Тут Рипли возбужденно перебивает:
– Коричневым лишайником! Это же черепной мох! Как я мог упустить? Надо скорее бежать к королю и попросить у него эту голову, пока не поздно.
И он поворачивается, чтобы уйти, но Энтони хватает его за край одежды, чтобы задержать:
– Зачем тебе этот череп? И у меня есть другие вопросы…
Рипли радостно улыбается в ответ, но не собирается задерживаться:
– Вам придется меня отпустить. Мне пора за головой! Как прекрасна жизнь! Черепной мох! Это же просто праздник какой-то! К тому же мне необходимо кое-что подготовить к коронации. Приходите завтра в мою лабораторию, и я отвечу на любые вопросы и покажу всякие чудеса. Клянусь, вскоре вы поведаете королю о великом множестве странных приключений. И что бы ни случилось, всегда помните: именно любовь движет солнцем и другими звездами. А теперь пустите. И Энтони повинуется.
Глава 4
Коронация
Столетия назад Ги де Лузиньян, граф Пуату, отправился на охоту в лес. Отстав от товарищей и заблудившись, он вышел к реке, на берегу которой встретил босую женщину с длинными русыми волосами. С виду она была совсем как эльф. Женщина предложила показать Ги дорогу из леса. Ее звали Мелюзина, но она отказывалась говорить о своем происхождении и отвечать на другие вопросы. Когда они вышли из леса, Ги предложил ей стать его женой. Женщина согласилась, но поставила одно условие: он должен пообещать, что не будет входить в ее спальню, когда она рожает или купается. Она подарила Лузиньяну троих детей, но ему никак не давало покоя странное обещание. Вам оно тоже не дает покоя. Вам не хочется, чтобы он нарушал слово, поскольку тогда наверняка случится нечто плохое, а вам не нравится, когда в историях случается что-нибудь плохое. И все же вы хотите, чтобы он нарушил свое обещание, ведь иначе и истории никакой не будет, и в чем тогда смысл? Хватит читать эту историю! Но нет, читайте дальше! Не подглядывайте в замочную скважину, но… ну да, конечно, подглядывайте в замочную скважину! Жизнь Ги обязана превратиться в историю, и поэтому, пока жена купалась, он подглядел за ней через замочную скважину и увидел, что у нее драконьи лапы. Обнаружив, что супруг нарушил обещание, она рассердилась, но затем простила его. Потом, много месяцев спустя, когда во время пира у них произошла размолвка, Ги всенародно назвал ее драконицей. И в тот же миг Мелюзина страшно завизжала и действительно обернулась драконом с крыльями и чешуйчатыми лапами. Вылетев через окно пиршественного зала, она ударом хвоста снесла одну из башен замка Лузиньян, а затем улетела. Больше ни муж, ни дети никогда не видели ее.
Энтони вырос на этой легенде, ибо это история бабушки Жакетты де Сен-Поль, много раз сказанная-пересказанная. Он разговаривает с матерью, когда прибывает гонец. Приглашенный на коронацию аббат Кроуленда сейчас всего в нескольких часах пути от Лондона. Его сопровождает множество лордов и дворян из Норфолка, также приглашенных на коронацию, а еще леди Элизабет де Скейлз. Граф Риверс и Энтони тут же отправляются верхом к воротам Бишопсгейт, через которые аббат и его спутники прибудут в город.
Отъехав совсем недалеко от городского дома Вудвиллов, они обгоняют телегу, на которой в клетке везут закованных в цепи мужчину и женщину. Граф Риверс задерживается, чтобы поинтересоваться у охраны, кто эти двое и каково их преступление.
– Они последователи Братьев и Сестер Блаженных Вечеров, – сообщает граф, вернувшись к сыну. – В пятницу их сожгут на костре.
– Что за Братья и Сестры Блаженных Вечеров? – Энтони никогда раньше не слышал о такой общине.
– Они исповедуют злую ересь. Ничем не лучше лоллардов, хоть и не такие скверные. Адепты Блаженных Вечеров совокупляются в церквях.
– Зачем?
– Из разных соображений. Насколько я понимаю, некоторые поступают так в надежде, что подобное богохульство лишит их всякого шанса на спасение в загробной жизни, и тогда они могут поклоняться Богу без малейшего ожидания награды, и это самая чистая форма поклонения, поскольку они намереваются возносить молитвы и благодарения Богу даже из пылающей преисподней. Другие, напротив, считают, что совокупление в церкви дарует благословение и самому акту, и детям, которые могут родиться в результате. К тому же хорошо известно, что демоны и призраки не могут помешать совокуплению в церкви, хотя есть и те, кто летними месяцами предпочитает блудить в храме, потому что там прохладнее. У этих ужасных еретиков нет единого учения.
