Оно всё бы ничего, да только есть вопросы: Вы можете дать мне эту плёнку на экспертизу? Вы уверены, что там записан не Владимир Высоцкий, ведь у НЕГО есть ранние записи старых полублатных песен и качество звука там не на самом высоком уровне. Я, слушая эти ранние записи Высоцкого, тоже подумал бы, что это «подделка», если бы сам не был знаком с ЕГО творчеством. И, коли уж говорить серьёзно об этом свидетельстве В. Фрида, то смею заявить: Не верю! Я не верю, что где-то в Инте он слышал то, о чём рассказывает нам, как о «подделке». Возможно, В. Фрид сработал на конъюнктуру. А что? Все говорят о «подделках», вот и я скажу, что впервые столкнулся с творчеством Владимира Высоцкого с «поделки». Не правда ли, оригинальный и очень творческий, почти детективный ход?!
Я, конечно, могу ошибаться, но пока что я ни на секунду не сомневаюсь, что всё это либо фантазия Валерия Фрида, либо его некомпетентность в блатной и в авторской песне, или дело обстояло совершенно иначе и имело совсем иную суть. Кстати, титул «артист московских театров» в применении к личности Владимира Высоцкого не так уж и сомнителен. В Москве Высоцкий поработал не в одном театре, так что ЕГО могли объявить и таким образом.
Но, как бы там ни было, а всё-таки жаль, что у меня нет возможности самому прослушать эту запись и определить была ли она «подделкой» или там было нечто другое.
А вот ещё упоминание о «подделках». Возвращаюсь к «устной прозе» в книге «Владимир Высоцкий. Собрание сочинений в одном томе»:
«Однажды в Одессе, на «толчке», я видел человека, который стоял за громадными стопами плёнок – его из-за них почти не было видно – и торговал моими песнями. Так в этой плёнке из тридцати пяти песен было примерно пять вещей, которые пел я, а остальные тридцать пел какой-то другой человек, которого звать Жорж Окуджава. Он, значит, взял себе фамилию Булата и поёт, стервец, моим голосом, при этом старается петь и мои, и Булатовские песни. Поёт настолько похоже, что поразительно».[11]
Итак, некто Жорж Окуджава поёт песни Булата Окуджавы и песни Владимира Высоцкого. Поёт так хорошо, что даже В. Высоцкий поражается похожестью его голоса на свой, и, разумеется, называет его стервецом.
Что это? «Подделка»? По-моему, «подделкой» тут даже не пахнет. Просто какой-то человек, имеющий фамилию (или псевдоним) Окуджава, любит и умеет петь авторские песни. И даже песни Высоцкого у него получаются так, что не стыдно их записать на плёнку, и на «толчёк» на продажу выставить. Вот и всего, делов-то…
Но, лично я и Жоржа Окуджаву никогда не слышал. И в существование в природе этого неуловимого Жоржа я, опять же, могу только верить. В общем как не крути, но и это, скорее всего, не «подделка».
Я не знаю как закончить эту главу. Горю желанием рассказать о настоящей «подделке», да где её взять?!
Впрочем, одна «подделка» есть, о ней пишет в своей книге Любен Георгиев:
«Речь идёт о стихотворении «Другу», опубликованном в нашем журнале «Современник» под фамилией Высоцкого (перевод на Болгарский Анатолия Чиркова).
Объяснение здесь простое – автор стихотворения жив – здоров и не имеет ничего общего с Высоцким. Он имитировал стиль и подчерк поэта, эта подделка была подброшена на могилу Высоцкого и тут же распространилась в списках, чтобы, к несчастью, попасть на страницы нашего журнала».[12]
Хочу стихотворение «Другу» показать Вам полностью. Цитируемый мной вариант взят из интернета:
Коли Вам будет угодно, то считайте это стихотворение «подделкой». Однако и тут есть несколько «но». Во-первых, я с автором этого стиха лично незнаком и не могу судить была ли это целенаправленная «подделка» с его стороны или это искренний крик, вырвавшийся из глубин его поэтической души, кем-то впоследствии «оформленный» как «подделка». Во-вторых, о том, что эти стихи написаны не Владимиром Высоцким знают все, кто более-менее серьёзно интересуется ЕГО творчеством. И в-третьих, меня, прежде всего, интересуют голосовые «подделки», записанные на магнитные ленты, а не стихи на бумаге, пусть даже и подброшенные на могилу.
P.S. (реплика в сторону)
Если мне в дальнейшем в процессе работы встретятся ещё какие-нибудь упоминания «о подделках», то я конечно же буду с ними разбираться. Ибо не всё, о чём рассказывается как о подделке, является «подделкой».
