Одна история с явно криминальным, бессудным убийством генерала Льва Рохлина, который вполне мог организовать «поход на Москву» против «антинародной власти», сразу не только запугивает потенциальных заговорщиков, но и делает для отмороженных князьков почти легитимными любые проявления инстинктов. Помню, как коллега рассказывал о методах спецназа по проникновению в закрытые изнутри помещения, после которых никаких следов взлома не остается. (А Рохлин был найден убитым в закрытой спальне.) Особенно, если искать следы будут проинструктированные специалисты…
Скажем, чисто бандитский «отжим» ЮКОСа у Ходорковского – так это ж учебник для князька по отъему лакокрасочного завода. Эх, как жалели недавно, не стесняясь моего блокнота, работники юкосовского нефтеперерабатывающего завода о том, что хозяин сменился! А его кадры, между прочим, сумели закрыть все воровские лазейки внутри и вокруг завода, начали искать подпольные врезки в трубопроводы. Казалось бы, лишали местных дополнительного приработка, но народу иногда и порядок нравится. Если гарантирует отсутствие риска при получении зарплаты.
Но это до той поры, пока не пошли в ход разрушительные инстинкты, детонирующие при серьезном ущемлении. Ведь и народ использует любые обычаи и законы для противостояния власти. Четыреста «народных дознавателей», проводящих обыск, тысячи «ходоков», выкидывающих компьютеры в окна…
Да ты же сам в 90-м врывался на пленум обком партии «на плечах восставшего народа», чтобы потребовать отставку начальства, допустившую долго предсказываемую экологическую катастрофу! Но… То была власть уже лишенная оправданий, традиции, легитимности. Мы надеялись, что следующая власть, впрямую выбранная, будет ценить свою зависимость от нас. Что не придется больше изживать в себе зависть, слыша о привилегиях, что моральная чистота станет возникать по инстинкту самосохранения, что вообще понятие «власть» не придется опускать до бытового уровня. И тут опять – «Мабетекс», Газпром, ЮКОС.
А может, власть такая, потому что выбрана таким народом?…
Лишь бы не убийцы
После обеда появились, вместо Козака, московские опоздавшие корреспонденты. Первым делом телевизионщики, им надо готовить репортажи, а ничего не ясно. Ираде Зейналовой, выйдя с ней в пустующее фойе, объясняю, что напрасно вся российская политтусовка уверена, что за митингом и захватом стоят «семеновцы». Да, я видел в захваченном кабинете людей, про которых говорили, что они – семеновские телохранители. Но женщинами они не командовали, робко давали советы. Понятно, что любые политические оппозиционные силы рады воспользоваться такой прорехой в броне власти. Понятно, что несчастные родственники готовы принять любую помощь. Тем более что они уверены: после захвата, если власть не сменится, их всех ждут преследования. И в лучшем случае – судебные.
Ну и коротко пересказываю Ираде все события и их подоплеку. Не жалко авторства, эксклюзива, лишь бы не врали на всю страну. Тоже, кстати, ответственность власти – «четвертой». Конечно, вера в нее за последние лет десять сильно упала, тут и остальные ветви власти постарались, да и сами журналисты слишком спешили материализовать блага своего влияния. Теперь не встретишь такого, как раньше, когда я заходил в вагон метро – и видел, что половина его пассажиров держит раскрытым «МК» на странице с моим расследованием. Но если себя уважаешь, вне зависимости от отношения читателей надо марку держать. Получается, по ситуации – я тут пресс-атташе. Вместо того мужика в галстуке и шляпе…
Фатима Богатырева говорит в это время кому-то другому, кажется, из «Коммерсанта»: «Нам все равно, кто будет у власти, лишь бы не эти убийцы».
Женщины видели по телевизору задержанного в Москве Алия Каитова без наручников и не верят Николаю Шепелю, заместителю генпрокурора России по Южному федеральному округу, что Каитенок сидит по всей форме в тюрьме. Они знают, что Алия уговорили сдаться властям его московские друзья из спецслужб, и думают, что с помощью именитого адвоката его сумеют увести от ответственности. Не стал их разубеждать и умерять веру в настоящий суд. Конечно, судьба Каитова будет решаться не там, гласно и с прениями сторон, а на «терках» в верхах (может быть, и с учетом недовольства масс). Забавно, что власть переняла методы у криминала. Хотя, как учат дарвинисты, органы формируются под функции, поэтому и методы у новых управленцев те же, что у «паханов». Помню, перед выборами в Башкирии нанятые политтехнологи расспрашивали меня об авторитетах в республике. Они же – реальная сила, с ними надо выстраивать отношения!..
