Аполлоний
И всеж, подумай.
Удел ужасный знать кончины день.
Забудешь ты давешнюю беспечность.
Ты похоронишь заживо себя
И обратишь дни ожиданья в пытку,
С которой даже Танталловы муки
В сравненье не идут…
Армиллат
Несчастный мальчик!
Его душа горит от страшной тайны,
Которую он давеча подслушал,
В саду, под ложем прячась…
Парис
Что за тайна?
Дифил
Нет-нет, Парис, клянусь,
Я тайну сохраню твою и… Дьявол!
Так будешь ты гадать?
Армиллат (Нерве)
Он много слышал.
И записал твою беседу с Руфом.
Аполлоний
Я не хочу законов нарушать.
Домиция
А я от них тебя освобождаю!
Гадай ему, к оль ты и впрямь способен
Провидеть нити, что прядут нам Парки.
Аполлоний
Освободите стол и дайте нож.
Армиллат
Так что же, ты его зарезать хочешь?
Аполлоний
Нисколько. Я хочу ему открыть
День смерти, коль он сам того желает.
Царапну я его и в капле крови
На лезвии ножа ему явится
Все, что ему фортуна посулит.
Дифил
Что ж, я готов!
Аполлоний
Лежи, не шевелись.
Глаза раскрой пошире, тихо внемли
Биенью сердца своего, сосредоточься
На язычке светильника. Прошу вас,
Все прочие огни задуть. Итак,
Жизнь твоя – пламя на конце свечи,
Колеблемое буйными ветрами…
Альбина
Ой!.. мне страшно!
Парис
Дурочка, не трусь,
Таких лихих парней, как наш Дифил,
Лишь черт с рогами испугать способен,
Да и тому он живо хвост накрутит…
Орфит
Напрасно мы затеяли все это…
Руф
О, как бы я желал, чтобы блудливый
Щенок Домицианов нынче ж помер!..
Нерва
Не надо волноваться. Обвиненья
Все ваши на себя приму я, ведь недаром
Я все-таки заслуженный сенатор
И бывший консул…
Руф
Или ты не знаешь,
Что в наше время ни один из смертны[
Не может быть от плахи застрахован?
(Аполлоний производит над Дифилом магические пассы, погружая его в транс).
Аполлоний
Проснешься ты, шипение заслышав
Своей крови на лезвии ножа,
Когда ее огонь свечи коснется,
Узнаешь ты своей кончины миг…
Армиллат
Смотрите, нож он в сердце погрузил!..
Дамид
Совсем не в сердце, только поцарапал…
Дифил
О боги… что вы… Никогда!.. Неправда!..
Молю вас: нет! Нет, только не сегодня!
За что?! За что? О боже мой! За что?
(рыдает).
Зажигается свет.
Нерва (Аполлонию)
Когда ему кончину ты предрек?
Аполлоний
Не предрекал я ничего ему. Открыл
Лишь путь ему в пучину преисподней.
И он увидел смерть свою, она
Его, должно быть, скоро навестит.
Дифил
О, горе, горе мне!..
Нерва
Не плачь, малыш!
Ну, успокойся, я тебя в обиду
Не дам злодеям черным и убийцам.
Тебя я в лучшей спальне помещу,
Поставлю стражей прям у изголовья.
Двух бывших гладиаторов, они
Ни черта и ни бога не боятся.
Пусть сам Танат придет, его проводят
Они пинками в зад!..
Аполлоний
А я бы попросил
Оставить на ночь юношу со мною.
Мне ведом нрав потусторонних сил
И привидений я не опасаюсь.
Ведь так, дамид?
Дамид
Нам духи нипочем!
Вот, давеча в горах явился призрак.
Учитель так его заговорил,
Что драпал он пятнадцать миль по скалам,
Округу жутким воплем оглашая…
Дифил
Нет, нет, прошу вас, только не его!
Мне дайте просто комнату без окон,
С засовом прочным на дверях, а также,
Как обещали, стражу не забудьте.
Рабов я ваших щедро одарю,
Чтобы они всю ночь глаз не смыкали.
(Парису) А ты, друг, нож ужасный сохрани.
Картина страшная на нем запечатлелась.
Коль эту ночь переживу, то мы с тобой
Всласть над гаданьем этим посмеемся.
Нерва (управителю)
Вели немедля комнаты готовить.
Прошу, друзья, по спальням разойтись.
Для вас довольно комнат в этом доме.
Второй этаж весь вам принадлежит,
Императрице предлагаю я
Занять жены моей покойной спальню.
Парис
Надеюсь, старина, что ты, забывшись,
Проведать ее ночью не придешь…
Орфит
Садись, наглец!
Парис
Мне нечего стыдиться.
