– Иосиф Флавий жил без Интернета, но Иудею знал прекрасно.
– Так он до войны с римлянами там бывал не раз. А после? Многие побросали всё и бежали прочь от войны. Какие там рукописи и карты? И прийти-то потом в Палестину было опасно. И Гугла не было. Вот я открыл Интернет и передо мной карта, а ещё через пару секунд прочитал, что в те годы столица Галилеи и Иереи дважды переносилась. Историки потрудились, археологи, всё на основе раскопок и рукописей, а не слухов. А откуда знать еврею рассеяния, какая была столица Галилеи во времена Христа и какая там география? О столице ещё поговорим, позже. Не забудь напомнить.
– Ок. Допустим, Иоанн собрал записи в одно повествование. И, как сказали бы сегодня, издал компиляцию, добавив немного от себя. Основа то у него всё равно верная.
– Возможно. Но я хочу понять, для чего он это писал? Какая идея? А ошибок я нашёл много, всё и не упомнишь. Хочешь, пробегусь кратенько?
– Давай, загибаю пальцы.
– Иоанн написал о некоем Лазаре, которого воскресил Иисус. Он жил вместе с сёстрами Марией и Марфой в Вифании. Это по Евангелию Иоанна место, рядом с которым крестил Иоанн Креститель. На самом деле от Вифании до Иордана – минимум два дня пути. Разве это рядом?
– Хм-м, нет. Нет, конечно.
– Вифания – это почти пригород Иерусалима. У самого же Иоанна – в другом месте – написано, что Вифания, где жил Лазарь, была близ Иерусалима, стадиях в пятнадцати. Ни о какой другой Вифании в Израиле не слыхали. Потому ещё Ориген, не найдя Вифании рядом с Иорданом, предложил писать вместо неё «Вифавара», то есть «Место брода». И теперь в синодальном переводе Евангелия от Иоанна стоит «открытая» Оригеном Вифавара.
– Принято. Если верить Иоанну, получается, Иерусалим тоже близ Иордана? Ну не-е-т. Так никто не скажет! И не говорил никогда! Гм-м. Что ещё?
– Так, ещё… – Сергей Афанасьевич достал из кармана свёрнутую вчетверо бумажку и, щурясь, стал разбирать каракули, написанные поверх какого-то договора.
Александр отвлёкся от беседы, пытаясь рассмотреть надписи. Кажется, это была выписка по счёту. Александр увидел жирно напечатанную цифру.
Наконец Сергей Афанасьевич нашёл нужную запись:
– Да, вот. Иерусалим по Иоанну – на берегу моря Галилейского. Это соотносится с тем, что мы уже… Ну хочется Иоанну, чтобы Иерусалим был поближе к воде! И к Иордану, и к морю. Помнишь, после исцеления у Овчей купели иудеи гнали Иисуса, и он из Иерусалима пошёл на ту сторону моря Галилейского в окрестности Тивериады? Это в шестой главе у Иоанна.
– Да ладно?
– Вот, возьми, посмотри сам, если не веришь, – Сергей Афанасьевич достал с полки Писание и протянул Страхову. – Сейчас-το любой поп знает – все там паломничали: Тивериада на берегу, а Иерусалим в ста пятидесяти километрах от озера.
– Да здесь просто мог выпасть кусок текста. Ясно, что Иисус не из Иерусалима туда пошёл.
– Хорошо, пусть даже так. Вот тебе ещё: по Иоанну Пётр с Андреем жили в Вифсаиде, а не в Капернауме, как у синоптиков. Мелочь? А где сама Вифсаида по Иоанну? Непонятно. Она то ли рядом с Иерусалимом, то ли в Галилее. Но от Вифании, где якобы крестил Иоанн, до Вифсаиды Иисус с апостолами добирались в течение дня. И ещё день шли до Каны. Это невозможно, сам понимаешь.
– Та-а-ак. С географией у Иоанна непорядок, как ни крути. Ну что же…
Страхов накрутил волосы на палец и подёргивал их, словно пытался подманить крупную мысль, плавающую в аквариуме. Наконец что-то клюнуло:
– А по Иоанну апостолы из рыбаков? Или и с этим вопрос?
– Скорее, были ими. Когда-то. У него и лодка-то упомянута лишь дважды. А зачем? Все проповеди по Иоанну были в Иерусалиме, а не на берегу, не с лодки. Дай вспомнить. Первый раз у него Иисус с учениками сели в лодку, когда пришли по берегу в окрестности Тивериады.
– Так… И лодка явно была не их.