Шепель появился в Черкесске в обозе Козака, который пока пошел уламывать Батдыева на встречу с восставшими, женщины говорят ему в лицо про 26 миллионов евро, снятых с каитовских счетов в ставропольском банке для взяток в Москве. Правда, до этого они так же были уверены в том, что каитовских киллеров Бостанова и Акбаева никогда не найдут живыми…
Ну вот, наконец, Козак привел Батдыева. Разговор начинается при нашем присутствии, Мустафа Батдыев – маленький, круглый, красный, прячет глаза. Да, такому явно нужна виагра, чтобы чувствовать себя крутым… Но полпред президента требует, чтобы переговоры шли без журналистов. Козак говорил с женщинами несколько часов, отсекая от разговора присутствующих местных мужчин и называя их посторонними. Сначала женщины цеплялись за журналистов, надеясь, что в нашем присутствии их не выгонят взашей из кабинета. Потом по настоянию полпреда и мы покинули кабинет под отчаянный всхлип Фатимы Богатыревой: «Вот опять приехал Козак и нас уболтает!» При журналистах он говорил о дурном примере смены власти под давлением толпы (потом выясняется, что именно в этот день бесланские матери осадили во Владикавказе дворец Дзасохова…) Он не отрицал того, что Батдыев может быть виновен, но призывал подождать окончания следствия, обещал скорый и справедливый суд.
А у нас, пока ждем результатов, в кулуарах свой разговор. Выясняется, что жители республики в обиде на своего президента за то, что он, по их мнению, раздувал опасность фундаменталистского ислама, таким образом выжимая из центра новые дотации. Поначалу он и нынешние события попытался списать на происки мирового терроризма, утверждая, что во время первого захвата из его кабинета звонили в Лондон. За инструкциями? Как раньше у секретарей обкомов КПСС была очередь на стихийные бедствия – чтобы получить дотации на их преодоление от центра, так теперь многим руководителям национальных республик угрозой терроризма выгодно подчеркивать свою незаменимость и преданность Москве.
И я уже мысленно начинаю формулировать выводы для материала в «Совершенно секретно». Москва понимает все так, как ей выгодно в данный момент. Вот уже и президент Путин отозвался о событиях в Карачаево-Черкесии, назвав их кризисом власти. Какой: местной или центральной? Он пояснил, что выборы лишь разжигают аппетиты национальных элит, а назначение из Москвы поможет избежать нагнетания страстей. Об этом же сегодня кричали и женщины Дмитрию Козаку, приехавшему в «Белый дом»: «Пришлите нам из Москвы президента, есть же у вас в администрации порядочные люди!» А если их на все регионы не хватит? А если дело не в самих выборах, а в их честности и неоспоримости результатов? Москва показывает пример местным элитам, как надо манипулировать мнением граждан, а потом ханжески кивает на несовершенство политической системы и массового сознания. Если же местных руководителей назначать из центра, то на наших необъятных просторах и с их необъятными полномочиями они быстро превратятся в персидских сатрапов.
На самом деле мы стали свидетелями ломки родовых отношений и перехода их на новый уровень. Феодальный. Именно в духе барона-беспредельщика действовал юный Каитов, не желавший считаться ни со сложившимся балансом сил, ни с родственными отношениями. Делил людей на наглых и слабых. Очевидно, что и рост «ваххабитского» (термин условен) влияния в республике, приведший к террористическим акциям Ачемеза Гочияева, к появлению ногайских и карачаевских боевиков, ко взрыву в московском метро Анзора Ижаева, – от разложения устаревшего родового сознания. 60 процентов молодежи считаются безработными, но при этом ездят на автомобилях и хорошо одеты. Их кормят семьи – большие фамилии, роды, а молодые, в свою очередь, выполняют поручения старших. Как Магомед Байчоров – поручения Расула Богатырева. Семья больше не может удержать в своей орбите безработную молодежь, которая не хочет весь свой век крутить хвосты баранам.
