Но вот на одном из следственных экспериментов, куда были приглашены лучшие пловчихи, криминалист-сердцеед, поглаживая одну из девушек в наполненной ванне, заставил ее расслабиться, засмеяться и даже почувствовать к себе симпатию и вдруг, осененный идеей, неожиданно дернул ее за ноги. Опытная пловчиха тут же ушла под воду и захлебнулась. Врачи, ожидавшие неподалеку, насилу откачали бедную спортсменку. Далее в результате оперативных мероприятий следователи смогли поймать негодяя с поличным. Очередная богатая жена оказалась «подсадной уткой» и была готова «тонуть». Преступника наказали, а заодно был раскрыт очередной способ убийства богатых невест…
* * *
Чудовищно! Кому понадобилось топить в пруду во время отдыха отца двоих детей? Да к тому же крепкого стокилограммового мужчину. Все эти килограммы в воде становятся невесомыми, и убийца, видимо, знал это. Конечно, он бы не рискнул напасть на Лаврова на берегу, поэтому поступил хитрее, выверив каждый свой шаг. Он вошел в пруд, тихим брассом преодолел некоторое расстояние, затем остановился, нырнул и, проплыв глубоко под Виктором, развернулся и сделал свое дело.
Да, Лавров не был готов к тому, что его будут топить таким неожиданным способом. А если бы это случилось на глазах у дочек, которых он так ждал…
…Но недаром существуют центры по выживанию, готовящие из людей машину – неубиваемую, негорящую, непотопляемую. Эти навыки остаются с человеком на всю жизнь. Нахлебавшись воды и теряя силы, Виктор пошел ко дну, выпуская последний воздух, но опрометью обернулся, увидел мутные очертания чьей-то крепкой фигуры, обхватил ее ногами и что было сил начал давить пальцами на солнечное сплетение врага. Фигура дернулась раз, другой, но Лавров, обвив оппонента ногами, держал его крепко и не отпускал. Вскоре противник затих, и его руки безвольно поднялись кверху…
– Буа-а-а-а-а-р-р-р-р-р! – Виктор с диким ревом вылетел из воды почти по пояс. Желание жить оказалось сильнее любых методов утопления невест. Вода лилась изо рта, из ноздрей. Уши пострадали тоже. Такое впечатление, что их кто-то забил ватой и там, за этой ватой, жует яблоки.
Кое-как отдышавшись, журналист оглянулся по сторонам. Своим звериным рыком он испугал какую-то пожилую пару, проплывавшую в двадцати метрах отсюда, и они – лысая макушка и шляпа, как у черепахи Тортиллы, – уже развернулись и поплыли к берегу. На берегу было несколько ничего не подозревающих отдыхающих, принимающих солнечные ванны. Убийца так и не всплыл, и Виктор, набрав полные легкие воздуха, нырнул…
…Выбираясь на берег, Лавров волок за собой человека без сознания, держа его пальцами за ноздри: короткая стрижка убийцы не позволяла взять его за волосы.
Уже вернувшиеся на берег пенсионеры успели оповестить всех отдыхающих о том, что там, на середине пруда, под водой происходит что-то страшное. Какой-то мужик ужасно гаркает и борется с каким-то чудовищем. Это вызвало легкий переполох, и любопытные зеваки столпились неподалеку от того места, где «какой-то мужик» Лавров выволок человека на берег и положил на ковер из обильно растущего лугового мятлика. Виктор еще до конца не пришел в себя и сел рядом со своим «убийцей», тяжело дыша. Перед глазами плыли красные круги, а в висках бешено стучал пульс. Минуту спустя журналист уставился на лежащего. Кто он? Откуда взялся? И самое главное: почему он хотел убить Виктора? А может быть, он был не один?
Лавров посмотрел вокруг. Так и есть. Из-за камышей к нему бежали двое крепких мужчин, которые ничем не отличались от других отдыхающих. Все правильно, убийцам не нужно выделяться из толпы. Где вы видели киллера, который разгуливает по пляжу в «балаклаве» и черной спецовке «милитари»? Виктор вскочил и максимально, насколько ему позволяло его нынешнее состояние, сконцентрировался. Он не стал принимать боевую стойку, зная, что лучшее оружие – это неожиданность. Тем более, когда оппонентов двое. Два коротких удара кулаком в подбородок одному и другому, под удивленное ойканье зрителей, и двое врагов оказались в нокауте.