Глава 6. О «подделках», с которыми я встретился сразу
В самом начале книги я обещал рассказать Вам о «подделках под Высоцкого», с которыми встретился в первый же день, как только в моих руках оказался мой первый магнитофон. Сказать точнее, это была одна «подделка», а если говорить ещё точнее – это был альбом Александра Розенбаума 1983 года. С этой знаменитой записью Александра Яковлевича у меня произошло две истории, имеющие прямое отношение к сегодняшней теме.
Итак, история первая. Начинался 1984 год. Заканчивались зимние каникулы. Я приехал в райцентр, где меня ждал привезённый мне магнитофон, купленный моим двоюродным братом Серёгой на железнодорожной станции «Тайга» (тот самый, на который моя бабушка потратила две свои пенсии). У Серёги уже был катушечный магнитофон и он очень плотно увлекался музыкой. Для меня, зная мои музыкальные пристрастия и вкусы, брат тоже кое-что приготовил из записей-новинок. В приготовленном была и кассета Александра Розенбаума записи 1983 года.
Не помня себя от счастья, забрав свою «Электронику 302», я пришёл на автовокзал, чтобы на рейсовом автобусе вернуться восвояси. Отойдя чуть в сторонку от здания вокзала и не обращая внимания на сильный мороз, я нажал на кнопку «пуск». Из магнитофона негромко полились песни Александра Розенбаума. В это время ко мне подошёл один мой односельчанин и, как-то озабоченно скорчив гримасу, произнёс: Ну, что вы нашли в этом Высоцком? Я растерялся и магнитофон выключил. Когда мы, предъявив билеты, сели в автобус, я снова не удержался и включил магнитофон. Поверьте, это был не выпендрёж с моей стороны, дескать, смотрите какой я крутой, у меня есть настоящий магнитофон! Это была какая-то неведомая мне сила, с которой я не мог совладать, это она заставляла меня жать на кнопку «пуск»… Снова зазвучал голос Розенбаума, разумеется, не на полную мощь динамика. И я опять услышал из-за своей спины недовольный голос односельчанина: И что вы нашли в этом Высоцком? Один хрип и ничего интересного… Я помню, что в ответ сказал лишь: Это не Высоцкий! Тут мой магнитофон заглох, как потом выяснилось батарейки не выдержали холода, и я его больше не включал. Дома в тепле он снова заработал, правда, я к этому времени уже успел его вскрыть, сорвать все пломбы и ознакомиться с его внутренностями.
О чём говорит эта невесть-какая история, которая, поверьте мне, имела место быть? Она говорит о том, что с Высоцким путали…, путали даже Александра Розенбаума!
Вторая история, случившаяся с этим концертом Александра Яковлевича, ещё более показательна, чем первая. Произошла она в городе Томске в 1988 году. Я стоял на троллейбусной остановке около центрального Универмага. Вдруг, из динамиков, вывешенных на музыкальном киоске, располагавшемся неподалёку, раздалось: Свои новые песни поёт Александр Розенбаум. Ноябрь тысяча девятьсот восемьдесят третьего года. И зазвучал для меня уже давно знакомый голос, и давно заученная наизусть песня:
В это время два «гаврика» (иначе я их и назвать не могу), стоявших рядом со мной, оборачиваются к киоску и смотрят на динамики, из которых продолжает нестись:
И один из «гавриков» восхищённо произносит: О! Высоцкий поёт! Второй «гаврик», утвердительно кивнув головой, коротко выдохнул: Ага!
Ну, и чего же Вы хотите? Если людям сказано и не на иврите или идише, не на немецком или английском, а русским языком сказано, что это поёт не Высоцкий, а Розенбаум, однако они всё равно как «бараны» твердят, что это поёт Высоцкий, то какие, к чертям собачьим, тут могут быть споры о «подделках»?!
А сколько было записей, где не говорилось, что это поёт Розенбаум, Галич, Шандриков, Северный и т. д.? И сколько было «гавриков», которые, слыша Шандрикова или Северного, убеждённо заявляли, что это поёт Высоцкий?
После всего описанного в этой главе мне уже кое-что становится понятно в вопросе с «подделками». Тут прежде всего следует вести разговор о путанице! И я хочу ещё раз повторить – с Высоцким путали «всё, что пело под гитару (и не только под гитару), всё, что хрипело, всё, что в песнях позволяло себе крепкие (либо пошлые) выражения, и даже всё, что откровенно материлось»![13]
P.S. (реплика в сторону)
Эти две истории, связанные с ноябрьским 1983 года концертом А. Розенбаума, я запомнил на всю жизнь. Отнёсся я тогда к ним, как к забавным нелепым случаям. В «подделки под Высоцкого» я в то время, конечно же, верил и надеялся, что моя встреча с ними ещё впереди… Я надеюсь на эту встречу и сейчас! А как же иначе?! Ведь о «подделках» всегда так много говорилось и сам Владимир Семёнович жаловался на них довольно часто.
