивать каждого, кто попадался им. Когда наступил день, черкесы собрали почти 10 000 лошадей противника, потеряв едва 5 человек, и вернулись назад с триумфом.
Каплан-Гирей убежал с горстью своих людей в Крым, бросив позади себя 40 000 убитыми и остальных рассеянными»[16]. Вот такое несколько романтизированное описание Канжальской битвы. Другие здесь приводить вряд ли стоит. Всех интересующихся отсылаем к уже упомянутой выше работе Валерия Сокурова, основные положения которой можно свести к следующему – поход ханского войска, состоящего из 20–30 тысяч крымских и турецких солдат, ногайцев и темиргоевцев, начался весной 1708 года, достигло оно Кабарды в самый разгар лета – в пору созревания хлеба, и состоялась знаменитая битва. Как повествует предание «О свержении кабардинским народом ига крымских татар», «войско хана… расположилось в местности при впадении р. Кичмалки в реку Малку… татары не выдержали первого дружного натиска кабардинцев и отступили; кабардинцы погнали их по хребту горного кряжа Аурсентх, вплоть до горы Кинжал-Инал, где бой и прекратился»[17].
«Алеготову скалу», с которой открывается вид на пропасть глубиной в сотни метров, стоит обязательно посмотреть, как и проехать на знаменитые летние пастбища Аурсентх – той самой дорогой, которую назвали кровавой. Ведь Канжол в переводе с тюркского означает именно это – «кровавая дорога».
Эта земля в прямом смысле пропитана людской кровью, кровью воинов, участвовавших в многочисленных битвах и сражениях. Особенно в годы Кавказской войны. Вот как описывает одно из них Платон Зубов в своей работе «Подвиги русских воинов в странах кавказских с 1800-го по 1834 год»: «11 марта (речь идет о 1822 годе. – Авт.) подполковник Коцарев выступил с отрядом из лагеря при реке Баксане, соединясь с отрядом, на реке Малке находящемся. …Коцарев следовал к горам по ущелью Баксанскому. Сколь было скрытно движение его, но ехавший для разбоя на линию с партией владелец Тау-Султан Атажуков открыл его и немедленно разослал людей своих предупредить кабардинцев о приближении отряда, дабы успели они скрыть табуны свои и скот в ущельях гор. Находившиеся в авангарде казаки, прибыв на рассвете 12-го числа к реке Гунделен, имели наблюдение за партией Тау-Султановой; но многолюдство собравшихся кабардинцев препятствовало им сделать решительное нападение. В полночь на 13-е число батальон кабардинского полка и 50 казаков посланы были за реку Баксан к ущелью Лоискатов, а две роты Тенгинского полка с артиллерией, переправясь реку Гунделен, следовали до аула Хутатова, по коему был открыт огонь из орудий для отвлечения внимания неприятеля до тех пор, пока батальон займет высоты, над ущельем Лоискатов лежащие. Тогда роты с артиллерией обратились туда же и, под прикрытием пушечного огня, вошли в оное. Аул, принадлежащий владельцам Касаевым, был сожжен; не успевшие скрыться кабардинцы были переколоты, и много скота и лошадей отбито. 14-го сожжен аул узденя Хутатова; 15, 16 и 17-го на высотах гор Арталка и Ергиока сожжены многие аулы и хутора, принадлежащие узденям владельцев Тау-Султана-Атажукова, и Мисоустовой фамилии владельцев, Касаевых и Наврузовых…» [18].
Кавказская война – особая страница в истории Кавказа. Продолжавшаяся почти 150 лет, она закончилась в 1864 году выселением около полумиллиона горцев, прежде всего адыгов, в пределы Османской империи. Еще в XVIII веке «границы Кабарды на западе простирались до рек Большой Зеленчук (приток Кубани) и Кумы, а на востоке – до Сунжи»; «под колониальным нажимом кабардинцы были вытеснены из района Пятигорья – традиционного центра Кабардинских земель». «Население, составляющее к середине XVIII века около 300 тыс. человек, к последней четверти XIX века насчитывало всего 35 тыс., т. е. оно сократилось в девять раз»[19].
В 1994 году, к 130-летию окончания Кавказской войны, авторами этих строк, работавшими тогда в издательском центре «Эль-Фа» (название это представляет собой стяжение первых слогов слов «Эльбрус» – не столько вершина, как журнал, редактируемый одним из авторов, и «Фатум» – книжной серии, с какой центр как таковой и начался), была задуман выпуск сериала «КЛИО». Долго бились над его названием, пока четыре буквы, составляющие имя греческой музы истории Клио, не получили новую расшифровку – «Кавказский литературно-исторический Олимп». Предполагалось собрать все лучшее, интересное, познавательное, написанное учеными, писателями, путешественниками мира о Кавказе, Кабардино-Балкарии, опубликовать работы, неизвестные современному читателю, не дошедшие до него в основном по идеологическим соображениям.
