Игроки Ажыбая показали большое мастерство. Попав в центр, игрок выбил большое количество альчиков за круг, не оставляя никаких надежд на выигрыш игрокам Кыргыл чала. Но произошло событие, которого никто не заметил, кроме Жайнака. Игрок Ажыбая, выбивая альчики, случайно зацепил монету, которая упала рядом с чертой ордо с внутренней стороны. Заметил это только Жайнак и молчал до тех пор, пока не вышел из игры игрок Ажыбая. Он уже сделал свое дело. Выигрыш был на стороне игроков Ажыбая.
– Ну что, Кыргыл ава! Вы проиграли! – кричал Бозуул, игрок со стороны Ажыбая. – Кобылицы наши!
– Не спешите! Не смешите людей! – закричал Жайнак, показывая на монету. – Теперь мы будем выбивать «хана», и награда будет нашей.
Жайнак приготовился выбивать «хана» абалаком. Левой ногой встал он к черте, правую ногу накинул на левую сзади и чуть нагнулся, положил левую руку себе на спину.
– Кобылицы наши! – завопила сторона Кыргыл чала.
Изо всех сил Жайнак правой рукой закрутил абалак в сторону монеты. Все случилось молниеносно, был слышен только звон монеты. Никто ничего не смог увидеть, никто не смог проследить полет монеты. Как назло, на пути монеты оказался Бозуул, который стоял у черты круга, наблюдая игрой. Монета ударилась в живот Бозуула и упала внутри круга ордо.
– Где монета?! Куда она улетела?!
Кинулись все на поиски монеты-хана.
– Она никуда не улетела, – кричал Бозуул. – Вот она! Она в круге.
Он показывал на монету, которая находилась около черты с внутренней стороны круга.
– Это ты, Бозуул! – Кричал Ырчы уул. Он догадался. – Поймал монету на лету.
– Он не попал битой по «хану»! – кричал Бозуул нагло. – Он его пальцем зацепил!
Кыргыл чал всегда руководил игрой сорока чоро с малых лет и стал великим мастером в игре ордо. Всегда прислушивались к его мнению при появлении спорных вопросов. На этот раз он поддался искушению.
– Вы проиграли, Бозуул! – Кыргыл чал хотел припомнить поведение десятника, когда у него натерлись нежные места. – Ты играешь нечестно. Ты! Ты – плохой человек.
– У тебя седина на висках, аксакал! – Бозуул оскорбился. – И не стыдно тебе спорить с молодежью?!
– Ты что, Бозуул! – Ырчы уул набросился кулаками на Бозуула. – Стыдишь почтенного человека, вместо того чтобы извиниться. Откуда ты такой взялся?!
Двумя руками Ырчы уул схватил за воротники кементая Бозуула и начал дергать его. Бозуул пытался освободиться от Ырчы уула. Ему помогли окружавшие их люди.
– Постоянно ходишь под покровительством Чубака, – Бозуул начал оскорблять Ырчы уула еще сильнее. – Кто он?! Он не лучше, чем Алмамбет, мой покровитель. Помнишь, что я стал для скакуна Сарала живой наградой? Алмамбет сегодня глава войска – аскербашы. Алмамбет ночью уехал на разведку. А что делает Чубак?! Он не может справиться нойгутами до сих пор. С кем поведешься, того и наберешься. Вы со своим Чубаком способны только сеять смуту среди людей. Его даже в разведку не взяли.
Правда глаза колет. Прав был Бозуул. Ырчы уулу плакать хотелось от таких унижений. Правда, что он, как только попал в распоряжение Манаса, познакомился с Чубаком, и с тех пор они стали неразлучными приятелями. Правда и то, что Чубак постоянно его опекает, как певца всего войска. Ырчы уул закричал:
– Вы слышали, люди?! Он назвал нас смутьянами! Я ему покажу, кто смутьян!
Ырчы уул вскочил на своего скакуна и помчался к месту, где расположились нойгуты.
– Чубак! – кричал он. – Мы с тобой – смутьяны! Так о нас народ говорит! Мы с тобой ни на что не способны. Кто аскербашы?! Алмамбет! Кто в разведку уехал?! Алмамбет! Кто сидит без дела?! Чубак!
Слова Ырчы уула били по самым сокровенным чувствам Чубака. Как только вознесли Алмамбета на уровень аскербашы, у Чубака екнуло сердце, будто его обошли стороной. Он подумал, что Манас мстит ему по случаю отъезда когда-то в Алайскую долину на некоторое время. А насчет разведки он услышал впервые. Ему показалось, что она придумана как раз с целью еще насолить раны Чубака. «Что творит Манас?! Что, нойгут хуже, чем ногоец?! Чубак слабее, чем Манас?! Врага громит везде Чубак, а слава достается Манасу». Так нельзя.