А животноводы из карачаевцев получаются великолепные, один кефир, открытый ими, чего стоит! Вот если бы еще и землю разрешили по-настоящему покупать. Но колхозы, уцелевшие от советской власти, не позволяют. Их руководители, прикрываясь родовой (коллективистской) фразеологией, не допускают современных аграрных отношений. Даже если уже разворовали весь колхозный фонд. Но карачаевцы к начальственному воровству относятся терпимо, только вот убийства своих детей терпеть не стали – к удивлению остальных российских регионов.
Ведь не в одной КЧР сложился треугольник «власть – бизнес – бандиты», в котором бесследно пропадают люди. Но только Светлана Герюгова смогла сказать в лицо и московскому полпреду, и приведенному им за руку местному президенту: «У меня был двухметровый здоровый и добрый сын, из которого отец сознательно не хотел выращивать Рэмбо, а мне на руки выдадут обгорелый обрубочек!» Женщины «Курска» так резко сказать не решились.
…Ну вот, нас впустили. Видим, как «уболтанные» женщины собирают вещи и уходят из президентского кабинета, они согласились ждать суда и не требовать немедленной отставки Батдыева. Только Фатима сидит в большом кресле, укутанная шалью и закрывшая лицо руками. Перед ней на одно колено опустился Дмитрий Козак. Обещает, что ее брат не останется неотомщенным…
Послесловие через 14 лет
Я пишу все это, вызывая из памяти, записей, газетного архива мысли и впечатления через четырнадцать лет после событий, в середине ноября 2018 года. Больше я в Черкесск не ездил и больше не писал о нем, было неприятно возвращаться даже мысленно, не мог понять – это наше общее поражение?
Алию Каитову дали семь лет, ровно половину прошедшего срока. Он давно вышел. Мустафа Батдыев продержался еще больше года, за преступные попытки отмазать Каитова его не судили, заменили, кажется, бывшим судьей Конституционного суда Борисом Эбзеевым. Потом и того сняли в связи с какой-то некрасивой историей. Станислав Дерев странно умер относительно молодым.
Да, прямые выборы губернаторов сразу же и отменили, а потом и местные президенты стали именоваться по-другому. Потом выборы восстановили, но уже под открытым жестким контролем централизованной избирательно-административной системы. Феодализм закономерно приходит к абсолютизму, маскировочно надутому какой-то виагрой, но это такая же пародия, как российский нынешний капитализм.
Путин все так же президент, криминальные приемы все так же в авторитете. Со смехом вспоминаю фото из «Коммерсанта», иллюстрировавшее репортаж о бунте в Черкесске. Там за столом в кабинете Батдыева сидят Козак и Мустафа, над ними виднеется портрет Путина на стене, между портретом и столом стою я и что-то пытаюсь доказать. Кто бы теперь допустил журналиста до такого момента!
За убийство детей в Беслане назначили виноватыми лишь ваххабитов Басаева, хотя женщины (опять они!) Северной Осетии не сдаются, протестуют, требуют от власти признания и в ее тупой и жестокой вине.
А я все вспоминаю Дмитрия Козака перед Фатимой. За это время он успел сменить несколько портфелей вице-премьера, оставаясь преданным соратником своих питерских коллег-юристов. Его слова: «Мы не можем менять власть под давлением толпы» – все не уходят из головы. А как ее можно менять – механизмы-то меняльные вы все отрубили? Власть толпы может быть бесчеловечной, мы помним это по событиям столетней давности, но до нее дело можно не доводить, если есть постоянный диалог в структурированном обществе. Только вот любые организации, и общественные, и политические, в названиях которых есть слово «Открытое…» тут же у нас и гнобят. А повестку разговора должен определять народ, и не одни ЖКХ и пенсии его в России, слава богу, заботят. Но и честность, но и моральная чистота.
И еще одно совпадение: за четырнадцать лет до Черкесска я так же, как Фатима Богатырева, пытался вместе с другими логикой и моральным давлением изменить власть, добиться справедливости. Власть сменилась, справедливости нет. За эти двадцать восемь лет могла пройти впустую не одна человеческая жизнь.