Журналист обернулся в сторону отдыхающих. Тут уже собралось достаточное количество зрителей. «Фигасе пресс-конференция…», – мимолетом подумал он.
– Граждане! Прошу всех быть свидетелями! – голос Виктора дрожал от возбуждения. – Только что на меня было совершено покушение. Причем дважды…
В толпе послышались слабые голоса перешептывания: «Лавров? Лавров… Виктор Лавров. Журналист с “телика”». – «Да не-е-е, не Лавров. Что ему тут делать?» – «Да я тебе говорю, Лавров!..»
– Да, я Виктор Лавров, официально заявляю… – начал журналист, едва сдерживая эмоции.
– …Паша?! – вдруг послышалось за спиной.
В чехарде эмоций Виктор не заметил, как все из-за тех же камышей выбежала невысокая женщина с большими серыми глазами и в купальнике. Она увидела лежащих на траве «бандитов» и замерла на месте. Затем медленно, крадучись, пошла к тому, который недавно тонул. На ее бледном от шока лице был вопрос: «Что? Что? Что?»
– Паша?! – вскрикнула женщина, подойдя вплотную к лежащему у ног Виктора человеку. Громадного Лаврова она просто не замечала. Упав на колени, она с ревом кинулась на грудь погибшему.
– А-а-а-а-а-а…
В ту же минуту из-за камышей выскочило еще трое мужчин и две женщины, крича наперебой.
– Паша! Павло! Паша! Павлик!
– Маринка, что случилось?
За этой компанией бежала девочка лет десяти. Один из мужчин обернулся к ней:
– Светка! Я кому сказал остаться у мангала?! Бегом отсюда.
Виктор смотрел на все это «представление» в растерянности.
– Твою мать… – только и вымолвил он.
– О-о-о-о-о-о-о! – неслось над прудом. – Господи-и-и-и-и!
Маленькая женщина Марина билась в истерике над «убийцей» Лаврова… Рядом испуганно топтались те, кто выбежал из-за камышей. Толпа наблюдателей с пляжа потянулась сюда же.
– Спокойно! – выкрикнул Виктор все еще на эмоциях. – Всем отступить на два шага!
Он опустился на одно колено и принялся осматривать того, кого две минуты назад вытянул из воды за ноздри. Мужчины из компании Марины тем временем возились у двоих получивших нокаут, которые уже пришли в себя и сидели на траве, ничего не понимая.
– Пульс есть… – резюмировал Виктор. – Галдеж прекратить! – скомандовал он толпе и принялся делать искусственное дыхание человеку, который несколько минут назад чуть не утопил его…
Вскоре парень стал подавать признаки жизни. Несколько рвотных позывов – и вода стала выплескиваться изо рта мощным фонтаном. Друзья оживились, одобрительно восклицая и поддерживая того, кто делал пловцу искусственное дыхание. Наконец «утопленник» Паша открыл глаза и хорошо прокашлялся. Обведя радостных друзей взглядом, он увидел Лаврова, стоящего прямо над ним. На грудь Павлу, рыдая, упала его Маринка…
– Ты кто? – грозно спросил Лавров «киллера» спустя десять минут после его спасения.
– Я – Паша…
– Я вижу, что не Котигорошко! – злился Виктор. – Ты понимаешь, что мог меня утопить?!
Паша, как и два его нокаутированных друга, все еще сидел на траве, растерянно хлопая глазами.
– Про… простите мен…ня. Я пошуткувати хотів, – на суржике пролепетал пловец.
Это был молодой мужчина лет тридцати пяти. Крепкий сельский парень, по-видимому, недавно переехавший в город и решивший отдохнуть с друзьями на природе у себя на малой родине. Лицо его не выражало признаков усиленного умственного труда. Светлые, почти бесцветные глаза виновато смотрели на «большого дядю» Лаврова, и лицо скривилось то ли в гримасе глуповатой улыбки, то ли в сожалении.
– Дернуть человека за ноги в воде, чтобы пошутить? – переспросил Виктор.
– Я думал, шо вы – Васыль, а вы не Васыль…
– Сейчас бы в морг уже вашего Васыля отправляли, дурила! А может, и тебя вместе с ним, – буркнул Лавров.
