Булат Окуджава 1959 (1924–1997)
Мне нужно на кого-нибудь молиться.
Подумайте, простому муравью
вдруг захотелось в ноженьки валиться,
поверить в очарованность свою!
И муравья тогда покой покинул,
все показалось будничным ему,
и муравей создал себе богиню
по образу и духу своему.
Это и есть тот самый идеал, о любви к которому мы говорили в разделе 3.1. (Часть 1 стр. 220). Переход от идеальной любви к реальной может происходить легко и естественно, иногда даже несколько буднично:
Я.В.Смеляков 1938 (1913–1972)
Давным-давно, еще до появленья,
я знал тебя, любил тебя и ждал.
Я выдумал тебя, мое стремленье,
моя печаль, мой верный идеал.
И ты пришла, заслышав ожиданье,
узнав, что я заранее влюблен,
как детские идут воспоминанья
из глубины покинутых времен.
Чаще переходу предшествует период нарастания напряжения, накопления энергии. «Буря! Скоро грянет буря!» – сказал бы классик:
К.М.Симонов 1946 (1915–1979)
Предчувствие любви страшнее
Самой любви. Любовь – как бой,
Глаз на глаз ты сошелся с нею.
Ждать нечего, она с тобой.
Предчувствие любви – как шторм,
Уже чуть-чуть влажнеют руки,
Но тишина еще, и звуки
Рояля слышны из-за штор.
А на барометре к чертям
Все вниз летит, летит давленье
И в страхе светопреставленья
Уж поздно жаться к берегам.
Нет хуже. Это как окоп,
Ты, сидя, ждешь свистка в атаку,
А там, за полверсты, там знака
Тот тоже ждет, чтоб пулю в лоб.
Эта внутренняя готовность, энергетическая насыщенность и объясняет тот казалось бы неожиданный «взрыв» эмоций при появлении реального объекта любви:
А.С.Пушкин 1823–1831 (1799–1837)
Другой!.. Нет, никому на свете
Не отдала бы сердце я!
То в высшем суждено совете…
То воля неба: я твоя;
Вся жизнь моя была залогом
Свиданья верного с тобой;
Я знаю, ты мне послан богом,
До гроба ты хранитель мой…
Ты в сновиденьях мне являлся,
Незримый, ты мне был уж мил,
Твой чудный взгляд меня томил,
В душе твой голос раздавался
Давно… нет, это был не сон!
Ты чуть вошел, я вмиг узнала,
Вся обомлела, запылала
И в мыслях молвила: вот он!
А.А.Блок 1913 (1880–1921)
Есть времена, есть дни, когда
Ворвется в сердце ветер снежный,
И не спасет ни голос нежный,
Ни безмятежный час труда…
Испуганной и дикой птицей
Летишь ты, но заря – в крови…
Тоскою, страстью, огневицей
Идет безумие любви…
Пол-сердца туча грозовая,
Под ней – все глушь, все немота,
И эта – прежняя, простая —
Уже другая, уж не та…
Темно, и весело, и душно,
И, задыхаясь, не дыша,
Уже во всем другой послушна
Доселе гордая душа!
И.Л.Сельвинский 1951 (1899–1968)
Никуда души своей не денем.
Трудно с ней, а все-таки душа.
Я тебя узнал по сновиденьям,
Снами никогда не дорожа,
Я тебя предчувствовал, предвидел,
Нехотя угадывал вдали,
И когда глаза твои как выстрел,
Мне зрачки впервые обожгли,
И когда вокруг необычайно
Сплетня заметалась как в бреду,
Я все это принял, как встречают
Долгожданную беду.
Е.К.Стюарт (1906–1984)
Еще ничто не предвещало
Исчезновенья тишины,
Еще предчувствие начала
Не проникало даже в сны,
Еще прикидывались вещи
Совсем такими, как вчера,
Но было все иным и вещим
И говорило мне: пора!
Пора!
А я взглянуть боялась
В лицо твое
и стать иной…
Но молния уже металась
В притихшей туче грозовой!
Все ярче, все нетерпеливей
Сверкала, силы не тая,
И, наконец-то, грянул ливень!..
Так началась любовь моя.
Первые ощущения в этом новом качестве нередко пугают Человека любящего своей необычностью, особенно если он робок, застенчив или малоопытен в этой области жизни:
Г.С.Лахман 1950 (1895–1969) Поэзия эмиграции
Ты пришел… Без ключа, без отмычки
Отворил в мое сердце дверь.
Растерялась я с непривычки,
Тихо жду: что случится теперь?
А на двери были засовы,
Было замкнуто сердце ключом…
Но сейчас я верить готова,
Что тебе замки нипочем!
Более опытным и (или) решительным людям сразу становится ясно, что «процесс пошел», ибо даже самые первые ощущения любви не сравнимы ни с чем и легко распознаются:
А.А.Ахматова (1889–1966)
Первый признак – странное веселье,
Словно ты пила хмельное зелье,
А второй – печаль, печаль такая,
Что нельзя вдохнуть, изнемогая.
М.И.Цветаева 1924 (1892–1941)
Точно гору несла в подоле —
Всего тела боль!
Я любовь узнаю по боли
Всего тела вдоль.
Точно поле во мне разъяли
Для любой грозы.
Я любовь узнаю по дали
Всех и вся вблизи.
Точно нору во мне прорыли
До основ, где смоль.
Я любовь узнаю по жиле,
Всего тела вдоль
Стонущей. Сквозняком как гривой
Овеваясь гунн:
Я любовь узнаю по срыву
Самых верных струн
Горловых, – горловых ущелий
Ржавь, живая соль.
