– Почему? – флегматично спросила Хана. – Я вот Федора почти не знаю. Так, видела несколько раз, и все.
– Федор Всеволодович Мисалов, – представился с улыбкой мужчина приблизительно одного возраста с Игорем. – Геолог, планетолог. Два раза летал на Луну в четвертой и одиннадцатой экспедициях. Кандидат геолого-минералогических наук. Диссертацию писал не по реголиту, а по методикам поиска месторождений металлов на крупных астероидах. Так что я в теме и в жутком нетерпении применить свои знания на практике. Где-то так.
Настя слушала его с интересом и явной симпатией. Ей всегда нравились мужчины, увлеченные научным поиском.
– А со мной вы и так знакомы, – подала голос Екатерина Новкина.
– Конечно, – по-приятельски улыбнулась ей Настя. И вслух перечислила: – Вместе поступили в отряд космонавтов, много лет учились в одной группе, к тому же ты была в дублирующем экипаже к нашей второй марсианской.
– И внезапно ушла в декретный, – проворчала Хана. – Прямо посреди подготовки. И как только тебя обратно взяли после рождения ребенка?
Катя потупилась, но через секунду вскинула глаза и ответила честно:
– Дядя помог.
– А он кто? – спросил заинтересовавшийся Игорь.
– Он в руководстве одной из нефтяных компаний. А раньше был министром, еще до Серпухова. То есть он не родной мой дядя, а двоюродный, но все равно помог. Он мной гордится…
– Вечно у вас в России все по блату… – Хана даже скривилась.
– Не совсем… – Катя прямо взглянула на японку. – Он действительно в хороших отношениях с кое-кем из Росскосмоса. Но попросил лишь, чтобы ко мне отнеслись без предвзятости. А я уж сама постаралась. Семь шкур с себя спустила, пока готовилась к повторным экзаменам по физподготовке.
– Если так сложно было, нафига решила рожать? – осведомилась Хана.
– Мне, видишь ли, уже тридцать восемь. Дальше тянуть нельзя. А оставаться без своего ребеночка… Какая это семья?
– А если с тобой что случится? – тихо спросил Игорь.
– Тогда у Вити будет от меня память и смысл, чтобы жить, растить сына, – просто ответила Катя.
– Нет, зря женщин в космонавты берут, – вздохнул Игорь.
– Чё сказал? – исподлобья уставилась на него Хана. – Наська, он, наверное, неподумавши, да? Вот мы втроем за тебя в полете возьмемся!
Все засмеялись. И чище всех Катя, которая сразу поняла, что Хана таким вот образом приняла ее участие в экспедиции.
Глава 4. Без вины виноватая
Хана улетела обратно в Японию на следующий день. Тем самым она пыталась избежать встречи с Рёкой. Но, не получилось.
Она столкнулась с соотечественником в офисе Центра подготовки космонавтов, где получала официальные бумаги о зачислении в экспедицию и узнавала, когда надо будет приступать к тренировкам.
Хмурый Камэнаси вышел из кабинета начальника центра, комкая в руках какой-то листок.
Зло взглянул на Хану, сжал губы.
– Даже не поздороваешься, Камэнаси-сэмпай? – чуть прищурив и без того узкие глаза, спросила Хана. Она всеми силами старалась сохранить спокойствие.
– Коннитива, Хана-кохай, – с сарказмом в голосе отозвался Рёка.
– Что за писульку комкаешь?
– Хотел уволиться *****, – по-русски ответил парень.
– Даже так?
– А какой смысл продолжать готовиться?! – прорвало мужчину. – Почти семь лет уже потратил! А теперь еще лет пять в лучшем случае ждать до второй экспедиции на астероиды, и то, если меня какая-нибудь… не задвинет опять в дублеры!
– Ой, бедненький, – притворно пожалела его Хана. – «Какая-нибудь»… женщина легкого поведения сейчас расплачется от жалости! А ты в курсе, что великий советский космонавт Леонид Кизим четырнадцать лет ждал до первого полета? А потом трижды побывал на орбите, и рекорды по времени ставил? А Александр Скворцов? Тоже двенадцать лет ждал, а потом пять раз в космос летал!