Глава 7. Александр Розенбаум[14]
Александр Яковлевич Розенбаум – вот уж кому довелось хлебнуть лиха в вопросе «подражания Высоцкому». С самого начала своей авторско-исполнительской карьеры и по сей день Розенбаум слышит в свой адрес не только намёки, но и прямые обвинения в том, что он подражает Высоцкому.
Читаем в книге «Владимир Высоцкий. Сто друзей и недругов»:
«… как автор-исполнитель Александр Яковлевич дебютирует в конце 60-х, находясь под сильным влиянием песенного творчества в том числе и Владимира Высоцкого. С подражаний ему (которое продолжается по сей день). До их заочного спора в этом самом творчестве и соревнований друг с другом пройдёт ещё не мало времени…»[15]
Дальше по всей главе упрёки, разборы, сопоставления и т. д. И ведь такая катавасия длится с середины 80-х. Кто-нибудь да находится, чтобы крикнуть иногда из-за угла, а иногда и из книги: А Розенбаум Высоцкому подражает!
Что я могу тут сказать? Если Розенбаум и подражает Высоцкому, то подражать у него получается плохо. Не получается у него подражать, и никогда не получалось. Розенбаум – это Розенбаум.
Впервые услышав Розенбаумовские песни в 1984 году, Высоцкого я в них не увидел ни капельки. Совершенно другая личность, совершенно своя ярко выделяющаяся музыкальная культура и свой сразу узнаваемый голос.
Ах да, тематика песен – поёт про войну, про любовь, про дружбу! А кто про это не поёт??? Поёт от первого лица? Ну и что?
Мы можем так и бравого гусара Дениса Давыдова (героя войны 1812 года) заподозрить в подражательстве Владимиру Высоцкому:
Чем не Высоцкий?! Война («кровавый бой») – есть, конь – скачет, удаль – на месте, водка – и та присутствует, и разговор ведётся от первого лица! Ну, чем я Вас спрашиваю, не Высоцкий?
Мне думается, что стечение обстоятельств сыграло с Александром Яковлевичем злую шутку, он стал известен почти сразу после смерти Владимира Семёновича (прошло всего каких-то 3–4 года). Поклонники Высоцкого ждали продолжателя дела своего кумира и тут появляется Розенбаум… И как говорится «похожа свинья на ё́жа, только шерсть не така́», а нам плевать, что свинья на ё́жа не похожа и на то, что их «шерсть» заслуживает разговора отдельного, мы всё равно будем искать в Розенбауме Высоцкого и, конечно же (кто, найдя; кто, не найдя – это не важно), будем на все лады ругать Розенбаума за то, что что-то нашли, или за то, что чего-то не обнаружили.
Пишут «Я шёл 38 узлов» (1982 г.) А. Розенбаума написана в подражание «ЯК-у истребителю» (1968 г.) В. Высоцкого.
Что ж, спасибо, что сказали. А я над этим даже не задумывался.
Или «Скачи, скачи» А. Розенбаума («Песня коня цыганских кровей», 1983 г.) – это вроде как «Иноходец» (1970 г.) В. Высоцкого. То есть, если кто-то сегодня задумает написать и исполнить что-нибудь от имени лошади, то лучше оставьте эту затею, потому что всё, что сегодня будет написано или исполнено от имени лошади, теперь считается подражанием Высоцкому. Ну, тогда уж давайте и всё, что пишется и поётся от имени солдата, от имени влюблённого, от имени хулигана и от всех прочих существующих в природе персонажей (равно как и предметов неодушевлённых) – всё это будем считать подражанием и «подделкой под Высоцкого», ибо ОН всех этих тем тоже касался.
Дорогие мои поклонники Владимира Семёновича и критики Александра Яковлевича, а Вам не кажется, что Вы в этой своей позе до неприличия смешны?
Читаю дальше:
«Да и сам Александр Розенбаум не гнушается признаться в интервью в подражательстве:
– Среди Ваших песен есть и такие, где Вы явно подражаете Владимиру Высоцкому.
– Да. Есть. 8–10 из 480 написанных. Сочинил я их где-то в середине 70-х. И неосознанно они получились такими, как их мог бы написать Высоцкий».[16]
«Не гнушается признаться» – это громко сказано. А вот «неосознанно они получились» – это, во-первых, ближе к истине, и во-вторых, скорее говорит о том, что допекли, вымучили ответ.
Если Вам, пусть даже Вы не написали за свою жизнь ни одной стихотворной строчки, лет десять будут талдычить, что Вы писали песни, подражая Высоцкому, то уверен, что Вы однажды задумаетесь: а может я и впрямь чего-то написал, кому-то подражая? А, если Вы писали песни, то тут уж, наверняка, увидите, что вот песня, скорей всего, написана как у Высоцкого, и вот – под Высоцкого, и вон та – тоже…