Их продвижение к Бишопсгейту замедляется, поскольку улицы постепенно заполняются людьми, жаждущими увидеть торжественный въезд Эдуарда в Лондон, а затем его коронацию. Из окон уже вывешены гобелены и полотнища. В Вестчипе возводят помост. Ричарду и Энтони Вудвиллам приходится ждать почти два часа, прежде чем в городским воротам приближается процессия аббата со спутниками.
Заметив ожидающих у ворот Вудвиллов, аббат Джон Литтлингтон и бо́льшая часть его сопровождающих спешиваются. Энтони и Бет обнимаются, а затем все вместе отправляются в город. Энтони отмечает, что Бет уже не в трауре, и тихонько говорит жене, что отвезет ее в городской дом Вудвиллов, где власть его матери оградит Бет от нежелательных посетителей. Аббата явно беспокоят их объятия, и Энтони опасается, что они вот-вот нарвутся на проповедь о добродетели воздержания в браке, но аббат ограничивается стихом из Евангелия от Матфея, ни к кому особо не обращаясь:
– Ибо есть скопцы, которые из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит[14].
Когда они всей компанией двигаются в сторону Корнхилла, Энтони терзает новый страх: вдруг аббат спросит, видел ли он очередных призраков, а затем начнет допытываться об Эллекене. Но у преподобного, который притащил с собой верного летописца, голова занята другим. Они оба корпят над универсальной хронологией, основанной на Библии, но дополненной некоторыми трудами греков и египтян. Дело, конечно, непростое, и древние календари не всегда легко понять. Тем не менее аббат пришел к выводу, что миру почти 4000 лет.
– Подумать только – четыре тысячи лет! Голова идет кругом, когда пытаешься окинуть мысленным взором такой огромный отрезок времени! Представьте, четыре тысячи лет до того момента, как наши матери зачали нас! У меня живот сводит от ужаса, когда я думаю о мире без меня, и почти тошнит от мысли о моем небытии в течение долгих веков, и я поражаюсь, что существовало столько поколений мужчин и женщин, населявших землю до меня и не имевших даже малейшего представления, что в один прекрасный день я появлюсь на свет.
Также аббат подсчитал, что Великий потоп случился примерно 3500 лет назад.
– Мы читаем в Бытии, что до потопа на земле жили гиганты. Первая раса гигантов была известна как нефилим, что означало «падшие». Говорили, что это сыны Божьи, которые брали себе в жены человеческих женщин из Ханаана. «В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им…»[15] Мы, обычные люди, для них все равно что кузнечики.
Чего только не узнаешь! Рассуждения аббата прерываются на полпути по Вестчипу, потому что работы по возведению помоста завершены и теперь улица полностью перекрыта. Внезапно позади раздается крик:
– Дорогу! Дорогу королевскому шуту!
По древней традиции, прежде чем короновать государя Англии, проводят коронацию короля шутов, и именно эта церемония теперь препятствует продвижению Энтони со спутниками. Они оказались посреди огромной толпы попрошаек, калек, акробатов, карманников, нищих и юродивых вперемешку с обычными горожанами. Энтони оборачивается посмотреть на короля шутов, прокладывающего себе путь сквозь толчею, и с изумлением обнаруживает, что это Скоггин. Парня не узнать, поскольку его подстригли и нарядили в стеганый жилет из шелковой парчи, украшенный белыми и голубыми ромбами. К тому же сейчас шут улыбается, а не плачется, и все равно это Скоггин. Не заметив Энтони, он взбирается на помост, где для него уже приготовлен трон – ночная ваза на колченогом табурете. Там к нему присоединяется будущая супруга мамаша Дурь – мужчина, переодетый женщиной. Сопровождающие шута князья анархии почтительно стоят за троном. Один из них выкрикивает, что тому, кто осмеливается оспорить право Уилла Скоггина быть коронованным королем шутов, придется доказать свою правоту с оружием в руках. И конечно, такой смельчак тут же объявляется, и вот уже они с князем анархии, верхом на деревянных лошадках, сходятся в поединке и дубасят друг друга подушками. Поединщик Скоггина побеждает. Затем Скоггин помазывается белком и желтком яйца и коронуется трехрогой шапкой с бубенчиками. Теперь он должен произнести речь. Для этого Скоггин встает с трона, подходит к краю подмостков, поворачивается спиной к зрителям, спускает штаны и выдает целую серию ритмичных пуков. Толпа беснуется в ликовании.