Ингушетия между…
Кому выгодно расширение «территории террора»?
События в маленькой республике у подножия Главного Кавказского хребта, происшедшие в навсегда тревожную для всех нас ночь с 21 на 22 июня 2004 года, поразили Россию. Вновь нападение организованных боевиков – как на Буденновск и Кизляр. Это был милицейский погром, но била не милиция – убивали милиционеров. По последним данным, за несколько часов погибло 67 работников правоохранительных органов, 12 мирных жителей, 120 ранены. Путин, немедленно прибывший на место событий, сказал, что его дезинформировали, преуменьшая их значительность.
…миром и войной
Силовики пытаются свалить вину за явное поражение российской власти друг на друга, главком внутренних войск Вячеслав Тихомиров чуть было не стал первой жертвой кадровой чистки, налет на Ингушетию послужил поводом для новых разговоров об отставке начальника Генштаба Анатолия Квашнина. Следствие продолжается, а в Назрани уже мало следов той кровавой ночи. Они встали в ряд свидетельств расширения территории террора за счет соседней с Чечней республики, как сама эта трагедия вошла в летопись долгой кавказской войны.
Шофер Ваха показывает: вот здесь еще в апреле начиненный взрывчаткой «жигуленок» врезался в кортеж президента республики Мурата Зязикова, на асфальте – борозды от взрыва. Оператор Алисхан на околице комплекса столичных зданий Магаса объясняет, почему в прошлом сентябре не смогли остановить «КамАЗ», который попытался протаранить здание управления ФСБ. На полях рядом с заложенной в четырех километрах от Назрани официальной столицы Ингушетии «КамАЗов» полно – шла уборка, охрана не углядела летящую на колесах взрывчатку.
Идет уборка и сейчас – республика собирает невиданный прежде урожай. Еще полтора года назад здесь можно было косить лишь бурьян. В этом году 7 тысяч гектаров впервые дают хлеб и картофель, а в предгорьях каждый гектар на счету. Заложили 142 гектара новых садов, на 800 увеличили площади под овощи. Начали перерабатывать молоко, построили консервный завод, думают о сахарном. В Малгобеке нефтепереработка дает топливо, в Назрани завод начинает производить газонокосилки, поливальные машины и насосы для водяных скважин. За два года построили более 50 объектов – жилье, школы, детсады…
– Налет обошелся республике минимум в 250 миллионов рублей, – говорит экономист Ася Устилыгова. – Сгорели школа-гимназия, психоневрологический диспансер, пострадали здания МВД, Назранского и Карабулакского УВД, банки. Только семьям погибших и пострадавшим выплатили более 30 миллионов. Общий ущерб, включая затраты на федеральные объекты, может дойти до 600 миллионов.
В любом случае расплачиваться будет российский бюджет. Ингушетия 80 процентов республиканского бюджета пополняет из дотаций. Раньше брала более 90. Безработных сейчас около половины трудоспособного населения, два года назад было 62 процента. Только в сельском хозяйстве создали 5 тысяч новых рабочих мест. Для 480-тысячной республики это много. И немало для снижения уровня социального напряжения, по всем теориям питающего террор. Чем больше молодежи возьмет в руки мастерки, тем меньше – автоматы.
Для дотационного региона, где бюджет традиционно разворовывался, достижения достаточно серьезные. Правда, получены они не вполне капиталистическим путем: на месте разоренных колхозов, превратившихся в АОЗТ, создали государственные унитарные предприятия. Чтобы вернее контролировать дотационные деньги. Впрочем, поощряются и частники, включая иностранцев. Норвежцы строят мини-ГЭС, для привлечения инвестиций создано специальное министерство.
Так кому же помешал мир в отдельно взятой северокавказской республике, почему в нее, как в воронку, втягиваются не только отряды боевиков, но и боевые части российской армии? Только ли в соседстве с Чечней, Грузией и Осетией здесь дело? Почему в напичканном воинскими частями регионе некому оказалось защитить российских граждан, а борьба с международным терроризмом оборачивается закачиванием денег в армию и сворачиванием ее реформ? Почему опять «38 попугаев»…простите, снайперов не смогли на месте окружить и уничтожить нападавших? Когда же вошедшие вновь в силу контрразведчики займутся своим прямым делом?