В другом крупном исследовании – «Кыргызы: Исторический очерк», вышедшем в советское время под эгидой отдела народного просвещения Киргизской автономной области, В. Бартольд высказал суждения о древней истории кыргызов, ссылаясь на авторитетные древние китайские источники – «Исторические записки» Сыма Цяня и «Историю старших Хань» Бань Гу. Согласно первому источнику, считает ученый, можно предположить, что кыргызы в 201 году до н. э. жили, как и впоследствии, на Енисее. По второму источнику, в этот период кыргызы обитали не только на Енисее, но и южнее, в районе озера Кыргыз-Нур. В. Бартольд подчеркивает, что о судьбах кыргызского народа в первые пять веков н. э. нет никаких сведений.
В своих трудах Бартольд утверждал, что кыргызы с Енисея могли прийти на Тянь-Шань в Х, XII и XIII веках. Енисейские кыргызы, по его мнению, вполне могли участвовать в первом походе ойрот-калмаков на запад (1420–1470 гг). После ухода калмаков в места прежнего своего обитания кыргызы могли остаться на Тянь-Шане. Во всяком случае, этногенетическую историю кыргызов на Тянь-Шане этот ученый связывал с Енисеем.
Другой российский ученый – Александр Бернштам, заслуживающий глубочайшего уважения кыргызов за симпатии к нашему народу и за фундаментальные труды по его истории, значительное внимание уделял историческому процессу формирования кыргызской народности, относя его начало к енисейскому периоду. Бернштам выделял три основных этапа миграции кыргызов из Южной Сибири на Тянь-Шань. Первый из них относится к I веку до н. э. и связывается с движением северных хуннов с востока в сторону Таласа. В этот период, по мнению ученого, племена кыргызов обитали в районах, прилегающих к Тянь-Шаню и его отрогам. Предводитель северных хуннов Чжичжи из данного региона обитания кыргызов совершил поход на Талас. Племена древних кыргызов, по оценкам А. Бернштама, входили в состав хуннских войск. Они достигли тогда Северного Притяньшанья и реки Талас. Этот поход состоялся в 47–46 годах до н. э. Мне лично кажется, что если бы усуни и кыргызы были ранее частями единого кыргызского народа, как считает Н. Аристов, то подобный поход древних кыргызов против своих соплеменников вряд ли бы мог иметь место.
Второй этап миграции кыргызских племен связан с массовыми перемещениями этносов во времена тюркских каганатов. Третий этап, по мнению Бернштама, – это массовое переселение кыргызов во времена кара-китаев и монголов. В многовековом миграционном процессе участвовали разнообразные этнические элементы, переплетались и оказывали взаимовлияние различные культуры.
Основной труд А. Бернштама назывался «История кыргыз и Кыргызстана с древнейших времен до монгольского завоевания». Ученый считал, что история кыргызов и история Кыргызстана по существу являются двумя разными историческими проблемами, связанными с разными видами источников. Высококвалифицированный авторский коллектив наших историков при создании основополагающего учебника «История кыргызов и Кыргызстана» руководствовался, по-видимому, методологическими установками этого востоковеда.
Со своей стороны считаю, что подобный подход основан на серьезных научных доводах. Действительно, кыргызский этнос и кыргызское государство развивались в едином географическом и временном пространстве, но по различным сценариям. На каждом этапе драматической древней истории кыргызов и кыргызского государства существовали, по крайней мере, два сценария. Один из них принадлежал нашим предкам, боровшимся за сохранение этнической целостности и государственное выживание. Другой составлялся внешними противниками, пытавшимися внести в ряды кыргызов рознь, расколоть, разложить и ассимилировать наш народ, разрушить основы кыргызской государственности. Перемены наступили только в XX веке, когда кыргызский народ взял собственную судьбу в свои руки. «Раздвоение» закончилось. Окончательная «фокусировка» наступила лишь с провозглашением в 1991 году государственной независимости республики.