– Ой, господи, – сероглазая Марина, испугавшись в очередной раз, обняла мужа за плечи. – Пашенька…
Журналист уже давно понял, что Паша никакой не наемный убийца, а просто пьяный «шашлычник», который решил подшутить над товарищем, но «ошибся ногами». В толпе зрителей появился и тот самый Васыль – местный тракторист, здоровенный увалень ростом под 190 см, действительно чем-то похожий на Лаврова. А двое парней, которых Виктор принял за сообщников киллера и нокаутировал, оказались просто Пашиными друзьями, прибежавшими на помощь.
– По-хорошему я должен был отвести тебя в милицию и подать заявление. Ты это понимаешь? – продолжил отчитывать Павла Лавров.
– А по-плохому? – глупо спросил кто-то из толпы зевак.
– А по-плохому – спас дурня, – ответил Виктор и этим еще больше разрядил обстановку и тут же добавил: – Рэмбо, твою дивизию. Ладно… Чаю ему налейте. Только не водки! А чаю!
Зеваки с пляжа уже стали расходиться, эмоционально обсуждая увиденное. Виктор повернулся и двинулся в сторону своего тайника с ведром карасей. «Чуть не утопил, Павлик, твою душу…», – думал он, добавляя непечатное ругательство.
– Спасибо вам! – официально обратился к Лаврову какой-то парень, заставив его остановиться и обернуться.
Перед ним стоял простой селянин лет тридцати, рыжий, с носом-картошкой и веснушками, как у подростка. Он еще раз повторил:
– Спасибо вам! – и ни к селу ни к городу добавил: – Мы очень любим ваши программы!
– Так за что спасибо-то? – удивился Виктор. – За программы или за этого?..
Виктор кивнул на Пашу, который уже пытался встать на ноги.
– А автограф можно? – послышался голос одного из оставшихся зрителей с пляжа.
– А куда я тебе его поставлю на пляже? – рассерженно спросил Виктор.
Смеялись даже те, кто недавно получили по физиономии.
– Хорошо отдохнули, ничего не скажешь, – сказал один из друзей Паши, недовольно потирая зашибленный подбородок.
– …Зато буду говорить, что получил по морде от самого Лаврова, – добродушно усмехнувшись, ответил его товарищ, глядя вслед уходящему журналисту.
Глава 3
Голодные и злые
– Витя! Привет! Есть срочная поездка! В Австралию!
– Хм… А почему не на альфу Кассиопеи?
Так начинался разговор двух старинных товарищей: журналиста Виктора Лаврова и его начальника, генерального продюсера телеканала Максима Радуцкого.
Макс неожиданно позвонил рано утром, когда Виктор собирался на рыбалку, проверяя заранее заготовленную наживку – красных навозных червей, которых накопал вчера у соседки во дворе. И тут вдруг звонок…
– Ты же сам говорил, что никогда не был в Австралии! – кричал в трубку Максим. – А тут заказчик нарисовался. Оплачивает экспедицию да еще и за цикл передач об австралийских аборигенах заплатит.
– А что за срочность в четыре утра?
Трубка ответила молчанием. Макс, видимо, так увлекся «вербовкой» Виктора, что такого вопроса не ожидал.
– Ну-у-у-у… Ты же все равно не спишь?
– Не сплю! – начал сердиться Виктор. – Но это не значит, что нужно звонить среди ночи!
– …А когда тебя еще поймаешь, как не рано утром? – парировал Макс. – К тому же я уже и билеты тебе забронировал… на завтра… на обед…
– Макс! Да ты охренел! – едва сдерживая нервный смех, выдал Виктор. – Может, ты мне еще и съемочную группу нашел?
– Нашел! – радостно ответил продюсер. – Ребята готовы с тобой хоть на край света!
Виктор, спрятавшись за сараем, чтоб не разбудить дочек в доме, задорно подфутболил ногой лежащий рядом кусок старой коры. По правде говоря, он уже был здесь пятый день и его тянуло в дорогу.
– А как же мой отпуск, Макс? – спросил журналист для порядка.
– Витя, Григорий Сковорода впервые отдохнул по-настоящему только тогда, когда стал памятником, – хохотнув, ответил Радуцкий.
Лавров, едва сдерживая смех, схватился за ребра. После недавнего приключения с «убийцей» на пруду у него все еще болели легкие.
– Ладно, Макс. Но помни! Ты мне уже должен, как земля колхозу!
Конечно, Виктор жалел о том, что не догуляет свой отпуск. И с дочками он почти не бывает, и вообще…
«…Какая замечательная сиеста на родине! Здесь и степь, и лес, и пруд, черт бы его побрал… Но разве дело в этом? Эти милые сердцу запахи и звуки, памятные с детства! Чистейшее, лучшее небо в мире. Моя Вселенная… как слова песни «Чому я не сокіл? Чому не літаю?..» Почему?..
