– А почему вы меня ждали?
– До меня дошла весть, что Каныкей сбежала из Таласа с маленьким сыном на руках и передала на воспитание Исмаилу. Вот тогда я подумал, что ты мое спасение.
– Каким образом?
– Тебе бы не сказали о твоем происхождении, – сказал Сарытаз. – Скрыли бы от всех. А я рассказал бы тебе, кто ты на самом деле.
– Так вот почему дедушка пугал меня чудовищами, – улыбнулся Семетей. – Чтобы я не мог вас встретить.
– Он посчитал тебя подобием Исмаила, – Сарытаз рассмеялся. – А ты сын Манаса великодушного, он этого не учел.
– Я на самом деле спасу вас, дядя Сарытаз! – Семетей почувствовал непонятное воодушевление. – Если вы мне рассказали правду.
– Я в этом не сомневался.
– А почему тогда не отозвались на мое обращение?
– Я хотел испытать твою настойчивость. Ты превзошел мои ожидания.
– Еще раз приношу свои извинения, дядя Сарытаз, – Семетей улыбнулся. – Любые ваши поручения будут исполнены.
– Спасибо, Семетей!
Далее он рассказал Семетею о подвигах Манаса, о его походе на Бейджин и о его смерти по возвращению в Талас…
Семетей сел на Актулпара. Сарытаз помог ему посадить на руку Акшумкара. Ударяя по бокам коня пятками, Семетей помчался к Букаре. Его теперь жгла обида на весь мир. На дедушку, на отца и на всех, кого он знал в жизни. Все его нагло обманывали, говоря, что он сын Исмаила, внук Атемира. Даже тетка Каныкей скрыла, что она сама и есть родная его мать. Мелькнула в сознании мысль, что, возможно, этот Сарытаз обманул, чтобы посеять смуту в душе Семетея. Как проверить его слова? Он понимал, что родители, даже дедушка не признаются ему, кто он на самом деле. Все будут утверждать, что его родители – Исмаил хан и его жена Кумушай.
Что делать? Семетей не мог сообразить, как заставить всех признаться, что он сын Манаса. «О-о, Тенгир мой! Подскажи, как поступить, чтобы признались родители, что они в действительности не родители мне».
Семетей не стал заезжать во дворец Атемира. Поехал он на холмик, что находился посередине тополиного сада, окруженного яблонями, где стояла сторожевая башня. Расседлал он Актулпара и отпустил щипать траву. Постелил, расправив потник рядом со сторожевой башней. Положил седло с олпоком на конце, чтобы использовать его как подушку. Прилег он на потнике лицом к сторожевой башне. Меч Зулпукор Атемира положил рядом с собой. Акшумкара кинул он в сторону тополей. Прикрылся кементаем Манаса, что подарила родная тетка Каныкей. Лег он неподвижно, сказал, что был он на охоте в землях Гюль-Токой Кулешена, где обиделся на весь мир.
Побежали вестники к самому Атемиру, сообщили ему, что внук его Семетей обижен на весь мир после охоты в землях Гюль-Токой Кулешена. Рассказали, что он лег возле сторожевой башни и лежит без движения. Атемир понял, что произошло то, чего он опасался всю взрослую жизнь Семетея. Он понял, что Сарытаз рассказал Семетею всю правду о его происхождении. Со злости на Сарытаза, горько пожалел, что оставил его в живых. Ему самому идти и успокаивать Семетея было очень тяжело. Как оправдаться перед ним, что вся его жизнь проходила в обмане, во лжи? Нет, он не сможет смотреть ему в глаза. Но о своих соображениях Атемир никому не говорил и отправлял людей к Семетею, чтобы тот прекратил свою обиду. Был у Семетея хан Исмаил, отец его, но он тоже не мог уговорить Семетея вернуться к обычному распорядку своего дня. Была Кумушай, его мать, которая тоже не смогла вернуть Семетея во дворец Атемира. Была у Семетея Алтынай, бабушка его, жена Атемира, уговаривала со слезами на глазах, чтобы он радовал всех своим присутствием на краю дасторхана. Семетей не обратил никакого внимания на просьбы самых близких ему людей. Прибежала к нему и Кишимжан, старшая дочь Исмаил хана, его сестра, которая с малых лет ухаживала за ним. Кормила, поила и заботилась все годы, пока он рос.