С Дифилом лягу я, как встарь бывало,
Когда ютились мы в одной конурке.
Нерва (Руфу)
Прошу тебя, служанкам прикажи
Им комнату глухую приготовить.
Она второй идет по коридору.
Тебя же, Армиллата и Орфита
Я вместе помещу. А вот с Клементом
Как быть – ума не приложу… (Клемент дремлет)
Армиллат
Пускай покой его хранит Альбина.
Нерва
Вот и прекрасно, в самой крайней спальне
Для вас рабы уже готовят ложа.
(Аполлонию и Дамиду)
А вас… не знаю, где и поместить.
Дамид
Я предпочел бы лечь на сеновале,
Там меньше комаров, да и устал я.
Мне непривычно столько есть и пить.
Нерва
И славно, сеновал – за домом сразу.
И сено только скошено. Я лично
Не знаю ложа лучшего. (Аполлонию) А ты…
Аполлоний
Я предпочел бы отдохнуть в саду.
Нерва
Тебе соседство скоро я составлю.
Лишь размещу гостей и вниз сойду.
(Сад пустеет).
Явление третье
Аполлоний в саду, перед домом. Зрителю видны 4 двери в комнаты второго этажа, нижняя часть их перекрыта балконом.
Аполлоний
Какая удивительная ночь…
Недвижим воздух, чуть шуршит листва…
Напоен мир весенним ароматом
Садов цветущих, молодой травы.
Киприда правит бал в такие ночи.
Ее сынок проказливый, не целясь,
Пускает стрелы меткие в сердца.
О, как разит он зло и беспощадно!
Богатым, бедным, холостым, семейным,
Свободным и рабам – всем достается.
Повязка на глазах его, не видит
Кто перед ним: сапожник иль философ…
Но в том и есть философа отличье
От прочих смертных, что способен он
Порыв телесный подавить и трезвым оком
Взглянуть на мир, несовершенный, жалкий,
Такой, прекрасный, молодой и… дикий.
Такой невинный в дикости своей…
Такой порочный в сладком неведенье…
Подумать страшно, что случиться с ним,
Когда пытливым, неуемным взором
Проникнут люди в тайны вещества,
И, дикую природу сохраняя,
Научатся сводить моря и горы,
А прежде – истреблять себе подобных.
Какую пытку им судьба готовит!
Страх гибели, тревога, озлобленье,
Гниенье заживо, смрад собственных отбросов
Наполнят мир… Ужасно это знать,
Предвидеть все и – разводить руками,
Не в силах сделать ничего, чтоб как-то
Чему-то посодействовать, поправить,
Предостеречь, спасти их от себя…
Во время этого монолога на втором этаже появляется служанка. В руках ее поднос с чашкой, лицо прикрыто покрывалом. Она подходит к стражам, и о чем-то с ними переговаривается, что-то шепчет в дверную щель. Дверь отворяется ровно настолько, чтобы туда могла пройти чашка и снова захлопывается. В это время на балконе появляется Нерва.
Нерва (служанке)
Ты кто такая? Что тебе здесь надо?
(стражам) Зачем ее вы к двери допустили?
Служанка
Я – Мевия из свиты госпожи Домиции.
Меня она послала, чтоб передать целебное питье
Актеру-мальчику. Да… как его?.. Дуфалу.
Нерва
Он разве болен? (стучит в дверь) Эй, малыш, не бойся!
Здесь все свои. Ты разве расхворался?
Это правда?
Дифил (из-за двери)
Да, правда, что-то в жар меня бросает.
То холод смертный кости вдруг прихватит.
Который час?
Нерва
Идет вторая стража.
Дифил
Так страстно я еще не ждал рассвета.
Нерва
Парис с тобой?
Дифил
А где же ему быть?
При этих словах служанка уходит.
Спит как сурок. Он крепко нынче выпил.
А я не в силах спать. Хмель не берет.
Прости, что не пускаю я тебя,
Но дверь держать я буду на запоре.
Боюсь я разной нечисти летучей,
Что может невидимкой просочиться…
Нерва
Нельзя, малыш, таким быть суеверным.
Не верь приметам и гаданьям глупым.
Ляг на бог, подложи ладонь под ухо
И спи, дружок, не бойся ничего.
(поворачивается к рабам)
Дом обойдите и проверьте, нет ли
В саду у нас лихого человека.
Увидев Аполлония, подходит к краю балкона.
Прекрасный вечер. Нынешней весною
Эллада мне особенно приятна.
Аполлоний
Святая правда, но еще прекрасней
Она была, когда была свободной.
Нерва
Ты говоришь «свободной»? Между прочим,
Впервые за последние сто лет,
Как Грецию мы присоединили,
Она не знает войн, и разве этим
Не благо мы народу принесли?