– Заранее подготовилась к беседе? – холодно осведомился Рёка. – Я тоже. Знаешь, у русских были и другие космонавты. Например, Степанов. Двадцать семь лет в отряде космонавтов пробыл, а в космос так и не слетал. И еще целая куча народа, что всю жизнь потратили на подготовку, а от Земли не оторвались!
– Это была их жизнь, их решение и их судьба, – спокойно ответила Хана. – Рёка, только тебе решать, стоит ли стремиться в космос или бросить все и заняться чем-нибудь другим. Но я в тебя верю.
Мужчина с удивлением посмотрел на Хану. И то, что она обратилась к нему по имени, безо всяких именных суффиксов, как к очень близкому другу, и то, как она это сказала, совершенно не в своем стиле, а, скорее, в манере выражаться Насти Беляковой, сбили с него весь запал злости.
– И во что ты веришь?
– В то, что ты стиснешь зубы и будешь впахивать так, что тебя больше никто никогда не обойдет! – почти прокричала Хана, сжав до белизны кулачки. – Распустил нюни! Мой друг Камэнаси Рёка пройдет через все испытания! А я… Я обещаю, что если даже мне предложат лететь ко второму астероиду, я откажусь!
– А от первого? – с легкой улыбкой спросил Рёка.
– А вот *** тебе!
– Эй, товарищи, можно не материться? – показалась из дверей седая голова Андрея Николаевича. – Хана, ты правильно вправляешь мозги этому тунеядцу, но делай это в другом месте.
– Не могу, – вздохнула японка, – у меня самолет через два часа.
Все-таки хорошо, что она поговорила с Рёкой. Как груз с души сняла.
Теперь можно спокойно отдыхать в ожидании начала подготовки. Вот только куда деть целых полгода относительно свободного времени? Хорошо Наське, она диссертацию пишет. Игорь весь в делах. Киран так вообще с головой ушел в свою работу. А ей что делать?
И Хана напросилась в исследовательский центр Джаксы по робототехнике. Устроилась к доктору Танаяки… лаборанткой!
Да, да, к тому самому Танаяки Кичиро, что возглавлял их школьный кружок. Молодой мужчина за то время, что они не виделись, приобрел еще больший лоск и просто сиял высокомерием. Со своей подчиненной обращался свысока, если вообще удостаивал ее вниманием. Но Хана достаточно хорошо разбиралась в своем сэмпае, чтобы замечать, как он доволен и горд, заполучить такую знаменитость в сотрудницы.
А через три дня Кичиро вызвал ее в свой кабинет.
– Хаякава-сан, у меня для вас работа.
– Правда, Танаяки-сама? А я думала, что и дальше буду украшением вашей лаборатории.
– Будешь, – усмехался Кичиро. – Признаться, я долго размышлял, куда бы пристроить такую неумеху и бездарь, как ты. Если бы у меня по штату была секретарша… Но ее нет.
– А жаль. У дверей твоего кабинета вечно бы скапливались трупы посетителей.
– Не сомневаюсь. Так вот, насчет работы. К умственному труду ты органически не пригодна, но есть дело для твоих рефлексов убийцы.
– Кого надо убрать? – Хана кровожадно осклабилась.
– К сожалению, пока кандидатов нет. Я скажу, когда потребуется. А пока назначу я тебя в группу «Аватар». Кстати, под мое непосредственное руководство.
– Аватар… Кажется был такой древний мультик, я в детстве смотрела.
– Почти, – поморщился Кичиро. – Вообще-то это из древнеиндийской философии термин.
– Я в курсе, – кивнула Хана и чуть обиженно сообщила: – У меня, между прочим, диплом с отличием.
– Бакалавра, – как будто сплюнул это слово Кичиро. – Ты, кстати, так и не собираешься хотя бы магистра вшивого получить?
– Зачем? Меня в Росскосмосе и Джаксе и такую любят, – пожала плечиками Хана и, чуть подпрыгнув, уселась на край стола начальника лаборатории.
– Хотя бы для самоуважения, – проворчал, делая вид, что не заметил этой нахальной выходки, Танаяки. – Ладно, давай я тебя вкратце введу в суть дела. Тебе известно, в чем главная трудность в дистанционном управлении?