– Брат мой, Семетей, – говорила она. – Вставай, родной. Хану большого города не к лицу выражать обиду на весь мир.
Семетей не шевельнулся. Кишимжан с нежностью погладила его по голове. Со стороны Семетея не было ни ответных движений, ни каких-либо слов. Кишимжан позволила себе засунуть руку под мышку Семетея и пощекотать его как в детские годы. Семетей разозлился. Махнул рукой не глядя. Удар пришелся по щеке Кишимжан с такой силой, что она покатилась по склону холма. От обиды теперь разозлилась Кишимжан.
– Ты что, сирота! – закричала она. – Как ты смеешь поднимать руку на меня, будто я твоя жена!
Семетей даже не поинтересовался, что же с ней произошло после удара.
– Будешь ухаживать за ослом, – кричала она, – не станет он скакуном!
Семетей не шевельнулся.
– Родным не станет никогда, – продолжила Кишимжан, – сын чужого племени. Как ошиблись мои родители!
Семетей даже не повернулся.
– Беги, Семетей, в свои земли Талас, – заплакала Кишимжан. – Твой отец – Манас. Ты нам чужой – ты кыргыз.
Не успел Семетей повернуться к ней и поцеловать ее за правду. Она убежала со слезами на глазах, закрывая лицо руками. Прибыл к нему Колой торе, видимо, он приехал по желанию и по просьбе Атемира. Он должен был по возможности очернить Сарытаза, чтобы Семетей принял его слова за лживые откровения.
– Что с тобой, дорогой? – говорил Колой торе. – На что обижен, скажи. Где враг, который тебя обидел? Поднимутся все букарцы. Не дадим тебя в обиду.
Колой торе налил полную чашу шарапа.
– Семетей! На, выпей шарапа, – предложил Колой торе и поднял голову Семетея, чтобы ему было легче сделать глоток. – Не ешь, не пьешь уже неделю. Так нельзя, дорогой.
Семетей не хотел с ним говорить. Со слов Сарытаза он узнал, что тот предал своих братьев в пользу Атемира. Он плюнул предателю в лицо от имени дяди Сарытаза.
– Отпустите меня! – прокричал он. – Я вас ненавижу! Вы – предатель!
Колой торе сильно рассердился. Никто в жизни его так не оскорблял, с плевком в лицо. Назвал уважаемого человека города «предателем»! Бессовестный мальчик. Назвал его предателем когда-то только Сарытаз. Мальчик говорит его устами. Значит, они встретились.
– Ты что, мальчик! Я что, ограбил кыргызов в Таласе? За что держишь обиду на меня, будто я прогнал мать твою из Таласа. Это дело рук Абыке и Кобеша. Мстить мне за Манаса не за что.
Семетей не показал свое волнение.
– С ума сошел Атемир, – продолжил Колой торе. – Усыновить сына чужого нам народного героя.
Колой торе резко бросил голову Семетея, быстро собрался и ушел восвояси. Семетей открыл глаза.
Так выходит, что Сарытаз говорил правду. Не только дядя Сарытаз, но и другие ему близкие люди признались, что он – сын Манаса. Родная мать – Каныкей, а не Кумушай. Он вспомнил, что только недавно мечтал об этом. Надо ехать к матери Каныкей. Нужно расспросить ее обо всем и срочно ехать в Талас, чтобы познакомиться со своим родным народом…
Семетей немедленно собрался и вскочил на Актулпара. Направил он своего скакуна к аулу Каныкей. Он не мог предположить, как произойдет встреча с родной теткой Каныкей, теперь уже матерью. Каныкей, наверное, не поменяет свое отношение к нему. Она знала и относилась к нему как сыну и прежде. А вот сам Семетей…
Он увидел ее. Она тоже скакала на Акборчуке в сторону дворца Атемира. Ей передали, что Семетей не есть и не пьет целую неделю из-за обиды на весь мир. Материнское сердце Каныкей погнало ее к Семетею, предпринять необходимые меры, чтобы он вернулся к прежнему распорядку. Ел и пил вовремя, как прежде. Как прежде, радовал окружающих своим присутствием. Она ехала к нему в полном неведении, с глазами, полными слез, и горькой обидой на судьбу, что заставила заболеть родного ребенка.