Затем Скоггин, вернувшись на трон, имитируя мимику и благочестивые позы свергнутого Генриха Ланкастера, намеревается попеременно зачитывать страницы Псалтыря и подтирать ими задницу. Возмущенный Энтони отворачивается и уже собирается отвести Бет в городской дом Вудвиллов другим путем, когда Скоггин замечает и узнает их с отцом:
– Что? Милорды уже уходят? Благодарение Богу, я лондонец, ибо сейчас в сельской местности леса такие мерзкие. Насквозь пропахли гнилой рыбой. – И продолжает, указывая на Энтони: – Да вот же чешуйчатая рыба! Ха! Ха! Но я просто шучу, милорд, и не намерен никого обижать.
Теперь все смотрят на Вудвиллов. Аббат с летописцем спешат отправиться в Вестминстер, и пока сын с отцом локтями прокладывают себе путь сквозь толпу, Скоггин кричит им вслед:
– Как бегут реки? Да ведь Риверс всегда убегает![16] Ах-ха-ха!
Уже на пороге фамильного дома Ричард произносит:
– Я вот думаю, не стоит ли на днях познакомить этого фигляра с рекой поближе.
Жакетта де Сен-Поль ждет их наверху, греясь в солнечных лучах. Она сидит у камина; Бет подходит и преклоняет колени, чтобы поцеловать ей руку. Хотя они виделись в день свадьбы, жена Энтони и его мать прежде не имели возможности для более-менее продолжительного разговора. Теперь, снова увидев их вместе, Энтони замечает, насколько они очень похожи. Бет высокомерна, богата и благородных кровей. Жакетта обладает теми же качествами, но в еще большей степени во всех отношениях. Как подруга Маргариты Анжуйской и ее доверенное лицо, она обладала огромным влиянием, пока Ланкастеры не потерпели горькую неудачу в Вербное воскресенье, но она знает, что скоро вновь обретет могущество. Будучи вдовой Джона, герцога Бедфордского, она унаследовала огромные поместья в Англии и Франции, а будучи дочерью Пьера Люксембургского, может похвастать славнейшей родословной, которая восходит к Ги из Лузиньяна и Мелюзине. Пожалуй, Жакетта даже физически превосходит Бет, ибо выпуклости ее пышной фигуры куда значительнее, чем у невестки.
У большинства мужчин Жакетта вызывает страх, но они боятся не ее гордыни, положения или богатства. Дело в другом: она видела такое, что другим и не снилось, и сейчас пытается объяснить Бет, каким образом выходит так, что живые и мертвые могут общаться друг с другом.
Из-за недавних битв царство мертвых заполнено и переполнено. Потребуется время, чтобы построить новые чертоги, где павшие воины смогут упражняться в сражениях и пировать. К тому же с тех пор, как Энтони умер, а затем вернулся к жизни, пелена между живыми и мертвыми стала тоньше, и где бы он ни оказался, там она особенно истончается: мертвые ищут его, потому что считают своим и хотят, чтобы он пировал вместе с ними. Кречет служил знаком, а то и приманкой, хотя послания с той стороны редко имеют смысл. Только амулет Жакетты, который висит у Энтони на шее, удерживает его среди живых. С другой стороны, Бет должна понять, что дело это далеко не простое. Некоторые мертвецы жаждут отомстить за свои кровавые раны, хоть и не знают, как этого достичь, но в большинстве своем покойники сбиты с толку и не имеют определенной цели. Ведь там совсем другой мир. Мы и представить себе не можем, насколько он другой и пугающий. Возможно, Уилтшир злится и упирается, не желая принять, что теперь он не может спать с женщинами, как бывало, но подавляющее большинство недавно умерших – заблудшие жалкие существа. В общем-то, они не хотят пугать живых, а просто тянутся к нам. Они всего лишь ищут тепла и уюта знакомой земной жизни.
Жакетта считает себя экспертом по миру мертвых, и разговор растягивается более чем на час. (Ее любимая тема – Тир Нан Ог, волшебная страна на западе, где никто не стареет и не умирает, а трава всегда зеленая. Жакетта потратила годы на поиски пути в эту страну.) Раньше Энтони считал ее рассказы о мире мертвых безумием. Но недавние столкновения с покойниками заставили его пересмотреть свою точку зрения. Возможно ли, что матери хватает сил воплотить свои фантазии в реальность? Неожиданно Жакетта пристально смотрит на Бет и заявляет:
– Я хочу внука! У меня должен быть внук! Энтони рассказал мне, как Уилтшир покушался на твое ложе, и я читала письмо, написанное тобой после. Вам обоим еще предстоит встретиться с Уилтширом и его окровавленными дружками, когда они окружат вашу постель. В грядущие ночи вам надлежит проявить отвагу и бесстыдство.