Пытаясь проследить упоминавшуюся выше роль усуней в формировании кыргызской народности, я обратился, наконец, к трудам российского ученого Льва Гумилева, высочайшая эрудиция которого в вопросах истории Азии издавна вызывает у меня глубокое уважение. В своей книге «История народа хунну» он подчеркивает, что вопрос об усунях весьма сложен. Основываясь на материалах древнего китайского источника «Шицзу», Гумилев пришел к выводу, что в дохуннский период усуни обитали в западной части современной китайской провинции Ганьсу, откуда их изгнали юечжи. После столкновения с хуннами усуни оказались в районе «Западной стены» на северо-западе Ордоса. А затем усуни, получив разрешение правителя хуннов отомстить юечжам, вторглись в район Семиречья и оттеснили их на запад.
В целом государство Усунь сравнительно с Хунну было, по мнению Л. Гумилева, государством слабым и ничтожным: «Вся дальнейшая история Усуни состояла из мелких распрей, доносов, измен, предательских убийств и особого интереса не представляет». Здесь, как и вообще в своих исторических трудах, Л. Гумилев не избежал эмоционального подхода.
В своей следующей работе – «Динлинская проблема» Гумилев рассматривает вопрос о древних усуньских землях, относя их к району между Дуньхуаном и Восточным Тянь-Шанем. Это снимает, как считает ученый, вопрос об усунях как части, по мнению Н. Аристова, енисейских кыргызов, пришедших на Тянь-Шань из Средней Монголии за полтора века до н. э. Европеоидность усуней, по мнению Гумилева, не подлежит сомнению, ибо позднейшие китайские ученые производят русских от удалившихся на север усуней. Н. Аристов же, судя по его высказываниям, цитировавшимся выше, считает усуней, с одной стороны, частью обитавшего на Енисее кыргызского народа, с другой стороны – утверждает, что «енисейские и тяньшанские кыргызы (т. е. усуни) составляли некогда один народ, разделившийся ранее Ш века до н. э. на две части». Согласно последнему подходу, енисейские кыргызы и усуни – две равноправные ветви одного древнего кыргызского народа.
Наши ученые-историки ведут на берегах Иссык-Куля и в его прибрежных водах поиск древней столицы государства Усунь. Она называлась Чигу, что в переводе с китайского означает «Город красной долины». Гипотеза о том, что этот город находился на южном побережье Тюпского залива, похоже, находит подтверждение. Там жили на рубеже двух эр – древней и нашей – местные правители, которым китайские императоры присылали в жены своих принцесс в знак признания силы усуньского государства.
Два выдающихся востоковеда А. Бернштам и Л. Гумилев, трудившиеся в Ленинграде в одно и то же время над разрешением проблем этногенеза среднеазиатских и центральноазиатских народов, казалось бы, должны были найти общий язык. К сожалению, они находились между собой в конфликтных отношениях, что поиску единых подходов не способствовало. Во введении в книгу «История народа хунну» Л. Гумилев не обошелся без резкого выпада в адрес своего научного недруга: «Шагом назад была книга А. Н. Бернштама «Очерки истории гуннов». Выводы автора, будучи подвергнуты критике, не выдержали ее».
Наша современная отечественная наука не лишена колебаний и шатаний в вопросе о древней истории кыргызов. Роль усуней в формировании суверенного кыргызского этноса, как правило, обходится молчанием. В то же время Ч. Т. Нусупов в «Политической истории Кыргызстана» пишет: «Еще в 201 году до н. э. кыргызские племена расселялись на территории современной Западной Монголии и в Восточном Туркестане, и, уже начиная с Ш века до н. э., западная ветвь кыргызов-уйшуни, наиболее известная в исторической литературе под названием усуни, вытесняет в Средней Азии сакские племена. Северные же кыргызы уходят за Саяны, на Енисей». По существу это означает возвращение к упоминавшейся выше аристовской версии. В большинстве случаев признается лишь факт обитания усуней на территории Кыргызстана примерно с Ш – V веков до н. э. вплоть до V века н. э. Но ведь это огромный период длительностью в 8—10 веков. Разумеется, за такой период времени усуни не могли не оставить своего следа в кыргызской истории и в этническом составе населявших Ала-Тоо народов.
