Сцена третья
Трапезная Соловецкого монастыря. Два пожилых монаха ведут беседу.
З о с и м а22
Я молодым сюда пришёл когда-то,
Чтоб подвизаться в тяготах земных.
Здесь нашего едва ль с десяток брата
Нагих молилось. Варниц соляных
Да промыслов доходных мы не знали,
Ютились в срубах тесных круглый год.
До смертушки зимою замерзали,
Судьбы своей не зная наперёд.
В пятнадцать лет всё вдруг переменилось.
Не чары ль то, и в силах ли людских?
Такое мне, да и иным, не мнилось —
Вознёсся камен град в пустынях сих.
П а и с и й23
Мы и сейчас своей судьбы не знаем.
Без воли Божьей, кабы то сбылось,
Чтоб край суровый обернулся раем —
Где столько люду Божьего спаслось.
З о с и м а
Насельников в обители немало,
Да все по кельям каменным сидят.
Монаху, старцу, разве то пристало,
Лелеему быть с головы до пят.
П а и с и й
Устав наш, брат, тяжельше не бывает.
И послушанья наши нелегки.
Но коли дух твой дерзкий изнывает,
Пещерку рой – то Господу с руки.
Молитвенными подвигами братий
Обитель даже малая славна.
З о с и м а
И дел Филиппа, и его объятий
Боюсь. Давно причастного вина
Из рук Филиппа я не принимаю.
Всё мнится мне, что он де чародей.
И впрямь пойду пещерку ископаю
Подале от Филипповых затей.
П а и с и й
В обитель мы пришли с тобою вместе
Не с нами ли тогда Филипп пришёл?
Закваскою он стал в опавшем тесте.
Ты с той поры на Фёдора стал зол
И порывался бить его за рьяность;
Безропотно обиды он сносил.
И дивная за ним водилась странность —
Он тем крепчал, чем больше тратил сил.
З о с и м а
Вот я и говорю: всё это чары.
П а и с и й
Нет, брате, это Божья благодать.
Господней волей монастырь наш старый
Сгорел дотла, чтоб камню первость дать.
Филипп-Феодор в те года лихие
Любовь к себе игумена снискал
Уменьями своими. Мы, нагие,
Ещё скитались между голых скал,
А он и лес валил, и печи ставил,
И нам свои умения открыл.
Не быв монахом, против всяких правил,
Над многими поставлен первым был.
Затем опять безропотно трудился,
Приня́вши постриг и Филиппом став…
То в кузнице, то в хлебне… И молился,
Безсчётно свой псалтырь перелистав.
З о с и м а
А мы себя в те годы, что ль, щадили?
В посте, молитве, праведных трудах
Не менее его поклоны били
И изнуряли плоть. И Божий страх
Нам ведом был не менее. А ныне
Игумен он.
П а и с и й
И, слышно, государь
Его к себе зовёт. Он нас покинет
И с тем уйдёт твоя слепая ярь.
З о с и м а
А кем зовёт?
П а и с и й
Зовёт в митрополиты.
З о с и м а
Епископов, что ль, мало на Руси?
Игумена к себе зовёт?! Поди ты…
П а и с и й
Не нам убогим тот расклад веси́.
Епископ Герман, тот, что на Казани,
Клобук и посох, бают, не приял,
Ослушался Ивана приказаний,
В опалу без прощения попал.
Филипп же с давних лет царю знакомец.
В покоях княжьих смолоду служил.
Его и вспомнил царь. Видать, что кроме
И некого. Филипп заворожил
Царя Ивана дивами своими,
Обитель превратив почти что в сад.
Поставил храмы каменны. Святыми
Соделал Соловки. Шумлив посад
Под стенами валунными устроил
И промыслы богатые завёл.
Мне по душе Филипповы устои.
З о с и м а
А я вот на него и ныне зол.
П а и с и й
Грешно, Зосима. Сколько лет минуло.
Душе своей дай, наконец, покой.
Избавься от бесовского посула
Далёких дней. Переверни, закрой
Злопамятства истёртую страницу.
З о с и м а
Казню себя, Паисий, но стучит
В висках обида…
П а и с и й
Зависть багряницей
Твой застит взор и злую нить сучит
Глубокой нелюбви твоей к Филиппу:
Не ты, а он Алексию24 был люб;
Не ты, а он высокий холм насыпал
Молитв благих, что не сходили с губ
Его, и вдохновляли слабых братьев.
Когда он строил, ты лишь причитал.