– Конечно, не их. Они всё время в Иерусалиме были или рядом – не в Галилее. По Иоанну, конечно. Да… И второй раз по воскресении Христа, когда семеро решили пойти порыбачить. Это, правда, в странной, как будто прибавленной позднее двадцать первой главе. Так что решай сам.
Время уже было за полночь. Сергей Афанасьевич вспомнил, как они втроём – ещё Пётр с ними бывал часто – просиживали за разговорами до утра, как сегодня. Университетские тараканы люто ненавидели эту троицу, потому что им приходилось голодным терпеть, пока друзья наговорятся и потушат свет. Тогда наступало пиршество и слышалось шуршание тысяч лапок. Наутро вся поверхность стола была в мелких точках тараканьих фекалий. Но вот уже лет десять, как тараканы пропали из Москвы, и эта загадка занимала многие великие умы. Некоторые считали это предвестником апокалипсиса.
– Ты всё ещё сомневаешься… Продолжим? Иоанн пишет о царедворце, живущем с семьёй в Капернауме – в дне пути от Тивериады. Но царедворец должен жить рядом с дворцом, а дворец был в Тивериаде! Так? Думаю, Иоанну Капернаум виделся языческой столицей Галилеи, с дворцом и всей эллинской жизнью. А Тивериаду он считал святым городом. Так-то.
– А ты не допускаешь, что неточности могут быть результатом искажений при переводах и переписываниях?
– Возможно, но есть и то, что не спишешь на переводы. Вопрос ребром: где жили Иисус и ученики – в Иудее или Галилее?
– В Галилее… нет, в Иудее, кажется. Скорее, и там, и там.
– Ты уже понял, что у рыбаков – в Галилее, а у Иоанна – с точностью до наоборот. По Иоанну Иисус в Капернауме, да и вообще в Галилее, не задерживался. Так и сказано: пробыл там немного дней, а потом пошёл в Иерусалим. И ещё лишь один раз Иисус был в Капернауме – после преломления хлебов он проповедовал там в синагоге. И это не случайно у Иоанна. Так же, как и чудеса.
– Да я как-то не… И где их творил Иисус?
– По рыбакам – в Галилее. В Иерусалиме – только проповедь.
– Гм.
– Иоанн же подчёркивает – все чудеса совершались Иисусом в Иерусалиме, а в Галилее о них только слышали. Вернее, чудес в Галилее было два и оба Иоанн перечисляет на счёт, специально заостряя: первое с вином в Кане, второе с сыном царедворца. Так и говорит: это второе чудо совершил Иисус… И всё. Да он с учениками и был там всего три раза. По Иоанну, конечно.
– Зачем же Иоанн переставил местами Галилею и Иудею? В смысле места проповеди…
– Галилея виделась ему из своего времени насквозь языческой. Он так и пишет: спасение от иудеев\ Из Иерусалима, из Иудеи, но никак не из Галилеи. Иоанн этот вопрос заострил, а мог бы и пропустить. Но не нравилась ему рыбацкая история, она казалась ему выдумкой, басней, противоречащей очевидным фактам! Ну что, убедил?
– Не дави на меня. Я думаю… Похоже, ты всё-таки прав, если я трезв.
– В Галилее по Иоанну даже проповедовать было некому и незачем, – Сергей Афанасьевич продолжал докладывать гирьки на чашу с доказательствами. – Помнишь, братья попрекали Иисуса, мол, возвращайся в Иудею, что сидишь в Галилее один, без учеников. Здесь тебя никто не услышит. А в Иудее ученики увидят, какие ты чудеса творишь, и поверят в тебя. Нафанаил потому и спрашивал: может ли из Назарета быть что доброе? Там, мол, в Галилее – одни язычники.
– Короче, по Иоанну Иисус и ученики жили в Иудее, недалеко от Иерусалима. Там Иисус крестил и проповедовал, и чудеса там творил. Так?
– И проповедь его длилась минимум три года – это сейчас общепринятый взгляд. Это ясно из перечисления праздников.
– Погоди, а у рыбаков не три года?
– Нет. Прочти всё заново, особенно от Марка, не смешивая с Иоанном, – там год! Это по всему видно – такова логика событий. И пасха у всех троих упомянута одна – та самая, главная. Правда, у Луки в шестой главе сказано ещё об одной пасхе – но это вставка, которой нет в ранних списках. Так что Иисус жил в Капернауме, а ходил по всей Галилее около года и заходил ещё в Тир и Сидон, и в Кесарию Филиппову – но это всё ещё дальше от Иудеи.
– Но мало кто там принял учение Иисуса.