– Ак-ба-ал-та! – прокричал богатырь уран нойгутского племени. Ударил Чубак по доолбасу несколько раз.
– Ак-ба-ал-та! Ак-ба-ал-та!!!
Уже завопило все нойгутское войско. Чубак одним прыжком оказался в седле на скакуне Коктеке и взял поводья в руки. Будто Чубак шепнул в ушко скакуна, он помчался в сторону площадки, где играли в ордо все чоро Манаса. За ними гнались все остальные, будто на них напали вражеские войска.
– Ак-ба-ал-та-а!!! – кричало войско.
Коктеке наехал на черту игры ордо.
– Ты чего топчешь альчики! – заорал на Чубака Кыргыл чал. – Ты что, только альчиками воюешь?!
Слова Кыргыл чала будто подлили масло в огонь. Чубак еще сильнее разозлился.
– Я не позволю здесь править мною чужеземцу! – Чубак размахивался плеткой. – Я его уничтожу!!! Вы, чоро, со мной или нет?!!
Коктеке крутился внутри ордо. Чубак ударил плетью по бедрам скакуна. Он стрелой рванул на восток за Алмамбетом.
– Ак-ба-ал-та-а!!! Ак-ба-ал-та-а!!!
От урана войска загремело пространство, затрещала земля. Тысяча коней под войском рвануло за Чубаком. С избытком накопившиеся силы войск Тоштюка, Жамгырчы, Кокче, Санжыбек, Урби и Музбурчака, смотревших на действия нойгутов, тоже начали возбуждать аскеров, которые частями вливались в войска Чубака.
Разведка
Шум от топота копыт тысячи коней и от голосов издающих уран нойгутов дошел до синего шатра Манаса, где великодушный обсуждал мысли уничтожения племени сазаншон с мудрецом Бакаем. На бумаге были нарисованы разные рисунки.
– Что за шум, Бакай ава? – спросил Манас у своего советника, не отрываясь от бумаг.
Бакай вышел из шатра. Там, внизу, где играли в ордо все чоро Манаса, поднялся клубок пыли и послышался уран нойгутов. Со стягом зеленого цвета целое войско помчалось на восток за Алмамбетом. Бакаю стало все ясно.
– Чубак в ярости, – сказал он, заходя в шатер. – Помчался с войском за Алмамбетом.
– Что ему нужно?! – спросил Манас.
– Ясно, что его кто-то оскорбил, – объяснил Бакай. – Сказав, что он ни на что не годится, даже на разведку. Он, помню, обижался из-за избрания Алмамбета в аскербашы.
– Надо, Бакай ава, принять меры, чтобы он остыл, – Манас был огорчен поведением Чубака.
– Надо отправить датку Ашыр со скакуном Аксаргылом в качестве дара, – посоветовал Бакай. – Чтобы он поклонился перед Чубаком.
– Вы что, Бакай ава, не знаете Чубака, – Манас возмутился. – Он разрубит пополам датку Ашыр. Лучше вы сами езжайте к нему с моим скакуном Аккулой. Остановите его.
Бакай согласился с мнением Манаса. Действительно, Чубак мог со злости натворить непоправимое дело. Надо, чтобы перед ним встал глубоко уважаемый всеми кыргызами человек. Бакай подумал: «А я сам кто, человек, которого уважают люди, или нет»? Он поймал себя на мысли, что этим вопросом никогда не задавался. Раз Манас просит, надо предстать перед Чубаком. «Посмотрю на деле, – подумал Бакай, – Чубак меня уважает или нет».
Бакай на своем знаменитом Кекчолоке повел Аккулу за собой в обход горной местности, чтобы оказаться впереди Чубака, который огибал гору. При виде Бакая Чубак остановился и начал говорить про свою обиду.
– Если бы не вы, Бакай ава, – горячился Чубак, – меня бы никто не мог остановить.
– Спасибо, Чубак! – отозвался Бакай.
– Бакай ава! – начал Чубак. – До каких пор я должен находиться в немилости? Почему Алмамбет стал аскербашы, а я кто?! Почему Алмамбет уехал на разведку?! А что мне делать прикажете?!
– Это разве повод для обиды? – вопросом на вопрос ответил Бакай.
– С малых лет я служу народу рядом с Манасом, – Чубак еще сильнее повысил голос. – Калмык вчера прибыл к нам, и все почести ему. Так не пойдет, Бакай ава.
– Давай, Чубак, разберемся в спокойной обстановке.
– Мстит Манас мне за то, что я уехал в Алайские горы?!