В процессе подготовки открылась картина поистине потрясающая: оказалось, что из многих сотен имеющихся по означенной тематике книг в советский период были переизданы лишь единицы. За короткое время энтузиастами (всю работу осуществляли Рашад Туганов – научный редактор, авторы этих строк – составление, литературное редактирование, и художник Михаил Горлов – оформление) были найдены, выверены, переведены тексты, открывающие широкой публике не просто новые имена, а скорее неизвестный взгляд живших до нас на современную историю, нравы, духовную историю народов Кавказа. К трем задуманным разделам – «История», «Литература», «Этнография» – через два года добавились еще два – «Архив» и «Библиография».
Редакторская работа – это «невидимые миру слезы»: ночные сверки наборов с оригиналами, многочасовые сидения в архивах и библиотеках, бесконечные переговоры с владельцами текстов, авторами комментариев и предисловий, настоящие бои с идеологическими противниками… Чего стоила одна кампания, развернутая против литературного редактора после публикации книги Теофила Лапинского «Горцы Кавказа и их освободительная борьба против русских», выход которой совпал с началом событий в Чечне. Каких только обвинений не довелось выслушать – в подрыве целостности России, в пропаганде национализма, в стремлении дестабилизировать мирный процесс на Кавказе. Именно так оценивалось желание воссоздать подлинное историческое прошлое народов, проживающих в республике и регионе Северного Кавказа, раздвигающих привычные рамки представлений о них, углубляющих знание их менталитета. Но все удалось пережить. Совместными творческими усилиями вскоре серия набрала необходимый вид и вес, чтобы стать явлением не только полиграфического, но и историко-познавательного, духовного плана. Эти книги в строгой темной «одежке» востребованы, на них ссылаются, их изучают, о них говорят, спорят, пишут. Причем те, кто продолжает выпуск, даже не упоминают имен тех, кто выпустил первые 20 книг серии и подготовил к печати еще с десяток (всего вышло 50 томов)[20]. Печально, конечно, но главное все же видится в другом: с помощью книг, вышедших в «КЛИО», история Кабарды и Балкарии стала куда более полной и объективной. О той же Кавказской войне, ознакомившись с рядом томов – Т. Лапинского, М. Кандура, Ф. Торнау, В. Н. Немировича-Данченко, И. Бларамберга, – можно узнать все или практически все.
А теперь обратимся к книге большого любителя путешествий по Кавказу, автора нескольких путеводителей, вышедших как в дореволюционные годы, так и в советское время, Сергея Анисимова, чье имя ныне, к сожалению, незаслуженно забыто. А ведь его объемный путеводитель «Кавказский край» издавался в двадцатых годах прошлого века трижды; вышедшая в 1937 году и по этой причине, к сожалению, сверхидеологизированная книга «Кабардино-Балкария»[21] тем не менее остается до сих пор одним из лучших путеводителей по нашей республике. Поэтому мы решили привлечь С. С. Анисимова к участию в нашем путешествии по Приэльбрусью и другим достопримечательным местам КБР. И уместно сказать хотя бы пару слов об этом подвижнике Кавказа, для чего воспользуемся сведениями, почерпнутыми из альманаха «Ветер странствий»[22]. Сергей Сергеевич Анисимов родился в 1876 году. Закончил в 1902 году юридический факультет Петербургского университета, работал в Курске, за участие в революционной деятельности был сослан в Тюмень, впоследствии выступал в качестве защитника на многих политических процессах, о чем лучше всего говорят названия написанных им книг: «Бунт в Тобольской каторжной тюрьме», «Как это было. Записки политкаторжанина на судах Столыпина», «Во Владимирке». Но главной его любовью был и остался Кавказ. Будучи студентом, в конце XIX века попал он сюда и был буквально потрясен, о чем свидетельствует его первая туристская книга «Вечный снег и лед» (1901). Чуть ли не каждое лето он проводил в горах, совершил путешествие по Сванетии, исходил вдоль и поперек нашу республику, написал о ней ряд книг, в том числе «От Казбека к Эльбрусу» (1928), «Поход на Эльбрус» (1936). Умер Сергей Анисимов в 1948 году – в Гаграх, у подножия Кавказских гор, а похоронен на Ваганьковском кладбище – его могила рядом с могилой В. И. Даля.