– Потому и сказано о Капернауме, что он хуже Содома. Иисус в основном учил там, а потом в Перее, по дороге в Иерусалим – это на левом берегу Иордана. И когда он впервые пришёл в Иерусалим с начала служения, увидел его и заплакал о нём.
– Да-а. У меня эти слова про Капернаум как-то не укладывались. Потому как всё в моей голове смешалось! Все Евангелия! По Иоанну-то вся проповедь была в Иерусалиме, не в Капернауме. И это в Иерусалиме Христа не слушали и столько раз порывались побить камнями.
– Да, именно. Видишь, у него всё наоборот.
Давно стало темно. Только чашки на столе белели. Левий включил лампу, потом чайник, вытряхнул заварку из маленького глиняного чайника, прогрел его кипятком, засыпал свежую порцию чая и налил воды. Когда разливал по чашкам, комнату наполнил аромат свежих весенних веток. В детстве Левий любил сдирать с них тонкую кору и лизать сладкую белую веточку без кожицы. Они пахли именно так. Наконец Левий продолжил:
– В Деяниях есть эпизод. Помнишь, все пришли в изумление, когда от Петра исцелился хромой? И начальство не посмело тогда задержать Петра с Иоанном за проповедь о Христе, потому что все видели: ими сделано явное чудо в Иерусалиме. И те же начальники взяли Иисуса и приговорили к смерти? За считанные дни до этого?
– А точно. Выходит, никто не видел чудес от Иисуса в Иерусалиме. Если бы видели, не посмели бы его убить. Все чудеса Иисус совершил в Галилее, так и есть, – Страхов наконец явно встал на сторону рыбаков в заочном споре с Иоанном.
– Одно чудо всё-таки было и в Иерусалиме – по его слову засохла смоковница, – вспомнил Левий.
– Да, но это не видел никто, кроме учеников, – Страхов говорил спокойно, но было ясно: он переживал внутренне потрясение, переворот в сознании. Столько лет и столько раз он читал Евангелия и не замечал! Удивительно, но его не стали терзать сомнения из-за противоречий. Напротив, Писание словно ожило. Спор рыбаков с Иоанном затянул его и Левия в первый век, сделал их участниками.
– Если честно, у меня все Евангелия давно слились в одно, и я не различал, что откуда, – продолжил Страхов. – Ещё час назад я был уверен, что Иисус все великие чудеса сотворил в Иерусалиме: исцелил слепорождённого и расслабленного, воскресил Лазаря из Вифании. А теперь вижу, что это только у Иоанна. Похоже, он действительно написал свое Евангелие, чтобы благую весть… как бы это сказать помягче? Подправить, что ли?
– Факт, что у него спор с рыбаками. Весьма искусный спор, надо сказать. А впечатление у многих, что между евангелистами согласие, только у Иоанна всё более духовно.
– Да, для продвинутых… Говоря откровенно, ты меня удивил. Я даже склоняюсь к тому, что Иоанн – не апостол, жил в Эфесе и из рассеяния видел явление Христа в ином свете, чем рыбаки. Скажу в твою пользу ещё вот что, и это мое личное наблюдение. Я ведь за границей проработал – как бы в рассеянии. Там, когда сидишь в пабе и заходят двое, говоря по-русски, то вполне нормально сказать: смотри, русские пришли. А если в России, то никто так не скажет. Могут сказать: смотри, два попа, или два хоккеиста, или двое голубых и т. д. Так вот в синоптических Евангелиях, которые ты называешь рыбацкими, евангелисты называют всех так: фарисеи, саддукеи, мытари, крестьяне. А у Иоанна все, кто не язычники и не самаряне, – просто иудеи.
– Класс! Но интуиция подсказывает, что всё ещё глубже. Этим спором философа и рыбаков, может, судьба христианства определялась, и будущие судьбы мира зависят.
– Заканчиваем на этой высокой ноте. Кажется, градус в крови превысил пороговое значение. У меня датчик критического мышления начинает подглючивать.
К двери передвигались тихо, как коты, чтобы не разбудить Маргариту. Сергей Афанасьевич так же на цыпочках возвращался к себе.
– Не тишись, я не сплю. Ждала тебя…
– Марочка, как я рад тебя слышать.
Сергей Афанасьевич упал лицом на подушку рядом с женой и в ту же секунду захрапел.
Глава 10
Вода над твердью и под твердью
– Старче, приходили солдаты из Пергама, пока Вы почивали.
– Что хотели?
– Искали беглого раба Диоскора. Я сказал, что у нас всего четыре стены и спрятаться ему негде. А больше у нас ничего нет. Тогда они поймали петуха на дворе, заявили, что раз у нас ничего нет, то и петух не наш, а дикий, а им хочется ужинать после долгой дороги. Скрутили ему голову и ушли с ним.