– Я об этом с Манасом не говорил, Чубак!
– А зря, Бакай ава! – Чубак злился. – Узнать бы его мнение.
– Он знает, что ты никогда не подведешь свой народ.
– Отойди в сторону, Бакай ава, не задерживай меня.
В это время быстыми шагами Айманбоза подъехал к ним сам Манас. Он не мог остаться у себя в шатре, когда буянит всем напоказ один из его соратников. Вот и прискакал следом за Бакаем. Вместо того чтобы обрушиться на Чубака, он начал смеяться.
– Брат Чубак! До чего ты слаб своей честью! Свою обиду выказываешь всему народу напоказ. Постыдился бы, дорогой мой братец! Мы и так горды твоими подвигами. Шуметь на большом пути не следует, братец!
Манас говорил нарочито весело, но Бакай понимал, как тяжело Манасу изображать великодушие. Как прежде, погрел бы он Чубака плетью, но нельзя при всех, выросли богатыри, заслужили уважение и почет всего народа. Обращаться с ними как прежде уже непозволительно.
Чубак понял: вот теперь пришло время высказаться великодушному брату о своих обидах.
– Мой хан! Великий каган! – Голос у Чубака задрожал. – С малых лет я рядом с тобой служу народу. Куда ты, туда и я. Вернули мы с тобой родные земли своему народу. Где тогда был Алмамбет?! Поместили мы в зиндан Панус хана. Где тогда был Алмамбет?! Прогнали мы Алооке хана из Анжияна. Где тогда был Алмамбет?! Сражались мы с тобой с Шооруком. Где тогда был Алмамбет?! Я как твоя тень. Всегда я с тобой. Только вчера пришел к тебе Алмамбет. И все почести ему. Кто аскербашы?! Алмамбет. Кто ушел в разведку?! Опять Алмамбет.
Манас не стал с ним спорить. Дал ему возможность высказаться до конца, чтобы полностью выложился теми обидами, что прикипели внутри. Чубак припоминал еще то, что Манас прогнал его в Алайские горы, приревновав Каныкей, из-за чего Чубак чуть не примкнул к калмыкам и манжу, перечеркивая все свои заслуги.
– Если хочешь заняться разведкой, – Манас ударил пятками по бокам Айманбоз, – тогда поехали вместе.
Манас направился на восток вслед за Алмамбетом. Бакай ударил по спине Чубака плеткой. Чубак повернулся к нему.
– Не наглей! Придержи язык! – наставлял Бакай Чубака.
Манас и Чубак следом за ним скрылись за холмами. Войско нойгутов во главе с Бакаем смотрело вслед двум удаляющимся всадникам. Через некоторое время Бакай погнал войско нойгутов обратно к месту зимовок…
Алмамбет и Сыргак ехали по горной тропе. Места были знакомы Алмамбету. А Сыргак расспрашивал Алмамбета о названиях некоторых особенно приметных мест. Алмамбет рассказывал их наименования, показывая плетью на горы и поляны.
– Те горы, которые высятся впереди вдали, называются Тал-Чоку. Дальше расположен перевал Ак-Кулжа. Он обладает волшебством. За перевалом в низовьях имеется озеро под названием Ак ордек.
Внезапно послышался громкое эхо от удара по доолбасу, и следом раздался звук доолбаса Манаса. Показались издали, со стороны запада, еле заметные очертания двух всадников. Алмамбет решил дождаться их появления и спешился. Отпустил Саралу щипать пожелтевшую, но очень густую траву. То же сделал со своим скакуном Кокказык баатыр Сыргак. Было ясно, что их догоняли Манас и Чубак. Они тоже увидели Алмамбета и Сыргака и ускорили бег своих скакунов. Скакун Коктеке под седлом Чубака был резвее, чем скакун Айманбоз Манаса. Появление богатырей наводило Алмамбета на много мыслей разного толка. Он без разговора понял, что Чубак наделал много шума из-за устройства разведки Алмамбетом. «И теперь под натиском алайского богатыря Манас вынужден вернуть Алмамбета обратно в войско, чтобы разведкой занялся сам Чубак». Алмамбет загрустил от своего положения. Никто ему не говорит, что он покинувший свой народ беженец, но действия некоторых становятся хуже, чем оскорбительные слова.
Быстрее прискакал Чубак на резвом Коктеке, чем Манас на Айманбозе.
– Будьте здоровы, богатыри! – Чубак первым поздоровался.
– Будь здоров, Чубак ава! – Сыргак принял приветствие.