Благословлять должны нас эти греки,
А не ругать, как делают они.
Во время этой речи за его спиной открывается дверь в комнату Дифила.
Аполлоний
Когда б народ узнал еще и сытость
Вдобавок к миру, было бы прекрасно.
Там кто-то дверь открыл…
Нерва (не оборачиваясь)
Наверно, мальчик
Решил немного воздуха вдохнуть.
Нигде нет идеального правленья.
Наш образ жизни, хоть не безупречен,
Но лучше, чем в восточных деспотиях.
У нас народ на все имеет право…
Аполлоний
Хоть в общем-то ничем и не владеет…
Пойди, взгляни на мальчика!
Как будто тяжелый камень у меня на сердце
Из-за гаданья этого… Напрасно
Затеял я все это.
Нерва
Отчего же?
Мальцу урок наглядный послушанья
Преподнести полезно иногда.
Подходит к двери, заглядывает в комнату, затворяет дверь.
Спят, спят актеры наши, так тихонько,
Клубочками свернувшись, как котята.
Наверно сквозняком открыло двери.
На балконе появляются рабы.
1-й раб
Спокойно все кругом. Все обошли мы.
2-й раб
Но спят еще не все. На сеновале… (шепчет на ухо)
Нерва (смеясь)
Пускай резвятся, дело молодое!..
Спускается по лестнице к Аполлонию.
Нерва
Люблю, люблю я нашу молодежь!
Все говорят, вот, мол, они распутны,
Болтать умеют, дела же не знают.
А ведь и нас ругали старики.
И мой отец без слов брался за палку
Как вспомню, веришь, ребра так и ноют…
(Что-то вспомнив, оборачивается к рабам.)
Пятьсот плетей тому, кто отлучится
Или заснет здесь, стоя на посту.
Паршивыми своими головами
За жизнь его ответите мне, черти!
(поворачивается к Аполлонию, продолжает)
О чем я бишь?.. Ах да, о воспитанье,
Но впрок пошла отцовская наука.
Я вырос, воевал, всю жизнь в Сенате.
Народ не понаслышке Нерву знает.
Три раза я декреты отменял,
Которые вводить пытался цезарь,
Двух человек невинных спас от казни,
В суде их защитил, и сам Германник
Скрипя зубами все же согласился
Их оправдать. Я с гордостью законной
И прозвище свое несу по жизни.
Меня все называют «Честный» Нерва,
Аполлоний
Да… нынче честность редкое явленье…
Нерва
А между тем, за восемьдесят лет,
Пока живу на свете я, не слышал
Никто и слова ложного от Нервы,
Хоть приходилось иногда молчать…
Аполлоний
Порой молчанье может быть страшнее,
Чем горы лжи.
Нерва
Я не своекорыстен.
К чужому не стремлюсь, хоть на меня
Все смотрят, как на белую ворону.
Да… Странное сложилось положенье
В стране у нас, что славилось от века
Моралью строгой, принципами права
Которые спервые во всем мире
Мы выбила на бронзовых Таблицах.
Какие люди отдали за это
Свои святые, праведные жизни…
О, Брут и Попликола! Братья Гракхи!
Катон суровый! Пылкий Цицерон!
Небось бедняги корчатся в гробах,
Увидев, что с республикою стало.
И, думаешь, не борются со злом?
Сажают мало? Как еще сажают!
Эх, пуганый народ у нас, бывалый!
Все на словах стоят за добродетель,
Но стоит только должности добиться.
Немедля принимаются тащить.
Воруют страстно, алчно, с упоеньем,
Республику таскают по кускам…
И, что ужасно – это стало нормой!
На вора смотрят прямо с уваженьем,
Он глаз ни перед кем не опускает.
А честный – тот, напротив, в дураках.
Его прошенья, жалобы, доносы
Исправно возвращают казнокрадам —
И жалобщиков тащат на расправу.
Во время этой речи на веранде появляются Орфит и Руф. Спускаются по лестнице. Руф постоянно прикрывает руку полой своей тоги.
Аполлоний
А ты-то сам не пробовал бороться?
Ведь ты в Сенате человек известный.
Нерва
И потому сижу я как на углях.
Никто упрек мне бросить не способен
Ни в чем – и оттого спокоен я.
Орфит и Руф подходят.
Вот, кстати и друзья мои, знакомься:
Гай Орфит, историк крупный и очень злой.
Квинт Марций Руф, законовед известный.
Орфит
Ученый уникальный: познает он
То, что давно не водится в природе
Руф
Сказать могу я то же о тебе:
Гробокопатель! То, что все хоронят,
Старательно на свет ты извлекаешь
Нерва
Уснул сосед ваш?