И храмов светлых дивное зачатье
Не ты, а он молитвой начертал.
З о с и м а
Он от начала нам простолюдином
Себя казал. Но в нём иная стать
Была видна. И вот боярским сыном
Он вдруг решил по поставленью стать.
Но долго же своё скрывал он имя.
Чего боялся? Мести ли, суда?
Он!? Колычев!? Кто из простых подымет
На род сей руку? Нет, не зря сюда
Бежал он. Знал ли кто до поставленья
Игуменом о нём хоть что-нибудь?
Дядья ж его высоким повеленьем
В Москве на плахе свой скончали путь.
П а и с и й
Я думаю, то знал Иона Шамин25 —
Филиппов изначальный духовник.
Да и Филиппа тайны тяжкой камень
Давил. В то дело сыск когда проник,
За ним вины и грана не открылось
В измене. И не стал бы государь
Изменщику являть такую милость —
Велик монастырю Иванов дар.
Уж двадцать лет как брат Филипп игумен.
Богатством личным монастырь вознёс.
И мнится мне, что был благоразумен
За годы те и щедрый царский взнос.
Судьбы его минувшей плотно дверца
Затем была закрыта, что был благ.
Не к почестям его тянулось сердце;
Хотел быть равным с нами. Он ли враг
Царю Ивану? Праведность Филиппа
Давно известна на Святой Руси.
Живёт его молитвой неусыпной
Обитель наша. Ты, брат, не тряси
Своей главою. Грешен ты, Зосима.
Тебя Филипп доселе привечал
И не губил. А злость, тобой носима —
Сподручница неправедных начал.
(В трапезную входит настоятель Соловецкого монастыря Ф и л и п п)
Ф и л и п п
Не прост в житейском сем водовороте
Путь твёрдости и кротости, не прост.
Не обо мне ли, братья, речь ведёте?
Смиренною молитвой в небо мост
Одною не построите. Деянья
Важны. Как добрый пахарь у сохи,
Чернец взрыхляет пашню покаянья
Отнюдь не только за свои грехи.
З о с и м а (отводя взгляд в сторону)
Позволь мне удалиться в келью, отче,
Пришло мне время на молитву стать.
Ф и л и п п
Иди, Зосима. Червь те душу точит.
Пребудет же с тобою благодать.
(З о с и м а уходит)
Ф и л и п п
Скажи, Паисий, не лукавь, ответствуй.
За что я так Зосимой не любим?
Ведь сколько пережили вместе бедствий:
И хлад, и голод, и пожарищ дым –
А в нём жива неправая обида.
П а и с и й
Он сознаёт свой грех, да мочи нет
Уврачевать ту язву.
Ф и л и п п Даже вида
Скрывать не хочет. Гибельных тенет
Он не боится разве? Путь далёкий
Мне предстоит и я, брат, не хочу
Оставить здесь и отзвук давней склоки.
Его простил я и опять прощу.
Пусть и меня простит он. Кротким нравом
Не славен он. Ну да не в том беда.
Нельзя монаху с этакой отравой
В душе своей ждать Божьего суда.
Теперь о деле. Государь-надёжа
Призвал меня, и может статься то,
Что братья на тебя сей крест возложат:
Беречь обитель – подвиг непростой.
А возвернусь в бесчестье и опале,
То всё едино быть тебе главой.
Ни радости во мне нет, ни печали.
Державы ради, дух смиряя свой,
С посланником царёвым отъезжаю.
Чай, разумом велик наш государь.
Уговорить его, Паисий, чаю
Не разделять страну. Давно косарь
Безносый в нашем стане промышляет.
Опричные лес рубят, да щепы
Уж больно много. Разве он не знает?
Владыки мира, чай, не все слепы.
Царя я помню мальчиком смышленым.
Проникшись смыслом царственных начал,
Он не бывал ни злым, ни раздражённым…
Я отроков разумней не встречал.
Когда же мать его свели со свету,
Он бедовал, и с тех далёких пор
Мечтал призвать обидчиков к ответу,
И взял себе в подручники топор.
Как не сыскать величия в гордыне,
Как на бревне меча не отковать,
Так он рассёк свою державу ныне —
А разделёну царству не бывать.
Паду пред ним, Паисий, на колени
И покаянно буду умолять
Опричнину избыть его веленьем,
Народу заедину стать опять.
И ежели откажет царь мне в этом,
То я, Паисий, не митрополит.
