Двадцать лет назад в Рунейской империи были запрещены гладиаторские бои, и Диомид, держатель арены Феофанополя, перебрался в Славноград, где построил новую арену. За двадцать лет бои гладиаторов стали очень популярны среди местного населения, а Диомид стал влиятельным и уважаемым человеком, одним из самых богатых в Славнограде. С гладиаторской арены, и начинается повествование…
глава 1
Ласковое майское солнце, освещало полупустые зрительские трибуны арены. Шли только первые бои в сегодняшней программе, а арена заполнялась полностью только ко второй половине – в заключительных боях сражались бойцы уже всем известные и хорошо зарекомендовавшие себя. Неизвестность бойцов, сражающихся в текущем бою, делала своё дело. Даже те зрители, которые уже пришли на трибуны, по большей части мало уделяли внимания происходящему на арене, предпочитая вести разговоры между собой, делая прогнозы на предстоящие поединки, либо условно сортируя всех известных бойцов по степени отточенности боевых навыков, либо просто обсуждая сегодняшнюю хорошую погоду. Да и насыщенность действий в текущем бою не была впечатляющей. Один из бойцов много и суетно двигался на ногах, в основном отступая, пытаясь нанести сопернику однообразные уколы коротким мечом. Выпады его были резкими, но не глубокими: он явно опасаясь противника. Второй, находясь в низкой, собранной стойке, не спеша, но неотвратимо поджимал противника к стенке, избегая уколов с помощью коротких уклонов или легко отбивая их таким же коротким мечом. Осознав, что скоро упрётся спиной в стену и станет лёгкой добычей, отступающий боец на мгновение поддался панике и, издав отчаянный крик, сделал быстрый и мощный выпад, нацелив длинный колющий удар в грудь противника. Но тот, как будто только этого и ожидая, низко подсев и сделав шаг вперёд, одновременно нанёс свой колющий удар. Столкновение масс на противоходе сделало этот удар настолько сильным, что меч, пробив поддавшегося эмоциям бойца насквозь, упёрся гардой в его доспех в районе печени. Победитель сразу же резко вырвал меч из тела противника и отскочил на шаг назад. Поверженный соперник ничком повалился ему под ноги, корчась в агонии, и тот, обхватив рукоять меча двумя руками, нанёс добивающий удар в спину, в область сердца. Вытащив меч из замершего тела, победитель пошёл в сторону своих ворот, по дороге стирая тыльной стороной левой ладони брызги чужой крови со своего лица.
Те из зрителей, кто успел заметить, как закончился бой, провожали победителя одобрительными возгласами, но большинство в недоумении крутили по сторонам головами, переспрашивая друг друга «как это случилось?». Раздался громоподобный голос глашатая арены:
– Бой окончен! Побелил – Духовлад, из Славнограда!
На просторном балконе, расположенном над зрительскими трибунами, за резным дубовым столом, плотно заставленном блюдами со всевозможными фруктами, сидели хозяин арены Диомид и Драган, один из его помощников. Рядом стоял слуга с большим кувшином в руках, по мере надобности подливавший прохладное вино в чаши беседующих господ.
– Да… Неожиданно быстрая развязка – сухо прокомментировал исход боя Диомид.
– Я же говорил, парень не плох! – оживлённо затараторил Драган (Духовлад, как раз был одним из его бойцов) – Из него может получиться грозный боец…
– Не знаю… может и «может» … – скривив гримасу неуверенности, перебил хозяин арены – Не внушает он мне доверия: мало двигается, не очень быстрый. Для опытного бойца он вряд ли станет испытанием.
– Можно организовать ему бой с более опытным противником, будет виднее – предложил Драган.
Диомид не спешил отвечать, явно что-то обдумывая. Оторвав от грозди крупную виноградину и аккуратно, двумя пальчиками, положив её себе в рот, он бросил удивлённый взгляд на дно своей, подозрительно лёгкой чаши и обнаружил, что она до сих пор пуста. Хозяин арены перевёл недовольный взгляд на слугу с кувшином. Увидев, что тот глубоко задумался о чём-то своём, потупив отсутствующий взгляд себе под ноги, Диомид не вставая, жёстко ткнул слугу под дых ножкой своей тяжёлой, серебряной чаши. Громко гыкнув и слегка согнувшись от неожиданного тычка, едва не выронив из рук кувшин, слуга быстро подлил вина господам, пытаясь не выразить на напряжённом, вмиг покрасневшем лице, признаков режущей боли в животе.