Виктор застыл в немом вопросе, открыв сарай, приспособленный под гараж. На него смотрел его «гелик» без двух передних колес и зеркал заднего вида.
– Охренеть. Вот тебе и друзья-земляки…
Пока Виктор наслаждался отдыхом, прививая своим дочкам любовь к родине, кто-то умудрился пробраться в сарай-гараж и свинтить колеса и зеркала с его «мерседеса»…
Дело принимало серьезный оборот. Взвесив все «за» и «против», Лавров прикинул, что такси, как и эвакуатор, быстро сюда не приедет. Самым разумным решением было уезжать своим ходом. Заплатив хозяину домика и отдав распоряжения насчет эвакуатора, он, к большому удивлению Лизы и Даши, быстро стал собираться домой.
– Что, уже домой? – возмущенно произнесла старшенькая Лиза.
– Уже-уже, – почти оправдываясь, торопливо пробормотал Виктор и тут же нашелся: – И так уже начало учебного года пропустила…
Хотя, конечно, Лавров чувствовал себя виноватым перед дочками. Праздник общения с отцом – такой, увы, нечастый – заканчивался.
Выезжали второпях – на первом и последнем в этот день автобусе из села в районный центр. Порадовало то, что, кроме водителя, в стареньком «ПАЗике» советских времен больше никого не было.
– Доедет? – шутливо спросил Виктор водителя на разбитой сельской остановке.
– Залізно! – ответил искренний водитель. – Цей автобус ще нас з тобою переживе…
– Пусть переживет, только не во время этой поездки. Хорошо? – весело договорился с водителем Виктор.
Автобус чихнул, пыхнул и начал свой путь. Но закончил его на середине пути.
– Засада якась… – почесал в затылке почти не удивившийся шофер и, взяв из-под сиденья гаечный ключ, полез куда-то в двигатель, давая понять: дальше сами.
Вокруг жизнерадостно пели степные птички и стрекотали кузнечики. До железнодорожной станции было около восьми километров. Для Лаврова это было не расстояние, но с пятилетней Дашей и пятнадцатилетней Лизой да еще и с кучей сумок в руках о коротком марш-броске можно было забыть.
«Черт возьми. Это ж надо! И, как назло, никакого транспорта. Хех, где же ты, моя госпожа удача?»
И тут призывы Лаврова были услышаны: из-за тополиной посадки с громким скрипом выехала телега, запряженная клячей, которая еле-еле волокла тощие ножки с непомерно большими копытами.
– Смотри, папа, живая лошадка! – обрадовалась младшенькая Даша.
– Только и дела, что живая, – грустно усмехнувшись, ответил Лавров.
Конечно, младшей дочке не нужно было спешить на любимый телеканал по требованию-просьбе генерального продюсера. А езда в кузове телеги, будто приехавшей из музея старины – с продольными и поперечными брусьями, с оглоблями, колпаками и чека́ми деревянных колес – вот это доселе невиданно и интересно! Девочка даже забыла про планшет со «старкрафтами» и «нидфоспидами», зато узнала, что такое «тили́паться» по бездорожью и что такое «бісова дитина» и «припини, падлюко!» когда лошадь не слушается.
Не верьте, что автомобиль – это средство передвижения. Автомобиль – это роскошь, когда едешь на телеге. Особенно по проселочной дороге и без малейшей надежды встретить попутку. Все было как будто против того, чтобы Лавров успел на самолет.
Только к вечеру того же дня Виктор с изрядно уставшими Лизой и Дашей умудрились сесть в последний вагон пассажирского поезда, который кланялся каждому столбу, пропуская вперед литерные составы, и по счастливой случайности замер у платформы, где за два часа не остановилось ни одной электрички. Быстро договорившись с немолодыми проводницами, которые тут же узнали известного журналиста и покраснели от счастья, Виктор с семьей «поселился» в самом последнем купе вагона – единственном месте в поезде, где было три свободных места.
Уставшие девчонки, отказавшись от ужина, тут же повалились спать, а Виктор молча уставился на темнеющие посадки кленов вдоль убегающего назад железнодорожного полотна. Неторопливый пассажирский поезд должен был преодолеть расстояние в 250 километров только к утру…
– Познакомимся? – послышалось с места напротив.