Я любовь узнаю по щели,
Нет – по трели
Всего тела вдоль.
В авиации есть понятие критической «точки возврата». Это последняя точка маршрута, с которой еще можно вернуться на родной аэродром. Примерно такая же точка есть и в любви. Ясно, что мы сейчас обсуждаем тот вариант, когда человек, достигший этой точки, уверенно продолжает двигаться вперед:
Н.К.Доризо 1953 (1923–2011)
Еще могу расстаться с вами,
Еще могу не видеть вас,
Уход с прощальными словами
Еще держу я про запас.
Держу
возможность жить иначе —
Тот ключ
от запертых дверей,
А дом пожаром весь охвачен,
Пора бежать,
да поскорей!
Уже его дыханьем грозным
Мое лицо обожжено.
Пора бежать,
пока не поздно…
А я швыряю ключ в окно.
Впереди пожар любви и океан страстей, который по колено Человеку любящему, готовому кинуться в него, очертя голову:
А.И.Полежаев 1833 (1804–1838)
В душе горит огонь любви,
Я жажду наслажденья, —
О милый мой, лови, лови
Минуту заблужденья!
Явись ко мне, – явись, как дух,
Нежданный, беспощадный,
Пока томится, ноет дух
В надежде безотрадной,
Пока играет на челе
Румянец прихотливый,
И вижу я в туманной мгле
Звезду любви счастливой!
Я жду тебя – я вся твоя,
Покрой меня лобзаньем,
И полно жить, – и тихо я
Сольюсь с твоим дыханьем!
В душе горит огонь любви,
Я жажду наслажденья, —
О милый мой, лови, лови
Минуту заблужденья!
Н.Н.Оболенский (1905–1993)
Насыть меня счастьем любви молодой,
Сожги меня лаской безумно огняною,
Блаженством и нежностью светло-медвяною
Из уст твоих алых, истомных – напой.
Возьми, покори, навсегда завладей,
Замучь поцелуями злыми, бессчетными,
Палящими, долгими и мимолетными;
Будь вихрем моим, закрути и завей.
Ты – песня моя на заре, серебристая,
От дерева радости ветка душистая,
Весенняя, гибкая, ближе склонись!
Костры разгораются дымные, жаркие,
Смотри: в этих высях созвездия яркие
Греха и блаженства над нами зажглись!
Все это, конечно, не означает, что «взрывное», лавинообразное нарастание эмоций совершенно обязательно. Нет, вполне возможны варианты, в том числе и такой, при котором признаки любви проявляются постепенно, исподволь. Самые первые из них вначале кажутся вполне безобидными и вообще скорее относятся к области подсознательного. Это, например, оговорки или обмолвки, которые есть классический (по З.Фрейду) случай явлений такого рода. Взгляните на два поразительно близких в этом отношении фрагмента:
А.С.Пушкин 1928 (1799–1837)
Пустое вы сердечным ты
Она, обмолвясь, заменила
И все счастливые мечты
В душе влюбленной возбудила.
Пред ней задумчиво стою,
Свести очей с нее нет силы;
И говорю ей: как вы милы!
И мыслю: как тебя люблю!
А.А.Ахматова 1909 (1889–1966)
И как будто по ошибке
Я сказала: «ты…»
Озарила тень улыбки
Милые черты.
От подобных оговорок
Всякий вспыхнет взор…
Я люблю тебя как сорок
Ласковых сестер.
Дальше – больше. «Симптомы» нарождающейся любви становятся все более определенными, многочисленными и бесспорными:
Джордж Гордон Байрон (1788–1824) Англия (пер. Т.Г.Гнедич)
Она не улыбалась, но подчас
Так ласково глаза ее блестели, /…/
Очаровать одним сияньем глаз
Все женщины умеют и умели.
Но страсти беспокойное движенье
Нельзя ни подавить, ни даже скрыть,
Как в темном небе бури приближенье.
Напрасно вы стараетесь хитрить,
Подделывать улыбки, выраженья,
Неискренние речи говорить:
Насмешка, холод, гнев или презренье —
Все это маски только на мгновенье.
Украдкой разгорающийся взор,
Запретного румянца трепетанье,
Рукопожатья ласковый укор,
Смятенье встреч, томленье ожиданья,
Невинной страсти тайный разговор —
Прелюдия любви и обладанья.
Человек любимый в это время обычно не вызывает никаких ощущений кроме полного восторга. Самые отъявленные льстецы кажутся искренними людьми на фоне той ни с чем не сообразной лести, которой окружает человека его самолюбие. Однако последнее выглядит как почти чистая правда, если сравнить его с отношением Человека любящего к Человеку любимому. Объект любви представляется ее субъекту идеалом, совершенством, венцом творения:
Луиш де Камоэнс (1524–1580) Португалия (пер. В.В.Левика)
В вас и земля и небо влюблены,
А разлюбить – напрасны все попытки,
Когда природой вы в таком избытке
Всем, что к любви зовет, наделены.
Питер Корнелисон Хофт (1581–1647) Нидерланды
(пер. В.И.Орлова)
Природа, сколько ж сил, сноровки и чутья
Потребовалось, чтоб такое обаянье,
Такую красоту вложить в одно созданье,
Чтоб родилась на свет любимая моя!
П.А.Вяземский 1828 (1792–1878)
Все в ней так молодо, так живо,
Так не похоже на других,
Так поэтически игриво,
Как Пушкина веселый стих.
А.С.Пушкин 1830 (1799–1837)
Исполнились мои желания. Творец
Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна,
Чистейшей прелести чистейший образец.