– Глупый бездельник. Зачем я тебя только хлебом кормлю? – недовольно прошипел Диомид, обращаясь к слуге, и выдержав короткую паузу, добавил – Нужно тебя дерьмом кормить…
Тем временем на арене уже начался новый бой. Бойцы явно боялись драться, кружа друг напротив друга и разрубая ударами воздух на таком расстоянии, что не смогли бы дотянуться до противника даже копьями, а не то что короткими мечами. Для Диомида такое поведение на его арене было неприемлемо. Он слушал громкие крики «ф-у-у-у!», доносившиеся со зрительских трибун, и его пухлые, беленькие щёчки наливались румянцем негодования.
– На счёт Духовлада… – осторожно напомнил Драган.
Диомид, повернувшись к собеседнику, сделал выражение лица, как бы задающее вопрос: «Кого?», но припомнив, ответил:
– Ах, этот… Я должен подумать. Поговорим об этом через пару дней, а пока можешь идти.
Встав и поклонившись, Драган направился к выходу с балкона, Диомид же, снова обратил взгляд на арену. Увидев, что в поведении бойцов ничего не изменилось, он нервно обратился к уходящему помощнику:
– Проклятые трусы! – при этих словах его пухленькие, розовые, изнеженные пальчики, снова нащупали крупную виноградину – Драган, распорядись, чтоб готовили зверя!
– Будет сделано – ответил тот, и вышел с балкона к лестнице, ведущей в полуподвальные, служебные помещения арены.
***
Духовлад находился в одной из комнат ожидания: небольшое, полуподвальное помещение, имеющее небольшое, зарешёченное окошко полукруглой формы, выходящие на саму арену. По периметру боевой площадки, на которой и разыгрывались кровавые действа, таких помещений было около десятка.
Рядом сидел его боевой наставник – Военег – ранее наблюдавший за боем своего ученика из этой же комнаты.
– Неплохо ты дрался, – спокойным, вкрадчивым голосом делился выводами Военег – только нерешительно. У тебя было несколько возможностей закончить бой раньше… С опытным бойцом это может плохо закончиться.
– Я чувствовал его страх, вот и разыграл всё «до верного», чтоб чисто закончить. И драться мне с ним не пришлось: так, загнал в угол и убил. Скотобоем себя чувствую, а не воином… Паршиво… – ответил Духовлад, наблюдая сквозь зарешёченное окошко за кружением перепуганных «бойцов» на арене – Не так я это всё себе видел…
– Ты эти сопли бросай! Наслушались былин престарелых гусляров о Славе, Доблести и Чести! На войне всё по-другому: увидел спину врага – бьёшь! Враг бросил оружие, пощады просит – бьёшь! Ранен враг – добиваешь! – железным тоном молвил наставник и, подойдя к окошку со сложенными на груди руками, кивнул головой в сторону арены – Вон, эти двое: думали, что меч возьмут, на арену выйдут, и будут запросто всем головы рубить, а почувствовав опасность только о своей шкуре думают. Думать в бою надо не о том, как выжить, а о том, как врага убить, ибо в бою, это единственный способ выжить! Теперь оба за своё малодушие сгинут: сейчас прислужники в подвале, медведя в клетке слегка копьями поколют, разозлят, как следует, и на арену выпустят…
Будто бы в подтверждение его слов, над ареной громовым раскатом, раздался голос глашатая:
– Эти недостойные, опозорили арену своей трусостью, за что оба поплатятся жизнями на потеху достопочтенных зрителей!
Зловеще заскрипев, поднялись тяжёлые, дубовые ворота, и из них на арену выскочил взбешённый медведь. Один из «бойцов» с криком кинулся бежать к отвесной, гладкой стене, окружающей арену по периметру, а второй ничком упал на землю, прикрыв голову руками. Медведь, увидев доступных ему людей, с оглушительным рёвом побежал к ним. Подбежав к тому человеку, который лёг на землю, он, поставив одну из передних лап на его спину, одним ударом второй оторвал ему голову, и сразу же побежал к другому. Тем временем второй «боец» тщетно пытался преодолеть стену, стараясь как можно выше подпрыгнуть, хоть за что-то на ней зацепившись, но всякий раз беспомощно сползал вниз. Поняв, по приближающимся топоту и рёву, что медведю одной жертвы мало, человек подхватил с земли, брошенный было меч и, развернувшись лицом к животному, прижался спиной к стене, и тут же по его штанам стало быстро растекаться мокрое пятно. Выставив вперёд зажатый в обеих руках меч и зажмурив глаза, слегка отвернув голову набок, он непрерывно истошно кричал от ужаса. Разогнавшийся медведь в мгновение ока смял оцепеневшего человека и стал яростно трепать его из стороны в сторону.