– Даже и не представляю, – подняла очи горе космолетчица. – Откуда мне, глупой неумехе, об этом знать?
– А могла бы и сообразить. Механизмы, которыми ты управляешь, обычно не имеют ничего общего с твоим телом.
– Мне это как-то никогда не мешало, – пожала плечами Хана.
– А другим мешает. Так вот, цель проекта «Аватар» – сделать дистанционно управляемых роботов как можно более похожими на людей. Так, чтобы оператор просто двигал руками, а робот повторял его движения.
– Э-э… так этим уже чуть ли не полвека занимаются, а то и дольше, – немного озадаченно и разочаровано сказала Хана.
– Да, но только недавно мы научились снимать управляющие импульсы непосредственно с мозга.
– Но руки и ноги при этом все равно будут двигаться.
– Да, именно это было основной проблемой, – подтвердил Кичиро. – Не обрезать же нервы оператору. Но нейрофизики открыли возможность воздействовать на мозг даже более избирательно, чем это происходит во время сна, когда двигательные функции практически отключаются.
– Жуть какая! – делано поежилась Хана. На самом деле ей было ужасно интересно.
– Вот я и предлагаю тебе испробовать это на себе, – будто захлопывая мышеловку, победно осклабился Танаяки.
– А ты будешь пялиться на мою беззащитную тушку? – сделала вид, что возмущается, Хана.
– Было бы на что.
– Правда? – Хана захлопала ресницами, как научилась у Насти, когда та включала «кавайную няшку».
И с удовольствием увидела, что у Кичиро чуть не отпала челюсть.
– Что с тобой сделали эти злые русские?! – воскликнул мужчина. – Верните мне мою злобную Хану! Ладно, шутки шутками… Ты согласна участвовать?
– Конечно! – с воодушевлением откликнулась космолетчица. – Приложить свои силы к зарождению виртуальной реальности?! Круто! А скоро можно будет ждать игр с интерфейсом полного погружения? Хочу-хочу!
– Не так все просто, – вздохнул Кичиро. – Пока что есть проблемы с обратной связью. Ученые могут моделировать и посылать в мозг только тактильную информацию. То есть ощущать свои движения и грубо осязать ты сможешь. А вот видеть и слышать, увы.
– Мрак. Полный. То есть я буду как слепоглухая?
– Нет, конечно. Но звук и изображение придется получать обычным путем, через стандартный компьютерный шлем.
– Не люблю их, – поморщилась Хана.
– Странно это слышать от заядлого геймера.
– Бывшего, – вздохнула девушка. – Я уже забыла, когда последний раз нормально отрывалась в играх.
– Вот и попрактикуешься, – кивнул Кичиро. – Значит, договорились? Я назначаю тебя испытателем в группу «Аватар».
– Назначай, – улыбнулась Хана. – Только сначала ответь мне на один вопрос.
– Какой?
Хана резко наклонилась к школьному товарищу, протянула к нему руки с хищно растопыренными пальцами и зловещим шепотом вопросила:
– Куда ты спрятал тело настоящего Кичиро Танаяки?
И, когда тот резко отпрянул, чуть не опрокинув кресло, уже нормальным, но полным недоверия голосом пояснила:
– Я не могу поверить, чтобы Танаяки-сэмпай предал свои убеждения в том, что искусственный интеллект превыше всяких там дистанционных манипуляторишек.
– На самом деле, – Танаяки опустил глаза и облизнул тонкие губы, – я спланировал и осуществляю хитрый ход. Только я тебе об этом не говорил, учти. А будущее все равно за искинами, попомни мои слова!
И он хищно улыбнулся.
Глава 5. Дзержиновец
Многое произошло в Новороссии за двадцать лет ее существования.
Первые годы были невероятно тяжелыми. Две маленькие республики еле выживали, расстреливаемые украинской армией, зажатые блокадой, живущие за счет гуманитарных караванов из России.