Уж лучше мне голодным да раздетым
Уйти в таёжный и безвестный скит.
П а и с и й
Не дай Господь! Одно меня смущает:
Немало уязвлённых пред собой
Увидишь ты епископов. Прельщает
Гордыня многих. Грех он не слепой.
Вселяется и в праведные души —
Нашепчет лесть и купит за гроши,
Храм зла восставит, храм любви разрушит
И злодеяньем дело довершит.
Ф и л и п п
Эк ты хватил. Не зависти боюсь я
Епископской. Не страшно за себя.
Не изрубил бы крепи царь да брусья
Державы нашей, головы рубя.
(В трапезную входит немолодой и н о к).
И н о к
Прости мя, отче. Там пред воротами
Ждёт человек, видать, простолюдин.
Не хочет разговаривать он с нами.
Тебя лишь хочет зреть. Пришёл один.
Ф и л и п п
Как выглядит?
И н о к
В добротном одеянье
Да в сапогах. Мне был бы он отец…
Стар, но широк в кости.
Ф и л и п п
Какого званья?..
И н о к
То ль из крестьян богатых, то ль купец.
Весёлого приветливого нрава.
К тому ж твердит: тебя де он знавал
В твои младые годы. Нынче слава
Твоя его в дорогу позвала.
Ф и л и п п
Он невысок и светел волосами?
И н о к
Да, невысок, но сед совсем. Как лунь.
А ласковыми синими очами
На диво чист он и на диво юн.
Ф и л и п п
Назвался ль он?
И н о к
Сказал, Субботой кличут.
Ф и л и п п (взволнованно)
Поди к вратам, зови его скорей.
Я знал его и знал его обычай.
Пойду и в келье встречу близ дверей.
С Субботой я знавал иные выси,
Пока его я не оставил дом.
Веди же, брат, ко мне его.
(обращается к П а и с и ю)
Паисий.
Мы о делах договорим потом.
Сцена четвертая
Келья Ф и л и п п а. Входит сам Филипп, следом за ним С у б б о т а. С у б б о т а падает на колени, целует руку Ф и л и п п а
С у б б о т а
Я плачу, отче. Счастьем небывалым
Полна душа. Тебя ли вижу я.
Я часто думал, шествуя за ралом26,
Аль на покосе, хлеба край жуя:
«Как Фёдор наш? Не бедствует ли часом»?
Мы о тебе молились всей семьёй.
Не знаю сам, каким небесным гласом
Меня сорвало. Завтра мне домой.
Ладьи не станут ждать.
Ф и л и п п
Встань, друг мой милый.
Пасть на колени я перед тобой
Скорее должен. Ты вернул мне силы
В годину перемены роковой.
(Ф и л и п п поднимает С у б б о т у с колен, троекратно обнимает)
Ф и л и п п
Ты был мне брат и братом мне остался.
Так сказывай же о себе, родне.
Пойдём, присядем. я, брат, взволновался.
Дуняша как? Рассказывай же мне?
С у б б о т а
Она уж внуков нянчит. С год, наверно,
Как ты уехал, плакала она,
Да снадобье от тех сердечных терний
Сыскалось в муже добром. И сполна
Семья да детки душу излечили
Её. Но только вспомнит о тебе,
Вся светится. И столь в ней дивной силы…
Сказать по правде, по её мольбе
Отправился на Соловки я, отче.
Подарки от неё тебе привёз:
Вот рушники, вот скатерть. Пусть не очень
Богаты те дары…
Ф и л и п п Меня до слёз
Растрогал ты. Что может быть ценнее
Таких любви исполненных даров.
Я поминал всегда вас, и во сне я
Входил не раз под ваш приветный кров.
С у б б о т а
Все дети, внуки Дунины охочи
До грамоты. Она чрез требник27 твой
Их выучила, Фёдор… Святый отче…
Никто из них дорожкою кривой
Не хаживает по её раденью.
Молитвами твоими род наш жив,
Укрыт твоей спасительною тенью.
Ф и л и п п
Коль дело справно, то и дух не лжив.
Я, брат Суббота, вскорости покину
Сию обитель. Царь меня зовёт
Митрополитом – с ним быть заедину
И помогать в делах державных. Вот
Какой мне выпал жребий тяжкий, друже.
С у б б о т а (снова падает на колени)
Поверить, святый отче, не могу,
Что Бог мне дал спасти тебя от стужи
И разделять с тобой твою нудьгу28.
Ф и л и п п
Так встань же, брат мой милый. Сядь напротив.