Дверь отворилась, и в комнату ожидания вошёл Драган. Духовлад и Военег на мгновение повернули головы, чтобы посмотреть, кто пришёл и, увидев помощника хозяина арены, тут же вернулись к созерцанию кровавой расправы. Тоже взглянув в окно, Драган с отвращением отвернулся и произнёс:
– Не люблю я, когда такое происходит. Как по мне – это слишком…
– Когда у нас следующий бой? – спросил Военег, игнорируя сентиментальность пришельца.
– Пока неизвестно. Диомид сообщит мне через пару дней, а пока, вот плата за сегодняшний – ответил Драган, и пересыпал в протянутую ладонь Военега небольшую пригоршню медных монет.
– Не густо…– заключил тот, как бы взвешивая деньги на ладони.
– Ты же знаешь, чтобы получать здесь достойные деньги, нужно прославиться – сказал, пожимая плечами Драган, выходя из комнаты – Кстати, Военег: Диомид недоволен, что ты отвлекаешься от своей основной работы.
– Тогда скажи ему, пусть найдёт в своём хозяйстве хоть один тупой меч или сломанный манекен.
– Нет уж, в таком тоне я с ним разговаривать не собираюсь. Мне не нравиться смотреть, как он людей медведями травит, а уж разделить подобную участь, я и подавно не хочу! Можешь сам ему сказать, если жить надоело – ответил Драган и закрыл за собой дверь.
– Да мне жить надоело, когда ты ещё в люльке под себя мочился. Не хватало мне ещё на старости лет, какой-то жопы рунейской бояться! – проворчал ему в след Военег.
Вообще то, Военег не имел должности одного из «боевых наставников арены», он был «смотрителем снаряжения» – производил ремонт или замену учебного и боевого оружия, тренировочных манекенов. Когда Духовлад ещё совсем юнцом пришёл на арену, мечтая добыть славу и достаток в гладиаторских поединках, то никто из четырёх наставников не захотел с ним заниматься. Мальчишка был практически сиротой, которого на арене никого не знал – идеальный вариант попользоваться в своих интересах, не опасаясь последствий. Военег прекрасно знал, как боевые наставники обращались с такими, как Духовлад: врали, что будут учить владеть оружием, а позже помогут организовать денежный бой. На деле же, обманутых юнцов, не имеющих боевого опыта, ставили в учебные поединки к бывалым гладиаторам, а те в полную силу отрабатывали свои приёмы на «живых манекенах», избивая их деревянными мечами. За это «манекенам» никто не платил, выдавая произошедшее за «бесплатный урок боевого мастерства от опытного бойца». Обычно желания «стать бойцом арены», у наивных юнцов хватало, максимум на три «тренировки», после чего они переставали показываться на тренировочной площадке, расположенной прямо рядом с ареной. Но Духовлад продолжал приходить снова и снова. Иногда он пропадал, после особо немилосердных избиений. Но через несколько дней снова появлялся, немного отойдя от побоев. Гладиаторы и наставники смеялись над ним у него за спиной, говоря: «Парень настолько глуп, что до сих пор ничего не понял!».
Военегу стало жаль парня, и однажды, после очередного учебного поединка, он подошёл к Духовладу (в очередной раз избитому), покидающему тренировочную площадку, и сказал:
– Ты зря приходишь сюда. Они ничему не будут учить тебя, на тебе просто отрабатывают приёмы. А когда тебя, всё-таки выпустят на арену, то просто зарежут, как свинью, а ты даже и не поймёшь, как это случилось.
На это Духовлад спокойно ответил, держась за ушибленные рёбра:
– Я работаю в речном порту: за пару монет помогаю разгружать и загружать торговые суда. Денег мне еле-еле хватает на то, чтоб снимать грязный угол в бедняцкой ночлежке и кое-как пропитаться. К мирным ремёслам у меня руки не стоят, да и душа не лежит. Торговаться противно, воровать тоже. Остаётся только сражаться, но в городскую дружину не берут – говорят, мал ещё. Здесь, может, что-то получится, а не получится – так хоть мучиться не буду.