Бет распахивает глаза, но больше в лице ничего не меняется.
Жакетта нетерпелива:
– Энтони, ты обязан как можно скорее возлечь с ней. Он кивает, не осмеливаясь сказать «нет».
На следующее утро, 28 июня, граф Риверс покидает дом рано, поскольку ему, как верховному констеблю Англии, надо многое проконтролировать. Через несколько часов он вместе с процессией Эдуарда и старшими пэрами направится из собора Святого Павла в Вестминстерское аббатство. А Энтони, Бет, Жакетта и другие члены семьи Вудвиллов прибудут прямо туда. На улице Энтони вновь встречает аббата и его летописца. Хроникера специально привезли из Кроуленда, чтобы запечатлеть все события королевской коронации, и он негромко проговаривает все, что видит, стараясь хорошенько запомнить ритуалы. Что же касается аббата, теперь он одержим новой потрясающей идеей. Земля, как знают все образованные люди, является вращающейся сферой, но ее вращение не было бы равномерным, если бы почти все наземные горные массивы – в Европе, Азии и основной части Африки – находились в Северном полушарии, а в Южном не было бы ничего весомее воды, ведь тогда наша планета сверху перевешивала бы. И после долгих размышлений аббат пришел к выводу, что на юге должна находиться гора Чистилище. И он даже намерен попросить короля отправить на ее поиски экспедицию. У аббата есть куда больше доказательств того, что Чистилище располагается в южных морях, но, к счастью, у Энтони уже нет времени выслушать их до начала церемонии коронации. Вудвиллы сидят все вместе, и бедро Бет плотно прижато к ноге Энтони. Выходу Эдуарда под шелковым балдахином, который несут на четырех копьях, предшествует процессия герольдмейстеров и младших герольдов в ярких костюмах, сплошь расшитых гербами. Мантия короля Эдуарда выдержана в золотых и лиловых тонах; его сопровождают великие лорды в алых плащах, отороченных горностаем. У подножия трона Эдуард приносит коронационную присягу. Затем, когда он уже сидит на троне, его помазывают маслом с коронации Томаса Бекета, возлагают на голову корону Эдуарда Исповедника и вручают державу и меч правосудия. Кожа у Бет белее мрамора. Летописец возбужден церемонией. Энтони тоже возбужден, хотя коронация тут совсем ни при чем. Все его мысли о плоти: она есть стержень настоящей жизни человека, ибо он ест плоть, ездит верхом на плоти и трется о плоть. Показушный расточительный вздор роскошного ритуала утомляет. По мнению Энтони, коронационная присяга Эдуарда столь же бессмысленна, как и та, что он принес ранее, – на верность королю Генриху. В пародии Скоггина больше жизни и правды, чем в сегодняшнем пышном зрелище. Энтони ждет не дождется конца церемонии в Вестминстерском аббатстве, где рядом с ним, тесно прижавшись, сидит Бет, и он думает о другом святом месте, ибо уже наметил церковь Святого Варфоломея для их соития следующим вечером.
Как раз будет праздник святых Петра и Павла, и Энтони представляет их совокупление под всевидящим оком Бога. Когда наконец церемония завершается и все поднимаются, Энтони едва может идти, так сильно болит между ног.
Торжество продолжается в Большом зале Вестминстера. В самом начале граф Риверс зачитывает список новых назначений. Братья короля получают титулы герцогов: Джордж становится герцогом Кларенсом, а Ричард – герцогом Глостером. Уорик назначается лейтенантом Севера. Фоконберг теперь граф Кент и хранитель королевских соколов. Перечисление продолжается, но для Энтони ничего нет. Затем сэр Джон Даймоук, чемпион[17] короля, въезжает верхом на коне в зал и традиционно бросает вызов любому, кто осмелится усомниться в законности правление этого государя. За ним, также верхом, следуют слуги. Они скачут среди столов и хватают еду с больших медных подносов. Эдуарду, и только ему одному, подали на обед миног, ибо это королевское кушанье. Через определенные интервалы сенешаль подносит ему рог с вином. Остальная знать пирует каплунами, пирогами с говядиной и сентджонским рисом.