Они встретились посередине дороги. Они смотрели друг на друга. Скакуны потихоньку шли друг к другу без понуканий. Каныкей не могла говорить и не знала, как поступить. Просто сидела в седле и рыдала от радости, что родной ее ребенок жив и здоров, и едет к ней, к матери. Она это почувствовала всем сердцем. Смеялись глаза, но лились из них слезы. Они были сладкими и вкусными. Такими казались Каныкей собственные слезы.
Семетей соскочил с коня и двинулся к матери. Все годы он ее знал как родную тетку. Теперь она стала для него матерью. Он сам желал оказаться сыном этой хрупкой, умной и чрезмерно боевой женщины. О-о, Тенгир мой! Неужели эта женщина родила меня?! Неужели она приходится мне матерью?! Семетей смотрел поверх головы Каныкей на Вечное Синее Небо и шел к ней распростертыми объятиями. Никак не мог добраться до нее. Те десять шагов, которые разделяли их скакунов, оказались самыми длинными в его жизни. И вот наконец он рядом с ней. И Каныкей падает к нему в объятия прямо с седла Акборчука с криком:
– Сы-но-ок, мой родной!
Как тяжело женщине, которая знает, что ее дитя находится рядом и не знает, кто его мать. Целых двенадцать лет Каныкей прожила с такой тяжестью на душе. Хочется обнять и прижать к груди собственного ребенка, но не можешь. Хочется приласкать и поцеловать в лоб с радостью, но не можешь. Всегда должна себя ограничивать, не проявлять нежности и даже не смотреть любящими глазами на собственного сына. Сегодня и сейчас Тенгир и Вечное Синее Небо вернули Каныкей возможность проявить материнскую любовь к сыну. Она гладила его по голове, целовала в лоб и смотрела любящими глазами в глаза сына. А Семетей никогда не чувствовал, что матери так любят своих детей. И жалел о том, что все двенадцать лет прошли без любви родной матери…
Семетей помог Каныкей сесть в седло Акборчука. Сам вскочил на Актулпара, и они вдвоем направились к аулу, где Каныкей провела двенадцать лет своей жизни без Семетея.
– Я очень счастлив, мать моя, – говорил Семетей по дороге. – Расскажи мне, почему бежала из Таласа. Почему не могла остаться среди своего народа?
– Расскажу, сынок, не торопись, – отвечала Каныкей. – Вот приедем в наш дворец. Поздороваешься с бабушкой, которая тебя спасла от смерти. Потом я расскажу все по порядку.
По приезду в аул они повернули в юрту Чыйырды. Она лежала, как обычно, на тахте, обложившись со всех сторон подушками. Семетей поздоровался с ней.
– Будьте здоровы, бабушка!
– Будь здоров, солнце мое! – еле слышным голосом ответила бабушка Чыйырды. В глазах у нее стояло удивление. Каныкей поняла.
– Энеке! – Каныкей обняла Семетея. – Семетей уже знает, что он твой внук!
– Аксарбашыл! – Чыйырды попыталась поднять голову. – О-о, Тенгир мой! Благодарю тебя!
– Я поеду в Талас, бабушка! Благословите мою дорогу, – попросил Семетей. – Потом мы перекочуем в родные земли.
– Благословляю, сынок мой! Пусть тебя берегут духи Манаса, Алмамбета, Чубака, Сыргака и Серека! Пусть они сопровождают тебя везде и во всем.
Она обняла Семетея, снова и снова вдыхая в себя из его груди силу жизни, чтобы добраться до Таласа.
Каныкей повела Семетея в свой дворец.
Конец ознакомительного фрагмента.