Алмамбет не только не принял приветствие, но и отвернулся от Чубака в другую сторону. У Чубака еще сильнее стало наполняться сердце возмущением от такого поступка Алмамбета. Он спешился и отпустил Коктеке щипать траву. Коктеке сразу направился в сторону Сарала и тихо заржал. Сарала ответил ему взаимностью. Оба скакуна начли чесать друг друга, будто не виделись в течение долгого времени. Чубак обнялся со Сыргаком и не подошел к Алмамбету.
– Здороваться не хочешь, беженец! – набросился Чубак. – Возгордился тем, что тебе Манас все позволил.
Он тоже присел, отвернувшись от Алмамбета в другую сторону. Когда подъехал Манас, Алмамбет и Сыргак встали со своих мест и приняли приветствие Манаса, поклонившись ему. От злости на Манаса, что он поддался на нападки Чубака, на лице Алмамбета выразилось недовольство. Оно стало каменным и чернее тучи. Манас это заметил и засмеялся, чтобы снять напряжение в обстановке.
– Что здесь произошло, богатыри?! Будто чуть не подрались!
У Алмамбета искривилось лицо.
– Ой-о-ой! Ой, Манас!! Не прикидывайся дурачком! – Алмамбет злился от досады на Манаса. – Ты сам скажи, зачем вы примчались за мной?
– Ой, калмык! – Чубак набросился на Алмамбета вместо ответа Манаса. – Ты забыл наш уговор о том, что в трудные времена будем вместе всегда.
– Я никогда ничего не забываю, – возразил Алмамбет.
– Люди все видят! – Чубак начал перечислять: – Когда ты стал аскербашы, ты меня не позвал на помощь. Это раз. И на разведку меня не взял. Это два. Ты нарушил нашу клятву. Не зря тебя хотели убить твои правители.
– Ты мне постоянно напоминаешь о том, что я калмык! Что я беженец! Видеть тебя не хочу, не то что взять тебя на разведку.
– Не отстану я от тебя! – прокричал Чубак. – Пойду я с тобой на разведку! Не можешь ты меня прогнать!
– Я тебя не только могу прогнать, но и на пике подниму!
– Попробуй, беженец! Сам окажешься на пике!
Манас на них смотрел и слушал безумие с обеих сторон. Ему казалось, что оба богатыря впали в детство. Но он, проявляя выдержку, не вмешивался в их разговор. Пусть, подумал он, выскажут друг другу все обиды, не утаивая ничего.
Алмамбет вскочил на Сарала, а Чубак на Коктеке. С копьями на руках они помчались друг к другу. О-о, чудо! Сарала и Коктеке резко остановились друг против друга. Оба богатыря постарались погнать своих скакунов, но им это не удалось. В это время Манас встал между ними. Взял поводья обоих скакунов в свои руки.
– Благодаря тому, что вы со мной, – прогремел Манас, – я начал эту войну против сазаншон. Если вы не можете найти общий язык, я вас отправлю по домам. Я сам один пойду на сазаншон. Может быть, я погибну на этой войне. Зато человечество избавится от угрозы. Уходите оба! Ваша война между собой мне не нужна!
Манас сбросил поводья скакунов в разные стороны. Сам он отошел в сторону большого камня и прислонился к нему, бросая взгляд к Вечному Синему Небу. В таком состоянии Манаса оба богатыря никогда не видели. Они быстро пришли в себя, будто их облили кипятком. Они увидели перед собой одинокого беспомощного человека перед вселенной. Они оба поняли, что без них он слаб и одинок. И они сами тоже без Манаса не представляли большой ценности в этом мире. Только Манас стоял на пути опасности всему человечеству. Им обоим стало жалко великодушного богатыря. Они оба поняли никчемности своих настроений по сравнению с заботами Манаса. Оба поняли, что понесли сгоряча чушь разного рода. Замолчали и понурили головы оба на некоторое время. Спешились со скакунов, которые торопливо начали дальше щипать траву.
– Наш поступок – позорный поступок! – Чубак понурил голову.
– Точно, Чубак! – Алмамбет кивнул головой. – Стыд и срам!
– Прости, Алмамбет! – Чубак подошел к нему. – Это все из-за меня. Прошу меня простить.
Чубак встал на одно колено перед Алмамбетом.
– Брось, Чубак! Ты тоже меня прости!
Оба богатыря, которые храбро сражались одни с тысячами жайсанов неприятеля, не боялись выступить против сотни драконов и не моргнули глазом на сотни вражеских стрел в сражениях, стояли побитыми одним словом великодушного. Они невольно шагнули друг к другу и обнялись, будто давали клятву повторно быть вместе на одном холме живыми или мертвыми в одной могиле, ради дела, что затеял Манас, ради спасения человечества.