Есть еще одна, не до конца раскрытая загадка нашей истории. Согласно древней легенде, на берегу Иссык-Куля существовал христианский монастырь, в котором хранились мощи Святого Матфея – одного из двенадцати апостолов Христа. Потом этот монастырь ушел под воду. Наши историки недавно определили примерные координаты того места, где он мог располагаться. Убедительным свидетельством существования этого монастыря является Каталанская карта 1375 года, на которой изображены озеро Иссык-Куль и христианский монастырь на его берегах. Картографы того времени ошибок обычно не допускали. Как происходило распространение христианства в Ала-Тоо семь веков назад – является также тайной нашей истории, которую предстоит раскрыть.
Издавна занимает меня вопрос о походе Александра Македонского в Среднюю Азию. Предания об этом великом полководце и его пребывании в районе Тянь-Шаня живут в нашем народе до сих пор, зачастую в форме мифов и сказаний. Историками точно установлено, что после покорения персидской династии Ахеменидов Александр Македонский предпринял поход на Среднюю Азию. В 329 году до н. э. на берегах Сырдарьи произошла решающая битва местных саков с войсками греческого полководца. Для Александра Македонского победа на Сырдарье оказалась «пирровой». Однако похоже, что на территории современного Кыргызстана передовые отряды Александра Македонского, а возможно и он сам, побывали. Думаю, что под густыми кронами наших реликтовых ореховых лесов, равных которым нет в мире, в древнюю пору располагались отряды греческих воинов. То, что ныне во всем мире называется «грецкий орех», своим происхождением, как мне кажется, обязано нашей благодатной земле.
Загадок и тайн в нашей древней истории много. Для отчественных историков открывается огромное поле исследовательской деятельности. Единый знаменатель при оценке древней истории кыргызов крайне необходим.
Один из подходов к разрешению исторической загадки о древнем прошлом Кыргызстана я намерен предложить в следующей главе.
Глава II
Кыргызстан – наш общий дом
Чем больше я углублялся в отечественную историю, тем больше мне казалось, что роль подлинного историка, занимающегося изучением далеких веков, в чем-то сходна с работой детектива, перед которым поставлена задача по отдельным письменным, вещественным и иным доказательствам восстановить подлинную картину исследуемого события. Для меня как представителя точных и естественных наук привычна ситуация, когда при анализе того или иного явления природы на основе определенных вводных данных выстраиваются математические модели и находится решение, приводящее к однозначным выводам, хотя и в точных науках конечные решения бывают неоднозначными, подводящими, например, к бифуркации. Смысл этого сложного термина описывается в соответствующих справочниках. Более простое объяснение связывается с понятием равновероятностного развития того или иного процесса по одному из двух возможных вариантов.
Между тем, из одного и того же набора исторических сведений разные исследователи нашей истории делали порой противоположные по характеру выводы. В первую очередь это относится к вопросу об этногенезе кыргызов, т. е. об историческом процессе формирования кыргызского этноса, который примерно с XV–XVI веков окончательно обосновался на территории современного Кыргызстана.
Выражу свою мысль простым образом. Многочисленными историческими свидетельствами установлено, что в древние века кыргызы расселялись в Восточном Притяньшанье и в СевероЗападной Монголии в районе озера Кыргыз-Нур, а затем в Южной Сибири, на Енисее и Алтае. С XV–XVI веков кыргызы как этнос в основном расселились на территории современного Кыргызстана. Ученые много лет бьются над вопросом, были ли это одни и те же кыргызы или же они имели разные этнические корни. Относительно идентичности древних кыргызов Восточного Притяньшанья и Енисея соответствующие доводы со ссылкой на китайских историков приводились мной в предыдущей главе. Думаю, что они убедительны.