– И всё?
– А ещё интересовались учением. Нынче всем интересно. Но я сказал, что старец спит.
– Бог им судья. Впредь вставать будем по соседскому петуху, на полкрика раньше. Теперь к делу. Прохор, скажи, дитя моё, в чём заключалось служение Иоанна?
– Так Вы уже спрашивали, отче. Запамятовали?
– Не умничай, Прохор. Ты дитя ещё. Отвечай, если старец спрашивает.
– Согласно Евангелиям, отче, он проповедовал покаяние и крестил всех в Иордане в прощение грехов. Всё это в ожидании царства Божия и прихода помазанника, царя над Израилем из семени Давида. Входят в царство Божие те, кто омылись и присягнули царю, и заключили новый завет с Богом. И однажды он крестил Иисуса.
– Так, о чём же благая весть?
– Как же о чём, отче? Иоанн и Иисус проповедовали благую весть от Бога: покайтесь, ибо исполнилось время и приблизилось царство Божие. То есть время пришло, и до царства можно теперь достигнуть. А раньше оно было далеко. В этом радостная весть.
– А о Христе Иоанн что же, ничего не сказал?
– Сказал сначала про себя, что он сам крестил водой – как бы о прошлом уже говорил. И ещё сказал, что идёт за ним сильнейший его, который будет крестить всех духом святым. Это настоящее крещение, омытие внутреннее, которого не видно глазом, и обещание Богу чистой совести.
– Прохор, ты так дело выставил, что Иоанн только однажды видел Иисуса. А после того и крестить перестал?
– Это не я, отче. Я узнал из Евангелий, что Иоанн видел Иисуса во время крещения. А после Иисус немедленно был ведён духом в пустыню. Иоанна же взяли под стражу. Иисус окончил пост в пустыне и, узнав, что Иоанн в темнице, отправился в Галилею – продолжить благовестие царства Божия и проповедь покаяния. Апостол Петр так и сказал в день сошествия святого духа: Вы знаете происходившее по всей Иудее, начиная от Галилеи, после крещения, проповеданного Иоанном… Служение Иисуса началось после Иоанна. Но знал ли Иоанн, что именно Иисус избран Богом, что он есть помазанник? Не знаю, отче, об этом ничего…
Прохор мог говорить, не останавливаясь, ещё долго, но старец его прервал:
– Ага. Вот и хорошо, что ты вспомнил из Деяний про Петра! И здесь всё то же: Иоанн, мол, закончил служение на крещении Иисуса. Домыслы всё это, бабьи сплетни. Собрал Лука слухи и записал. Откуда же, по-твоему, люди узнали, что пришёл мессия? Да не просто мессия! Само Слово воплотилось!
– Я думаю, догадались по учению, которого раньше никто не слышал.
– Учению… Хм. Что толку в учении? Истина… Истина в том, что бог сошёл, явился свет истинный, Слово стало плотью, чтобы мы увидели свет и поверили. Мы через веру в Слово рождаемся свыше, оно даёт нам власть быть чадами Божьими. В этом истина. Иисус на то пришёл в мир, чтобы свидетельствовать об истине. А учение? Это всё человеческое… Что может быть нового в учении?
– Заповеди… как жить. И ещё, в чём суть завета, как его исполнить, как войти в царство Божие. Иисус учил: Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас… и другое. В общем, будьте совершенны, как совершен Отец. Это совсем новое. Это не закон, а сердце. Ведь так?
– A-а, это… Проповедь на горе? Ну-у… Кто знает, было ли это? И что дадут заповеди? Ими нашу падшую природу не исправить. Многие до Христа вели святую жизнь… и что? Чтобы понять это, и нужен был пророк. Он нам всё открыл о Христе. Если и говорить об учении, то оно не в заповедях, а в том, что Слово стало плотию и обитало с нами. Оно изменило нашу природу! Это и есть главное, дитя моё, что Иоанн открыл ученикам Христа и народу.
– Простите, отче, но у Матфея иначе. Не плоть и кровь открыли Симону, что Иисус и есть Христос, а Отец небесный, – Прохор сам удивлялся иногда своей отчаянной смелости, когда так возражал старцу. Ему почти никогда не удавалось удержать язык и смолчать, когда речь шла о вере. – Я так понимаю, если человек со слуха узнает такое, пусть и из уст пророка, то какая ему радость и польза? А если в самом сердце откроется сие достоверно, то человек истинно блажен будет.