При этом напомним, что описываемое Сергеем Анисимовым соответствует реалиям тридцатых годов прошлого века и нуждается в кое-каких уточнениях и поправках: «На всем пройденном пути долина Баксана довольно широка. Она особенно привольна и просторна в районе селения Заюково и в котловине Гунделена. Но выше она сразу суживается. Здесь шоссе уходит в теснины Скалистого хребта из очень крепких юрских известняков. Кажется, что там нет никакой дороги и горы замыкают всякий путь дальше. …Выше долина Баксана врезывается в горло ущелья, разрезывающего мощную толщу юрских пластов, из которых сложен Скалистый хребет Большого Кавказа. Эта теснина носит название Тотуртар. Прямо над шоссе нависают скалы в виде полутуннеля, и дорога вьется под ними по карнизам, разработанным взрывами аммонала, в обрывах, которые снизу подмывает Баксан. Река ревет. У самых ног разверзается пропасть. Полотно шоссе выглядит жуткой узкой ленточкой, которая извивается змеей и то скрывается из глаз, то вновь показывается на высоких выступах над водами Баксана. Путь совершенно безопасен, так как породы очень тверды и не угрожают обвалами.
Место здесь очень красивое. Ущелье глубоко вырезано водами Баксана в розовых и желтых породах юрских известняков. Над головою поднимаются в самое небо великолепные грандиозные башни и светлые пики.
Основной породой являются светло-серые, крупнозернистые, то розоватые, то желтые сахаровидные известняки. Они располагаются пластами и слоями с общим наклоном на северо-восток в среднем под углом до 35°. Они дают представление о всей грандиозности горообразовательных процессов, поднявших горы Большого Кавказа.
Северный склон всего Скалистого хребта в целом пологий и в верхней своей части покрыт альпийскими, а в более низких местах субальпийскими лугами, которые обильно цветут и поражают разнообразием и роскошью цветов. …В этом замечательном, очень глубоком ущелье совершенно особую прелесть создают лепящиеся по крутым затененным склонам леса и кустарники. Деревья захватывают здесь горные громады до самого верха. А там уже, в недосягаемой выси, виднеются скалистые пики. Внизу же, как на всем пути, ревет и воет мощная река»[23].
Река Баксан… Она сопровождает нас на всем пути по ущелью. Неистовая, не знающая устали, рвущаяся из узких берегов, она тысячелетиями несет свои кипенно-белые воды. Вот что писал русский историк, автор широко известной шеститомной работы «История войны и владычества русских на Кавказе» (1871–1888) Николай Дубровин: «С правой стороны Малка принимает Баксан, самую значительную реку в Кабарде, вытекающую с южной покатости горы Эльбруса. От истока и до Баксанского укрепления река эта течет то в тесном скалистом ущелье, то в горной долине, а ниже укрепления поворачивает на восток, извивается по Кабардинской плоскости, течет широким руслом в невысоких берегах и разделяется на рукава, которые в низовье своем окружены лесом. Воды Баксана обильны и чрезвычайно быстры, особенно в полноводье; тогда река ворочает большие каменные глыбы, и переправа через нее невозможна.
Как в Баксанском ущелье, так и по выходе своем из Черных гор Баксан принимает множество ручьев и речек, из которых некоторые, как, например, Черек и Чегем, впадающие с правой стороны, весьма значительны»[24].
Его дополняет врач Антон Дроздовский, опубликовавший в сборнике Кавказского медицинского общества (Тифлис, 1870) «Краткий медико-топографический очерк Кабардинского округа Терской области»: «Все воды кабардинских горных рек, имея слишком крутое падение, текут вообще очень быстро, с шумом по каменисто-песчаному ложу. В жаркое время года от усиленного таяния снегов они значительно прибывают, и некоторые из них увеличиваются также и от продолжительных дождей. С прибылью воды эта последняя хотя и становится мутной, но она остается холодной, с температурой от +6 до +12° и для питья всегда здоровая. Совершенно чистая речная вода на вкус приятная, прохлаждающая и мягкая. Она содержит в себе много атмосферного воздуха и незначительное количество хлористых и других солей. Зимой реки в Кабарде и в горах замерзают большей частью у берегов. Вода в них в это время бывает чистая и прозрачная с очень низкой температурой. Нужно заметить, что русла самых значительных рек, преимущественно в тех местах, где они текут по узким ущельям, загромождены на большом протяжении огромной величины камнями и скалами, упавшими с вершин крутых гор. Обстоятельство это представляет собой непреодолимые препятствия для туземцев к развитию торгового промысла, как, например, сплавливание соснового леса, произрастающего в громадных размерах в верховьях реки Баксан и отчасти Малки»[25].