Возникает вопрос о процессе перемещения кыргызов из Восточного Тянь-Шаня через Котловину Больших Озер в Северо-Западной Монголии, где находится озеро Кыргыз-Нур, в район Енисея и о их последующей миграции на Тянь-Шань и в Семиречье – нынешнюю территорию Кыргызстана. Речь, попросту говоря, идет о процессе перемещения кыргызов из точки А (Восточный Тянь-Шань) через точку В (Енисей и Алтай) в точку С (Тянь-Шань и Семиречье). Когда и как это происходило? Не исчезла ли на последнем отрезке ВС енисейская ветвь кыргызов, героические свершения которой, особенно в период «кыргызского великодержавна», навсегда остались в истории? Расхождение мнений по данному вопросу наблюдается до сих пор. В историко-научный оборот запущены такие термины, как «растворение», «ассимиляция», «распад» и т. д. Мне кажется, что на кыргызском этносе, проецируя на него драматическую судьбу древних хуннов, тюрков и монголов, некоторые историки, в том числе и отечественные, пытаются безосновательно и безжалостно использовать исторический скальпель.
Нередко ставится вопрос: нужно ли столь углубленно заниматься изучением древней истории, не лучше ли сосредоточиться на современных проблемах? Категорически с этим не согласен. Без прошлого у любого народа нет и не может быть настоящего и будущего, в этом я глубоко убежден. Бережный подход к прошлому особенно свойствен национальному характеру кыргызов, которые издревле чтили своих предков, возводя свою память, как минимум, до седьмого колена. Если учитывать, что на одно поколение приходится около 50 лет, то историческая память традиционного кыргызского рода восходит примерно к 350-летнему периоду. Такие обычаи традиционные и для некоторых других народов. В одном из материалов о жизни африканских племен я обнаружил, например, сведения о том, что еще в середине XX века их сказители сохранили и передавали своим потомкам имена, даты, описания поступков своих правителей и событий жизни своих народов за последние 400 лет. Не наводит ли это читателя на некоторые выводы об истории формирования нашего национального эпоса «Манас», первые надежные сведения о существовании и содержании которого появились в сочинении Сайфаддина Аксыкенти «Маджму – аттаварих» еще в середине XVI века.
Мои встречи и беседы последних лет с историками, глубоко увлеченными проблемами кыргызской древней истории, ознакомление с серьезными исследованиями подвели меня к убеждению, что сложившийся к настоящему времени кыргызский этнос, вобрав в себя в историческом процессе эволюции другие этнические элементы, имеет также прочные енисейские корни. Можно проследить этапы и определить механизмы, которые определяли миграцию кыргызов на нашу нынешнюю территорию с Енисея, Алтая, Джунгарии и других мест, куда заносила кыргызов трудная историческая судьба.
В данной связи обращусь к одному из наиболее памятных и критических по своему воздействию на судьбу континента исторических событий, происшедших на евразийском континенте в первые века новой эры. Речь идет о т. н. великом переселении народов, которое в официальной истории связывается с передвижением в IV–VII веках кочевых племен с востока на территорию Римской империи, что способствовало ее крушению. У каждого такого гигантского по своим масштабам события, разумеется, есть предыстория.
В древнее время – в частности, на переломе эпох – политический климат на востоке евразийского континента стал определяться центральноазиатскими кочевыми племенами хуннов, набравшими огромную силу на территории нынешней Монголии. История этого народа до сих пор окружена множеством мифов и легенд. Судьбе хуннов посвятил свое знаменитое исследование известный российский ученый Лев Гумилев.
Древний кочевой народ хунны имел лучшее по тем временам оружие, новые методы ведения военных действий и прекрасную конницу, мобильность которой не имела в древнем мире аналогов. Движимые стремлением к расширению ареала своего обитания хунны из Центральной Азии двинулись на запад. В одной из последующих глав я попытаюсь высказать свою точку зрения по вопросу о причинах, по которым хунны, древние тюрки и монголы покидали обжитые места и устремлялись в другие неведомые края.