Ты послан Богом мне и не перечь.
Страдания души страданий плоти
Куда сильней. Об этом нынче речь.
И без даров обитель не покинешь.
Не спорь со мной. Феодора ты чтишь.
Ну и Филиппа будешь знать отныне!
Я ведь не льстив. И ты мне, чай, не льстишь.
Вечеряти29 со мной сегодня станешь.
В соседней келье ложе для тебя
Устроят. Коль откажешь – сильно ранишь.
А поутру расстанемся, любя.
Увидеться нам больше не придётся.
Счастливой доли я для вас молю.
На небе, может, путь наш перевьётся.
Скажи Дуняше: я её люблю.
Люблю её братернею любовью.
Ты песню мне Дуняшину напой,
Чтоб ангелы явились к изголовью.
Ну, а пока свечеряем с тобой.
Не ведаю судьбы своей дальнейшей,
Но страха нет. И вы есть у меня.
Помолимся же Троице Святейшей,
Чтоб встретить утро завтрашнего дня.
Действие третье
Сцена первая
(В покои государя входит Ф и л и п п)
И в а н
Как рад тебя, Филипп, я видеть ныне!
Без пастыря истосковались мы.
Стань же отцом, отцом при грешном сыне.
Нас огради от зла, сует и тьмы.
Ф и л и п п
И я спешил, о, государь великий,
По повеленью прибыть твоему.
Везде встречая радостные крики,
Я горевал. И, лёжа в терему
Из ночи в ночь на пуховой перине,
Ворочался я, словно на камнях.
Где глад и мор, там попущать гордыне
Грешно. Скорбя о тяжких временах,
Твой розмысл, государь, приять не в силах…
Почто свою державу разделил?
Опричнина немало подточила
Боярских крепких вотчин. Страх явил
В поместьях многих мерзость запустенья,
Где испоместный нов, да неумел.
И пахарь от бездумного правленья
Бежит куда глаза глядят. Предел
Тому наступит ли? Ведь не прибудет
Ни податей, ни пошлин с тех земель.
Ты – государь! Господь один лишь судит
Деяния твои. В чём зришь ты цель,
Деля на правых мир и виноватых?
Моё же простодушие прости.
В миру земель убавилось богатых…
Ужо поместий справных наскрести
Непросто.
И в а н (с лёгким неудовольствием)
Я считал тебя, владыко,
Смысленней, право. Знаю, знаю я
Об оскуденье том. И страшным криком
Вопит душа моя. Но и змея
Измены подлой вьётся у престола;
И неохота власть мою терпеть
Князьям удельным. Им склоняться долу
Перед царём – не в честь. Так вот им плеть!
Они прытки с охотой наше царство
Да в клочья разорвать. И выбор мой —
Искоренить уделы и боярство…
Чтоб самому не побрести с сумой
По миру без гроша и без державы,
Залитой кровью страшных мятежей!
Врагов лишая почестей и славы,
Я отличаю верных мне мужей.
Нет различенья – родовит ли, беден…
Господь вручил мне царство не за тем,
Чтоб я ходил беспомощен и бледен…
Деяния свои я, отче, вем.
Ф и л и п п (с горечью)
Где колосилась рожь – там перелоги,
Где сад был глазу мил – там сор-трава.
Зачахли веси, заросли дороги,
Пусты и храмы стали, и слова.
Как мне служить в державе разделённой?
Молю тебя: объедини страну!
Освободи державу от полона
Нечистых сил. Искорени войну
Межбратнюю!
И в а н (с лёгким раздражением и удивлением)
Я делаю не то ли?
Не время затевать об этом спор.
Мне самому всё это против воли.
Я отложу отточенный топор
По твоему, Филиппе, поставленью,
И поглядим, смирился ль кто из тех,
Кто не желал пред нами гнуть колени.
Я ль не устал от горьких тех потех?
Поди же отдохни, мой друг, с дороги.
Ты нужен мне, Филипп. Не упрекай
Меня за нрав к врагам по праву строгий…
Но слабостям моим не потакай.
Молитвами твоими вознесётся
Святая Русь, и воссияет свет
Её над миром. Мой народ проснётся
Ко славе, Божьей милостью согрет…
Ф и л и п п
Мне ль, государь, твоим словам не верить.
Коль бра́тия доверят посох мне,
Знай, я не буду лгать, и лицемерить,
И строить козни, даже и втемне́.
И в а н
Я знаю…