Потом пришла большая война. Республик стало семь. Но многие города были разрушены, на северной границе продолжались кровопролитные бои. Молодой конфедерации пришлось напрягаться в сверхусилии, чтобы победить и сохранить независимость, спешно реанимировать и заново построить промышленность. В той или иной мере все республики вынуждены были ввести у себя нормы военного коммунизма. Повальную мобилизацию, кого в армию, кого на стройки. Карточную систему. Жесточайшие законы со смертной казнью за все тяжкие преступления.
Слава Богу, ни Славик, ни его отец этого не застали. Славик, из-за того, что еще не родился, а его отец потому, что в это время жил на севере – в Винницкой области Украины.
У него была другая забота – прятаться от гребенки призывов в таящую под бомбежками и перемалываемую в пограничных боях украинскую армию. Он несколько раз переезжал с места на место, заметая следы и нанимаясь на временные работы, пока не осел в небольшом городке Тыврове, где повстречался со своей будущей женой.
Сражения на юге постепенно затихали. Зато разгоралась гражданская война в самой Украине. Националистический режим окончательно «слетел с катушек». Массовые расстрелы, этнические чистки, а под конец своего правления – изничтожение армейских командиров, которых обвиняли в провалах военной компании.
В феврале 2024 года, после холодной и голодной зимы, терпение «полковников» лопнуло. Они совершили молниеносный государственный переворот. Последний пятый, в череде путчей на Украине. Но эйфория от легкого захвата власти быстро прошла. По всей стране загремели бои. Оуновцы, правосеки, добробаты и нацисты дрались с армейцами. Все кипело от хаотичных стычек. Захватывались и разграблялись города и целые области.
Во время налета нацбатальона «Умань» на Тывров погибла мать Славика. Хватило одного вырвавшегося у нее русского слова, чтобы ее зверски замучили гогочущие «солдаты свободы». Отца тогда не оказалось рядом. Он опять скрывался в лесу в выкопанной им крошечной землянке. Славиковы бабушка и дедушка никогда его за это не простят. Они ни за что не хотели отдавать внука «этому трусу», и Семену пришлось выкрадывать сына перед самой эмиграцией в Новороссию.
Это произошло два года спустя, в 2026, когда Славику исполнилось шесть. Тогда мальчик до ужаса испугался незнакомого дядьки, который схватил его на детской площадке садика, зажал рот рукой и поволок куда-то от любимой воспитательницы, друзей, бабушки и дедушки.
Семеном, кстати, двигала не столько любовь к сыну, сколько корыстный расчет. Дело в том, что со времени образования народных республик поток мигрантов из Новороссии на Украину никем не сдерживался. Власти республик здраво рассудили, что держать у себя людей, органически не переваривающих «русский мир» и желающих жить в «незалежной», не стоит. Пусть себе едут, оставшимся будет спокойнее. Так что около миллиона человек населения Новороссия потеряла.
А вот с обратным процессом было тяжко. Нацисты никого не выпускали, а тех, кто пытался сбежать на юг, жестоко карали. И лишь когда установилась военная хунта и было достигнуто перемирие с Россией и Новороссией, шлюзы открылись.
Но теперь уже молодые республики очень осторожно пускали к себе беженцев, проверяли и перепроверяли их. Это и понятно: столько было терактов и диверсий за годы противостояния, что и не сосчитать. С гораздо большей охотой принимали семьи, особенно с детьми. Вот Семен и решил таким вот образом упростить себе переезд.
И у него получилось. Перебрались они с сыном в Николаев. Получили комнатку в общежитии. Отец Славика радовался возможности бесплатно жить, кормиться и даже одеваться. Талоны уже отменили, но в Николаевской республике всем, у кого месячный доход был меньше 600 рублей на члена семьи (а это добрых три тысячи долларов по тогдашнему курсу!) выдавались карточки гражданина, по которым можно было получить норму продуктов, взять одежду – пусть ношенную или просто не модную – в социальных службах, бесплатно ездить на городском транспорте.
Правда, радость его поубавилась, когда пришлось устраиваться на работу. Закон о тунеядстве соблюдался жестко. Кроме того, граждане должны были отрабатывать еще и по двадцать часов в месяц бескорыстно на нужды общества. Но, тут уж ничего не поделаешь – приехал к коммунистам – будь добр – живи по их правилам.