Фарух и впрямь был талантливым лекарем и добрейшим человеком, он всегда оказывался там, где нужна помощь, будь то лечение тяжелобольного односельчанина, нужно ли вскопать огород одинокой старухе, нужно ли приютить путника. Все искали помощи у Фаруха, а он часто и платы не брал за работу, считая своим долгом помогать нуждающимся. Многие в Богоявленском сочли, что и женился Фарух от непомерного добродушия. А иначе, как было объяснить, что в доме его на правах хозяйки оказалась дважды вдова, прескверная бабенка Капитолина, отличавшаяся крайне легким нравом, да еще и в весьма затруднительном, для, не первый год вдовевшей женщины, положении. Вновь пришел на помощь, прикрыл срам, не иначе, говорили односельчане. Каково же было людское удивление, когда выяснилось, что родившаяся Полина и впрямь его дочь.
Так Фарух и Капитолина зажили одной семьей, хотя и не венчаной. Это не прикрытое сожительство, стало первым, небывалым случаем для патриархального Богоявленского, но никто не посмел кинуть в их сторону и косого взгляда. Все продолжали любить Фаруха за доброту, отзывчивость и верить в его врачебный дар. Вот и в случае с Васькой, сыном Тишки Попова, Фарух забил тревогу очень своевременно.
К великой радости Поповых, деньги у них появились гораздо раньше, чем они рассчитывали. Тишке, как это уже не раз бывало, помог Митрофан Спиридонович Мищенко, и осенью Ваську отправили в Москву.
Через все село бежали за повозкой, по расхлябанной, осенней дороге, верные Васькины друзья – Мищенко Арсений и Чадин Митька, словно провожали они друга на недавно отгремевшую русско-японскую войну.
– Эх, поскорее бы он вернулся, – с грустью произнес рыжеволосый Арсений.
– Ага, нам друг без друга никак нельзя, – с уверенностью вторил ему Митька.
Так и стояли они под мелким осенним дождем, провожая взглядом повозку, увозящую их друга в далекую Москву, пока не увидели движущий в их сторону экипаж.
– Глянь-ка, какая карета! Кажись, даже у нашего князя такой нет, – удивился Митька.
– И то верно, – ответил Арсений. – К нам ли, иль проездом?
Поравнявшись с мальчишками, экипаж остановился. Не спеша из него, вышел красавец-подполковник в опрятном мундире, с Георгиевским крестом 4 степени и орденом Святой Анны 3 степени на груди, и немного оглядевшись, обратился к мальчишкам на странно-произнесенном для них русском языке:
– Добрый день, господа! Как мне проехать к усадьбе князя Сенявина?
Глава 11.
Готика развивалась в странах, где господствовала католическая церковь, и под ее эгидой феодально-церковные основы сохранялись в идеологии и культуре всех западно – европейских жителей. Идеальным окружением готического замка становилась и пейзажная среда английского парка. Именно в таких традициях была выдержана и усадьба Сенявиных. Наверное, поэтому, немец по происхождению, Михаэль Нейгон мгновенно влюбился в нее.
– Отчего же вы не известили нас о своем приезде? Мы подготовились бы, как подобает. Знаете, я так благодарна вам. Ведь вы, можно сказать, спасли моего сына и мужа во время восстания в Петербурге.
Ольга Андреевна обворожительно щебетала, кокетливо заглядывая в глаза неожиданному гостю. Она была, как всегда бесподобна. Богатое темно-малиновое платье, роскошь которого дополняла необыкновенной красоты брошь из червонного золота розового оттенка с драгоценными камнями в виде летучей мыши, длинные, белокурые волосы, уложенные в сложную японообразную прическу. Весь ее облик говорил о том, что и вдали от столиц, можно не отставать от модных тенденций и оставаться истинной светской барышней. Но Михаэля все это сейчас только утомляло и Петр Иванович, понимающий друга даже по взгляду, обратился к жене:
– Ольга, проверь все ли в порядке на кухне.
Перечить мужу Ольга Андреевна никогда не решалась и поэтому сразу удалилась. А Петр Иванович только деликатно поцеловал супруге руку на прощание.
– А, что, Петя, такие прически нынче в моде? – тихо спросил Михаэль, провожая взглядом Ольгу Андреевну.
– К сожалению, Михаэль, – с грустью ответил Петр Иванович, приглашая друга за бильярдный стол. – Нынче модно сочувствовать врагу, слать поздравительные открытки его императору.
– Невозможно передать Петя, как это тяжело воевать, когда у тебя в тылу царит такое предательство. Остается только догадываться, что это повлечет за собой?
– Но не будем о либеральной элите, будем уповать, что эти меньшинства, лишь временное явление.
– Верно, – поддержал друга Михаэль, разбивая пирамиду.
– Когда не стало Василия Саввича? – спросил он, переменив тему.
– На масленицу, царствие ему небесное! – ответил Петр Иванович, троекратно перекрестившись глядя на образа.
– Жаль! Очень жаль! Он был хорошим человеком. А, что внука его к себе забрал, правильно. Я знал Настю, с такой матерью ему было бы хуже.
– А знаешь, Егор сразу прижился в нашем доме. Особенно его полюбил Андрей. Теперь все его письма из Петербурга скорее адресованы Егору, нежели нам.
– Ничего удивительного Петя, теперь у Андрея появился младший брат, – улыбнулся Михаэль.
– Верно-верно, – улыбнулся в ответ Петр Иванович. – Ну, а ты, как я вижу уже подполковник?
– Да, – застенчиво опустил глаза Михаэль, словно стесняясь своей успешной военной карьеры перед другом.
– Но, к счастью война закончилась, – с облегчением добавил Михаэль. – Хотя о Портсмунском мире я узнал уже в дороге.
– Ну, что же в газетах констатируют, что при поддержке Рузвельта, Витте удалось добиться приличных условий мирного договора.
– Действительно? Как хорошо, что я не читал этих газет. Рузвельт тут не при чем. Япония была слишком измотана войной и желала мира не меньше чем мы. К концу войны японцы несли такие огромные потери, что активности уже не проявляли. Былого подъема у них уже не было. Япония была истощена. Исчерпала она и людские ресурсы. Представь себе, среди пленных нам встречались даже старики и дети. Я видел все это собственными глазами. А, то, что Россия уступила Японии южную часть Сахалина, арендные права на Ляодунский полуостров и Южно-Маньчжурскую железную дорогу, а также признала Корею японской зоной влияния – я бы приличными условиями не назвал. Этот «мир» дает Японии право претендовать на звание великой державы.
– Но, тем не менее, насколько мне известно, многие в Японии были не довольны мирным договором. Они ожидали получить больше территорий. Отчасти их притязания оправданы, первое время война проходила отнюдь не в нашу пользу. О чем в свое время говорил мне и ты. Посуди сам, еще до официального объявления войны, японские миноносцы атаковали корабли нашего флота в Порт-Артуре, чем на долгое время выводят из строя лучшие русские броненосцы и крейсер «Паллада», затем сражение при Мункдене, которое уже окрестили крупнейшим сухопутным сражением в истории. Наши войска за три недели потеряли почти девять тысяч человек и все равно оставили Мукден. И, невзирая на все это, переговоры, походили более на соглашение равноправных сторон, чем на договор заключенный вследствие неудачной войны.
Конец ознакомительного фрагмента.