Военег посмотрел в его глаза, и увидел в них холодную, железную решимость. Сложив руки на груди, он сказал парню, опустив взгляд на землю:
– Когда в следующий раз придёшь на арену, найди меня – я покажу тебе кое-что…
А уж показать он мог побольше любого из официальных наставников. Военег был ветераном городской дружины, да ещё и сотником разведчиков. Во время осады Славнограда Батурием, он планировал нечастые, но всегда успешные вылазки за стену – в лагерь осаждающих. Свои замыслы он всегда претворял в жизнь лично: командуя отрядом разведчиков во время вылазок, он брал на себя самые сложные и опасные задачи, проявляя себя блестящим тактиком. Когда Батурий снял осаду, Военег ушёл на покой, чувствуя, что годы берут своё. Семьёй он не обзавёлся и, хоть имел средства, достаточные для безбедной старости, пошёл работать на арену, чтоб не киснуть от безделия.
Военег начал обучение парня с азов: рассказывал, как стоять, куда смотреть, на что обращать внимание. Конечно, сразу это результата не дало, и Духовладу продолжало крепко доставаться в тренировочных боях, но после каждого избиения, наставник детально разбирал с ним ошибки. С каждым разом бывалым бойцам арены становилось всё труднее достать парня хорошим ударом, а Военег говорил: «Ты думаешь о том, какие они быстрые и сильные, но это не так важно. Их действительное воинское мастерство не весит и десятой части их спеси и бахвальства. Настоящее мастерство заключается в умении быть разным в бою, и точно знать, каким именно необходимо быть в данный момент. Они постоянно двигаются на ногах взад, вперёд, в сторону, и на арене это можно себе позволить. Но в настоящем сражении, я бы не дал за них и ломаного гроша. Там по всюду валяются тела поверженных, о которые можно запнуться, так что каждый лишний шаг назад, может стоить тебе жизни. Ты не должен уподобляться им: суетиться вокруг противника, ждать, пока он ошибётся. Ты должен сам заставить его ошибаться. Неважно атакуешь ты или защищаешься, ты должен делать это решительно и безостановочно: атакующее действие сразу переходит в защитное, а защитное – снова в атакующее, никаких задержек. Ты должен постоянно двигаться вперёд, теснить врага даже защищаясь, нельзя дать ему возможность собраться. Возможно, на арене можно драться и по-другому, но ты не можешь знать, что готовит тебе Судьба, так что лучше готовься к тому, что задача будет гораздо сложнее, чем кажется изначально. Издалека и горы кажутся маленькими…». Военег заставлял парня выполнять изнурительные физические упражнения, благодаря которым удары Духовлада становились всё жёстче, короче, быстрее. Учил сражаться мечом, копьём, булавой, правильно использовать щит.
Постепенно Духовлад сам стал наносить в тренировочных боях травмы другим бойцам, столь привыкшим к его беспомощности, а однажды сломал одному из них ключицу могучим ударом деревянного меча. Наставник пострадавшего гладиатора долго гневно орал на Духовлада, пытаясь сформулировать справедливую претензию, но ничего, кроме несвязной ругани и необоснованных оскорблений, выдать не сумел. Духовлад стоял перед ним потупив взгляд в землю. Он делал вид, что сожалеет о содеянном, но в душе ликовал: вот он, столь долгожданный и убедительный успех! После этого случая другие бойцы стали избегать учебных схваток с Духовладом, оправдываясь чем-то вроде: «… Он слишком жалок, слаб, и недостоин тренироваться с такими, как мы…».
У Диомида, хозяина арены, было четыре помощника. Они занимались подбором бойцов и организацией поединков. Один из них – Драган – когда узнал от Военега, что «мальчик для битья» покалечил бывалого бойца, согласился заниматься организацией боёв для Духовлада. Сегодня Духовлад победил своего четвёртого соперника.
Всё это сейчас пронеслось в памяти Военега. Он смотрел на своего ученика, и гордость как будто бы слегка размягчала его сердце, несколько очерствевшее за многие годы жестоких сражений. Постепенно, на его глазах, Духовлад из щуплого, неуклюжего мальчишки, превратился в спокойного, рассудительного мужа и умелого воина, уверенного в своих силах. Даже сейчас, когда Духовлад сосредоточенно следил за поединками на арене, его наставник знал, что он не просто наслаждается зрелищем, но изучает особенности поведения в бою своих возможных будущих соперников.